Под маской Венеции

Инесса Барра. КРУЖЕВНИЦА

– Девочки! Это Венеция! Ура, мы здесь! – Марина сияла счастьем и вдыхала полной грудью итальянский воздух.

– Господи, жарища-то какая! Но это ничего, смотрите, какой красавчик! И совсем один. Скучает, – Ксюша вовсю стреляла глазками и улыбалась, привлекая внимание плечистого брюнета. У нее были четкие планы на эту поездку – развлечься по полной, и желательно в компании какого-нибудь знойного итальянца.

– Голова ужасно трещит от жары и дикого количества людей. Девочки, давайте поскорее доберемся до отеля! Мне срочно нужно в душ и в полумрак, – Ира сидела на своем чемодане прямо на перроне вокзала и, обхватив руками голову, словно бы пыталась уменьшить боль. Она кляла себя за то, что согласилась на уговоры подружек совершить это венецианское путешествие.

– Вот он, самый романтичный, самый удивительный, самый необычный, самый красивый, самый сказочный город! – продолжала восторгаться Марина.

– Ну че ты завела-то? Мы уже миллион раз слышали: «Город внесен в список всемирного наследия нашей планеты», – передразнила Ксюша.

Марина все уши прожужжала им про свою мечту – побывать в Венеции.

– Девочки, может, в этот раз вы без меня? Ну, пожалуйста? Мне, правда, совсем не до путешествий сейчас, – подала голос Ира.

– Ириш, ладно тебе убиваться. Уже хватит, отпусти ты его. Помнишь, меня тоже Ромка бросил? А я и не горюю больше. Я, может, даже благодаря этому разрыву наконец пошла учиться играть на фортепиано, – поддержала Марина. – Просто доверься нам. Мы же подруги, мы всегда вместе, что бы ни случилось!

***

– Марин, как думаешь, что мне лучше надеть? – Ксюша крутилась перед зеркалом, прикладывая к себе то юбку, то сарафан.

– Сарафан смотрится очень романтично, – окинув взглядом подругу, выдала Марина.

– Уговорила! – согласилась Ксюша. – Будет сарафан и серебристые босоножки со стразами. – А ты что наденешь, Ир?

– Так пойду, – Ира сидела на кровати в футболке и шортах, и казалось, никуда не собиралась идти.

– Давай, показывай, что у тебя нарядного есть, – Ксюша по-хозяйски раскрыла Ирин чемодан и с ужасом отпрянула. – Ты серьезно? – она в упор посмотрела на Иру. – Одни футболки, кеды и шорты? Цвет хаки, конечно, тебе идет, но, блин, мы ж в отпуске!

Ира безучастно глянула на свои вещи и молча пожала плечами.

– Ир, а пошли мерить платья? Ну, помнишь, как мы шопились тогда в Париже? Нас из магазина чуть не выгнали! – решила поднять настроение подруги Марина.

– Да, точно, весело тогда было! – Ксюша рассмеялась.

Ира тоже невольно улыбнулась уголком губ. Они втроем всегда очень здорово проводили время и старались путешествовать вместе. Как сдружились в школе, так до сих пор и не расставались. Правда, последнее время Ира была сама не своя. Ее предал любимый, и она погрузилась в затяжную депрессию, из которой верные подруги всеми силами пытались ее вытащить.

– Давай, иди сюда, моя красавица, сейчас мы тебя и оденем, и накрасим, и причешем, – Ксюша поняла, что пора брать ситуацию в свои руки и поскорее выходить любоваться венецианскими красотами, а точнее, красавцами.

– Нас ждут поющие гондольеры, девочки! – Марина была в возбужденном состоянии. Им предстояла поездка на гондоле, посещение знаменитого моста Риальто и ужин в ресторанчике «Остерия Банкожиро».

***

Катер медленно рассекал мутную гладь залива, приближая пассажиров к самому красочному острову Венецианской лагуны – Бурано.

– Девочки, какая красотища невероятная! Вы только взгляните! – издалека завидев разноцветные здания, воскликнула Марина.

– Обалдеть! Надо же было так договориться с соседями и выкрасить дома во все цвета радуги, – Ксюшу тоже привлек открывшийся с палубы вид.

– Друзья, мы с вами приближаемся к острову Бурано. У вас сорок минут на прогулку, затем жду всех желающих на площади Галуппи. Посетим Музей кружев! – по катеру разнесся зычный голос экскурсовода.

– Пойдемте пофоткаемся. Какой забавный островок, – Ксюша уже расчехлила фотоаппарат и ступила на крошечную пристань.

Ира смотрела на яркое разноцветье маленьких домиков. Словно слепленные между собой, они напоминали ей кусочки пластилина в коробке, и даже сквозь солнечные очки краски казались слишком пестрыми, неуместными и неподходящими к ее мрачному настроению.

Улочки были заполнены солнечным жаром. Под навесом у оранжевого дома сидели две итальянки в возрасте и мерно бренчали коклюшками, плели белоснежные кружева и болтали о чем-то своем. Девушки издалека заметили их и, подойдя, Ксюша сделала несколько снимков.

Ирина как завороженная смотрела на работу женщин. Их руки словно жили самостоятельной жизнью, с легкостью летая над тончайшими узорами. Нити послушно укладывались по своим местам, образуя причудливый рисунок.

Ирина, казалось, выпала из реальности и погрузилась в собственные мысли. Узор уже заранее известен мастерицам, но до конца невидим всем остальным. Для случайного прохожего кружево появляется внезапно, в этот самый момент, из-под загорелых морщинистых рук бурановских женщин. Интересно, может быть и судьбы людей кому-то тоже заранее известны? Может быть, мы, как нити, то сплетаемся в узор, то расходимся по разные стороны, и так и было задумано?

– Ир, ты чего, уснула что ли? Пойдем, а то опоздаем на экскурсию, – Марина тронула подругу за плечо.

– Девчат, вы идите, я потом догоню, – ответила Ира подругам, а затем подошла ближе к одной из синьор и спросила:

– Простите, что отвлекаю, скажите, а можно научиться плести кружево?

Кружевница остановила танец рук и глянула на девушку:

– Иди спроси тетушку Лючию. Вон там ее дверь, третья отсюда, – и вновь взялась за свою работу.

– Грацие, синьора! – Ира направилась к указанной двери.

Всматриваясь в фасады домов, девушка не сразу заметила черную длинношерстную кошку, которая материализовалась будто из воздуха и плавно вышагивала рядом с ней. Несмотря на свою неспешность, кошка каким-то образом очутилась впереди и также внезапно, как появилась, исчезла за занавеской.

Ира последовала за ней, отодвинула ткань, закрывавшую вход в дом, и вошла. После яркого солнечного света и жары помещение казалось прохладным и темным.

– Бонжорно! Есть здесь кто-нибудь? – позвала Ира.

В комнате витал теплый аромат кофе, к которому примешивался еще один очень знакомый запах, но Ира никак не могла его вспомнить. В соседней комнате послышались звуки, и оттуда появилась женщина в инвалидной коляске. Когда она подкатилась ближе, Ира вгляделась в морщинистое лицо пожилой женщины и поразилась тому, насколько у нее был ясный взгляд. Посмотрев на девушку, женщина спросила:

– Как твое имя?

– Ирина. А вы – синьора Лючия?

– Ирина, я ждала тебя. Проходи, садись, рассказывай.

– Синьора, вы меня не знаете, конечно, но я бы хотела научиться плести кружево и мне сказали, что вы можете…

– Кофе не зря на две чашки сварила. Бери, пей, – Лючия оборвала гостью на полуслове и, не дослушав, пригласила пройти к столу. Ира присела и отхлебнула глоток густого горького напитка. Тетушка Лючия в это время взяла в руки начатое кружево.

– Рассказывай, – коротко повторила она.

Ира начала было говорить, что она потрясена работами кружевниц и хотела бы сама этому научиться, но вдруг, неожиданно для самой себя, поделилась с совершенно незнакомой женщиной своими переживаниями. Синьора, поглядывая на Иру, изредка кивала и продолжала плести узор. А потом спросила:

– Скажи, так чего ты хочешь?

Ира вытерла выступившие слезы и с отчаяньем ответила:

– Я пока не знаю… Меня сейчас мало что радует. Мне так плохо.

– Все, сейчас иди, погуляй немного. Зайдешь ко мне часа через три, я как раз закончу.

– А учить вы меня не будете? – вдруг спохватилась Ира.

– Милая, я никого не учу уже лет сорок. Вот несколько недель назад начала этот воротничок плести и все думала, когда же ты за ним придешь. Ну, иди, потом заберешь, – тетушка Лючия полностью сосредоточилась на работе, и Ира поняла, что ей пора уходить.

«Что это было? Чем-то смахивает на сеанс у психолога, но… кажется, она не собирается открывать мне секреты кружевоплетения», – эти мысли плыли в голове у Иры, пока она шла на встречу с подругами.

– Ирка, ты все пропустила! Там столько красоты! Но ничего, мы тебе фотки покажем, – подмигнула Ксюша, выходя из музея.

– Девочки, я такая голодная! Ужас как есть хочется!

– Ир, ты чего такая странная? – заглянула ей в глаза Марина.

– Да так… Пошли поедим, что ли, – Ира не переставала думать о разговоре с Лючией.

– Говорят, тут есть ресторан с очень забавным названием – «Черная кошка». Может, туда? – Ксюша всегда была в приподнятом настроении, а особенно сейчас, когда предстояло отведать итальянскую кухню.

– Девочки, я угощаю! – радостно объявила она, с ходу заказав шампанское. – Хочу пузырьков, вкуснющей пасты с морепродуктами и… – она осмотрелась по сторонам и, не найдя на ком остановить взгляд, добавила, – и уже познакомиться с настоящим итальянцем!

– Ксюша, тут все официанты – итальянцы, это семейный ресторан, выбирай! – пошутила Марина.

– Давайте за отпуск, за нас, за то, чтобы наши мечты и желания исполнялись! – предложила тост Ксюша. Они чокнулись. Ира отпила глоток и обратила внимание на шустрые пузырьки. Они были похожи на тончайшие жемчужные нити, которые отделялись от дна бокала и ровненько бежали к поверхности, пронизывая собой весь напиток.

***

– Ну что, через час отчаливаем к стеклодувам? – выйдя из ресторана, Марина закрыла глаза и подставила лицо солнцу.

– Я туда не поеду, не обижайтесь, девчат, что-то мигрень меня совсем не отпускает. Я не выдержу таких температур и тоже расплавлюсь, как стекло, – попыталась пошутить Ира.

– Мне обязательно нужно на Мурано, я же обещала сестре привезти бокал из настоящего венецианского стекла, – Марина не собиралась отходить от намеченного плана.

– Ир, если вернешься в гостиницу раньше нас, глотни коньяка из мини-бара и ложись спать, а то вечером у нас зажигательная программа. Надо, чтобы ты была как огурчик! – ввернула свой традиционный совет Ксюша.

– Я пойду, куплю себе что-нибудь на память и поеду обратно в гостиницу, отдохну.

Распрощавшись с подругами, Ира побрела к Лючии. Улочки казались ей опустевшими, и даже те женщины, что сидели с кружевом, куда-то делись. Девушка вошла в дом. От аромата кофе остался лишь легкий неуловимый шлейф, зато усилился тот забытый запах, что она почувствовала раньше.

– Ирина, подойди, – позвала Лючия. Ира вздрогнула и двинулась на голос. Удивительно, но с самого начала этого странного знакомства у нее не было и тени тревоги. Возможно, печаль и боль предательства не оставили места в ее сердце даже страху.

– Открой, я тебе покажу кое-что, – попросила Лючия, махнув рукой в сторону зашторенного окна. Ира отодвинула тяжелую портьеру и за стеклом увидела крошечный тенистый садик. «Никогда бы не подумала, что на острове кроме каналов и лодок есть такие уютные сады», – промелькнуло в голове.

Мягкий свет упал на кружево, которое тетушка Лючия держала в руках.

– Ирина, это для тебя, примерь, – она протянула девушке кружевной воротничок. Он был необычайно легкий, почти воздушный. Тончайшие нити образовывали сложный узор, который можно было разглядывать долго, каждый раз находя все новые необычные очертания. Как только Ира коснулась кружева, сразу почувствовала, что от него по рукам пошла приятная прохлада. Приблизившись к зеркалу, она накинула воротничок на шею и улыбнулась, глядя на свое отражение. Потом глубоко вздохнула, и приятное тепло, вместе с царящим в комнате запахом ладана, проникло в легкие и разлилось в груди. «Это тот самый аромат, который бывал по воскресеньям в доме у бабушки», – наконец-то она его вспомнила.

– Как красиво! – выдохнула Ира. – Сколько же это может стоить?

– А сколько ты готова заплатить? – прищурилась Лючия. Ира вытряхнула из кошелька купюры и монеты, пересчитала – оказалось ровно 555 евро.

– Этого хватит?

– Конечно. Красивая цифра, кстати, получилась. Все одно к одному, – добавила кружевница. – Берешь?

– Да, беру. А можно я вас спрошу, синьора Лючия?

– Спрашивай, – Лючия подкатилась ближе и указала жестом на кресло, приглашая присесть.

– Я думала, что вы сможете научить меня плести кружево, а вы сказали, что не учите, зато сплели для меня этот прекрасный воротничок. Почему?

– Милая, кроме плетения кружев у меня есть и другие таланты, – с легкой улыбкой ответила Лючия. – Хотя, какой талант, это – дар. После аварии, которая произошла пятьдесят один год назад, я больше не могла ходить, зато начала видеть и чувствовать судьбы людей. Тогда-то я и решила стать кружевницей. В какой-то момент мастерство и дар слились во мне, связались нитями воедино и теперь я могу помогать людям плести их собственные судьбы. Тебя я почувствовала задолго до того, как твоя нога ступила на венецианскую землю. Тогда я и начала плести этот воротничок. А в тот момент, когда ты сидела на чемодане у вокзала, я уже точно знала, что ты придешь ко мне сегодня.

Ира слушала с волнением. Странно, но она верила тому, что говорила синьора Лючия.

– А что же вы вплели в мой воротничок?

– Именно то, что тебе сейчас так нужно. Сама скоро поймешь. Ну все, мне пора отдыхать. Иди. И что бы ни случилось, помни: жизнь стоит того, чтобы ее жить. Она прекрасна. Просто открой глаза.

***

Отель «Санта Лючия» встретил Иру ослепительным светом люстр. Она вошла в холл и боковым зрением заметила в зеркале, что на ней по-прежнему кружевной воротничок. Остановилась, сняла солнечные очки, улыбнулась отражению и вдруг будто впервые заметила и непослушный локон, выбившийся из наспех завязанного хвоста, и длинные тени от ресниц, и милую родинку около уха.

– Белиссима! – услышала она мужской голос.

Ира поняла, что не одна разглядывает себя в зеркале. В кресле сидел мужчина и с восторгом смотрел на нее.

– Грацие, – ответила она с улыбкой и, прикоснувшись к воротничку, пошла в номер.

«Что ж, все мы – нити одного большого кружева жизни», – думала Ира. Впервые за последние несколько месяцев ей стало легко дышать. Она вдруг заметила, что мигрень исчезла, а в окно заглядывала лучистая Венеция, игриво подмигивая и приглашая на танец.

Алёна Стимитс. ЗВЕЗДА

– Евгения Андреевна, вы же Звезда! Ну хлестните его наконец! Ведь он – негодяй! Влез в окно вашей спальни, – режиссер вскочил со стула и, отчаянно жестикулируя, начал бегать по сцене. Он уже не просто говорил, а умолял. Сверкал глазами. Излучал флюиды нетерпения и гнева.

Шел третий час репетиции. Женечка – молодая актриса и восходящая звезда провинциального театра, на которую дирекция возлагала особые надежды, сегодня отчего-то проваливала свою роль самым что ни на есть жалким образом. На все увещевания она упрямо твердила:

– Рафаэль Викторович, я не могу его ударить! Он же замдиректора, руководящий состав. Зарплата, премия…

Режиссер опять забегал, нервически заламывая руки:

– Женечка, ну какой руководящий состав? Вы посмотрите на него повнимательнее, – он чуть подтолкнул к актрисе невысокого, круглолицего, в меру упитанного мужчину, одетого в костюм мышиного цвета, – Казанова же! Ну?

Рафаэль Викторович сделал многозначительную паузу. Неужели рассчитывал на то, что Женечка вдруг прозреет, признав в лысоватом персонаже, которого ей так бессовестно подсунули, героя-любовника? Самого Казанову!

Увы, чуда не произошло – девушка сконфузилась, расстроилась, и, переминаясь с ноги на ногу, вся бледная, пробормотала:

– Ой, что-то мне нехорошо, можно я присяду? Это, наверное, у меня от голода.

– Людмила Аристарховна, принесите что ли нам чаю с сахаром, – крикнул Рафаэль Викторович куда-то за сцену, – Женечке плохо стало. Ну что, меняем тогда, Пал Петрович? – режиссер вздохнул и вопросительно посмотрел на «Казанову». Тот молча кивнул. – Терентьеву поставим на главную. Ох и дуры эти девки с их диетами!

Прибежала Людмила Аристарховна, сунула звезде под нос кружку с горячим питьем, но Женечка уже совсем поплыла, съехала со стула и завалилась на пол.

– Скорую вызывайте! – испугалась Аристарховна. – Этого нам еще тут не хватало.

Все засуетились: Пал Петрович начал куда-то звонить, Рафаэль Викторович умчался за аптечкой, актрисы окружили девушку и запричитали. Кое-кто радовался – у звезд полно завистников.

Очнулась Женечка в лодке. Было совершенной загадкой, как она в ней оказалась. Странная посудина мерно рассекала воду своим длинным носом, а на корме стоял человек непонятной наружности и горланил какую-то песню.

«Гондола!» – вдруг осенило Женечку. Сама по себе данная ситуация уже вызывала уйму вопросов, но даже не это было главным. Другое беспокоило девушку. А вот что – она пока не могла понять.

Евгения осмотрелась. Лодка выглядела как-то уж чересчур помпезно: бархат, покрывающий сиденья, позолоченные украшения, ковры под ногами. «Ну и кич!» – безо всякого романтизма подумала Женечка. Затем она оглядела себя. Брючный костюм, в который она была одета, куда-то исчез. Вместо него появилось бежевое атласное платье, тяжелая юбка которого волнами спускалась вниз, полностью закрывая ноги. И еще корсет – он едва позволял дышать. В руках Женечки была маска, но не обычная – прикрывающая глаза, которую она как-то примеряла в театре для одного спектакля – а круглая, на все лицо. Почему-то без выреза для рта. С внутренней стороны маски была вшита большая бусина. «La Moretta» – промелькнуло в голове у Женечки.

Она все еще находилась в недоумении.

«Как я попала на эту репетицию? Да еще и генеральная, с костюмами и, судя по всему, в павильон вбухали кучу денег. Очень натуралистично. Наши такое не осилят. Так, стоп! Кажется, я поняла, что не так. – Женечка еще раз прислушалась к себе. – Я… я думаю на итальянском!»

В языках она не разбиралась, но в своей догадке была совершенно уверена. В их доме с детства пел Челентано – бабушкин кумир. Уж эти-то «чао» и «ариведерчи» ни с чем не спутать.

«Это что же получается? – ужаснулась она. – Неужели мне в голову вмонтировали чип, и теперь я – агент тайной разведки? Нет, бред! – тут же возразила сама себе девушка. – Такое случается только в фильмах».

В этот момент лодка пришвартовалась.

– Приехали, синьорина! – крикнул гондольер, очевидно, обращаясь к Женечке. Она поднесла маску к лицу и обхватила губами бусину. Тьфу, ну и придумал режиссер! А говорить-то как? Может, роль второстепенная?

Женечка выбралась из фальце наружу, сунула лодочнику несколько монет и ступила на берег. Огляделась. Никаких других актеров рядом не было. «Надо хоть мужика в лодке спросить», – спохватилась Женечка, но гондола уже маячила где-то посередине канала.

«Зайду в кофейню, выпью шоколаду, – пронеслось в голове у девушки, и она уверенно пошла вперед. – А тут симпатично».

Женечка проходила мимо небольших, но изысканных казини. Был вечер. Из окон домов доносилась музыка, смеялись женщины, где-то пьяно пел хор мужских голосов. Вдруг справа от девушки мелькнула чья-то тень, и тут же перед ней материализовался какой-то тип в треуголке и черном плаще. Высокий и тощий. Его лицо тоже скрывала маска.

– Белла! Белиссима! – прошелестел незнакомец.

– Вообще-то, я Женя. А Белла – моя дублерша, Терентьева. Но она совсем играть не умеет, – Женечка забылась и выпустила бусину изо рта. Противная маска тут же слетела с лица и упала на землю. Ну и ладно, дурь какую-то придумали, дышать нечем.

– О, как ты прекрасна! – тип в треуголке все больше погружался в роль. – Губы твои – словно спелые ягоды, мочки ушей твоих…

– Да подождите вы, – нетерпеливо перебила его Женечка. – Рафаэль Викторович здесь? Что за пьесу репетируем?

Мужчина, казалось, ее даже не услышал. Он продолжал скрипеть каким-то неестественно гнусавым голосом:

– Это я, Джакомо. Моя гондола здесь. Бежим! – актер вцепился девушке в запястье.

Женечка брезгливо отдернула руку и отошла на шаг назад. Ненормальный какой-то. Я ему про Фому, а он мне про Ерему.

– Никуда я не побегу, – категоричным тоном заявила она. – и нечего ко мне приставать. Вы кто? Мы «Казанову» репетируем, а вашу постановку я вообще впервые вижу.

– Я и есть Казанова, – выпалил наглый тип. – Разве ты не узнаешь меня, белла?

С этими словами он поднял Женечку на руки и бросился к пришвартованной гондоле. По-молодецки запрыгнул в лодку, бережно усадил девушку на сиденье и отвязал трос.

«Нет, это уже совсем на пьесу не похоже, больше на похищение!» – испугалась Женечка.

Чем бы врезать наглецу? Осмотрелась – оружия не было. Тогда звезда схватила весло и с неистовством огрела им «маньяка». Нет, не так. Она думала, что огрела, а на самом деле промазала.

«Блин, промазала! Ну все, сейчас точно убьет», – тоскливо подумала похищенная и приготовилась дать последний отпор.

«Казанова» развернулся, шагнул к Женечке и с каким-то даже восторгом проговорил:

– О, белла, ты всегда непредсказуема. Вот за это я и люблю тебя, – он потянул маску со своего лица и…

…и пользуясь моментом, Женечка сконцентрировалась, зажмурилась и двумя руками, что есть силы, толкнула злодея прямо в воду. На этот раз удачно – тот с шумом свалился. Она ощутила брызги холодной воды на своем лице. Еще брызги. Еще. Еще. Да что же это такое, в конце-то концов?

– Женечка, очнитесь. Как вы? – знакомый голос донесся откуда-то издалека. Девушка открыла глаза. Перед ней, прямо на полу, сидел Пал Петрович со стаканом воды в руке. – Да не пугайтесь вы так! Это я, Казанова. Узнали?

– Еще один? – чуть слышно проскулила Женечка. Затем размахнулась и со всей дури врезала «руководящему составу» в лице Петровича по щеке.

– Не надо Терентьеву, не звоните! – обрадованно засуетился откуда-то взявшийся режиссер. – Я же говорил: Звезда!