Buch lesen: «Кардинал в серой шинели»
– Становись!
И, лязгнув металлом, шеренга солдат опускается на колено. Снова лязг – и над поставленными на землю щитами вырастает густой лес пик. Их задние концы уперты в землю, а древки укреплены в специальные выемки на верхнем крае щитов.
Хриплая команда – и вторая шеренга солдат вскидывает арбалеты.
А на их плечах уже лежат пики третьего ряда.
М-м-да… тот еще ежик получается.
– А скажите мне, капитан, – поворачиваюсь я к командиру отряда. – Отчего у вас вторая шеренга с арбалетами, а не с копьями? Вы же, как я понимаю, против конницы выстроились?
– Нет, милорд, – отрицательно мотает он головой. – Это против пехоты построение. Против кавалерии, как вы правильно заметили, пики держат оба первых ряда. И арбалетчики стреляют поверх голов солдат второго ряда. Цели-то крупные, видно их хорошо. А в данном случае, пока пехота не подойдет близко, можно пренебречь тем, что пики третьего ряда иногда будут отклоняться от прямой линии. Зато последний залп арбалетчики сделают почти в упор, выбив самых сильных бойцов противника. И уже после этого уйдут в глубину строя. Пехотинцы же третьего ряда не так устанут, держа свое оружие на весу. Они смогут действовать своими пиками со всей силой.
– Вот как? Интересно… не встречал я такого построения раньше… Сколько же времени надо готовить солдат, чтобы они действовали настолько слаженно, как ваши?
– Год! Это в самом лучшем случае! Если учить уже опытных бойцов.
Краем глаза вижу утвердительный кивок барона.
– Вы согласны с капитаном, Лэн?
– Да, милорд! Его солдаты действительно очень неплохо обучены.
– И пробить такой строй…
– Можно, конечно. С очень серьезными потерями. Все, что сделано руками или построено человеком, можно сломать, милорд. Но иногда – очень дорогой ценой. Как в этом случае.
– Так значит, отряд капитана…
– Стоит тех денег, которые он за них просит.
– Ну что ж, капитан Байер! Считайте себя принятым на службу.
– Как обычно, милорд?
Слава Всевышнему, меня успели просветить на этот счет. Так что полным лопухом я уже не выгляжу.
– Да, капитан. Один год и один день. Оплата вам пойдет с завтрашнего дня. Поступаете под командование барона Вольте.
Лэн вежливо наклоняет голову.
Капитан вытягивается и резким кивком приветствует своего командующего.
– По всем вопросам, Байер, можете обращаться к барону. В исключительных случаях, если он отсутствует или очень занят, ко мне или к сержанту Лексли.
– Сержанту? – капитан явно удивлен.
Лексли поворачивается боком, демонстрируя кошачью морду на рукаве, и Байер понимающе наклоняет голову.
– Я все понял, милорд…
Лязгая железом, колонна солдат втягивается в ворота. Неплохо! Каждый бы день такие гости…
Худо-бедно, а две сотни солдат (и неплохих солдат!) у нас еще прибавилось. Сотня копейщиков, шестьдесят мечников и сорок арбалетчиков – тот еще подарочек для непрошеных гостей!
Этот отряд привели монахи. Обычные наемники, но хитропоп отчего-то был в них уверен. Не буду спорить, я уже не раз убеждался, что в таких вот вопросах он обычно не ошибается. Так или иначе, а только хорошо обученных солдат у нас собралось уже почти семь сотен. Из лесов, по зову барона, пришли лучники. Не так много, как я ожидал, но стрелки это были… Даже Лексли крякнул от зависти! Что, вообще-то, было очень редким явлением.
Работали эти парни не только луками. Арбалеты тоже у многих имелись. Не помню уже, сколько по нашим правилам (в смысле – земным правилам, современным) лучнику надо было держать в воздухе стрел. Пять, шесть?
Но эти парни запросто держали четыре. То есть, пока первая стрела еще не упала на землю, лучник выпускал уже четвертую. Причем это делали все! А некоторые и пять штук ухитрялись подвешивать. И это была не торопливая стрельба куда попало! Все стрелы, упав на землю, втыкались недалеко друг от друга. Так что и собирать их было легко. Да и по лесу эти ребята ходили знатно. Тихо и незаметно. Посмотрев на их упражнения, я распорядился заказать сразу три воза стрел. Таким стрелкам они точно не в нагрузку будут.
Так, общими трудами, замок понемногу начал походить на то, чем он изначально и должен являться – на крепость. Уже грозно поблескивали на стенах копья стражников. Покачивались на цепях котлы со смолой. И ветерок ворошил растопку в дровах, сложенных под ними. Щедро стимулируемые медяками, таскали булыжники на стены местные сорванцы. Будет что сбросить на голову слишком уж назойливым визитерам.
Стараниями управляющего пополнялись замковые кладовые. Там и без того добра хватало, но Логен, получив недвусмысленный руководящий «одобрямс», развернулся во всю ширь своей души. Одного вина привез откуда-то чуть не два десятка здоровенных бочек! На мой недоуменный вопрос он кивнул в сторону Котов.
– Они сказали мне, что во время осады вином разбавляют воду, чтобы солдаты не заболели от плохого питья.
– Э-м-м… Но в замке два источника с водой! И цистерны есть. Огромные – хоть купайся!
– Я тоже так думал… – смущается он. – Но господин сержант… он сказал, что я неправ…
Лексли!
Любитель халявной выпивки!
Ну, погоди… уж я тебе припомню эту воду!
– Логен, – беру я управляющего под руку, – сколько бочек с вином у нас в подвалах?
– Э-э-э… около двухсот, милорд!
– А чем таким отличаются вот эти, что я перед собою вижу?
– Они больше, милорд!
– Намного?
– По сравнению с обычными бочками – раза в два. Но дело не только в этом. То вино, что я привез, оно с Андальских виноградников!
Похоже, что я окончательно отстал от жизни – мне это название ничего не говорит. Но руководящий втык я все равно сейчас кому-то обеспечу…
– Откуда, Логен?
Мирна!
Подошла тихонько, действительно, как маленький котенок.
– Э-э-э… с Андальских виноградников, миледи!
Вот как? Слуги уже именуют ее таким образом? Вообще-то это мне укор! Расслабился, понимаешь… совсем совесть потерял! Война да мордобой, а про девушку забыл! Ладно, я сам – какой-никакой, а законный лорд. А вот она? В каком качестве тут пребывает? А ведь ей уже рожать скоро!
– А с каких именно, Логен? С нижних или…
– С верхних, миледи! С верхних! Сержант мне особо это подчеркивал!
– Тогда распорядитесь поднять одну бочку ко мне в мастерскую. И перелейте его в бочонки поменьше.
– Слушаюсь, миледи!
Комкая в руках шапку, он низко мне кланяется и вопросительно смотрит на бочки. Ладно уж… повезло кое-кому…
Получив мое соизволение, управляющий исчезает, а я поворачиваюсь к сероглазке.
– Слушай, а чем таким особенным интересно именно это вино?
– На верхних виноградниках растет очень редкий виноград. Вино из него обладает целебными свойствами, а вот пьянит не так сильно, как обычное. В старое время короли снабжали им свою гвардию, чтобы те были более сильными и здоровыми. И неукротимыми в бою.
– А сейчас? Уже не снабжают?
– Дорого. В казне мало денег. Во всяком случае, так говорят.
– Ага! Значит, надо и Старику послать парочку бочек! Или даже больше… у нас их тут два десятка как-никак! Не надо быть совсем уж зажравшейся свиньей!
– Ты не свин! – маленькая ладошка нежно гладит меня по щеке. – Просто у тебя очень много всяких дел…
– Ну, да! И оттого я так на тебе и не женился официальным образом! Ну, ничего, вот уж эту-то ошибку я исправить могу!
Она убирает руку и смотрит на меня каким-то усталым взглядом.
– Ты все-таки это сказал…
В следующую секунду мое плечо намокло от ее слез.
– Ну, что ты? Что ты? – осторожно придерживаю ее голову и поглаживаю неуверенной рукой по затылку. – Ты чего? Все хорошо, я рядом!
– Я так ждала этого момента… и так боялась…
– Отчего же?
– Серые не женятся и не заводят семью.
– С чего ты это взяла?
– Все это знают.
– Ну, а я такой вот, весь из себя необычный! Да и кто сказал, что это непреложный закон? Давай главпопа на эту тему поспрошаем!
Надо сказать, что и Эрлиха я своим вопросом немало озадачил. Минуты две он сидел молча, собираясь с мыслями. Потом его лицо просветлело.
– То есть, сын мой, ты хочешь, чтобы я освятил ваш союз?
– Ну, а как это еще тут называется? Освятил, обвенчал… Я хочу, чтобы Мирна стала моей законной женой!
– Хм… Серый рыцарь в церкви… это было. А вот чтобы церковь провела над ним обряд…
Он возбужденно вскакивает с лавки.
– Да! Сам Господь вложил в твою голову эту мысль!
Разве? Я-то вообще был уверен в том, что на эти мысли меня натолкнул управляющий. Но… епископу, в конечном итоге, виднее. Он к Богу ближе, стало быть, ему в этом вопросе и окончательные выводы делать.
Но прислушавшись к словам Эрлиха, я начинаю понимать, какой я, в сущности, еще дилетант в политике. Со слов епископа выходило примерно следующее…
Согласившись быть обвенчанным в церкви, я, тем самым, косвенно признавал ее верховную власть. Пусть и не абсолютную, но все же… А вот ей я давал в руки мощнейший аргумент для пропаганды. Официально причислив Серого к своей пастве, попы признавали всех моих коллег (как прошлых, так и последующих) однозначно стоящими на стороне добра. Пусть и с некоторыми завихрениями. Бывает… никто не совершенен… Помимо этого, таким вот шагом, церковь безоговорочно отбирала у короля инициативу. Теперь уже он, отзывая свои войска и препятствуя им оказать мне помощь, становился в весьма двусмысленную позу. Если попы однозначно признают меня своим и стоящим на стороне добра (а иначе не обвенчают), то на чьей стороне тогда стоит король? Косвенно он потакает силам зла. И как ни поверни, а по-другому не получается.
Немало подивившись такой вот трактовке обычного, в общем-то, явления, задаю вопрос в лоб – когда?
Здесь Эрлих был непреклонен.
– Церемонию над таким человеком должен проводить один из высших иерархов церкви!
– То есть, вы?
– Нет. Во всяком случае – не я один. Разумеется, мы напишем епископу Гройнену и попросим его прибыть сюда незамедлительно! Ты не представляешь, сын мой, как много будет это значить для простого народа!
Да уж… не такой я лопух, ваше преосвященство. Отныне все мои действия разом выводятся из-под определения колдовства! Какое этому попы придумают объяснение, не знаю. Но уверен в том, что уж за этим-то дело не станет… головы у них работать могут! Так что, любезный Эрлих, не только на вашей улице праздник. У меня их – так сразу два. И женат, наконец, на любимой женщине, да и не колдун, даже и не подозреваемый в этом деле… Есть повод для веселья!
Неожиданно близко к сердцу воспринял эту новость Лексли. Нет, я знал, что все Коты очень к сероглазке расположены, но не предполагал, что уж до такой степени. Как ни стремился я сделать это событие чисто «семейным», так сказать – хрена у меня вышло! Замок загудел, как разворошенный муравейник. Блин, тут война на носу, каждый день по окрестностям мотаемся, а они… Но неожиданно оказалось, что мне лично ничего особенного делать и не надо. Так, явил пару раз озабоченную морду перед лицом городских и сельских властей, покивал с умным видом, одобряя их приготовления – и снова по лесам скакать. Как оказалось, горожане тоже изъявили желание поучаствовать в данном торжестве. Благо, саму церемонию решено было проводить не в замковой часовне, а в городской церкви. Она и размерами побольше, да и для этой цели подходит куда лучше, чем часовенка у меня в крепости.
Мирну теперь все время окружала целая толпа каких-то теток, которые постоянно чем-то ее отвлекали.
В один прекрасный день меня отловил в коридоре один из наших спецмонахов.
– Милорд! На пару слов…
Брат Рон оттаскивает меня в сторонку.
– Ну, чем ты меня решил нагрузить? Не лорд – а вьючная лошадь! Кто только не сваливает на меня свои проблемы!
– Могу ли я просить вас уделить мне несколько минут?
– А что я сейчас делаю?
Он выводит меня во двор. Здесь, в тенистом уголке, сидят три молоденькие монашки, во главе с почтенной матроной в монашеском одеянии. Увидев меня, они степенно поднимаются.
– Сестра Марта, – представляется матрона.
– Очень приятно, сестра! Рад вас видеть у себя в гостях.
– Увы, милорд! Гостить мы у вас, возможно, и будем, но это произойдет еще не скоро…
– Э-м-м… Брат Рон, может быть, ты пояснишь мне, что бы это все означало? А то я как-то вот и не врубаюсь сразу…
– Охотно, милорд. Про наш Орден вы уже знаете…
– Ну, ясен пень! Немудрено, если каждый божий день вижу вас перед глазами.
– Так вот, милорд, в нем есть и женщины…
– А детского отделения у вас там, случаем, не предусмотрено?
– Надо подумать, – на полном серьезе отвечает мне спецмонах.
Смотрю в его серьезные глаза и проглатываю шутку насчет ясельного отделения. С них, пожалуй что, и станется…
– Так вот, милорд, – продолжает брат Рон. – Эти сестры будут находиться около Мирны. Постоянно. Ничьего подозрения это не вызовет.
– А не проще приставить к ней парочку Котов?
– И они спасут ее от арбалетного болта?
– Ну… для такого случая есть шкура этого… как его…
– Мирна будет ходить в ней постоянно? Тогда двух Котов явно недостаточно.
– М-м-да…
– Не стоит провоцировать наших врагов к нападению издалека. Пусть подойдут поближе…
– Хорошо. Допустим, что они подошли. Ну, совсем уж дуболома двухметрового не пошлют… но вот нормального, крепкого мужика – очень даже возможно. И что сестры с ним сделают? Ведь им нельзя проливать кровь? Как и любому монаху?
– В исключительных случаях – можно. На этот счет есть специальная энциклика…
– Ладно – уговорил! Давай-ка Лексли кликнем.
Через двадцать минут он приводит двоих Котов.
Рон оглядывает их и кивает.
– Сестра Магда…
Встает одна из молодых монашек.
– Да, брат Рон.
– Покажите…
Монашка выходит вперед.
– Я вас попрошу… коснуться меня.
– Чем? – интересуется старший из пришедших Котов.
– Все равно…
Он пожимает плечами… и на солнце молнией вспыхивает меч! Сверкающая полоска стали устремляется к монашке, и мне на секунду становится страшно. Йайдзюцу в чистом виде! Я бы вот так и не сумел, пожалуй.
Бдзынь! Ш-ш-ш!
И описав дугу в воздухе, клинок отлетает в сторону. Кот не выпустил его, но так это же Кот! Любой другой на его месте, да и я сам, уже разглядывал бы пустые ладони.
Сестра Магда опускает руки, и широкие рукава ее одеяния, соскользнув вниз, скрывают металлические наручи на предплечьях. Или я рыжий – или эти фокусы из арсенала настоящих ниндзя. Точно, я про это где-то читал… Да, наши миры пересекались частенько, раз монахи используют такие штучки.
– Впечатляюще… а ежели голыми руками попробуют?
– Показать, милорд? – поворачивается в мою сторону монашка.
– Да, ладно… верю. Брат Рон, а вот то, что я вам показывал…
– Уже изучают. На это требуется время, как вы понимаете, милорд. Но сестрам наши записи передали, так что можете не переживать на эту тему.
– Убедил. Мирне сами скажете?
– Да, милорд. Не беспокойтесь об этом.
Ну вот, еще один кирпич с души. Я и вправду уже не раз думал о том, что ставя себя по привычке на место моих оппонентов, не нахожу более уязвимого участка своей обороны. Сероглазка по-прежнему ездит по округе. Сопровождение ей, конечно же, выделили – двух стражников из числа людей барона. Но надо четко понимать, что против внезапного нападения из засады – это не катит. А вот такое незаметное и вполне логичное сопровождение – самое то. И вопросов никаких не возникнет ни у кого, да и интереса нездорового не вызовет. Монахи в последнее время тут вполне себе примелькались. Стали совершенно обыденной частью окружающего пейзажа. Станут ими и монашки, тем более что их совсем мало. А по подготовке своей они очень даже ничего… Да и личики… тоже вполне себе соответствуют. Опять же – монашки, стало быть, и кобеляжа ненужного со стороны окружающих не будет. Ряса, она, знаете ли, малость дисциплинирует… и спрятать под ней много чего можно.
Продолжая прерванный путь, забегаю к нашим кузнецам.
Надо сказать, что сидя вечерами за обдумыванием различных аспектов предстоящей нам войны (а в том, что таковая последует, никто и не сомневался), мы, совместными мозгонапрягательными трудами, измыслили-таки некоторые незначительные новшества в нашем снаряжении и вооружении. На значительные просто не хватит никаких сил. И времени – вот это самое основное, в чем у нас дефицит.
На пороге кузницы сталкиваюсь с Гантом – он у нас тут за главного. Мужик степенный и уже в возрасте – под полтинник. Для этого времени – почти старик. Но крепкий и жилистый. Молот в руке держать еще может и зоркости глаза пока не утратил. Помимо традиционного уважения к лорду, он испытывает ко мне еще и вполне профессиональное почтение. Вот уж не думал, не гадал, что мои отрывистые и несистематизированные знания о некоторых аспектах металлообработки принесут здесь пользу. Да еще какую! Поначалу мои слова вызвали у него только вежливую улыбку. Мол, мели Емеля – твоя неделя! Но по мере того, как он вникал в них, эта улыбка из вежливо-снисходительной, постепенно перерастала в удивленно-уважительную. Дядя врубался… Врубившись же в тему, стал моим горячим сторонником.
– Здорово, мастер! – хлопаю Ганта по плечу. – Чем порадуешь?
– Вот, – подводит он меня к верстаку. – Посмотрите сами, милорд…
На нем лежит добротная, крепко сделанная кольчуга. В падающем свете тускло поблескивают вороненые кольца густого плетения.
– Впечатляет! А как удар держит?
– Получше старых, милорд! А если поверх вашего поддоспешника надевать – то еще больше это видно. Мы свинью в этой кольчуге на полном серьезе мечом рубили.
– И?
– Померла, конечно… Но в старой кольчуге такой же боров вообще с первого удара скопытился. Так что, не сомневайтесь, милорд, завтра же всех подмастерьев за работу усажу. Начнем с баронских солдат, потом и за остальных примемся.
Идею амортизирующего поддоспешника я самым нахальным образом скоммуниздил у изобретателей бронежилета «Грань». Довелось мне его, в свое время, отстреливать. Вот и поговорил с изобретателями… А однажды – так на собственном горбу испытал. Выезжал вот, как-то, на задержание. В этом самом бронежилете. Я тогда видеокамеру на плече таскал. Была у нас одно время такая вот мода – криминалистов на совместные задержания высылать, чтобы все на видео фиксировали. Так же быстро она и закончилась, ибо толку от этих съемок оказалось немного. А уж когда, помимо моего случая, еще пара-тройка ребят свое огребла… и вовсе на нет сошла.
В этот же раз, забегая следом за ворвавшимся в здание ОМОНом, я совершено закономерно, зевнул уцелевшего бандюка. Закономерно оттого, что здоровенный «Панасоник М7» полностью перекрывал весь обзор справа. А в видоискатель камеры, да еще и в полумраке, ни хрена видно не было. Что уж там подумал бандюган, увидев забегающего с какой-то здоровенной хренью на плече мужика, неизвестно. Но со страху он выпустил по мне остаток магазина. Попал тремя пулями. В грудь. Вот и полетел я кубарем назад. Причем гораздо быстрее, чем входил. Порвал на заднице брюки (новые, блин, только купил!). И все. В смысле, что только этим и ограничилось. Бронежилет пули не пробили. Синяк, понятное дело, остался. Поперхал я недельку, на сем это и завершилось. Даже ребра не треснули, что было вообще удивительно. Спецы-конструкторы мне тогда объяснили, что все дело в особой конструкции бронежилета, которая распределяет удар по большей площади, чем это обычно бывает.
Вот и предложил я недавно Ганту, наряду с некоторыми мыслями относительно закалки и качественного воронения поверхностей, еще и такой вот «поддоспешник» сварганить.
И теперь смотрю на результат…
– Ну, что? Могу тебя поздравить, мастер!
Есть с чем! Если все у нас закончится нормально, то ему теперь до конца жизни работы хватит. Подобные вещи тут еще не скоро делать станут. Стало быть, один монополист уже появился. Так сказать, местный Крупп. Ну, и ладно, Гант дядька правильный и серьезный. Уважаю таких специалистов.
– Барон видел?
– С утра еще заходил. Бочонок вина прислал, от себя. Сказал, что окажет любую помощь, лишь бы мы скорее работали.
Ну, главнокомандующего понять можно. Лэн далеко не новичок в военном деле и понимает, что значит хороший доспех. Ну, и ладно. Здесь уже и без меня все на мази, пусть кузнецы работают. Помощь им барон окажет, какую потребно, глядишь – и уменьшим свои потери. Хоть на чуток, так и это уже хорошо. Чуток здесь, чуток там… С миру по нитке – нищему на «Мерс»! Каждый бы день такие вот новости!
Нетерпеливо ожидаемый нами епископ прибыл через четыре дня.
Заранее предупрежденные охраной, мы все вышли к воротам, чтобы его встретить.
Даже на первый взгляд, прибывшему было… старый он, а по местным меркам – так вообще уже патриарх. Судя по тому уважению, которое высказывали при общении с ним епископ и его сослуживцы, авторитет у деда и вовсе заоблачный. На моей памяти, так даже и президента не приветствовали. Причем было видно, что это уважение отнюдь не дань возрасту или должности. Формально, так они с Эрлихом и вовсе равны. Но… это формально. Насколько я уже успел уяснить, кого-то вроде Папы или Патриарха тут не имелось. Все серьезные вопросы решало собрание епископов и архиепископов. Но последних было всего трое. И находились они вообще где-то в недосягаемой дали. Да и собраний, за всю историю церкви, насчитывалось не так уж и много. Созывы их, даже и по чрезвычайным обстоятельствам, являлись делом весьма хлопотным и долгим. А в этом королевстве самым авторитетным церковным деятелем был как раз наш гость.
Эрлих и прочие служители церкви подходят под благословение старика. На удивление он оказывается весьма живым и расторопным. Скупые движения его очень точны и выверены.
Ну, вот и моя очередь подошла.
Вежливо приветствую почтенного гостя. Благословив меня, он неожиданно кладет мне руку на плечо.
– Сын мой… надеюсь, дела твои могут обождать хоть немного?
– Да, ваше преосвященство. Не волки, в лес не убегут.
Он удивленно приподнимает кустистые брови.
– Как это?
Поясняю ему смысл старой пословицы.
Гройнен поджимает губы.
– Да… тот, кто это придумал… явно не относился к образцам трудолюбия.
– Это вы, ваше преосвященство, еще и других таких пословиц не слыхивали. Представляю себе, как бы вы охарактеризовали тогда тот мир, откуда я к вам попал.
– Уж лучше и не пробовать, – соглашается епископ. – Проводишь старика?
– Охотно, ваше преосвященство. Что хотите посмотреть?
– Ну… в тот подвал я сейчас не пойду. Стар я… так сразу на это решиться трудно. Мне надо укрепить свою душу и сердце. А вот поговорить с тобой, сын мой, хотелось давно.
Повелительным жестом он останавливает прочих встречающих, и мы с ним вдвоем неторопливо идем по двору замка.
– Расскажи о себе, – говорит епископ. – Разумеется, я читал то, что мне присылали. Но одно дело – читать чьи-то отчеты и совсем другое – говорить с живым человеком.
– Что же вы хотите обо мне услышать, ваше преосвященство?
– Но ведь ты не упал с небес сразу таким, каким я тебя вижу? Где-то же родился, жил, что-то при этом делал?
– Хм… ну, да, это так. Но в моей жизни нет ничего особенного… Служил в армии, воевал, потом ловил убийц и воров… Обычная жизнь.
– Ткни пальцем в любого здешнего крестьянина и убедишься, что он и за всю свою жизнь не только не испытал ничего похожего, но о большинстве таких вещей даже и не слыхивал. Говори, я тебя слушаю…
Свита епископа и все встречающие их лица уже давно ушли в замок. А мы с ним все еще прохаживались по двору. Даже на стену поднялись. Тут уже старик присел на лавку, все-таки возраст давал себя знать. По моему знаку часовой сбегал на кухню и притащил оттуда баклагу с квасом. Опробовав его, Гройнен удовлетворенно кивает – понравилось!
– …ну вот, как-то так все и происходило… – заканчиваю я, наконец, свое повествование. – Утомил я вас такими подробностями, святой отец?
– Не скажи! – неожиданно живо возражает он. – Твоя жизнь… знаешь, это только на первый взгляд неинтересно! Тебе неинтересно, ибо ты ее прожил. А вот для меня, для всех нас! Тут много чего можно полезного понять. Не принципы устройства каких-либо машин и механизмов, это хоть и важно, но далеко не самое главное. Вот то, как вы жили… и почему именно так, а не иначе? Тут есть над чем подумать… Многое из того, что ты рассказал, я принять не могу. Даже и мысленно.
– Ну, ваше преосвященство, я тоже здесь не всему был рад.
– Например? – он вопросительно наклоняет голову набок.
– Да хоть эти ваши порядки относительно розыска преступников. Думаете, приятно сидеть в камере, сознавая, что ты сидишь тут абсолютно несправедливо?
– Согласен с тобой, неприятно. И очень тяжело.
– Ну, можно подумать, вам самому так приходилось отсиживать!
– Приходилось.
– Да ну?!
– Пять лет.
– Э-э-э…
– Дед нынешнего короля заточил меня в крепость. Официальная причина – участие в заговоре против короны. Твои же Коты меня туда и привезли.
– И церковь смолчала?!
– Я был тогда молодым человеком. Наследником древнего рода. И позволял себе многие высказывания, которые не нравились королевским чиновникам. Хотя, по правде сказать, заговора не было. Были глупые речи молодых сорванцов, ненужная бравада и фанфаронство… А тогдашний король был жестким и бескомпромиссным властителем. Вот нас всех и упрятали… на некоторое время. Кому-то хватило года.
– А вам?
– Видимо, меня сочли слишком упрямым… Тогда я и пришел к своему служению. Многое осознал и понял…
– И простили своего обидчика?
– Я короновал его внука, теперешнего короля.
– Однако! – чешу затылок. – Вот уж не ожидал! Мне бы ваше терпение… А то вот рублю сплеча, даже и не задумываясь. Наверное, как-то иначе можно…
– Можно. Только надо понимать, когда и как именно.
– И вы понимаете?
– Увы… – разводит руками епископ. – Тоже далеко не всегда.
– Но как же вот так вышло, что вы стали епископом? Я-то думал, что к этому надо всю жизнь идти.
– Так я и сейчас на месте не стою. Учиться, сын мой, никогда не поздно.
– Блин, но не сидя же пять лет в тюряге! Наверное, как-то иначе можно?
– У всех по-разному. Каждый из нас приходит к служению по-своему. Больше половины наших епископов пришли в церковь уже вполне сложившимися личностями. Да взять хотя бы и молодого барона Ройгена!
– Кого?
– Епископа Эрлиха. Он пришел в церковь с военной службы. Тогда он был капитаном, причем одним из самых молодых. Мало кому удавалось продвинуться по службе так быстро.
– Так он бывший военный?
– Тяжелая панцирная конница. Командовал там отрядом всадников.
– Ничего себе! Боевой мужик, оказывается!
– Как и половина высших иерархов нашей церкви. Видишь ли, сын мой, от слова военачальника зависит жизнь его отряда. А от слова священника… иногда зависит гораздо больше. Не только жизни людей! Не научившись подчиняться – не станешь командиром. Не можешь командовать сотней – не берись за тысячу!
Да… под таким углом зрения я на здешних попов как-то и не смотрел. Теперь некоторые непонятные мне ранее вещи становятся более объяснимыми. Ясно теперь, откуда в церкви появились спецмонахи с их жесткой дисциплиной и иерархией. Хм, а вот воинских подразделений у них нет! Хотя – вполне могу себе представить, какими они были бы.
– Да уж, ваше преосвященство, озадачили вы меня! Не знал я таких вот подробностей.
– Отчего ж не спросил?
– А рассказали бы?
– Ты на одной стороне с нами. Один у нас враг, стало быть, нет причин чего-то от тебя скрывать. Церковь, как организация, рискует меньше. Не раз уже терпели мы поражения, но всякий раз снова поднимали голову. А у тебя жизнь одна… и не очень-то она легкая и приятная. Есть, что терять.
– Спасибо за откровенность, ваше преосвященство. При случае спрошу кого-нибудь. Если увижу что-то непонятное.
– Спрашивай. А сейчас… наверное, надо идти к тем, кто нас давно уже ожидает. Ты прав, сын мой, времени у нас мало, а дел много. Да и к дождю дело идет, лучше уйти под крышу.
– К дождю?
– Посмотри на зубцы «каменной вдовы», видишь – они подернулись дымкой? Значит, скоро будет дождь.
– «Каменная вдова»? Кто это?
– Ты не знаешь? – удивляется Гройнен. – Да вот же она – перед тобой!
Его сухая рука указывает на старую башню.
– Э-м-м… А я и не знал, что у нее есть свое имя!
– Так что же тебе не рассказали об этом прошлые жители зам… прости старика, совсем запамятовал! – он совершенно по-стариковски качает головой. – Все верно, кому было рассказывать-то?
– И что, рассказ был бы интересным?
– Да как тебе сказать… Про эту башню сложено множество легенд. Как ты думаешь, давно ли она здесь стоит?
– Ну… она старше других построек замка. Лет на пятьдесят, я полагаю.
– На сто.
– Ого!
– Ты заметил, что она отделена от остальных построек?
– Разумеется! Стена и в ней ворота. Даже под землей двери есть.
– И что все они запираются снаружи?
Опаньки, а вот этого-то я и не усек! Вернее, не совсем так. Увидел, но внимания особого не обратил. А сейчас выходит, что обитатели замка отгораживались от башни? Да… никакого другого объяснения такому расположению запоров просто больше не найти. И эта система затопления коридоров… тоже ведь не просто так придумана, надо полагать.
– Ваше преосвященство, а для чего такие сложности? Башня эта, что, кому-то другому принадлежала? Не хозяину замка?
Епископ встает и начинает спускаться вниз по лестнице.
– Видишь ли… я и сам, признаться, немного об этом знаю. Но башня простояла запечатанной шестьдесят лет! Тогдашний епископ наложил запрет на ее посещение и, надо думать, что у него были к тому причины. Были заперты и опечатаны все ворота и двери, перекрыты коридоры, ведущие к ней под землей. Некоторые – так и вовсе засыпали.
– Но почему? Эта башня – отличная оборонительная позиция!
– Знаю. Но на замок никто уже не нападал более ста лет. Те, кто хотел это сделать, отчего-то быстро отказывались от такой мысли. Если успевали до этого дожить.
И неудивительно, если вспомнить про то, что находится в его подвалах. Уж силенок на то, чтобы отвести превратности войны от своего святилища, Молчащие точно не пожалели бы. Скорее всего – и не жалели.
– Так отчего же башня открыта сейчас?
– Предок графа Дарена обратился к епископу с такой просьбой. Прибыл священник, отслужил службу, и печати сняли.
– Ну вот, видите? Ничего же не произошло!
– Угу. Если не считать того, что это место не рекомендуется посещать женщинам. Она ревнует…
– Да ладно…
– Ни одна из жен графов не могла родить дитя в этом замке. И никакая другая женщина тоже не смогла это сделать. В другом месте – пожалуйста. Те же, кто попробовал, очень об этом пожалели. Принести сюда новорожденного… тут тоже не все понятно. Кто-то считает, что это хорошо, другие говорят обратное.
Так! А вот это – звоночек! И весьма настораживающий! Заходила ли Мирна в башню? Нет. И это я помню совершенно точно. Ей всегда было не по душе это строение. Даже кровать нашу перевернули так, чтобы не видеть башню из окна. Однако же… ей вскоре рожать!
Делюсь с епископом своими сомнениями. Он молчит, только перебирает губами, словно бы что-то читает про себя.
