Buch lesen: «Backstage реальности. Книга 1»

ГЛАВА 1

С чего все началось? Вопрос, лежащий в плоскости риторики. А знаете, что самое интересное? Доскональный ответ я не могу дать до сих пор…

Кажется, это было в пятницу. Или в четверг? Сейчас точно уже не вспомню. Помню лишь то, что это случилось в конце рабочей недели, в середине апреля две тысячи двадцать шестого года. Внешне он ничем не выделялся и был рядовым в череде бесцветных будней, которыми "пестрила" наша жизнь на протяжении последних двух лет. День как день. С самого утра занятый составлением спецификации продукта нашего нового клиента, я сидел в своем кабинете и пребывал в состоянии повышенной тревожности. Сама работа меня мало беспокоила, так как я давно приучил себя не принимать ее близко к сердцу, да и, признаться, исполнение своих обязанностей давно у меня было доведено до автоматизма. Беспокоило другое. То, что должно было произойти во время обеденного перерыва. Нет, вовсе не сам обед, хотя признаться, покушать на работе я очень любил, хотя бы потому, что само питание было для всех сотрудников фирмы абсолютно бесплатным. А тогда, согласно меню, нас обещали накормить борщом, курицей с рисом и салатом «Дружба». К слову, дружбой так и осталось лишь название салата, потому как капуста, кукуруза, яблоко, морковь и крабовые палочки с майонезом категорически отказывались дружить между собой в моем увлажненном желудке. Все-таки удивительно устроена наша память. Почему-то спустя год я до сих пор помню такую абсолютно бесполезную для меня подробность, как салат «Дружба», а какой тогда был день недели, я не помню, хоть убейте. Выходит, способность моего мозга запоминать информацию, напрямую зависит от гастроощущений. Нужно будет как-нибудь проверить эту гипотезу. Но что-то я отклонился от темы. Продолжу.

Еще большим катализатором тревожности послужило плохое расположение духа моего непосредственного руководителя, главного технолога Анны Павловны. С самого утра она была раздражительной и дерганной. Сначала ее настроение, а точнее, его отсутствие я пытался оправдать усталостью, которая накопилась у нее в течение недели, но после понял, что это не так. Обычно в меру приветливая и добрая ко мне, даже находясь не в духе, она все равно старалась не проявлять негативных эмоций. Но в тот день Павловна, как называл я ее за глаза, придиралась ко мне по поводу и без. Но чаще – без. Как я потом узнал, да и то, совершенно случайно, прочитав сообщение на ее рабочем компе, причиной ее эмоционального пике стал ее супруг Александр. Для людей несвободных, так сказать, окольцованных и охомутованных – дело банальное и дело бытовое. Меня, как идейного холостяка, такие дела обычно забавляли, но в тот день мне было не до смеха. Так как какой-то Александр П. (именно так он был идентифицирован у Павловны в ВЕ¹, возможно Александр Придурок или Предатель) путем своей распущенности и половой необузданности – хотя о таких серьезных вещах я не должен судить, – невольно сделал меня объектом для эскапад и несвойственных фортелей своей действующей, но как я тогда уже успел понять, без пяти минут бывшей супруги. Словно в тот день я стал олицетворением всей мужской неверности. Если говорить проще, этот, не побоюсь этого слова, идиот изменил Анне Павловне с ее лучшей подругой. Классика жанра. А я в то время, уже начинал думать, что любовные интриги с таким сценарием бывают только в дешевых романах и в «мыле». Все же не нужно мне было читать ее переписку со своим уже бывшим мужем, но какое-то несвойственное мне любопытство в тот судьбоносный, как оказалось, не только для меня, но и для Павловны, день взяло верх надо мной. Оправдываюсь только тем, что такое открытие я сделал лишь потому, что зашел через ее комп и ее аккаунт в ВЕ – того требовали обстоятельства, в которые уже к тому времени я был втянут. Окончательно втянут. Но об этом позже.

Так вот, пока Анна Павловна внутренне боролась со своим горем, попутно отбиваясь от навязчивых и требовательных заказчиков, терроризировавших ее претензиями и рекламациями по поводу некачественной продукции, а также с моим, как ей казалось, безразличием к работе – отчасти это было правдой, – я боролся со своими эмоциями и тщетно старался сохранить свою голову холодной. Работа слабо помогала в этом. Более того, она еще больше увеличило мою раздражительность, которая после двух, а то и трех часов рабочего дня передалось от моего начальника мне. Как итог, я совершил довольно серьезную ошибку в спецификации нового продукта, перепутав процентное содержание полиэтиленов высокой и низкой плотности материала. Если бы не внимательность опытного наладчика на экструдере, Павловна, наверняка бы, не сдерживала себя в выражениях. Но этот промах, к счастью для меня, стал явным позднее, через несколько дней, и ничего кроме улыбок не вызвал у лиц, вовлеченных в производственный процесс. Я быстро исправил ошибку и был таков. Ну а тогда, в тот судьбоносный день мне не терпелось дождаться обеденного перерыва. Я как мог подгонял время к заветному часу Икс, но ежеминутно глядя в правый нижний угол своего монитора, понимал, что таким поглядыванием делал себе же медвежью услугу – время бежало в черепашьем темпе и работало против меня. В те минуты мне отчаянно хотелось зайти в БЕ-net² и хоть как-то разрядить себя, но Он настоятельно не рекомендовал мне делать этого не только дома, но и на работе. Мне не хотелось нарушать инструкций, поэтому я продолжил существовать в информационном вакууме, в обществе убитой горем Анны Павловны. Бедняжка, я-то сейчас понимаю, что ей в тот день так хотелось какого-то сочувствия, в первую очередь, с моей стороны, но тогда я не знал всей ее трагедии, а когда узнал, увлеченный своими новыми проблемами, просто забыл про нее. Она сидела за своим рабочим местом, едва сдерживала слезы и пыталась заглушить свою боль работой. Только работой. Нет, она не была трудоголиком. Нисколько. Приходила в девять утра, уходила в восемнадцать. С понедельника по пятницу. Никаких переработок. Если и была в ней необходимость в субботу или воскресенье, – фирма наша работала, как говорится, двадцать четыре на семь – Павловна всегда перекладывала свои обязанности на меня. Хотя нет, не всегда. Точнее, до того самого дня, о котором я сейчас говорю. Вы извините меня за словоохотливость, я не любитель много говорить и напрасно лить воду, но почему-то сейчас я загружаю вас информацией, которое имеет опосредованное отношение к делу. Видимо, мой мозг считает, что чем больше мелочей того дня он вспомнит, тем лучше я реконструирую его события и пережитые мной эмоции.

Эмоции. По мере того, как время с эффектом слоу моушн приближалось к обеденному перерыву, эмоции переходили от одной формы к другой. Тревожность и нервозность постепенно сменялись страхом. Страхом ожидания. 12:00. 12:10. 12:25. 12:35. Где-то я читал, что страх ожидания опасности хуже самой опасности. Кажется, у Даниеля Дефо. В тот день я лично убедился в этом. Я боялся того, что неминуемо должно было произойти, боялся того, на что никак не мог повлиять, и это еще больше давило на меня. В тринадцать ноль-ноль мой страх стал более конкретен. Анна Павловна обычно ни минуты перерыва не тратила на работу, но тогда она изменила себе. Секундная стрелка успела совершила четыре полных оборота, пустив в новый забег минутную, а Павловна продолжала сидеть за рабочим местом и вбивала дурацкие цифры в дурацкие таблицы. Именно тогда, когда она должна была уже как четыре минуты находится в столовой и поглощать свою ссобойку. Именно тогда, когда мне так был необходим ее компьютер. Нужно было что-то предпринять. Но не гнать же ее силой.

– Анна Павловна, а Вы что, не будете сегодня обедать? – для начала я решил прозондировать почву.

– Я не голодна! – сухо отрезала она.

Другого ответа я и не ожидал. Что же делать? Давай, поднажми, говорил я себе. Самое важное приключение моей жизни готово было рухнуть, так и не начавшись. Кровь прилила к вискам, сердце неистово колотилось. Но что же, черт подери, делать?!

– Вы вообще не пойдете на обед?

– Нет! – снова отрезал мой начальник.

– Анна Павловна, война войной, а обед по расписанию. – Какой-то избитый штамп не в тему задвинул я.

Она никак не отреагировала на мою реплику. Ситуация приняла критический характер, так как уже стал понимать, что в обеденный перерыв она не покинет наш кабинет. Я зашел на последнюю попытку:

– Кстати, а что у Вас на обед?

Павловна была повернута на здоровом питании, поэтому она не питалась в нашей столовке, а приносила из дома «правильную» еду. Булгур, нут, чечевица и другие труднопроизносимые названия тех яств, которыми «травила» Павловна себя на протяжении всего периода работы в нашей фирме, были мне совершенно незнакомы. Страшно представить, как мучился ее супруг, как корчился он в судорогах, когда она кормила его всей этой «вкуснятиной». А если серьезно, то эта наверняка полезная пища негативно влияла на ее здоровье – Анна Павловна теряла вес и находилась к тому моменту в стадии анорексии. Незадолго до того дня она посетила доктора. Взглянув на ее анализы, врач поинтересовалась о ее рационе и, углядев в ее конституции ярого представителя здорового питания, настоятельно порекомендовала употреблять больше железосодержащих продуктов животного происхождения, «иначе будет плохо». Павловна вняла советам и даже стала на обед употреблять куриное мясо, правда, отварное.

– Ничего. Я ничего с собой не взяла.

Сказать, что я был удивлен ее ответом – ничего не сказать. Весь ее образ жизни был сплошным перфекционизмом. Все, что бы она ни делала, было совершенным, с человеческой точки зрения, разумеется. Мне порой даже казалось, что у нее вся жизнь распланирована точно по дням, часам и минутам. Она наверняка даже знала, когда родит своего первого ребенка, а тут такое – «я ничего с собой не взяла».

– Как же так? Ну Вы хотя бы сходите в столовую. Сегодня у них очень вкусный салат «Дружба», – слукавил я.

– Ай, не хочу! А ты чего не идешь обедать?

– Вот сейчас и пойду, – вздохнул я, поднялся с кресла и вышел из кабинета.

Моя надежда на лучший исход разбилась вдребезги, разлетелась на мелкие осколки. Что же теперь делать? Идти, просто идти, думал я. Нет, только не в столовую. Просто идти. Ну хотя бы в производственный цех. Но только идти. Нужно было думать, нужно было что-то придумать. А я за собой всегда замечал, что мне лучше всего думалось во время ходьбы. Поэтому весь обратился в движение.

Цех был полон какофоний звуков разных тембров и тональностей. Этакий производственный оркестр. Каждая экструзионная линия пела на свой манер, шелкография и тиснение – на свой. За несколько лет я научился различать все эти звуки и, стоило мне войти в цех, я уже знал, что работало, а что нет. То, что печатные установки не издавали никаких звуков, меня мало волновало, главное, чтобы работали экструзионные установки, так как их работа и технологический процесс входили в мои обязанности. Сразу войдя в цех, мое «музыкальное» ухо сразу определила простой третьей линии – меня нисколько не удивил этот факт: она сложна в обслуживании и простаивает всегда дольше, чем работает. А вот то, что вторая линия молчала, – наша рабочая лошадка – как и третья, меня насторожило и слегка удивило. Особенно в тот день, когда на смене были самые опытные наладчики и печатники. Я хорошо знал тех парней, да и с каждым из них у меня были хорошие рабочие отношения (всегда приятно иметь дела с опытными работниками, знающими свое дело). Учитывая мое подавленное состояние, а также обеденное время, я сначала хотел было пройти мимо их линии, и имел на это полное право, но все же какое-то внутренне чутье заставило меня полюбопытствовать, и я направился к Круассану, чье рабочее место находилось ближе всех ко мне. Олег по прозвищу «Круассан» хаотично метался около своей установки, и было видно, что что-то заминало работу его тачки. Он был старше меня лет на десять, но это не мешало мне называть его мучным кондитерским изделием в форме полумесяца. К слову, его так называли все работники фирмы.

– Круассан, здарова! А че стоите? Что с тачкой?

«Тачками» мы в шутку называли установки производственных линий.

– Ничего! Просто руки у вас кривые! – огрызнулся Олег.

– Не понял?! – вполне дружелюбно парировал я.

– За то, как ты заполняешь техническое задание, тебе нужно отбить лапы! Хрень какую-то пишешь! Почему у тебя в задании указана одна марка аШДэПэЕ³, а в спецификации – другая? Видишь, недолив сырья в изделии! – в грубой форме высказал свою претензию Круассан, показывая мне деформированную продукцию. Большинство работников экструзионного цеха общались в подобной манере, поэтому я давно привык к хамству и грубости с их стороны. И нисколько не обижался, правда, в самом начале рабочей деятельности давал волю своим обидам. А на Круассана вообще греховно было дуться. Олежка был хорошим малым, имел на удивление отличный характер, добросовестно работал, а также – а может это и самое главное – иногда подвозил меня с работы домой, если я задерживался на ней. Да и грубить он никогда не умел.

– Олежек, друже, да какая разница: шестьдесят пять сорок один или сорок семь пятьдесят пять⁴? – пытаясь сбить его экспрессию, пошутил я. Хотя, признаться, в задании я действительно совершил ошибку. Мы к тому времени перешли на другое сырье, а я по старой памяти вбивал в задание старое. Чего греха таить, часто невнимательно заполнял рабочую документацию, опрометчиво полагаясь на свой опыт.

– А текучесть? – парировал Круассан.

– Ерунда! Подними немного температуру шнека, давление и скорость впрыска, а также добавь немного дозировку.

– А якi ж ты вумны?! Ты мне лучше скажи, с каким сырьем тираж запускать, – с применением билингвизма отвечал Олег.

Я немного напрягся. Огляделся по сторонам – рядом никого не было.

– Тише, тише! Осторожнее с белмовай. Еще посторонние услышат… – предостерег я от неотвратимых последствий Круассана. – А какое сырье у тебя сейчас засыпано в бункер?

– То, которое дано в спецификации – GD 4755.

– Ну и отлично. Работай с этим сырьем.

– А ты мне исправишь марку сырья в техзадании, чтобы ОТэКашка⁵ не напрягала меня? – задал резонный вопрос Круассан.

И тут меня осенило. Вот она моя соломинка! Чутье меня не подвело. Мой мозг почти мгновенно обработал полученную информацию, оценил всю ситуацию, а также риски, и выдал решение, которое могло спасти меня, подарить еще один шанс. Нужно было действовать решительно, другого такого подарка судьбы может и не быть, заключил я тогда.

– Слушай что, Олеже. Давай так, я сейчас пойду обедать, а ты напиши в Билексе⁶ Анне Павловне, мол, у тебя проблема, несоответствие вводных данных в спецификации и в задании, пусть придет и даст допуск на использование GD 4755.

– Ты че, ох…! Это че за подстава?! Аньке писать я не буду! – бранно начал возмущаться Круассан.

– Ладно, давай я вместо тебя ей напишу.

Я сел за его рабочий комп и начал от имени Круассана писать Павловне.

Анна Павловна, здравствуйте. У меня здесь небольшая проблема. В задании указано одно сырье, а в спецификации – другое. Подойдите, пожалуйста, на вторую линию, а то она уже около часа простаивает.

Я дождался момента, когда сообщение приняло статус «прочитано», оставалось лишь дождаться ее ответа. Через несколько секунд она ответила «хорошо, сейчас подойду».

– Все, Круассан, Павловна скоро будет. Ладно, я пошел обедать. – Я попрощался с Олегом и довольный направился в сторону столовой.

Конечно же, ни в какую столовую я не пошел. Испытывая дикий стресс, меньше всего хотелось есть. Нужно было завершить свою комбинацию до логического завершения. Поэтому я спрятался за палетизированной машиной, откуда хорошо просматривалась вторая линия, в особенности рабочее место Круассана. Признаюсь, совершенно в идиотскую ситуацию я себя тогда загнал, а иначе было никак. Да и в тот момент я меньше всего думал о том. Главное, нужно было занять хорошую позицию, и при этом оставаться незамеченным. Как минимум, для Анны Павловны. Благо, прятался я недолго – она пришла через две-три минуты. Как только Олег стал погружать ее в нюансы проблемы, я вышел из укрытия, и направился было в сторону столовки. Затем резко остановился и, сделав вид, что-то забыл сделать, развернулся и трусцой побежал в наш кабинет. Как только покинул пределы цеха, я, что называется, погнал во всю мощь.

Я вбежал в кабинет и сразу же рухнул в рабочее кресло своего начальника. В распоряжении было несколько минут, чтобы довести свою авантюру до конца. Но прежде всего нужно было как-то справиться со страхом, волнением и паникой, которые сковали меня, сделали мои движения медленными и неуклюжими. Боже, до чего же страшно! До чего же унизительно! Я думал, что навсегда оставил такого рода страх далеко в прошлом, в университете, в конце пятого курса, но он снова настиг меня. А если она войдет в кабинет и уличит меня во всем этом? Что я ей тогда скажу? Какой же я осел! Нужно же было подготовиться, что-то заранее придумать, мол … Что, «мол»? Даже придумать ничего стоящего не можешь!.. Успокойся! Возьми себя в руки, все будет чики-пуки, говорил я себе. Адреналин захлестывал, я постарался размеренно дышать, чтобы замедлить сердцебиение. По всему телу пробежал холодок, руки предательски вспотели. Одним словом, труханул я неслабо. Очень даже неслабо. Прежде чем положить левую руку на мышь и начать орудовать, я вытер ее о рабочий халат – не хотелось оставлять никаких следов своего преступления.

Доверчивость Павловны и ее неспособность запоминать не самую важную информацию сэкономили мне некоторое время и несколько сотен, а может и тысяч нервных клеток – не пришлось взламывать ни ее комп, ни ее страничку в ВЕ: логины и пароли она терпеть не могла, поэтому везде у нее был беспарольный доступ. А если на каких-то ресурсах Анна Павловна и регистрировалась, то все данные она записывала на стикер, который затем бережно приклеивала к верхнему углу монитора. Она не полагалась на свою память, и в этом я видел единственный изъян в ее перфекционизме. Я открыл ее страничку в ВЕ и машинально нажал на вкладку «Сообщения». Вот скажите мне, какого лешего я туда полез?! Мне ведь нужно было просто найти нужного человека. Видимо, сработала старая привычка, выработанная в те времена, когда был еще старый, добрый Интернет: сразу же после входа в социальную сеть проверять сообщения. Но то были совсем другие времена. БЕ-net был полностью под контролем КаэН⁷, а к пользованию ВЕдинстве допускались только идеологически «правильные» и благонадежные граждане «процветающего» режима. К оным, по понятным причинам, я не относился, а вот мой уважаемый руководитель Анна Павловна проявлял пусть и осторожную, но «видимую» лояльность (у нее не было другого выхода) – поэтому было у нее право быть пользователем ВэЕ. Итак, я машинально нажал на вкладку «Сообщения» и вместо того, чтобы тут же закрыть ее, на какую-то секунду задержался краем глаза на переписке с пользователем Александр П. Точнее, на последнем активном сообщении из переписки с Александром П. Был виден лишь отрывок, но он мгновенно возбудил во мне любопытство:

Да пошел ты, знаешь куда?..

И тут я совершил большущую глупость – открыл всю переписку…

Да пошел ты, знаешь куда? К сучке своей ёб… иди!!! Забирай свои манатки и вали отсюда на х…!!! Чтоб духа твоего вонючего в моей квартире не было!!!

Эмоциональный, немного пафосный месседж с большим количеством восклицательных знаков принадлежал Анне Павловне. Даже не знаю сейчас, что тогда меня шокировало больше: измена мужа или ненормативная лексика моего начальника. Понятно, что и то и другое стало для меня открытием – Павловна никогда не матюгалась в моем присутствии, даже когда была на нервах. Сам же я последние несколько лет не был сторонником матерной брани, поэтому, скорее всего, меня больше удивило второе открытие. А первое? Измена – с кем не бывало… Сложно давать морально-этическую оценку поступку мужа, находясь в положении человека, читавшего чужую, интимную переписку. Решать кто прав, а кто виноват было не в моей компетенции, да и, откровенно говоря, тогда не было на это времени. Я прочел еще несколько сообщений, в которых муж напирал на «милосердие», «прощение» и состояние «помутнения сознания» (видите ли, «Светка соблазнила»), Павловна – на его предательство, да еще с лучшей подругой. Легко читалось между строк, что «любимая Анюта» не простит «кобелину» – дело пахло вовсе не керосином, а предсказуемым разводом. Ниже была переписка и с самой «Светкой». Правда, там получился сплошной монолог: Светлана напирала на соблазнительный вкус Божоле Нуве и на его коварный, опьяняющий эффект. Павловна все же ответила ей. Коротко и емко:

Света, иди на х…!

Удивительно, но та трагедия Анны Павловны с элементами комедии в сообщениях как-то успокаивающе подействовала на меня. Блин, я даже потерял концентрацию и забыл, в каком пикантном положении сам находился. Столько драгоценного времени потерял! Быстро закрыв переписки, я принялся за поиски Историка. В тот момент я еще не знал почему моего связного так называли. Я вбил в строку поиска его имя и…фамилию? Странно, очень странно… Как Историк прошел верификацию в ВэЕ? Неужели в Комитете Надзора работают такие недалекие люди? «Саша МиккиРурк». Неужели они подумали, что «Микки Рурк» это его фамилия? Тогда это было не важно, главное – найти его. К счастью, поиск выдал мне единственный результат: на аватарке реально красовался молодой Микки Рурк! Боже, ребята из КаэН реально не отличались интеллектом. Скорее всего, там работали люди не старше моего возраста, рожденные в нулевые и незнакомые с творчеством Микки. Вот он результат того, когда ребята из деревни с головами из мореного дуба, готовы за жизнь в столице работать на систему. Я сам не поклонник Рурка, но, ребята, а как же «Город грехов», «Железный человек 2», «Неудержимые»?..

Отлично, его страничка была доступна даже для не «друзей». Ясно, это было сделано для меня, ведь он уже был проинформирован, что у меня не было аккаунта в ВэЕ. Итак, то, что мне тогда было нужно, должно было находиться на стене. ДА! ДА! ДА! Пост, предназначенный для меня, был опубликован за час до обеденного перерыва. Черт! У меня даже не было времени как следует порадоваться – ее каблучки застучали по металлической лестнице, ведущей на второй этаж, на котором находился наш кабинет. Еще секунд тридцать-сорок – и я не жилец, пронеслось у меня в голове. Меня сразу же повторно бросило в пот. Дальнейшие события происходили словно в бреду. Я в панике, не попадая по клавишам, сделал скрин экрана и отправил его на печать. Черт, какой же у нас долбаный принтер! Давай же скореееее! Павловна уже подходила к двери, когда я скомканный распечатанный лист запихивал в карман халата.

– О! Ты уже пообедал?

– Да нет. Вот, забыл …антисептик с собой взять, пришлось вернуться, – ответил я, указывая головой на руку, которую не успел еще вынуть из кармана.

Конечно же, никакого антисептика у меня в кармане не было. Ляпнул первое, что пришло в голову.

– Хорошо. Давай только без опозданий. Перерыв закончится через… – она посмотрела на наручные часы, – через двенадцать минут, – довольно спокойно сказала Павловна.

– Анна Павловна, а когда я опаздывал? – Я улыбнулся и, наконец, отправился в столовку.

После стресса, который сопровождал меня все утро, я все же нашел в себе место для радости. Радости, которую не разрушила даже больная фантазия нашего повара. Да уж, салат «Дружба», та еще дружба…

Кстати, вспомнил, это было в четверг. Да-да, точно, в четверг. Учитель же ровно за сорок восемь часов оповещал меня о месте и времени матча. А первый мой матч был в субботу. Восемнадцатого апреля две тысячи двадцать шестого года…