Buch lesen: «Гостья»

Schriftart:

© Дина Шаготская, 2024

© Александра Шиманова, 2024

ISBN 978-5-0062-7523-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Алиса
Тула, май 2038 года

– Кофе будешь?

Я пару мгновений сомневалась. Аромат неизбежно просочится за дверь и даст инфоповод таблоидам: «межведомственное совещание у губернатора завершилось не по протоколу». Главы министерств час назад разошлись, я осталась на закрытую часть встречи, и теперь вот кофе. Злые языки не преминут в очередной раз обратить внимание общественности на «вызывающе тесные контакты» губернатора и первого зама. Но, в конце концов, бог с ними, кофе в компании Макса – слишком соблазнительно, чтобы отказываться.

– Спасибо, с удовольствием.

– Два американо без сахара, – объявил Макс. Послышался многообещающий звук перемалывания зерен. Через минуту консоль кофемашины доставила две дымящиеся чашки к журнальному столику. Я обхватила одну из них обеими руками и молча сидела, наслаждаясь теплом, ароматом, ощущением момента.

– Минутка покоя? – спросил Макс.

– Ага. Почти запретное удовольствие. Как ты?

Он смотрел на меня тоже с благодарностью – за возможность не держать лицо десять минут в году. Его глаза смеялись.

– Такая дребедень, Алиса, каждый день – то тюлень позвонит, то олень…

– Я думала, ты защищен надежным барьером от нежелательных контактов.

– Да, но, понимаешь, с барьером-то приходится контактировать.

– Ты отлично справляешься!

– Да уж…

Французское окно самого приватного из кабинетов губернаторского офиса выходит в сад, не вертикальный, а настоящий, что растет на земле. Сочно-зеленая майская трава, цветы пестрыми, не слишком упорядоченными островками – очень живописно.

Мы болтали, кофе остывал. Как всегда, хотелось ухватить сразу всё – и вкус кофе, и разговор, и цветы за окном – и в итоге всё ускользало и разбегалось. Но в любом случае это были лучшие минуты за много дней.

– Дождь пошел…

– Ну и хорошо, – оценил Макс. – Когда идет дождь, не так грустно, что пока я сижу здесь, жизнь мимо проходит.

– Не драматизируй.

– Да я так, по инерции.

Я вздохнула и вытащила себя из кресла.

– Мне пора.

– Приезжай к нам в воскресенье на обед.

– Ого! Насколько грандиозный обед?

– Только свои. Семья, ты и Дима.

– Восхитительно! Конечно, приеду.

– Ты ему нравишься.

– Диме?.. Ты знаешь, – я сама удивилась своим словам, будто они оформились в звук, минуя мозг, – по-моему, нет.

Макс расхохотался:

– Что ты имеешь в виду? Он от тебя без ума, это знают даже те, кому не следует.

– Возможно, он убедил себя в этом. Ему было бы интересно встать в пару с вице-губернатором. Я ведь завидная партия, да?

Надо было скорее сводить все к шутке и закругляться, я почти уже ступила на скользкий лед.

– Не то слово! – заверил Макс и чмокнул меня в щеку на прощанье.

– Раз уж мы пили кофе за закрытыми дверьми, может, мне выйти через окно? – подмигнула я.

– Давай, – одобрил Макс, – я провожу тебя до боковых ворот.

***

Перед тем, как выйти за ворота, я позвонила Геннадию Петровичу и попросила встретить меня у восточного выезда, а не на центральной парковке. У меня оставалось двадцать минут до следующей встречи, на этот раз в городской администрации.

Машина подъехала не сразу, я стояла и ждала, разглядывая клумбу с тюльпанами. Внезапно сбоку раздался знакомый писклявый голос с неизменно язвительной интонацией: вездесущий Андреев тут как тут, черт бы его побрал.

– Кого я вижу! Госпожа первый заместитель!

– Здравствуйте, Борис Витальевич, – я очень надеялась избежать очередной бессмысленной пикировки с этим неприятным человеком, но, конечно, у меня не было шансов. Как он только здесь оказался?!

– Тайные переговоры с губернатором требуют тайных ходов? Впрочем, могут ли цели ваших визитов к нему вообще, даже формально, соответствовать термину «переговоры»? – Андреев оседлал своего любимого конька.

– Борис Витальевич, – вздохнула я, против воли ввязываясь в неоригинальный обмен колкостями, – вместо того, чтобы устраивать засаду «у тайных ходов», как вы выразились, пойдите к парадным дверям, оцените количество прессы. Или загляните в «Тульские будни» – уверена, что они уже всех оповестили о пресс-релизе, размещенном на сайте правительства. Из него вы узнаете все, что вам следует знать.

Господи, зачем я вообще что-то ему объясняю?!

– Не вам, госпожа первый заместитель, решать, что мне следует знать, а что нет! Вы…

– Борис Витальевич, меня зовут Алиса Андреевна, – перебила я, – впрочем, это, как я понимаю, вас как раз и не интересует. Извините, что не смогла удовлетворить ваше любопытство. Всего доброго.

Я скользнула в автомобиль через заднюю дверь, открытую подоспевшим Геннадием Петровичем, и облегченно перевела дух. После общения с Андреевым всегда оставалось ощущение какой-то липкой грязи и недовольства собой от неумения эффективно ей противостоять, вести себя так, чтобы она совсем не приставала. Я корила себя за то, что не сдержалась и начала по сути оправдываться, хоть и прикрывшись ироничными формулировками.

Борис Витальевич Андреев ярко представляет оппозицию в нашем регионе. В облдуме его либерально-консервативная партия вторая по количеству депутатов и политическому влиянию. Он известный в городе человек, был председателем областного суда до того, как ударился в политику. Видимо, образ почтенного служителя закона стал ему тесноват – врожденный артистизм требовал выхода, и получив наконец зеленый свет, вылился в неподражаемую андреевскую эксцентричность. Так или иначе, считаться с ним приходится: количество голосов РЛКП в парламенте невозможно игнорировать. Как, впрочем, и оппозиция, не имея большинства, не в состоянии продавить нужные решения, не заручившись поддержкой хотя бы части основной фракции, лояльной к губернатору. До следующих выборов главы региона, на которых Андреев гипотетически может быть избран, еще три года, и пока что ему ничего не остается, кроме как пытаться переманить на свою сторону побольше депутатов из партии власти. Для достижения этой цели Борис Витальевич ничем не гнушается. Одним из излюбленных его приемов стала компрометация меня и моей работы, призванная в конечном счете подрывать авторитет губернатора среди его соратников, а заодно и у электората. Заметного результата это не приносит, но жизнь порой слегка отравляет. Хотя в целом мы с Максом, конечно, уже отрастили броню.

Геннадий Петрович вез меня в обычной наземной машине – от правительственных корпусов до горадминистрации рукой подать. Я бы прошлась, но все не могу привыкнуть к сопровождению, даже если брать только роботов. Возможно, особенно если брать роботов. Во мне неистребимо что-то ретроградное, и это, наверно, естественно. Когда я была маленькой, люди не верили, что программа может написать роман.

Протокольные ограничения в моей жизни появились три месяца назад, когда Макс назначил меня первым заместителем губернатора – фактически руководителем областного правительства. Раньше я работала в правовом управлении и была совершенно свободным человеком, если не брать в расчет двенадцатичасовой в среднем рабочий день. Впрочем, мне нравилось тогда и нравится сейчас. За спиной вырастают крылья, когда я вижу, что могу всерьез изменить что-то к лучшему. Более опытные коллеги вежливо намекают, что это пройдет. Ну что ж… Все когда-нибудь проходит.

***

Домой я ввалилась в 23.45. Остаток рабочего дня прошел насыщенно. Дом встретил ярким светом и ароматом свежей выпечки.

– Наталья Константиновна, вы ангел! – заорала я с порога.

– Ужинать будешь, или только пироги с чаем? – донесся в ответ жизнерадостный энергичный голос Натусика.

– Пироги! Штук пять, нет, шесть!

Господи, это просто мечта: чай с пирогами, горячий душ, потом еще раз чай, полчаса с книжкой – и можно жить.

У Натальи Константиновны (она знает, что я зову ее Натусиком, но при личном обращении из последних сил блюду приличия) есть вполне официальная должность с длинным названием, начинающимся со слов «начальник управления…» На самом деле на ней одной целиком и полностью держится мой дом, да и не только дом – без нее я вообще не смогу функционировать. Выходные у Натусика, как у всех нормальных людей, в субботу и воскресенье – так удобнее проводить время с внуками, а я совсем не против, потому что своих выходных у меня все равно нет и в какие дни оставаться без опеки – неважно. По будням она может отлучаться эпизодически, по мере необходимости. Каким-то образом при таком графике ей и у себя дома удается наводить и поддерживать уют и изобилие. Маленькая, худенькая, подвижная, с веселыми глазами и молодежной стрижкой из серебряных волос, она в свои шестьдесят два успевает абсолютно везде. Я в ней души не чаю.

– Совсем тебя сегодня укатали? – скорее констатировала, чем спросила Натусик, взглянув на меня.

– Кажется, да, – промычала я, откусывая сразу половину пирожка с капустой. – М-м-м, божественно! В воскресенье еду на обед к Максиму Владимировичу, так что можете не оставлять мне запасы.

– Что-то я сомневаюсь, что там тебя как следует накормят, – усмехнулась Натусик.

– Должны, – заверила я. – Узкий круг. Почти семейные посиделки.

– Знаю я ваши посиделки. Приодеться, чтобы быть не хуже других дам, раскланяться друг перед другом, чтоб прислуга чего не подумала, держать спину, чтоб из кустов не сняли. Ни поговорить, ни поесть толком.

Натусик была права. Фотографии будут. Разными путями, по разным причинам, они всегда в итоге бывают. А еще когда мы встречаемся больше чем по двое: и я, и Макс, и его жена, и Дима – мы автоматически начинаем играть роли. Отчего это происходит, сложно сказать, но мы отчаянно стараемся казаться более предупредительными по отношению друг к другу, более тактичными, более интеллигентными и при этом более независимыми. Нам сто лет как нечего делить и нечего друг другу доказывать, но факт остается фактом. А еще меня (и, наверное, не только меня) всегда нервирует, что встреча вчетвером как бы обязывает Диму за мной ухаживать. Может, отчасти поэтому я не понимаю, действительно ли его интерес ко мне выходит за рамки чисто дружеского.

– Тесто опять вручную месили?

Натусик посмотрела на меня возмущенно и фыркнула:

– Ты мне даже вопросы такие не задавай!

Где-то в доме есть машина, в которую достаточно засыпать ингредиенты. А если добавить рецепт в память, то она даже количество сама отмеряет. Но Натусик не ищет легких путей. И понимаю, что это самовнушение, но аналоговые пироги вкуснее. Хотя я и не помню, когда последний раз ела «цифровые».

Нина
Тула, май 2023 года

Все бы ничего: «Мандарин» выплатил мне сегодня гонорар, и я взяла еще два небольших заказа на следующую неделю. С учетом минимальной ставки во Дворце творчества ближайший месяц я вполне протяну, даже, наверное, получится побольше заплатить по ипотеке. Только плечо уже сильно болит: последнее время я часто таскала рюкзак с оборудованием на себе от локации к локации. Ну ничего, усилия не пропали зря.

Я стояла в скверике возле работы с видом на одну из кремлевских башен, увенчанную затейливым флюгером, раздумывая над сложным выбором: шикануть и доехать домой на такси (сегодня могу себе позволить) или посидеть с кофе и книжкой на скамейке, понаслаждаться майским теплом. И кофе, и такси вместе мне уже не по карману. Можно, конечно, доехать до дома, сварить кофе в турке и выйти погулять, но это уже не то. Да и мой спальный райончик не такой живописный. В конце концов я соблазнилась на капучино из кофейни – немного передохну и как-нибудь дотащусь до автобуса.

Дымчатый, пронизанный вечерним солнцем весенний воздух пах травой, цветами и светлым будущим. Май – всем прекрасный месяц: и длинными днями, и теплом, и цветением, но главная его магия – в обещании, что лучшее впереди.

Сосредоточиться на книге не получалось, я вертела головой и машинально отмечала удачные точки съемки.

Потом подумала о завтрашнем дне и написала Илье: «завтра все в силе? Во сколько заедешь?» Через пару секунд чат показал, что Илья «печатает…» Это продолжалось подозрительно долго. Я занервничала. Мы договорились в субботу поехать погулять в одну загородную усадьбу, пофоткаться для себя, пока деревья в цвету. И я могла бы сделать пейзажи для фотостока – тоже копеечка, к тому же полезное с приятным. Без машины туда не добраться.

Наконец, появилось сообщение: «Давай в другой раз, Серега меня позвал на футбол, если ехать – уже не успею вернуться к матчу».

Я просто онемела. Перечитала сообщение трижды, чтобы понять, что в нем написано. Сердце забилось часто и громко. «Я специально отказалась от свадебной съемки на субботу», – с трудом настучала я и отправила. Без обид, без упреков за мои несбывшиеся ожидания – все по делу, как учат интернетные коучи.

«Если хочешь, приезжай ко мне с утра. Или оставайся на ночь – как тебе удобнее», – последовал ответ.

«Я упустила гонорар в половину месячного дохода», – пояснила я для непонятливых, такое коучи уже не приветствуют.

«Малыш, ты не должна так много думать о деньгах. Тебе надо отдохнуть».

Если бы я не была столь стеснена в средствах, запустила бы телефоном в стену древнего кремля. Которую вечер окрасил нежным цветом. Или светом. Или это одно и то же. Фотография означает «рисую светом». Блин. БЛИН!

Было так жаль моих денег, что я даже не подумала о том, что Илья в очередной раз не сдержал обещание, подставил меня, показал мне мою ничтожную значимость. Да пошел он куда подальше! Я сунула телефон в карман и потащилась на остановку. Посмотрю объявления в группах, может, хоть ассистентом удастся к кому-нибудь на завтра напроситься.

Алиса
Тула, май 2038 года

Из плюсов – воскресный обед прошел при минимуме официоза, точнее, при его полном отсутствии. По периметру лужайки с той стороны дома, где мы расположились на веранде, Макс выставил только роботизированную охрану, остальной персонал остался в другой части территории. Накануне Лена, жена Макса, написала, что не планируется никаких съемок, в том числе «частных», и можно хоть в джинсах, чем я и не преминула воспользоваться. Аня, их дочка, занималась в доме с репетитором. Все располагало к расслабленности. Я решила, что буду смаковать каждый миг, есть медленно, пить вино какое люблю, а не положенное к соответствующему блюду, говорить мало, не пытаться направлять беседу или держать под контролем накал дискуссии. Это и была, как позже выяснилось, моя роковая ошибка.

Дима явился, как всегда, ярко. Думаю, все же это врожденное – одним своим появлением приводить в трепет даже кусты шиповника. Мы с Леной профессионально занимались светской болтовней, стоя на лужайке ближе к реке, когда он показался из-за угла дома и, не торопясь и слегка улыбаясь, пошел в нашу сторону.

«По улицам слона водили, – почему-то пронеслось в голове, – как видно, напоказ. Известно, что слоны в диковинку у нас…»

Метр девяносто, гора мышц, голубые джинсы, расстегнутая голубая рубашка на белую футболку, густые светлые волосы, в которых кое-где едва заметно поблескивала седина, и ослепительная улыбка. Ослепительная не столько своей безупречной белозубостью, сколько абсолютной, подавляющей уверенностью в себе. Будь это позой, такое невозможно было бы выдержать, он был бы смешон. Но Дима был абсолютно естественен и потому завораживал. Восторженная тишина наступала в любой студенческой аудитории, когда он переступал порог.

– Привет, девчонки! – поздоровался он.

– Привет!

– Привет, Дим!

– Где наш хозяин?

– Где-то у гриля, – ответила Лена. – Мешает Василию сделать свою работу.

Я подумала, что не надо бы ей говорить так. Я, наверное, слишком зацикливаюсь на вещах, которых никто, кроме меня, и не замечает. Но с тех пор, как Макс стал большим чиновником, мне стало казаться, что Диме ему в последнюю очередь стоит показывать свои слабости.

– Надеюсь, кулинарный результат оправдает вмешательство первого лица, – поспешила что-нибудь сказать я.

– Погода шепчет, – дипломатично отвлекся Дима. – Я так люблю май. А вы?

– Я вообще весну люблю, – сказала Лена мечтательно. – И лето. Когда тепло. И когда утром встаешь при свете дня.

– А я все времена года люблю, – сказала я. – Только весну я люблю в феврале, лето в мае, осень – в июле, а зиму – осенью.

Дима рассмеялся и посмотрел на меня со значением. Я не поняла, пытается он что-то разглядеть во мне или наоборот, показать, что он меня разглядывает.

– А вот и Макс, – объявила Лена, и действительно Макс показался из-за угла.

– Прошу к столу, – пригласил он.

***

– Как вкусно, как хорошо, как никуда не надо, – вздыхала я.

Солнце клонилось к закату.

Дима с Максом спустились к реке, а мы с Леной остались на веранде.

– Алиса, – спросила Лена, – ты никогда не задумывалась о более размеренной жизни? Я понимаю, что глупо спрашивать по сути сразу после назначения, но у тебя ведь и до него ритм не сильно отличался?

– Понимаешь, Лен… Наверно, это какой-то дефект во мне, не знаю. А может, такое у всех трудоголиков, и не надо воображать себя особенной, и это… просто зависимость. Но если бы у меня не было вчера восьми встреч и трех поездок, и четырнадцатичасового рабочего дня, если б я не знала, что завтра предстоит то же самое, я бы сегодня не почувствовала вкус этого мяса, вина, радость быть с близкими людьми.

– Да, наверное, я поняла, – ответила Лена раздумчиво. – Насколько же мы все разные. Вот Макс – для него, мне кажется, важно быть самым лучшим. Везде, во всем. И чтобы этого достичь, ему пришлось стать тем, кем он стал. Но оказалось, он всего лишь перешел на следующий уровень, где, разумеется, сразу открылись новые, еще не достигнутые горизонты. И выходит, что никак не расслабиться, не остановиться.

– Макс задумывается насчет президентских выборов? – вдруг решилась я спросить о том, что давно подозревала. Странно, но заговорить об этом с Леной оказалось проще, чем с самим Максом.

– Да, – кивнула она. – Ему дали понять, что такой вариант рассматривается. Если у него выгорит с этой реформой. Ну и, конечно, для начала надо выиграть губернаторские.

– И как тебе такая перспектива?

Лена невозмутимо пожала плечами:

– Мое мнение в данном случае не имеет никакого значения. Оно не берется в расчет.

Я слегка растерялась:

– Но… ты счастлива?

– Да. Да, конечно. Лучшим мужем и отцом он тоже старается быть, изо всех сил, – она улыбнулась очень нежно.

– Вы с Аней почти его не видите…

– Каждый человек, Алиса, на самом деле всегда одинок.

Я задумалась. Лена права. И я в череде разных встреч и совещаний, и Макс в своем трудном лидерстве, и Дима среди студентов и прочей многочисленной паствы, и Лена – хозяйка огромного, обремененного статусом и не только дома, жена и мать – мы все существуем автономно. Стараемся поддерживать друг друга, но часто не можем понять. Я не чувствую вкуса еды, если накануне не совершила подвиг, Лене хотелось бы чаще видеть мужа, Макс постоянно в напряжении, чтобы не обмануть ничьих ожиданий, а Дима… Чего не хватает Диме? В общем, всем нам чего-то не хватает и в стремлении получить это мы живем. А получим – придумаем что-нибудь новое.

– Представляешь, Андреев на днях караулил меня у бокового выхода из губернаторского офиса. Чтобы в очередной раз сообщить свое нелицеприятное мнение о моей персоне.

Лена рассмеялась:

– Это в его стиле.

– Как он прознал, что я не пойду через парадную дверь, ума не приложу.

– У него нюх на такие вещи.

– Наверное.

– Вообще, мне кажется, из Рудова получился бы более представительный лидер оппозиции. Борис Витальевич – просто клоун.

Я пожала плечами:

– Я, конечно, не испытываю к нему теплых чувств, но все же думаю, это просто имидж, способ выделиться. Многие вещи проворачивать гораздо легче, когда тебя не принимают всерьез. А Рудова, наверное, не очень интересует политическая карьера. Куда девать холдинг? И главное – зачем?

– Да, видимо, ты права. Я отлучусь минут на десять, проверю, как там мой ребенок, – улыбнулась Лена. – Ты сходи к мальчикам, отсюда кажется, что их уже пора слегка остудить.

Лена – лучшее, что могло случиться с Максом. Она прекрасная блондинка со всеми округлостями, которые должны быть у женщины, но совершенно без тех, которых быть не должно. Она мягкая, внимательная, терпеливая и, как в общем уже очевидно, на сто процентов готова быть женой хоть губернатора, хоть президента, хоть английского монарха. И я бы не поручилась, что последний вариант ей не грозит.

Действительно, Макс и Дима повскакивали с шезлонгов, в которых расположились ближе к реке на склоне, Макс активно жестикулировал, а Дима стоял, скрестив руки на груди. Учитывая, что Дима крупнее и выше Макса, расстановка сил явно была не в пользу последнего. По мере приближения к ним до меня долетали обрывки разговора:

– Мы все равно к этому придем, годом раньше или позже, как ни тормози. Какой смысл в этом искусственном выжидании?

– Смысл в том, чтобы лучше подготовиться. Подстелить соломки везде, просчитать потери, реализовать альтернативную занятость для тех, кто лишится работы.

– А чем мы все это время, по-твоему, занимаемся? Дим, серьезно, ну неужели ты считаешь, что я – я, человек, который под твоим чутким руководством написал и защитил кандидатскую в лучшем вузе страны, вдруг едва сев в высокое кресло, резко отупел и стал направо и налево принимать решения без анализа?

– Нет, так я не думаю, – парировал Дима. – Но я допускаю, что, возможно, ты мог переоценить степень самоотдачи и чистоту мотивов кого-то из своего аппарата, меряя людей по себе, по Алисе – словом, по тем прекрасным пассионариям, которых воспитал Университет. И не применить все доступные тебе методы проверки проделанной работы.

– Ну не такой уж я наивный дурак! – Макс очевидно вышел из себя: повысил голос и бросал одну за другой обрывистые, не выражающие ничего, кроме задетого самолюбия, фразы, хладнокровия придерживаться основного предмета дискуссии не хватало.

Дима, конечно, все это видел.

Макс определенно оказался снизу в этом словесном поединке, но в пылу спора не осознавал этого. Когда поймет, чувство вины и одновременно обиды будет мучить его. Не надо было оставлять их вдвоем так надолго.

– Был бы таким, не смог бы возглавить регион, разве нет? – продолжал распаляться Макс. – Это несколько сложнее, чем управление вузом, представь себе. Может, у меня лучше получается принимать решения?

– Так-так-так, – идиотски веселым голосом попыталась вставить я. – Что у нас здесь, вече? Или госпереворот? Дима, ты оспариваешь власть губернатора?

– Алиса, не надо, – раздраженно произнес Макс. – Дима меня подозревает в непрофессионализме, приходится объясняться. И я еще не закончил.

Дима обернулся ко мне так, чтобы Макс не видел его лица, и с улыбкой подмигнул. Вроде успокаивающее действие, но почему-то я совсем расстроилась. Я пошла еще ниже к берегу реки, и теперь их голоса остались позади меня.

– Вербицкий дал развернутое предложение по действиям, которые снимут социальную напряженность. Выходные пособия, возможности дальнейшего трудоустройства и так далее. И бюджет этих действий значительно меньше, чем экономия от роботизации во всех отраслях, которые перечислены в проекте.

– Да, впечатляет. А Вербицкий учел в расчетах, что помимо людей, которых заменят роботы, работу потеряют пропорционально кадровики, водители служебных автобусов, преподаватели, которые готовили по этим специальностям? Что ты молчишь? Нет?! Серьезно? Да я просто ткнул пальцем в небо. Ты представляешь… представляешь себе, Максим, – голос Димы как будто сник, стал еще тише, хотя Дима не кричал и до того, – сколько всего там еще под верхушкой айсберга?

Но Макс не принял великодушно предоставленный шанс выйти из спора, сохранив лицо.

– Я принял решение, – сказал он с изрядной ноткой высокомерия в голосе, – и не изменю его. Дума настроена меня поддержать, так что не вижу препятствий. Спасибо за совет, мы перепроверим расчеты.

Как хорошо, что я не видела их лиц, для меня это было бы слишком.

– Я всего лишь ученый, – тихо и с едва заметной иронией ответил Дима. – Кто я, чтобы давать тебе советы? Я бы присоединился к милым дамам и выпил чаю, а потом отправился бы домой и с удовольствием лег спать. Пойдем, Алиса.

Солнце уже скрылось за горизонтом, подкрались сумерки. Дима приобнял меня за плечи, и мы пошли назад к веранде. На лице его играла улыбка, а голубые глаза излучали всегдашний свет.

Нет, пожалуй, Диме всего хватает, он не гонится ни за чем.