Под маской Венеции

Авторы: Барра Инесса, Дмитриева Майя, Громович Светлана, Парамонова Татьяна, Ворожбицкая Людмила, Стрекаловская Валерия, Дмитриева Светлана, Стимитс Алёна, Киселёва Анна, Орлова Ксения, Норкина Елена, Чайка Виктория, Баженова Татьяна, Виноградова Юлия, Кирюшина Наталья, Аллен Рита, Трейстер Юна, Гайдукова Яна, Чудинова Екатерина, Штрак Зульфия, Жардан Лилия, Сибагатуллина Гулия, Юмне Алиса, Яценко Ирина

Редактор Светлана Громович

Редактор Алёна Стимитс

Редактор Светлана Дмитриева

Редактор Татьяна Парамонова

Редактор Анна Киселёва

Редактор Людмила Ворожбицкая

Редактор Ксения Орлова

Дизайнер обложки Ольга Парамонова

© Инесса Барра, 2024

© Майя Дмитриева, 2024

© Светлана Громович, 2024

© Татьяна Парамонова, 2024

© Людмила Ворожбицкая, 2024

© Валерия Стрекаловская, 2024

© Светлана Дмитриева, 2024

© Алёна Стимитс, 2024

© Анна Киселёва, 2024

© Ксения Орлова, 2024

© Елена Норкина, 2024

© Виктория Чайка, 2024

© Татьяна Баженова, 2024

© Юлия Виноградова, 2024

© Наталья Кирюшина, 2024

© Рита Аллен, 2024

© Юна Трейстер, 2024

© Яна Гайдукова, 2024

© Екатерина Чудинова, 2024

© Зульфия Штрак, 2024

© Лилия Жардан, 2024

© Гулия Сибагатуллина, 2024

© Алиса Юмне, 2024

© Ирина Яценко, 2024

© Ольга Парамонова, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0060-1575-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вы замечали, что каждый город имеет свою особенную атмосферу? Попадая в пространство определенного места, ощущаешь на себе его влияние, достаточно просто внимательно прислушаться. Погрузившись в работу над сборниками наших рассказов, я почувствовала эту энергетику. Можете такое представить – город влияет на повествование о нем!

Вероятно, вы уже читали наши предыдущие сборники «Я жду тебя в Париже» и «Вместе с Питером». Согласитесь, образы городов очень разные. По своему типажу Париж предстает в роли эстета-любовника. В книге, посвященной этому прекрасному городу, много историй, в которых речь идет об отношениях. Петербург больше похож на мудреца. Поиски смыслов, философствование, глубина – именно об этом, как мне кажется, пишут авторы питерского сборника.

Венецию же я почувствовала как мага. Она окутывает своей многовековой мантией, порой очаровывая, как волшебник, порой – наводя морок и погружая в иллюзии. Там случается необъяснимое, мистическое, как и в наших рассказах. Авторы, не сговариваясь, пишут так, будто сама Венеция нашептывает тексты. Ее воздух проникает под кожу, и вот ты уже дышишь им, он пьянит тебя изнутри.

Читаешь и впадаешь в состояние межреальности. Уже не осознаешь, где выдумка, а где быль, где фокусы, а где – настоящее чудо. Или это всего лишь карнавальная маска, которая скрывает тайны и истинный лик?

Инесса Барра,

руководитель писательского

проекта «Женский взгляд»

Анна Киселёва. ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС

Полуденное солнце жарко припекало. Покрытые синим брезентом гондолы покачивались у причала, вторя дыханию Адриатики. Раскаленное бледно-голубое небо сливалось на горизонте с бирюзовыми волнами позади собора Сан-Джорджо-Маджоре, парящим над каналом Джудекка. Кира отдыхала на набережной и наблюдала эту идиллическую картину, прячась от солнечных лучей под полями зеленой широкополой шляпы.

«Ну почему здесь так жарко, – со вздохом подумала путешественница, – и полно туристов. Как же я устала протискиваться сквозь толпу на каждом крошечном мостике!» Словно услышав ее слова, на соседнюю лавочку приземлилась парочка французов с аппетитно пахнущими сэндвичами. Кира еще глубже вздохнула. После завтрака, в половине седьмого утра, она перекусила только лимонным джелато – своим неизменным обедом в автобусном туре по Италии. Это была первая Кирина поездка за границу, ей хотелось посетить каждую экскурсию, каждый старинный городок, поэтому приходилось экономить деньги, и чаще всего на еде.

Сегодня был последний день тура перед возвращением домой, и, если честно, Кира устала. Ей уже посчастливилось искупаться в ласковых волнах Римини, увидеть красоты вечного Рима, восхититься величием Ватикана, перенестись в античную эпоху Помпей, различить силуэт Везувия в голубой дымке Неаполя, прогуляться по изысканной Флоренции, потеряться в каменных лабиринтах Сиены и даже «поймать» Пизанскую башню! А вот на Венецию уже совсем не осталось сил.

Пока часть туристической группы наслаждалась дворцом Дожей, Кира загорала у причала и вела путевые заметки:

«Венеция – такая юная и нежная, словно только что поднявшая свои земли над Адриатикой. Вода изумрудно-голубая, но из-за сброса отходов купаться в каналах запрещено. А как хочется! Мы уже сходили в стеклодувную мастерскую, побывали на рыбном рынке Риальто и даже купили пару масок в сувенирном магазине. Но самые незабываемые впечатления – это катание на гондолах. Нам досталась черная с резными ярко разукрашенными цветами. Гондольер насвистывал и тихонько напевал. Мы разлили шампанское в бокалы и отправились в путешествие. Плеск воды, легкая тень, и гондолы, гондолы, гондолы… Когда проплываешь под мостами – кажется, что время останавливается, и сердце замирает в ожидании чуда…»

Кира по привычке продолжала писать, но настроение было окончательно испорчено. Ее попутчица и по совместительству лучшая подруга Саша обиделась из-за ерунды и не разговаривала с ней. Солнце нещадно палило, желудок урчал от голода, а вездесущие туристы мешали погрузиться в романтическую атмосферу города.

Кира теребила в руках кулончик из стеклодувной мастерской, узор на котором напоминал ей солнечный диск с отходящими лучами. «Вот бы сейчас пошел дождь, и все туристы исчезли!» – в сердцах подумала девушка, случайно провернув венецианское стеклышко внутри круглой оправы кулона: теперь вместо солнца на нее смотрела луна, спрятанная в облаках. В этот же миг раздался гром, небо потемнело, и Кира ощутила на коже редкие крупные капли. «Какая здесь переменчивая погода!» – недоверчиво хмыкнула она. Гром даже заглушил голоса устроившихся по-соседству французов и, казалось, все остальные звуки.

Кира встала в поисках убежища и неожиданно обнаружила, что абсолютно одна: причал, набережные, мосты, улицы и кафе были пустынны. Даже катера и гондолы раскачивались в тихом уединении. Яркие краски города поблекли в сероватом отблеске начинающегося дождя. Девушка сначала замерла в испуге, но после бросилась бежать в поисках хотя бы одной живой души. Не обращая внимания на учащающиеся капли, она, не раздумывая, выбрала первую узкую улочку и устремилась вперед, с легкостью перелетая через узорчатые от дождя каналы по кружевным скользким мостикам, иногда путаясь в длинной струящейся юбке. То справа, то слева появлялись старинные, тронутые столетиями дома, стрельчатые белые окошки в оторочке розовых и красных цветов, спрятанные зеленые дворики, крошечные площади с церквями и крылатые львы – символ Венеции.

Неожиданно Кира остановилась на площади Сан-Марко. Величественный собор напротив нее одиноко мок под дождем. Девушка не могла поверить, что еще несколько часов назад здесь невозможно было вздохнуть от августовской жары и туристов. Ей вдруг стало так легко и радостно от нечаянно сбывшегося желания, что она раскинула широко руки, сбросила намокшую шляпу и начала пританцовывать, кружась в живительных каплях дождя. Распущенные мокрые волосы добавляли еще больше брызг, от которых влажная белая майка становилась все прозрачнее. Чтобы сандалии предательски не соскальзывали с ног, Кира сняла их, ощутив прохладу мостовой. Следуя рисунку белого камня, она вальсировала по направлению к воде, оставляя позади все больше узорчатых арок дворца Дожей со спрятавшимися в них от дождя голубями.

Вдруг снова раздался раскат грома, и Кира боковым зрением заметила движение. «Нет, это не голубь, – пронеслось в голове, а сердце сжалось от нетерпения, – здесь есть еще кто-то, кроме меня?!»

Путешественница тут же завернула за дворец, чуть не врезавшись в роскошный фонарь. Ей показалось, что она увидела удаляющуюся спину в черном камзоле. «Может быть, все исчезли, потому что здесь готовят съемки фильма?»

Второй забег по улицам Венеции давался Кире все с большим трудом, но она уже могла различить силуэт мужчины впереди. Удивительно, что когда Кира замедлялась на секунду, чтобы отдышаться, он тоже приостанавливал шаг, как будто вел ее куда-то. Наконец девушка не выдержала и закричала по-русски изо всех сил, даже не надеясь, что ее поймут: «Остановись! Кто ты?»

Фигура в черном замерла. Кира медленно начала к ней приближаться, отпустив длинную юбку, и только сейчас заметив, что она оставила сандалии на площади Сан-Марко. Каждый шаг отдавался скользящей прохладой, а по телу пробегала электризующая дрожь. Страх и любопытство стали неотделимы друг от друга, как маски и гондолы от Венеции.

Когда незнакомец обернулся, бегущая по пустынному городу убедилась, что его образ напоминает персонаж из исторического фильма: черные высокие сапоги из мягкой кожи, расклешенный бархатный камзол с выглядывающей из рукавов белизной кружев. Половину лица закрывала черная с позолотой маска, скорее, в стиле «Зорро», чем венецианского карнавала, не давая различить черты лица мужчины. Кира лишь отметила пышную рыжую шевелюру на контрасте со строгостью одеяния.

– Мы уже почти пришли, – русская речь с еле заметным акцентом эхом отразилась от устремленных к плачущему небу стен.

Незнакомец протянул Кире руку в кожаной перчатке, указывая головой на еле заметный проход между домами. Смелая путешественница, не раздумывая, согласилась: эту историю нужно было во что бы то ни стало распутать!

Пока что встреча выглядела дружелюбной: Кира оказалась в скрытом от посторонних глаз, увитом зеленым плющом дворике с резной полукруглой дверью. Его разделял напополам узкий канал, через который был перекинут белоснежный мост с состарившимися перилами. Он исчезал в открытом дверном проеме, так необычно расположившемся в рыжей стене дома напротив.

Мужчина подвел Киру к столу под широким навесом, накрытому на две персоны. Ее сразу же удивили непривычные черные спагетти в компании креветок и томатов. «Надеюсь, это макароны, а не магические гады», – усмехнулась про себя девушка, готовая съесть любое блюдо в эту секунду.

– Вкусно? – новый знакомый еле заметно улыбнулся уголками губ, будто смакуя свой акцент.

– Да, – выдохнула Кира, – я понятия не имею, кто ты, но я очень-очень голодна прямо сейчас.

– Я знаю. Ты редко о себе заботишься. Потратила все деньги на экскурсии и теперь экономишь на обедах, верно?

– Так, я даже не буду спрашивать, с чего ты это взял. И почему говоришь по-русски. Меня интересует другое: куда исчезли все люди в этом городе? – гостья чуть не подавилась спагетти от внезапно накатившего волнения.

– Ты же сама этого хотела, – незнакомец пожал плечами и откинулся на спинку стула, держа в руке бокал розового вина.

– Я думаю, ты переоцениваешь мои способности, – взгляд Киры упал на замутненные от дождя воды узкого канала, – и менять погоду я тоже не умею. Кто ты?

– Я дух Венеции, синьорина, – легким движением он сорвал маску, и Кира увидела перед собой еще совсем молодого юношу с озорными зелеными глазами в обрамлении длинных рыжих ресниц. Нарастающий ветер развевал его кудрявые волосы, а хитрая улыбка не сходила с губ.

– И что мы теперь будем со всем этим делать? – девушка тоже взяла бокал, удивляясь своей смелости и даже легкому равнодушию к внезапному повороту событий, – я так и останусь в одиночестве под дождем?

– Мне кажется, ты прекрасно себя чувствуешь, – дух Венеции довольно подмигнул.

– Я уже не уверена. Не дается мне Венеция. Да и кому здесь понравится в августовскую жару среди толп туристов?

– Счастливым людям. Которые наслаждаются жизнью. Здесь и Сейчас.

– Я тоже счастливый человек, между прочим, – начала защищаться Кира, – я просто подумала, что…

– Оказаться в одиночестве под дождем будет лучше? – рыжеволосый юноша вышел из-под навеса и подставил лицо участившимся каплям. На этот раз он протянул руку без перчатки, и Кира ощутила его прохладную широкую ладонь.

Они устроились на крошечной мостовой канала, наблюдая за узором расходящихся кругов на воде. Перламутровое небо хмуро нависло над мокнущей парочкой, посылая все больше драгоценных капель. Ссутулившиеся цветы раскачивались в такт, и казалось, что весь дворик вторит разбушевавшейся стихии.

– А мне понравилось танцевать под дождем! Хочешь попробовать со мной? – девушка внезапно подскочила, увлекая за собой на мостик духа Венеции. У них довольно ловко получалось вальсировать на ступенях, то и дело кружась в замысловатых поворотах. Розовое вино ударило в голову нечаянной гостье этого местечка, и она начала все ощутимее ускорять темп. Тогда юноша остановился и посмотрел ей в глаза:

– Не спеши. Ты увидела почти всю Италию за неделю. Но смогла ли ты ощутить ее всем сердцем?

– Ведь так хочется все успеть! – Кира даже подпрыгнула от нетерпения. – Если сидеть на террасе всю жизнь, как это делают итальянцы, что я увижу, чему научусь?

– Жизни, – дух Венеции глубоко вздохнул и на секунду закрыл глаза, – Здесь и Сейчас.

– Здесь и Сейчас, – девушка сдалась и сделала то же самое.

Вдруг Кира ощутила легкий толчок в плечо. Нет, это был не дух Венеции. Она открыла глаза и увидела перед собой все то же ясное бледно-голубое небо, собор Сан-Джорджо-Маджоре и мерно раскачивающиеся гондолы под сухим брезентом.

– Кира, с тобой все порядке? Я с тобой говорю здесь и сейчас. Ответь мне наконец! Или ты в какой-то параллельной реальности? – испугавшаяся не на шутку Саша описывала вокруг подруги круги, пытаясь привести ее в чувство.

– Кажется. А где все? – взгляд Киры упал на кулон из венецианского стекла, от которого уже вспотели пальцы. Узор, как и прежде, напоминал солнце с отходящими во все стороны лучами.

– Все уже ждут тебя на посадку! – Саша кивнула головой в сторону белоснежного лайнера, – сейчас отправляемся, бери свои вещи. Не забудь шляпу, кажется, ты подхватила солнечный удар.

Не до конца доверяя происходящему, Кира проверила, на месте ли сандалии, придвинула шляпу, которая одиноко ждала ее на расстоянии вытянутой руки.

– А почему у меня мокрые волосы и майка? – путешественница все же нашла к чему придраться.

– Я поливала тебя водой, чтобы привести в чувство! Но это мало помогло, – подруга выглядела обеспокоенной, – все, побежали, – она дала Кире руку, с силой потянув на себя ее ослабевшее на солнце тело.

Девушки успели добежать к месту посадки на лайнер в последнюю секунду. Их вечно улыбающаяся и лучезарная гид Стелла облегченно вздохнула, не забыв пожурить заплутавших подруг.

– Извини, Саш, мне нужно побыть одной. Прийти в себя. Или как там, побыть здесь и сейчас, – Кира усмехнулась и проследовала на самый верх белоснежного айсберга, так нелепо контрастирующего с крошечной старинной Венецией.

– Только не забудь надеть шляпу! – успела крикнуть подруга.

Но от шляпы на верхней палубе было мало толка – порывистый ветер срывал все на своем пути. Кира устроилась на корме, наблюдая, как удаляющиеся терракотовые крыши сливаются в единое полотно, расчерченное причудливым узором каналов. Внутри у Киры все сжималось то ли от невероятной красоты Венеции, то ли от грусти последнего дня в Италии, то ли от солнечного удара. Ей настолько хотелось запечатлеть в сердце этот момент, что она снова достала блокнот:

«Прощай, Венеция. Я дышу соленым воздухом, все быстрее удаляясь от тебя. Но мое сердце, наоборот, стучит все медленнее. Спасибо за этот секрет…»

– Извините, можно я присяду рядом? – Кира чуть не выронила за борт ручку, услышав знакомый акцент.

Повернув голову, она увидела рыжеволосого юношу с озорной улыбкой и задиристыми звездочками зеленых глаз.

Ксения Орлова. ACQUA ALTA

Она проснулась от звона колоколов. Каждое ее утро начиналось так – с колоколов Марии Формозы. Церковь находилась совсем рядом, за поворотом канала.

Пора было вставать, сегодня ожидался насыщенный денек. Сначала традиционный для четверга поход на рынок. А затем предстояло поработать над текстом лекции – в марте Венецианскому гетто исполнялось пятьсот лет. Розу, как эксперта, пригласили принять участие в нескольких культурных мероприятиях, посвященных этому печальному юбилею.

Сварив утренний эспрессо, она выглянула в окно. Из него открывался чудесный вид на перекресток каналов. По утрам, как всегда, по воде спешили многочисленные лодочки – развозили товары по магазинам, тратториям, ресторанам. Водители катеров весело махали Розе и приветствовали ее:

– Giorno, синьора.

Роза улыбнулась. Когда-то она была молодой. Стоило только выглянуть в окно, как на канале начиналось столпотворение. Мужчины останавливали катера, поворачивали головы, чтобы лучше ее разглядеть и более щедро поприветствовать:

– Ciao bella, ciao cara!

Кто-то пел арии, кто-то насвистывал красивые мелодии. В конце концов Роза закрывала створки, и поклонники со смехом и криками разъезжались. Все в прошлом, теперь приветствия – просто дань вежливости, но Роза не горюет. У нее были и любовь, и страсть, и поклонники. Всему свое время, а к ней сейчас пришла спокойная старость. Да, иногда становится грустно. Когда ветер бросает капли дождя в оконные ставни, когда темной ночью долго не уснуть, когда подступают воспоминания.

Роза собралась и вышла из квартиры. С собой взяла трость – колено подводило. На площадке женщину ждала неприятность: лестница на первый этаж была до половины затоплена.

– Mamma mia, за что мне это наказание?!

Наводнение, как всегда, оказалось некстати. Обычно звуки сирены заранее предупреждали горожан о приближающейся acqua alta. Жители первых этажей и магазинчиков спешно убирали повыше все, что могли, запирали двери, поднимали железные пороги, хоть немного задерживающие воду.

Что ж, в этот раз Роза сирену не услышала, проспала.

Она вернулась в квартиру, достала удобную резиновую обувь. Ходить в ней Розе непросто, но менять планы она не привыкла. Спустилась по лестнице. Да, вода сегодня и правда высокая, доходит почти до краев сапог. Она знала, если идти очень медленно и аккуратно, ноги останутся сухими.

На улице уже вовсю плавал мусор. Всему виной туристы, гостившие в Венеции. Они не вешали пакеты так, как это делали горожане – на ручки дверей, а просто ставили их вниз на мощеный камнем тротуар.

«И к этому мы привыкли», – подумала Роза и остановилась около лавочки на углу. Там работал ее старый приятель Джованни. Он уже успел убрать наверх все ценные вещи и теперь спокойно наблюдал за картиной происходящего, напевая любимую арию из Травиаты.

– Giorno, Роза! Как твои ноги сегодня? Куда собралась? До Пескерии? Тебе придется нелегко. Сегодня вода особенно высокая!

– Ничего, Джованни, добреду понемногу.

Роза подошла к сотопортего. Из темноты узкого прохода выскочила странная парочка. Юнец тащил на себе мужчину. Кашемировое пальто, лаковый портфель – по виду бизнесмен. В сапогах до самого паха парень быстро бежал, разгоняя воду, а его напарник цепко держался рукой за плечо юноши. Роза улыбнулась, кое-кто умеет не намочить ноги даже во время наводнения. Всегда готовы проехать на чьем-то хребте. Ничего, Роза сильная, она дойдет сама.

Наводнение захватило рынок: границы, парапеты и даже причал для вапоретто – все было покорено стихией. Прилавки вырастали из воды, как диковинные растения.

«Как символично, – подумала Роза, – рыбный рынок превратился в настоящее море. Стал стихией, которая является естественной для рыб и морских гадов. Вода приходит и уходит, унося с собой все лишнее и ненужное. Как на рынке, так и в жизни».

Ребята-продавцы не унывали. Работа кипела. Кто-то раскладывал товар, кто-то, весело насвистывая Вивальди, разделывал огромного тунца. Роза подошла к прилавку Луки. Он еще не успел разложить красивыми рядами свежий улов. Лангустины немного шевелились и стоили почти в два раза дороже тех, что лежали ровно и неподвижно.

– Ciao, Роза! Как дела?

– Нормально, Лука! Вот только сирену в этот раз проспала, не ожидала сегодня такой воды.

– Да, вода высокая. Но и товара много – смотри, какие свежие! Дерутся за место на моем прилавке, – Лука хохотнул. – Тебе как всегда?

– Да, дорогой. Пожалуйста.

Лука ловко набросал лангустинов в бумажный пакет и с поклоном подал Розе.

Роза перешла на другую сторону рынка, набрала свежей зелени, купила немного артишоков, обсудив с продавцами новости последней недели, – погода совсем испортилась, туристов мало, власти города опять придумали новый налог.

Она возвращалась обратно – шла медленно, высоко поднимая ноги, чтобы случайно не зачерпнуть воды. Людей стало больше, туристы вышли на улицы. Рядом раздался возглас: «Ой, я, кажется, намочила ноги!» – говорили по-русски. Роза хорошо знала этот язык. Она инстинктивно повернулась.

Молодая пара шла в сторону моста – женщина и долговязый мужчина. Обуты правильно: в высокие сапоги. Однако было видно, что ходить по воде они не умели. Роза отметила, что пара одета скромно: ни норковой шубы, ни дубленки – что ж, русские туристы давно стали притчей во языцех, но это скорее клише, чем очевидный факт.

Мужчина повернулся к своей спутнице, и Роза увидела его лицо. Сердце резко сжалось. Невероятно! Но сколько лет прошло! Бывает же такое сходство! Она торопливо отвернулась и пошла дальше. Совсем сентиментальная стала – мерещится всякое. Но голос мужчины заставил ее снова взглянуть в его сторону. И голос похож, такой же низкий и глубокий.

– Попробуй идти маленькими шажками, – обратился он к спутнице.

И тут мужчина заметил Розу, в растерянности стоящую рядом с ними.

– Signora giorno, – обратился он к ней.

– Доброе утро, господа, – ответила Роза.

Молодая женщина удивилась:

– Вы говорите по-русски? Невероятно!

Ее спутник внимательно всматривался в лицо Розы. Что-то заставило его довольно бесцеремонно разглядывать ее, пренебрегая вежливостью и этикетом.

– Я думаю, что вы тоже русская, да? – внезапно воскликнул он.

Роза смутилась, так быстро еще никто ее не разгадывал.

– Вы правы. Я русская. Когда-то родилась и выросла в Ленинграде.

– Вот это совпадение! И мы из Питера, – девушка обрадованно захлопала в ладоши, – вот это встреча! Я Мила, а это мой муж Александр.

– Приятно познакомиться, я Роза.

Она злилась на себя. Кто ее дергал за язык? С чего было откровенничать с совершенно чужими людьми? Но сама-то она понимала, в чем причина. В удивительном сходстве молодого русского с ее любимым мужчиной. С мужчиной, которого она не видела целую вечность, и о котором до сих пор не могла вспоминать без боли в сердце.

Роза мысленно перенеслась в Ленинград на десятки лет назад.

Она тогда была совсем юной девочкой, только что закончила филологический факультет университета. Ей казалось, она управляет своей жизнью, знает, что будет делать дальше. Но жизнь показала – это не так.

С Александром она познакомилась в квартире общих друзей на Васильевском острове. Шутили, смеялись, смотрели «Последнее танго» Бертолуччи на заграничном и редком в то время видеомагнитофоне. Кто-то привез фильм из европейской командировки, на языке оригинала. Роза переводила вслух. Вдруг двери распахнулись, и появился он – высокий, громкий. Сразу заполнил собой все пространство. Сел рядом с Розой и весь вечер неумело пытался ей ассистировать, чем одновременно и раздражал, и притягивал.

Вот так, со споров и шуточных выяснений – кто переводит точнее и круче, начался их роман.

Александр приехал из далекого сибирского города. Закончил там институт, отслужил в армии, а теперь собирался продолжить научную работу уже в Петербурге.

Это было время надежд. Радости от каждого следующего дня. Сумасшедшей всепоглощающей любви. Они целыми днями гуляли по Питеру, спорили, обсуждали новые фильмы, книги. Как много сходства было между ними! Им нравились одинаковые художники, архитекторы. Они даже думали одинаково. Если Роза цитировала Бродского: «Ни страны, ни погоста не хочу выбирать!», Александр сразу же продолжал: «На Васильевский остров я приду умирать».

Когда они шли рядом, Розе казалось, что она не идет, а летит над землей, чуть касаясь каблучками поверхности. Она вся была наполнена любовью и радостью, как маленькими воздушными пузырьками, которые поднимали ее в воздух. И рядом с ней – сильный и любящий мужчина. От его силы, от силы его любви, как от солнца, у Розы загорались солнечные зайчики в глазах.

Оборвалось все внезапно. Как-то вечером мать вызвала Розу «на разговор». Целую ночь они просидели на кухне. Мать курила «Беломор» и объясняла, что юноша из провинции – не прекрасный принц, а не более чем лимита. Не Роза ему нужна, а ее питерская прописка. А что красиво ухаживает и слова говорит – так это да, умеет. Ради перспективы стать ленинградцем еще и не на такое пойдешь. Все это казалось совершенно невероятным, но мать умела быть убедительной. Роза сначала пылала гневом, потом рыдала, а потом умерла. Казалось, сердце высохло, превратившись в безжизненный комок.

Через несколько дней мать объявила, что Розу ждет дядя Боря в Хайфе. Пора ей подумать об аспирантуре. На все оставшееся лето мать увезла ее на дачу, а в сентябре были готовы документы на выезд. Формальности уладили на удивление быстро. Получалось так, что весь мир готов разлучить Розу с ее любовью. И с ее болью. Через месяц она улетела в Израиль.

Александр напрасно обивал порог квартиры в надежде увидеться с девушкой. Мать всегда была на страже и резко пресекала любые его попытки разобраться в происходящем.

Роза улетала в тяжелом, подавленном состоянии. На душе было мутно. Зачем она так спешит, зачем и от кого убегает в совершенно чужую страну? Но доводы матери сделали свое дело.

С тех пор прошло много времени, много воды утекло, но сердце Розы так и оставалось сухим сжатым комочком – она разучилась любить.

– А мы как раз пытаемся найти дорогу в знаменитый книжный магазин «Acqua Alta». Подскажете, где это? – вопрос русской девушки вернул ее в реальность.

– Да, этот магазин практически у моего дома. Пойдемте, я покажу. Скорее всего, он уже открыт.

Роза и молодая пара медленно брели по воде. Девушка начала было щебетать о погоде, но муж остановил ее:

– Подожди. Мне очень интересно поговорить с настоящей венецианкой. Роза, расскажите, пожалуйста, что для вас этот город? Вы можете сравнить его с Питером?

Могла ли она сравнить? Сложный вопрос. Ведь именно из-за того, что когда-то Венеция до боли напомнила ей родной город, Роза и приняла судьбоносное решение – переехать сюда навсегда. Здесь не было такой увлекательной активной работы, как в Израиле. Не было многих, успевших стать близкими, друзей и знакомых. Но магия города настолько сильно притягивала, что Роза второй раз в жизни поменяла все кардинально. И не жалела об этом. Со временем у нее и здесь появились друзья, близкие люди. Она даже вышла замуж – на какой-то период. За эти годы Венеция раскрылась перед ней не только как дождливый и грустный город мостов, но и как яркий подиум для летних туристических толп, шума карнавала, Биеннале и других событий, превращающих тихое течение жизни местных жителей в сумасшедший дом.

– А вы тоже, как Бродский в свой первый приезд, уловили запах мерзнущих водорослей? – поинтересовался Александр, слушавший очень внимательно. Она чувствовала его неподдельный интерес.

При упоминании Бродского сердце Розы предательски екнуло: как он узнал? Удивительное совпадение. Или не совпадение?

Александр аккуратно и в то же время твердо поддерживал Розу за локоть в сложных местах их долгого перехода. Роза не отказывалась от помощи. Этот мужчина излучал такую доброту, силу, тепло и свет, что отказаться было невозможно.

– А чем вы здесь занимаетесь? Наверняка, что-то связанное с искусством. Вы выглядите как очень творческий человек.

Роза вкратце описала свою работу, подготовку к предстоящему пятисотлетнему юбилею гетто. Александр, оказывается, об этом знал. Они с женой уже побывали в еврейском квартале. Но информация о происхождении названия стала для него новой. Розу понесло. Она рассказала о первой печатной машине Джетте, которая стояла на еврейском острове. О том, что из-за этой машины дали имя целому району. Про то, как позже волею судеб это же название было перенесено на все обособляющие евреев районы городов мира. Она рассказывала увлеченно. Щеки ее пылали, как в юности, сердце стучало, а голос предательски дрожал.

«Что со мной? С чего это я так разволновалась?» – недоумевала пожилая женщина. И в то же время понимала – это он, ее случайный спутник, был причиной волнения и странного трепета в груди.

«Вот старая дура! Что мне до этого русского, кем бы он ни был!» Смешно, правда, их разделяли десятилетия.

Она провела парочку мимо своего дома, по площади Марии Формозы и дальше по переулку. Вода все еще стояла очень высоко, поэтому по-прежнему продвигались медленно, но размеренность радовала Розу. Не потому, что ей было бы тяжело идти быстрее, а потому что это давало возможность еще немного побыть рядом с человеком, который так растревожил ее душу. Не только множество воспоминаний всколыхнулось в душе Розы, но и какое-то странное ощущение дежавю – знакомые переживания на физическом уровне. На углу у входа в книжную лавочку с актуальным названием «Acqua Alta» – Высокая вода – стоял хозяин. На его плече сидел кот. Еще одного котенка, жалобно мяукающего и непонятно как попавшего на выступ здания, Луиджи собирался спасти. Роза сердечно поздоровалась со старым приятелем:

– Вот, посетителей тебе привела. Гости из Петербурга.

– Russia, perfetto! – хозяин лавочки добродушно пригласил гостей внутрь, увлек разговором и нескончаемыми прибаутками. Все в его магазине было отличным образом приспособлено к наводнению. Книги хаотично лежали стопками в тазах, ведрах и декоративных гондолах – хоть сейчас в плавание.

Молодые люди так увлеклись беседой с Луиджи, что на какой-то момент совершенно забыли про Розу. А та медленно развернулась и, не прощаясь, тихонько побрела домой.

Она шла по воде, которая начинала спадать, уже совершенно не заботясь о сухих ногах. Специально свернула с прямой калле в боковой проулочек. Так тоже можно дойти до дома. Но зато ее точно никто не догонит. Не придется надеяться, ждать возгласа в спину: «Роза, стойте!». Знала, что это ожидание совершенно не нужно ей сейчас. Она получила невероятное эмоциональное потрясение, столько впечатлений! Хватит на долгое время – перебирать в памяти, радоваться и грустить. Радоваться тому, что ее сердце, оказывается, все еще умеет биться так же сильно, как в двадцать лет. Грустить от того, что столько лет жила впустую, без чувств. И только сегодня, в день высокой воды, наконец оттаяла.