Buch lesen: «Следы»

Schriftart:

ISBN 978-5-0062-2930-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я мечтам указал на дверь…

Я мечтам указал на дверь,
Выход там же всегда, где вход,
И рычит заповедный зверь —
Просит крови который год.
Бесконечность вселенских драм
Ограниченностью заткнул…
Стыд рождается по утрам,
Только я лишь к утру заснул.

Без Любви захрапел апрель,
Повернувшийся в стену лбом,
Я опять сел лицом на мель —
Жру траву плотоядным ртом.
Фолианты сырых эпох
По-булгаковски не горят,
Но звездопады бенгальских строк
Поджигают центральный склад.

Оборудую кинозал,
Рассажу по рядам гостей.
Я кого-то из них не звал,
А с другими крестил детей,
Их не стану пленить собой,
То сто лет уже, как не быль,
Маслянистою пеленой
На экран оседает пыль.

Запоёт, заурчит внутри…
Белый холст оживает вмиг…
Мне пора. Уже ровно три.
Надеваю перчатки, парик.
По вчерашней хожу весне,
Укрываюсь чужим зонтом.
Мы с тобой в обоюдном сне.
Объяснения все потом…

По соседству жила Тоска,
Зазывала меня на чай,
Мы играли с ней в «дурака»,
Дуракам доставался рай.
А когда я порой смелел,
Я таскал в её дом сирень,
А теперь из её дверей
Дурно пахнет который день.

Некролог из одной строки —
«Баба с возу – потехе час».
Вытираю сироп со щеки,
Исчерпав солевой запас.
На поминках ломился стол,
Так уж заведено с начал:
«Иль хорошее, иль ничто»,
И поэтому я молчал.

Перегаром дышали сны,
Заставляя меня дуреть.
Я просил у весны взаймы,
И она мне швыряла медь…
Стопроцентным уже не быть,
А полставки – не мой рубеж.
Но если ты мне протянешь нить,
То полцарства себе отрежь.

Златовласым падёт дождем
Этот май, как всегда жесток,
Память выдала мне заём,
Попросив пару лет в залог.
А душа, постигая соль,
Продолжала меня учить,
Чтобы слово играло роль
Так, чтобы строчкам хотелось жить…

2007

Старик рисовал портрет

Старик рисовал портрет. Года становились туже.
Глубокий густой минор был крепче табачной смолы.
Ведущий вспорол конверт и шёпотом неуклюжим
Вогнал в воронёный ствол дату конца главы.

Старик рисовал портрет. Мазки удавались криво.
За шторами рёбер игла, спотыкаясь, тянула твист.
Обратно не взять билет, не выпить в плацкарте пива.
Через духовную топь не повезёт машинист.

Старик рисовал портрет. Скрипели суставы и ставни.
Кожи степной бархан копил в расщелинах соль.
Тусклый, сухой букет выцветших воспоминаний
Что не доела жизнь, тем не побрезгала моль.

Старик рисовал портрет. Кто-то дышал снаружи…
Рваный ли блин луны, вечности ли сквозняк.
Совесть – жук-короед – лез упрямо из кожи.
Были ладони полны, теперь лишь крупицы в горстях.

Вроде бодро прошёлся, но не оставил след.
Нет в книге жалоб, и в книге «спасибо» нет.
Последний куплет. И это чужой куплет.
Старик рисовал портрет.
Старик рисовал портрет.

Гаснут звёзды на рассвете. Чёрный клюв добычу метит.
Перед смертью все, как дети. Пусты карманы, пусты сети,
Пусты веки, только ветер вечен, совершеннолетен,
Не спит.
Собирает по шкатулкам, по подкладкам, переулкам,
Как клочки по закоулкам, как изюм по постным булкам,
Лоскуты, осколки, шкурки… Бисер. Памяти окурки.
И молчит…

2017

Мыши в пляс

Ты только чаще улыбайся, слышишь?
Немногое имеет значение.
Можно стоять и на разных крышах,
Но смотреть в одном направлении.
Потянуться над скользкими стеклами
И медведица, склонив голову,
Вдруг согреет рифмами тёплыми,
Льду назло бесконечному, голому.

Кот на крышу, мыши в пляс… Будет пир на совесть!
Если кончится рассказ… Начинайте повесть.

Пересуды – соседей обязанность.
В своих нормах, как по норам-камерам.
А раздай-ка им безнаказанность
И священный «молот» Генриха Крамера…
Прищуры окон, рентгены чужих глазков.
Диванный макет инквизиции.
А червоточить здесь каждый второй готов
По приказу или по традиции…

Кот на крышу, мыши в пляс… Show must go on на совесть!
Если кончится рассказ… Наливайте повесть.

Мир становится всё более призрачным,
На себе всё более замкнутым,
Не циничным даже – оценочно-бирочным,
Фриками, фейками лайкнутым.
И, тем не менее, достаточно просто жить,
Отличая, где золото, где зола.
Если суметь из сердца и глаз вытащить
Осколки разбитого зеркала.

Кот на крышу, мыши в пляс… Ушёл бродяга-поезд…
Вот кончается рассказ… Начинаю повесть.

В мясной пустоши ни следа души,
Только вонь, да вши, да в крови гроши.
Люли-люли, баю-бай…
Хрен вам детки, а не рай!

2018

Желали крови…

Желали крови, сдвинув бровь, кидая в небо огонь.
Смотреть без боли на love story запрещал алкоголь.
Под отсыревшей штукатуркой кис конец сентября…
Весёлый гул недобрых шуток за одно только «я».

Мозги кипели, и неделями летели часы,
Струились тени, из постели падал снег на весы…
Красиво, но не вдохновенно, наступала зима,
И упоительные стервы нас сводили с ума.

В приборах где-то между рёбер затерялся магнит,
И вся система навигации слетела с орбит,
Наш лоцман пьян – роятся точки, матерятся тире,
Он вместо «SOS» чеканит «секс» и хлещет ром на жаре…

А нам твердили – через милю начинается мель,
Но под мелованным туманом тает льда карамель.
Все якоря, узлы и снасти позабыты в порту,
Нам невдомёк, что наше счастье —
Потонуть за мечту…

2009

Коты и Псы

Воевали без врага и причины,
Затыкали дыры совести ватой…
Не по чести пряник, кнут не по чину,
Не поймали, значит – невиноватый.
Нам чего-то вечно не доставало:
То кола, двора, коня или воза…
Словно мокрым шерстяным одеялом
Мир накрыла повседневная проза.

Мы из комплексов лепили героев,
Да мечтали о любимых из воска,
А когда хотелось нам большей крови,
Знали мы, что всё банальное просто.
И зарплатами латали заплаты,
Да летали лишь во снах и запоях…
Без оглядки торопились куда-то…
Кто-то ищет счастье, а кто-то строит.

Голодали на объедках величий,
Пировали на обмылках морали,
Наносили макияж безразличья
На сверкающие лица из стали…
Не скупились во хмелю на объятья,
Проливали кровь и слёзы на скатерть…
Били вдрызг чужие судьбы на счастье,
Да изрезались осколками насмерть…

Сны. Шаг до весны.
Зима у взлётной полосы….
А мы, как коты и псы.

2011

Холодец

Всем иллюзиям – увы, расползлись они, как швы.
Ешьте гости холодец из моей, из головы.
Не стесняясь, чмокая, ахая да охая.
Ни в улыбках, ни в речах не просёк подвоха я.

Вроде в ногу мы идём, вроде хором мы поём,
Знамя высоко несём, а в целом:
То ли пряник, то ли яд, то ли Брут, а то ли брат,
Что ни роба – то наряд, то ли перед, то ли зад.

Только гости напились, языками заплелись,
И дела-то хороши, и вообще всё зашибись.
Всё текут, текут слова, но не пухнет голова,
Есть лекарство от братвы – хорошо без головы…

Вроде чисто мы метём, вроде трепетно мы ждём,
Прём телегу на подъём, а в целом:
То ли проза, то ли стих, то ли гений, то ли псих,
Постелили на двоих, оказалось много их…

Раз, два, три, четыре, пять – стали денежки считать.
Посчитали, подрались, разошлись по парам спать.
И остался только хлам по заблёванным углам.
Холодец из головы не по вкусу был гостям…

Вроде весело мы пьём, вроде счастье мы куём,
Бодро пашем, вкусно жрём, а в целом:
То ли правда, то ли ложь, то ли слово, то ли нож,
Перемерь хоть сотню рож – на святого не похож.

2007

Ненадолго

Один бесцельно пропивает годы,
Другой на выживанье тратит силы.
Один в уныньи сводит с жизнью счёты,
Другой крадёт мгновенья у могилы.
Слежавшийся осадок убеждений
Венчает путь от кухни до сортира,
И ты на нём неоспоримый гений.
И трафарет судьбы. И мера мира.

Рычишь на жизнь, как старый пес на плётку,
Скулишь от жизни словно от занозы.
Бытуешь, будто археонаходка,
Не в силах изменить лежачей позы.
Ты видно где-то сел не в ту повозку…
Снимаешь с жизни накипь, а не сливки…
Минтай, размякший после разморозки,
В ликёро-никотиновой заливке…

Ты требуешь от мира компенсаций,
Тебе должны и ангелы и черти,
Владелец планетарных облигаций.
Нетрезвый пуп земли на лобном месте.
Плюёшь на всех. Обнёс себя забором,
И ждёшь, что мир тебя одарит манной…
Но жизнь, она не любит кредиторов,
И расставляет на тебя капканы…

Растянет история глотку,
Растают в ней годы и города…
Смерть – это не надолго.
Смерть – это навсегда.

2014