Buch lesen: «Такая маленькая смерть…»

© Александр Уваров, 2019

ISBN 978-5-0050-6155-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 
********
 
 
И вот мой демон прилетел,
И вот волос моих коснулся
Как хорошо,
Что ты успел,
Как хорошо,
Что ты вернулся.
Печальная ложится тень
На лихорадочный румянец.
Последний дом осиротел,
Последний кров
Посмертных знаний.
Мой аспирин, и пот, и дрожь
И ясен миг,
И тих и вечен —
Когда в миру стихает дождь,
Когда и плакать больше нечем.
Мой демон,
Друг моих грехов,
Влетевший в комнату,
Как птица
Как мне с тобой теперь легко
Как в небо,
В бездну возноситься.
Последний сон,
Последний бред,
Последний жар моей болезни.
Лети, мой друг,
Лети к себе.
 
 
Не сторожи,
Я не исчезну.
 
 
*******
 
 
Из тех, кто смерть возлюбил больше жизни,
Из тех, кто питается собственным мясом —
Нашёлся один, кто поехал по шизе,
По прелой соломе в тесные ясли.
Благостно в богом забытом жилище,
На пыли
По стенам —
Ангельский росчерк.
Буднично, тихо, спокойно, прилично.
И не священно
И не порочно.
Что тебе снится, грешный младенец?
Чёрное небо, белые звёзды,
Чёрные ангелы, белые тени,
Райское месиво,
Куча навоза…
 
 
********
 
 
Я прощался с надеждами,
Стол был красиво накрыт.
Мы не звали гостей —
Не хотелось прилюдно прощаться.
Люстра криво в стене —
Так застыл
Покорёженный быт.
Тот, что нас окружал
Бестолковым и милым
Мещанством.
Тот, что нас окружал
И пытался когда-то спасти
Суетою и склокой,
Спасительной мелочью действий.
И крутился вокруг,
И пытался с собой увести,
Но, увы, не дано
Нам для суетной жизни воскреснуть.
Но, увы, не дано
Бесконечно придумывать жизнь,
И придумывать сон,
И придумывать сну объясненье.
За закрытою дверью,
Закрыты от взглядов чужих
Признавались друг – другу
Во лжи и взаимно краснели.
Расставались легко,
И клялись, что не помним обид.
У дверей обнялись
И руки друг – другу пожали…
Я прощался с надеждами,
Стол был красиво накрыт,
Но пустые тарелки
Весь вечер пред нами
Стояли.
 
 
******
 
 
Если собаки не будут
С нами дружить —
Мы потеряем последних
Наших друзей.
Есть ангел мохнатый
У каждой погибшей души,
Что цепью над нашей могилой
Будет звенеть,
Если под будкой попросим
Себя закопать,
Там, где луна выходит
На землю повыть.
Где после луны – рассвет,
А после —
Закат.
И снова луна,
И ангел мохнатый парит
Над нашей могилой
В пространстве
И лает о нас.
И нюхает небо —
Быть может,
Мы где-то там.
Но небо пустое,
И в мёртвом пространстве —
Луна.
И ищет нас ангел
По нашим
Остывшим следам.
Если собаки
Не будут плакать о нас —
Больше никто
Не оплачет
Наши грехи.
Там, под землёю,
В длинных
Могильных снах
Руки нам лижут
Тёплые их языки.
 

*******
ПЕСНЯ ДЕЗЕРТИРА

 
Командир,
я хочу воевать на другой стороне,
Я хочу убивать тех парней,
Кто был рядом со мной.
В искривлённом мозгу
Отражён перевёрнутый бой.
Командир,
я хочу воевать на другой стороне.
Командир,
этой ночью Христа я увидел во сне.
Он пришёл к нам в окоп и сказал,
Что я буду в раю.
Я проснулся, и вот —
В ожидании рая стою.
Командир,
я хочу воевать на другой стороне.
С грязным снегом войны
Перемешаны божьи следы.
Свят лишь тот, кто ушёл.
Кто остался —
В грехе, как в ярме,
В портупеях, погонах, тюрьме,
Или просто в дерьме.
Ну а кто-то ушёл,
Потому что увидел следы.
Командир,
этой ночью в раю расцветают сады.
Из промозглых окопов
Я вижу их розовый свет.
Ну а здесь – только снег,
Стылой кровью пропитанный бред,
Над которым в небесной стране расцветают сады.
Отпусти, командир,
Мне не жить в этой мрачной стране,
Там, где доблесть убийц
Осеняет двуглавый орёл.
Ну а я – не убийца,
И вот – я из боя ушёл,
Для того, чтоб теперь воевать
На другой стороне.
 
 
*******
 
 
Не так уж мало,
Милый друг,
Не так уж мало —
Две биомассы напряглись
Под одеялом,
Два стеарина на окне,
И две надежды,
И наша зимняя тоска
С покровом снежным.
Не так уж плохо,
Милый друг,
Не так уж плохо.
Мы умираем,
Значит, кончилась эпоха.
Мы умираем —
Значит, стрелки не сойдутся
На высшей точке
Наших высохших поллюций.
Не так уж грустно,
Милый друг,
Не так уж грустно —
Наш мир лишь ложе
Сумасшедшего Прокруста.
И нас рубили на куски
И просто били —
А мы любили
В сладких грёзах педофилий.
Не так уж больно,
Милый друг,
Не так уж больно —
Наш мир лишь повод
Быть немножко недовольным.
Наш мир лишь зад,
Давно не мытый и распухший.
Который лижут
Соблазнённые им души.
Не так уж странно,
Милый друг,
Не так уж странно.
Наш грех глядит на нас
С погасшего экрана.
Наш грех разбрызган
Белой спермой непорочной,
Нас бог любил
И помогал
Скорее кончить.
И всё записано,
Мой друг,
И всё зачтётся,
И отразится,
И в трусы нам отольётся,
И возместится,
И вернётся восвояси —
С такою старою тоской
И прежней страстью.
 
 
******
 
 
Странноприимный дом…
Тараканы на кухне,
Ночь —
И можно по крошкам ползать.
Странноприимный дом…
Ночь,
Слёзы.
 
 
******
 
 
Старые дома
Цвета яблок антоновских
Покрыты разводами серыми,
Снизу – моча,
Сверху – дождь.
Старые дома
По скверам гуляют,
Играют в домино
С пенсионерами.
О детях своих сочиняют
Красивую ложь.
 

*******
ГОСПОДУ ГОРОДОВ

 
Разреши мне родиться
У весенних деревьев
В тени.
Разреши мне родиться —
Меня тянет земля
Как магнит.
Разреши мне родиться,
Разреши —
Очень хочется жить.
Эта пыль на асфальте
Скоро станет цветочной пыльцой.
Эти стены, как стебли,
Гонят к небу неоновый сок.
Разреши мне родиться,
Дай слепить из пластмассы лицо,
Чтоб его не оплавил
Всемогущий твой огненный ток.
Я молюсь под сиянием
Бесконечных твоих фонарей,
Моя сперма в помойках
Похотливых твоих городов.
Разреши мне родиться,
Как когда-то мне дал умереть.
Я готов к воскресенью,
Как когда-то был к смерти готов.
 
 
********
 
 
Море застыло
Холодным и мутным стеклом,
Последних три века
Недвижимы здесь облака…
Выселен мир,
Перечёркнут,
Назначен на слом,
Высохшей глиной
Местами подмазан слегка.
Звёзды осыпались с неба
И в воздухе пыль,
Падает вниз штукатурка
С измученных стен.
Прежний хозяин на старость
Созвездья копил,
Но к окончанью времён
Кошелёк опустел.
Окна забиты,
И в комнатах тёмных покой.
Сроки сосчитаны,
Миру указан предел.
Всё упаковано —
Более здесь никого
Кто бы остаться
В обители этой хотел.
Нет огорчения
И сожаления нет.
Небо последним закатом
Осветит крыльцо.
Будут стучаться
В окошки соседних планет
Души бездомные
Прежнего мира жильцов.
 
 
*******
 
 
И небо
Ссинтезировало слюни
Наверное
С дождём их перепутав
Молитесь лампе
Мёртвые коммуны
Она светла
В любое время суток
 
 
*******
 
 
Отец убитых почтальонов
Идёт по улице, шатаясь
Его влечёт запретный танец
Детишек стройные колонны
Его приветствуют и машут
Пышнобукетными цветами
И шоколад в руках их тает
И тёмной жижей лица мажет.
И брюха жирные трамваев
Гудят от перенапряженья,
И, вдаль вытягивая шеи,
Летят в зарю столбы и сваи.
И, с санузлами совмещёны,
Слепят нас трубами оркестры,
Расстрига совершает мессы
И чрева раскрывают жёны.
Из чрев коты на свет выходят,
Идя к рассвету неуклонно.
Детишек стройные колонны
Котов когда-нибудь угробят.
Отец убитых почтальонов
Не реагирует на праздник,
Он гонит квас и вечно квасит,
И с кваса в сон беднягу клонит.
Земля плывёт перед глазами,
Столбы бросаются на бампер.
Ночь порвалась и сумрак в лампе.
Окончен свет.
Закончен саммит.
 
 
*******
 
 
Душа дрожит
И бог заносит плеть
На коже строки
Божьих откровений
Душа должна трудиться и терпеть
Кровавы сопли,
Согнуты колени.
И в поклонений долгой череде
Сменяет боль и забытьё друг друга,
И к вечеру приход наш поредел
Рабы святые
Избранного круга
Мы, озираясь, крутим головой —
Здесь будет служба?
Или будет битва?
И клир готовит всенощный убой.
Мечи сверкают…
Кончена молитва.
 
 
******
 
 
Пастырь земной
Пил коньяк,
Пастырь земной
Вёл за собой,
Пастырь земной
В чём-то маньяк,
Пастырь земной
В чём-то святой.
Нам в Вифлеем
Не опоздать.
Ирод забил
Хуй на детей.
Только висит
В небе пизда
Светлой звездой
Грешных ночей.
Стадо в пещере,
Ясли пусты.
Дух рассосался,
Чрево болит.
Бог отымеет,
Бог и простит.
Есть время для траха,
И для молитв.
Время для пастыря,
И для греха,
Для тупика,
И для выхода вон.
Сыпется с неба
Сор и труха
Манне – пиздец,
И с елеем – облом.
 
 
*********
 
 
Пытали архангелы чёрта,
К кресту привязав.
Святою водою кипящею
Выжгли глаза,
Хвост резали бритвой
И шкуру сдирали крюком,
И с тихой молитвою
В жопу засунули лом.
Закончив работу,
Омыли ладони, смеясь…
Да, божья любовь для кого-то —
Ужасная казнь.
 
 
*******
 
 
Прозрачен воздух
В стенах сентября,
Алеет в листьях
Кровь под тонкой кожей.
Закончен день,
Хотя ещё не прожит,
И призрачна
Ушедшая заря.
Открыт сезон,
И выстрелов поток
Сметает время
В круговом движении
Летят деревья,
И летят мишени.
Плоть холодна,
И поведён итог.
Остывший ствол,
Пространственный изгиб.
Зациклен миг,
Хотя ещё не вечен.
В овраге зверь
Землёю раны лечит,
Хотя три сотни
Лет назад погиб.
 

*******

ВУРДАЛАК

 
Простите,
Неспокоен будет сон.
Простите,
Я не скован долгой стужей.
А в облаках застыл полночный звон —
Январским ветром колокол разбужен.
Его язык покрылся чёрным льдом,
И, раскачавшись, бился он о нёбо.
Засыпан снегом мой печальный дом.
И он, и я – мы одиноки оба.
И брошены судьбою на краю
Москвы
Закрытых штор,
Замков в подъездах.
Где землю взрыв, надгробия встают
В косых крестах
И буквицах облезлых.
Так неожидан
Кладбища забор.
Проспект оборван.
Трубы и вороны.
Так повелось с каких-то давних пор —
Мы одиноки, если нас хоронят.
Я был всегда таким —
Лишь существом
В пиджак,
Нелепо скроенный,
Одетым.
И вот задел однажды рукавом
Косяк двери.
Плоха была примета.
 
 
Швы разошлись.
И жизнь не подошла.
Мне по размеру,
Или по покрою.
Ещё дрожала голая душа —
Покрылось тело белой пеленою.
Так труповоз
Бежал до гаража,
Так землю били,
Ковыряли ходко.
Я всех просил немного подождать —
Не подождали.
Видно, грелась водка.
И гроб поплыл. Отвесная земля
У гладких стен.
И зимние могилы
Букетов целлофаном шелестят
И шепчут вслед :
«Не забывай нас, милый».
Я не забуду вас,
Я к вам вернусь.
Я взрою землю —
И кротом ослепшим
Я в этот мир беспамятный прорвусь,
Сквозь твердь земли
И стылых досок скрежет.
Я выползу,
Изодранный и злой,
И побреду.
Калитки скрипнет дверца.
И будто длинной, острою иглой
Боль новой жизни
Мне проколет сердце.
И жаль, что плакать
Нежити нельзя.
Выть можно мне,
Но невозможно плакать.
Мне взглянет пёс кладбищенский в глаза —
Зальётся лаем,
Подогнувши лапы.
Мороз мне сдавит сердце,
Словно жгут.
И бросятся
Мне под ноги ограды :
«Куда идёшь?!
Ведь там тебя не ждут!
Куда идёшь?!
Не уходи!
Не надо!»
А я пойду, упрямый и немой.
Коль сторож пьян —
То он меня пропустит.
И временно
Оставлю за спиной
Последний дом,
Мою обитель грусти.
И на ходу
Иные вспомнив дни,
По прежним адресам пойду.
На ощупь
Вдоль длинной
И изломанной стены,
Кругами тёмной,
Непроглядной ночи.
 
 
И восполняя
Кровью пустоту,
Я подойду
К чьему-то изголовью,
Почувствую —
Клыки мои растут,
И полнится
Душа моя любовью.
И завершу я чьей-то жизни круг,
Без звуков,
Без следов,
Без отражений.
Я так люблю,
Люблю тебя, мой друг!
Мой бедный друг,
С такою нежной шеей.
 

*******

УЛИСС

 
Он плыл по краешку Вселенной
И корабельной плотью бренной
Качался в сжатых кольцах волн.
И жили в волнах мрачных этих
Богов хмельных уроды-дети:
Левиафан, Тифон, Дракон.
Левиафан в бою суровом
Был Иеговой измордован
И объявил ему джихад.
Тифон был полным психопатом.
Дракон же, в уши вставив вату,
Дремал уж сотню лет подряд.
И плыл герой, минуя мели,
Матросы день за днём хренели
От одержимости его.
И думали: «Куда мы лезем?
В мехах бурда, в котомках – плесень.
Ну, полный пиз… Ну, прости Го…»
Был долог путь к домам забытым,
Попутный бред, проблемы с бытом,
Циклопов пьянка под окном.
На старой плёнке – джаз Итаки,
Стакан в осколки и – до драки
Лишь два гребка одним веслом.
Гермес – на суд богов с повесткой,
За пьянку на площадке детской.
Улисс в пещере – и баран
Его заступник и спаситель.
Темна циклопова обитель,
И Полифем под вечер пьян.
И, задавая ритмом тему,
Стучал он в стену Полифему,
Крича: «Найди!
Попробуй съесть!»
Но, видно, стук тот был напрасен —
Циклоп был слеп
И шлёпал пастью,
И лапой мял баранью шерсть.
По коммунальным коридорам
Улисс плыл,
И печальным взором
Отыскивал он путь в Аид.
В чугунных трубах туалета
Свои катила воды Лета,
Бачок Хароном
Был разбит.
Был мрак и смрад
В том жутком месте.
На унитаз
Залез Тирезий,
И гласом громким прорицал :
«Зевс – голубой!
Гермес – педрила!»
И кровь
От вещих слов тех стыла,
И бледный лик
Во тьме мерцал.
Но стих бачок,
И парус поднят —
И путь назад
Из преисподней
Был на газету нанесён,
И скрыт был
От профанских взоров,
От демонов ночных запоров,
И вынесен
По трубам вон.
Потом сирены приходили,
И, сердце надрывая,
Выли.
Себя же к стулу привязав,
Кричал Улисс им:
«Сгиньте, шлюхи!
Глаза слепы и ухи глухи!
Ну, то есть… Уши
И глаза!»
Но шумом был дракон разбужен
И, предвкушая славный ужин,
К герою тихо он подполз…
И огласились долы плачем,
И горем был Олимп охвачен,
И боги не скрывали слёз.
Венок на дверь
Прибит был криво,
Харибда била в грудь. Плаксиво
Клялась,
Что не имела зла.
И Сцилла
Тихо подвывала,
И валидол тайком глотала,
И чушь прекрасную несла.
Бутылки сложены курганом
И, над богов собраньем пьяным,
Герой вознёсся в горний мир.
Где среди девок —
Только целки,
Где пир горой без опохмелки,
И воздух свеж,
И чист сортир.
Там, за высокою оградой
Элизиум хранит услады,
И Зевс нас ждёт, богов отец.
И мы придём туда однажды,
Когда дракон сожрёт нас с кашей,
Когда наступит нам… ну, скажем – конец.
 

*****

БАЛТИЯ

 
Станут ржавыми камни,
Туман
Поползёт в мои сны,
И портовый джазист
Протрубит отступленье весны,
Лёд по кромке пойдёт,
И пропойно охрипнут басы,
И стивидор загонит
Вчерашний вагон на весы,
И ослабнут борта,
И кингстоны отмерят часы,
И баркас поплывёт
Умирать у песчаной косы…