Прага, о которой не знают туристы

© Алексей Гридин, 2019

ISBN 978-5-0050-3692-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Прага? Да, знаю Прагу. Это городок в Европе, я его за день пешком обошел. Маленький городок, гораздо меньше моего Ростова-на-Дону.

Это, конечно, не мои слова. Такое мнение я прочел в одной из групп в социальной сети «ВКонтакте». Там говорили про путешествия, про туризм, и вот кто-то упомянул Прагу, другой вспомнил, что тоже там был, третий рассказал, как ему понравилось, четвертый – как не понравилось, а кому-то, как видите, столица Чехии показалась маленьким городком. Человек, который это заявил, кажется, так и не поверил тем, кто писал ему, что на самом деле Прага больше, чем его родной Ростов-на-Дону, причем заметно – примерно на 40 процентов.

На самом деле, Прага, конечно, не Шанхай, не Нью-Йорк и не Москва. Но и маленьким городком ее не назовешь. Почему жителю Ростова-на-Дону она показалось именно такой?

Все просто. Мы приезжаем в незнакомый город, гуляем по самым популярным туристическим местам и практически ничего больше не видим. Да, понятно: в городе еще что-то есть. В конце концов, местные жители вряд ли ночуют в музеях, замках и соборах. Но многие полагают, что, коли все ходят по одним и тем же тропам, протоптанным туристами прошлого еще в каменном веке, то шаг влево или шаг вправо не имеет никакого смысла. Мол, все равно ничего интересного не найдешь.

В случае с Прагой все иначе.

В 2018 году я опубликовал книгу о Праге, которую так и назвал – «Книга о Праге». Но 400 страниц мне не хватило, чтобы рассказать о чешской столице. Просто потому, что этот город неисчерпаем. И вот перед вами новая книга – «Прага, о которой не знают туристы». Она во многом посвящена тем местам, о которых приезжие даже и не подозревают. Ведь нередко люди считают, что чешская столица – это Староместская и Вацлавская площади, Карлов мост и Пражский град, пиво и печено вепрево колено и… и… и все. Да и местные жители порой не знают, что интересная история есть не только у Староместской ратуши, собора св. Микулаша или крепости на Вышеграде.

Прага начиналась с нескольких городов. По нынешним меркам они были совсем небольшими. Стояли рядом друг с другом, но в то же время отгораживались друг от друга стенами. Пражский град, Мала страна, Старе Место, Нове Место, Градчаны… Только в XVIII веке они стали, наконец, одним городом.

Но поселения, которые находились поблизости, тоже росли. В них были свои замки и собственные костелы. Их связи с Прагой становились все теснее. И в какой-то момент чешская столица поглощала их, и они приносили с собой кусочки своей истории.

Масштабное слияние Праги с деревнями и городками, находящимися рядом с ней, случилось в 1922 году. Тогда началась реализация плана «Большая Прага». Об этом я чуть подробнее рассказываю в конце книги, в приложении, которое называется «Как Прага стала Большой».

Позже Прага расширялась еще несколько раз. Жижков и Винограды, Троя и Бржевнов, Смихов и Дейвице когда-то не входили в ее состав. А сегодня город просто невозможно представить без них.

Да, многие достопримечательности в этих районах могут казаться не столь интересными, как те, что в центре. Но, может быть, ты, дорогой читатель, пресытился Староместской площадью и Карловым мостом? Или снял жилье на окраине и хочешь лучше представлять район, в котором живешь? Или… Прага очаровала тебя настолько, что уже неважно, центр или окраина, восток или запад, север либо юг – просто хочется узнать о ней больше? Тогда мы с тобой одной крови – ты и я.

 
О, пражских улиц кутерьма,
Тебя распознаю.
Не по пунктиру фонарей,
Что замерли в строю.
И не по готике голов,
Что поднял ввысь костел.
Воспоминаньем школьных снов,
Я сердцем вас нашел.
 
 
Сейчас я к вам сбегу, спущусь
Со снежного холма.
Я в ваши тайны опущусь,
Свободен, как молва.
Я буду Влтаву пить до дна.
Пусть холодна вода!
Я буду чувствовать тогда,
Как входит в кровь она…
 
 
Я стать хочу тебе своим.
Не чужеземец я.
Возьми же в плен меня, возьми,
Славянская земля.
 

Это стихи Ю. М. Медведева, советского и российского писателя-фантаста, поэта, журналиста и переводчика, который в 1960-х годах побывал в Чехословакии.

Да, Прага пленяет, влюбляет в себя с первого взгляда, и трудно этому противостоять. Да и не нужно. Прага – больше, чем просто город, и больше, чем просто столица. Прага – это сама история. Время течет здесь медленно-медленно. И если увидеть Париж и умереть, то увидеть Прагу и жить долго и счастливо. Пить пиво, есть мясо, вот это все. Ходить по улицам, заглядывать в костелы, восхищаться замками, любоваться усадьбами и виллами.

Некоторые герои моей книги находятся неподалеку от центра. Это, например, Смихов и Карлин. Нередко туристы снимают здесь жилье или просто забредают сюда, когда решают свернуть с популярных маршрутов. Другие располагаются дальше. Збраслав, Браник, Кунратице… Но у каждого из них – своя история, своя изюминка. И пожалуй, настало время перевернуть страницу и начать знакомиться с ними.

Белая гора: трагедия и память

И был март, и было утро. И были тучи на небе, и шел мелкий, едва заметный дождик. Я стоял у костела Девы Марии Победоносной на Белой горе, о котором обязательно расскажу, но позже, и сверялся с картой. Как же проще дойти до места битвы, случившейся здесь четыре сотни лет назад? Слева обходить костел? Справа? Навигационная программа на смартфоне не давала мне внятного ответа.

Костел Девы Марии Победоносной на Белой горе

Вообще, Прага – это холмы. Холмы и лестницы. Пражский Град стоит на холме. Вышеград – это холм. Гигантский бронзовый Ян Жижка с Виткова холма взирает на город, который когда-то защищал, и которому когда-то угрожал расправой. Белая гора – еще одна из пражских возвышенностей, но находится она далеко от центра и от популярных туристических маршрутов. Отсюда до Пражского града – что-то около 6—7 километров. Эти места вошли в состав чешской столицы сравнительно недавно, а в начале XVII века они даже предместьем не считались. И именно здесь 8 ноября 1620 года произошло сражение, по итогам которого Чехия на триста лет лишилась независимости.

Правда, в те времена страну обычно называли Богемией. Ее жителей тогда остро интересовали два вопроса – власть и вера. Национальная династия Пршемысловичей пресеклась еще в XIV веке. С тех пор богемскую корону носили Люксембурги, польские Ягеллоны, венгр Матьяш Хуньяди – кто угодно, только не представители местного дворянства. Правда, в середине пятнадцатого столетия на трон снова взошел чех, Иржи из Подебрад, но ему не удалось передать королевский титул по наследству. В 1526 году Богемский сейм вручил корону Фердинанду I Габсбургу, который был еще и императором Священной Римской империи. И с тех пор Габсбурги считали, что Богемия принадлежит им и является частью империи. Фердинанда I сменил Максимилиан I, за ним пришел Рудольф II, после него Матиас II и, наконец, Фердинанд II.

Чешская знать по вопросу власти имела совсем иное мнение. С ее точки зрения, Богемия – отнюдь не часть империи. Она связана с Габсбургами личной унией, и каждый новый правитель должен эту унию подтверждать. А сейм, соответственно – утверждать его на троне. Кому не нравится – вон из очереди, на свете достаточно лиц королевского достоинства, чтобы поискать среди них нового претендента на корону.

Вопрос власти был тесно связан с вопросом веры. Габсбурги – католики. Но среди дворян и наиболее богатых бюргеров, то есть, тех, кто напрямую влиял на политику страны, многие придерживались протестантского (лютеранского) вероисповедания. Конфликт между католиками и протестантами обострился еще при Рудольфе II, и на протяжении нескольких десятилетий сторонники папы стабильно укрепляли свои позиции.

У Матиаса II Габсбурга не было детей, и своим наследником он объявил кузена, эрцгерцога Фердинанда Штирийского – ревностного католика, получившего иезуитское воспитание. Фердинанд не скрывал, что намеревается продолжать наступление на права протестантов. Однако сейм Богемии, состоявшийся в июне 1617 года, все же, поднес ему корону. Почему? Потому что у протестантов не было ничего, кроме антигабсбургской идеи – ни единства, ни более-менее продуманного плана действий. Зато католики выступили единым фронтом и разыграли избрание Фердинанда как по нотам.

В апреле 1618 году оппозиционные дворяне и бюргеры съехались в Прагу. Они потребовали, чтобы император Матиас II прекратил нарушения религиозных прав протестантов и своим указом освободил бюргеров, арестованных в городе Браунау из-за того, что они посмели возмущаться закрытием лютеранского храма. Заодно чехи пообещали, что в мае состоится еще один съезд, и народу на нем будет гораздо больше. Император сказал, что проводить такой съезд нельзя. Но дворяне и бюргеры его не послушались и вновь собрались в Праге. И тут такое началось…

23 мая делегация во главе с графом Индржихом Матиашем Турном ворвалась в Пражский град. Участники запрещенного съезда схватили имперских наместников, а заодно и состоявшего при них писца, и попросту повыбрасывали их в окна. Все остались живы, но нападение на наместников рассматривалось как символическое нападение на самого императора. А ведь это самый настоящий мятеж!

Имперский канцлер, кардинал Вены Мельхиор Клезль, посоветовал предложить мятежникам амнистию и переговоры. Матиаш II согласился, но тут вмешался Фердинанд Штирийский. Какие переговоры?! Какая амнистия?! Это же протестанты, самые настоящие слуги дьявола. О чем с ними вообще разговаривать?!

В июле Клезля по приказу Фердинанда арестовали и заключили в замок Амбрас в Тироле. Старого и больного Матиаса II отстранили от власти. Жить ему оставалось всего несколько месяцев, и все это время он лишь послушно подписывал бумаги, которые приносил ему Фердинанд.

Протестанты собирали войска.

Католики собирали войска.

Произошло несколько столкновений. То католики побеждали протестантов, то протестанты били католиков. В преддверии выборов императора магнаты Священной Римской империи все яснее демонстрировали, какую из сторон конфликта они поддерживают: единства между ними не было, и о мире пока что оставалось только лишь мечтать. Разгоралась война, в которую постепенно втянулись многие немецкие государства и Венгрия.

Но кто же будет королем? Сейм лишил Фердинанда Габсбурга короны и принялся искать подходящего кандидата. Идеальным вариантом многие считали Альбрехта Яна Смиржицкого, происходившего из одного из самых знатных и богатых чешских дворянских родов. Он был молод и образован, умен и амбициозен. Хотя в 1618 году Альбрехту Яну Смиржицкому исполнилось лишь 24 года, именно он стал одним из инициаторов и лидеров восстания. Во дворце Смиржицких, который находится на пражской Малостранской площади, разрабатывался план нападения на имперских наместников, о котором я рассказывал выше. К тому же Альбрехт Ян был помолвлен с Амалией Елизаветой Ганау-Мюнценбергской, у которой было множество влиятельных родственников. Достаточно сказать, что ее дедом по матери был сам Вильгельм I Оранский, Вильгельм Молчаливый, возглавивший в XVI веке борьбу Нидерландов за независимость от империи Габсбургов. Свадьба связала бы пана Смиржицкого с множеством протестантских династий Европы.

Но до свадьбы дело не дошло. И еще одному чешскому дворянину не удалось взойти на престол Богемии. 18 ноября 1618 года Альбрехт Ян Смиржицкий умер от чахотки. Умер бездетным. Наследником Смиржицких по мужской линии оказался слабоумный Индржих Иржи, у которого, конечно, никаких шансов на корону не было – впрочем, враги, на всякий случай захватят его и посадят в крепостной каземат, где он и умрет.

И опять тот же вопрос – кто будет королем? Богемский сейм рассмотрел несколько кандидатур и передал корону курфюрсту Фридриху V Пфальцскому. Тот был молод и честолюбив. К тому же его жена, Елизавета Стюарт, была дочерью английского короля Якова I, а сам он возглавлял немецкую Евангелическую унию – союз протестантских правителей. Казалось бы, с поддержкой со стороны других государств все будет в порядке. Но Яков I не стал вмешиваться в конфликт, а Евангелическая уния отказала ему в помощи, не веря, что Фридрих удержит Богемию. Надо сказать, что многие члены унии сразу говорили ему – не стоит принимать эту корону. Практически все родственники, а особенно его мать, Луиза-Юлиана Оранская-Нассау, тоже были против этой идеи. Но… Жена настояла. Видимо, ей очень хотелось быть не курфюрстиной, а королевой. Канцлер Христиан Ангальтский тоже рекомендовал ему согласиться, рисуя перед молодым курфюрстом картины великолепного будущего, которое его ожидает. 4 ноября 1619 года Фридрих короновался в Праге и объявил себя королем Богемии.

Фридрих Пфальцский (картина Геррита ван Хонтхоста)

Пропагандисты, служившие императору, прозвали Фридриха «Зимним королем». Они опубликовали памфлет, в котором утверждалось, что, если прочесть имя монарха по латыни, а затем особым образом соотнести буквы, из которых оно состоит, с цифрами, то получится число 1619. А это означает, что править он будет только в этом году, то есть, царствовать курфюрсту-выскочке не более одной зимы. Его жену Елизавету, соответственно, именовали «Зимней королевой».

В борьбу вступили пропагандисты-протестанты. Они тоже провели соответствующие подсчеты и опубликовали свой памфлет. Там говорилось, что католики верно все вычислили, но сделали неправильные выводы. Все дело в том, что в 1619 году Фридрих принял судьбоносное решение. И ему суждено стать не Зимним королем, а Зимним львом. Лев – древний символ Богемии, и, значит, по прошествии зимы король как лев погонит врагов прочь.

Но одних памфлетов было недостаточно, чтобы выиграть войну. Объединенные войска баварского курфюрста Максимилиана, возглавлявшего Католическую лигу, и имперского полководца Шарля де Бюкуа наступали на Прагу, где находился новоиспеченный король Богемии. Протестантские войска не раз пытались задержать католиков на выгодных позициях, но те всякий раз обходили их и продолжали движение к столице. Фридрих, кстати, полностью провалив дипломатию, отлично проводил время в Праге с молодой женой. Правда, он нашел время, чтобы утвердить канцлера Христиана Ангальтского главнокомандующим, а то противники Габсбургов никак не могли решить, кто же у них вообще за главного. Впрочем, современники считали Христиана искусным дипломатом, а вот его полководческие таланты оценивали весьма скептически.

Наконец, протестанты преградили католикам путь у Белой горы.

Четыреста лет назад единственной постройкой здесь был изящный летний замок «Звезда», воздвигнутый в середине XVI века и сохранившийся до наших дней. А сегодня поле, на котором происходила битва, окружают современные здания. От костела Девы Марии Победоносной сюда ведут улицы, застроенные двухэтажными коттеджами, а вдалеке видны высотки.

И тишина. Был будний день и, наверно, все уехали на работу. Только где-то лаяла собака, да проехал мимо меня велосипедист.

Вернемся к сражению. Этой битвы могло и не быть. Ноябрь – это уже почти зима, а зимой в то время не воевали. Наемники с обеих сторон, как водится, долго не получали жалованья. Они хотели денег и в тепло, на отдых. А сражаться – это можно, но лучше весной. Или даже летом.

К тому же Бюкуа, принявший общее командование над католической армией, был сторонником «малой войны». Он предпочел бы измотать противника в нескольких битвах, а не ставить все на карту в одном-единственном решающем сражении. Католики с трудом представляли себе, как располагался противник, и даже не были уверены в его численности. Позиция протестантов казалась Бюкуа чрезвычайно сильной, и он сомневался.

Утром 8 ноября состоялся военный совет. Бюкуа по своей привычке осторожничал, а курфюрст Максимилиан и граф Иоганн фон Тилли, фактически, командовавший баварцами, настаивали на атаке. Но внезапно в шатер, где они совещались, ворвался Доминик а Иезу Мария, духовник Максимилиана. Он бросил на стол перед командующими икону, изуродованную протестантами, и заявил, что нужно тотчас же обрушиться на врага. По его словам, надо лишь начать, а Бог и Пречистая Дева помогут.

И католики двинулись в атаку.

Исход битвы мог быть другим. Протестанты могли послать за подкреплениями в Прагу – всего в нескольких километрах от них находилось несколько крупных и хорошо вооруженных отрядов. Им на помощь могли успеть семь тысяч венгерских всадников, отправленных князем Бетленом Габором, давно враждовавшим со Священной Римской империей и к тому моменту провозгласившим себя королем Венгрии. Наконец, они могли хотя бы лучше подготовить свои позиции. Но тут случилась история почти анекдотическая. Отступая к Праге, армия побросала кирки и лопаты, чтобы ничто не мешало солдатам двигаться в быстром темпе. Христиан Ангальтский надеялся получить новый шанцевый инструмент в Праге. Но для его закупки в армейской казне не было денег. Цена вопроса составляла 600 талеров, и предполагалось, что их выделит городское собрание. Однако на то, чтобы советники санкционировали такие расходы, потребовалось время. Надо же собраться, обсудить все нюансы, выяснить, точно ли нужно 600 талеров или можно сэкономить… Так бюрократия не позволила протестантским войскам выкопать рвы и укрыться за частоколом.

Наши знания о битве на Белой горе – ну, если не считать того, что католики ее выиграли – не очень точны. Большинство описаний сражения оставили победители. А они мало что могли сказать о стране, в которую вторглись. Как называется вон тот ручей? Вот этот лес? Гора, возвышающаяся на горизонте? Католическая армия состояла из немцев, испанцев, итальянцев и даже поляков. Что они могли рассказать о Богемии?

Впрочем, чехи составляли лишь четверть протестантской армии. В ее рядах было много немцев-лютеран, а также сильный отряд венгерской конницы.

Считается, что под началом Бюкуа было около 25 000 пехоты и конницы. Против них Христиан Ангальтский выставил 10 000 пехоты, 6 000 немецких рейтар (тяжелой кавалерии) и 5 000 венгерских всадников. Также у протестантов было 10 орудий, но они не сыграли в битве особой роли.

Фронт протестантской армии растянулся на два километра. Одним флангом он опирался на довольно крутой склон, другой прикрывали ручей и замок «Звезда», в котором находился гарнизон – около 2 000 человек. Христиан Ангальтский избрал для построения нидерландский боевой порядок. Он разделил свои силы на сравнительно небольшие мобильные отряды и выстроил их в две линии, за которыми находилась венгерская кавалерия. Имперцы же наступали терциями – глубокими колоннами пикинеров, по углам которых располагались стрелки. Кавалерия двигалась между терциями.

Христиан Ангальтский не учел, что его войска не обучены сражаться в нидерландском боевом порядке, и отряды попросту не могут взаимодействовать друг с другом. Это стало одной из ошибок, погубивших протестантскую армию. Еще одной ошибкой было то, что он не атаковал имперцев, пока они переправлялись по единственному мосту через ручей Шарка. Когда католические войска беспрепятственно перешли на другой берег, даже осторожный Бюкуа понял, что удача – на их стороне.

Католические терции двинулись в бой. В одной из них с тяжелой пикой в руках маршировал мало тогда кому известный Рене Декарт. Он уже получил отличное образование и интересовался математикой, но еще не знал, что слава ждет его не на полях сражений. Впрочем, насчет участия Декарта в битве при Белой горе у его биографов нет единого мнения. Известно, что он уезжал в Вену и, возможно, вернулся в армию, когда Прага уже была захвачена.

Сражение началось с того, что граф Турн, командовавший крупным протестантским отрядом, увидел, как одна из терций неприятеля заметно оторвалась от других, и решил атаковать ее. Однако мощный залп рассеял и обратил в бегство его пехоту. Чтобы спасти людей Турна, в атаку помчалась кавалерия протестантов во главе с сыном командующего, вошедшим в историю как Христиан Ангальтский Младший или Другой. Она разгромила бросившихся наперерез рейтаров и смяла терцию, с которой пытался сразиться Турн. Венгерская конница пошла в наступление на другом фланге и одолела кавалерию неприятеля. В этот момент стороннему наблюдателю могло показаться, что протестанты берут вверх. Да они и сами, похоже, так думали. Многие венгры вместо того, чтобы продолжать атаку, принялись спешиваться и обшаривать карманы убитых врагов.

Однако Бюкуа контратаковал. В начале боя он получил ранение, но нашел в себе силы сесть на коня и лично возглавить терции, которые должны были отбросить противника и показать протестантам, что радоваться еще рано. Тилли тем временем отправил в бой польских всадников. Среди них было немало казаков, и позже один из участников сражения напишет, что могло показаться, будто бы «степь появилась на поле боя».

Поляки разгромили увлекшихся грабежом венгров, а терции, шедшие за Бюкуа, разбили протестантскую кавалерию. На руках у Христиана Ангальтского уже не было ни единого козыря. Массивные колонны, ощетинившиеся пиками, один за другим сминали небольшие отряды, пытавшиеся им противостоять. Христиан Ангальтский Младший, чуть было не переломивший ход битвы в пользу протестантов, попал в плен. Его отец, граф Турн и многие другие командиры бежали в Прагу. За ними сотнями бежали солдаты. На поля боя осталось до пяти тысяч протестантов. Многие сдались в плен. Католическая армия потеряла не более двух тысяч человек.

Вот и все. Сражение, на триста лет предопределившее судьбу Чехии, длилось меньше двух часов.

Но не все поднимали руки или пытались спасти бегством. До последнего бился Моравский полк, которым командовал граф Индржих Шлик. Несмотря на то, что отряд назывался Моравским, состоял он, в основном, из немецких наемников-лютеран. В организованном порядке они отступили к охотничьему замку «Звезда», где их окружили солдаты врага. Там ландскнехты сражались и умирали, пока никого из них не осталось в живых. Поражает то, что гарнизон замка даже не пытался вступить в бой. Солдаты и офицеры смотрели на то, что происходит под стенами, а когда Моравский полк был уничтожен, попросту сдались на милость победителя.

Граф Шлик попал в плен. Ранее он был имперским офицером и, получив помилование, вновь вернулся на службу к императору. Позже Индржих Шлик будет воевать под знаменами Бюкуа и Альбрехта фон Валленштейна, станет фельдмаршалом и возглавит Гофкрисрат – придворный военный совет. А вот его двоюродного брата Яхима Ондржея Шлика, участвовавшего в выбрасывании имперских наместников из окон Пражского града и занимавшего должность при дворе «зимнего короля» Фридриха Пфальцского, однако не сражавшегося при Белой Горе, арестует его собственный племянник. Суд приговорит Яхима Ондржея к смерти, и 21 июня 1621 года он станет первым из двадцати семи казненных предводителей мятежников – в память о той казни на Староместской площади можно увидеть сегодня белые кресты. Ему отрубят голову, а затем правую руку. Такие вот превратности судьбы.

Христиан Ангальтский пытался организовать оборону Праги, но солдаты, спасающие свою жизнь, не подчинялись приказам. Ему удалось собрать лишь шесть человек, готовых сражаться, и канцлер и главнокомандующий прекратил заниматься этим безнадежным делом.

Фридрих Пфальцский и Елизавета Стюарт бежали из страны. Как и предсказывали католические памфлетисты, их правление длилось чуть больше года, и больше Зимний король и Зимняя королева не являются героями этой истории. По легенде, Фридрих хотел увезти с собой корону святого Вацлава, но у городских ворот она волшебным образом выпала из кареты, а неудачливый правитель Богемии так боялся попасть в руки своих врагов, что не готов был хотя бы чуточку притормозить и подобрать ее. Более реалистичной кажется версия, согласно которой королевские реликвии Богемии погрузили в карету, но для нее не нашлось лошадей, и она осталась стоять во дворе Пражского града, где ее и нашли победители в битве при Белой горе.

Вечером 9 ноября 1618 года католические войска вступили в Прагу. Город никто не защищал. В Вене, получив известия о выигранной битве, были уверены – теперь всеобщий мир в империи как никогда близок. До окончания войны, которую позже назовут Тридцатилетней, оставалось еще 28 лет…

Сразу после битвы в Риме, торжествуя победу католиков над протестантами, воздвигли храм в честь Девы Марии Победоносной. Его начали строить в 1605 году и планировали освятить во имя апостола Павла, но в 1620 году, когда строительство близилось к концу, пришла весть о выигранной битве, и папа Павел V одобрил новое название Санта-Мария-делла-Виттория. Храм стал символом победы католиков над врагами веры.

На самой Белой горе в 1622—24 годах появилась часовня, освященная в честь святого Вацлава. Рядом с ней похоронили многих воинов, павших в битве, не разбирая при этом, кто на какой стороне сражался. В 1628 году здесь начали строить монастырь сервитов (официальное название – Орден служителей девы Марии). Император Фердинанд II лично присутствовал при закладке первого камня. С ним на церемонию пришли его супруга Элеонора и их сын Фердинанд, будущий император Фердинанд III. Предполагалось, что монастырский костел тоже станет символом победы имперской армии и католической веры.

Костел Девы Марии Победоносной появился и в Праге. Небольшой костел Святой Троицы в Малой стране, находящийся на улице, которая сегодня зовется Кармелитской, незадолго до битвы на Белой горе построили немцы-лютеране. Но Фердинанд II, проводя антипротестантскую политику, отобрал здание у владельцев и передал его ордену босых кармелитов. Церковь заново освятили в честь Девы Марии Победоносной. В ней и сегодня можно увидеть картину Антонина Стивенса, которая напоминает о событиях XVII столетия. На ней Доминик а Иезу Мария обращается к Божьей матери, прося ее даровать победу католическому войску, Но в наши дни костел особенно известен благодаря статуэтке младенца Иисуса, которую считают чудодейственной.

Статуэтка высотой 47 см выполнена из дерева. Правой рукой младенец благословляет людей, в левой он держит земной шар, а на голове у него корона. По легенде, изготовил ее некий монах-визионер, узревший Иисуса в своих видениях именно таким. Она принадлежала испанской герцогине Марии Манрике де Лара, которая вышла замуж за дипломата Вратислава из Пернштейна – мать вручила ей статуэтку в качестве свадебного подарка. Позже Мария передала ее своей дочери Поликсене, а та в 1628 году отдала фигурку в дар костелу Девы Марии Победоносной.

Пражский Езулатко

Времена были непростые, и деревянный младенец едва не затерялся. Статуэтка пострадала, когда саксонская армия атаковала Прагу, у нее были сломаны обе руки, но монахи нашли ее и привели в порядок. И вот тут-то пошли слухи, что пражский младенец Иисус, Езулатко – так стали его называть на местный лад – способен исцелять, отводить от города чуму и вражескую осаду, а также решать многие другие проблемы. Говорят, что в 1648 году именно благодаря ему шведы, захватившие левый берег Влтавы, не разграбили костел.

Позже сложилась традиция переодевать его. В XVIII веке императрица Мария-Терезия подарила Езулатко драгоценное облачение. Ее примеру последовали и другие, так что сегодня у младенца Иисуса из костела Девы Марии Победоносной есть порядка 150 нарядов. Часть из них можно увидеть в небольшом музее, организованном в том же храме. На официальном туристическом портале Праги говорится, что для переодевания используется сорок шесть костюмов. Езулатко одевают в облачение, цвет которого зависит от сезона церковного календаря.

Обычно используются четыре основных цвета:

– белый, символизирующий чистоту и святость – для Пасхи и Рождества;

– красный, символизирующий огонь и кровь – для Святой недели, праздников Троицы и св. Креста;

– лиловый, символизирующий покаяние – в период поста и предрождественское время;

– зеленый, символизирующий жизнь и надежду – в промежуточные периоды.

Реформы Иосифа II, закрывшего множество монастырей, привели к тому, что культ пражского Езулатко пришел в упадок. Вспомнили о младенце Иисусе в 1928 году, когда праздновалось трехсотлетие передачи статуэтки в дар костелу. В 1930-х годах про Езулатко стали много говорить в Испании – стране, где была создана чудодейственная фигурка. Из Испании культ перекинулся в Португалию, а потом и в Южную Америку.

В коммунистической Чехословакии младенцу Иисусу поклонялись уже не столь массово – все-таки, государство проводило атеистическую политику. Но после Бархатной революции отношение к религии изменилось, босые кармелиты в 1993 году вновь получили костел в свое распоряжение и возродили традицию обращений к Езулатко. Согласно поверьям, он и сегодня исполняет просьбы верующих и творит чудеса. В частности, он дарует детей тем, у кого ничего не выходит с зачатием, а также обеспечивает семейное благополучие. В 2009 году костел посетил римский папа Бенедикт XVI и поднес в дар младенцу Иисусу золотую корону.