Buch lesen: «Дуэль до первой смерти»
Пролог
Он перешел дорогу и, помахивая портфелем, приблизился к аккуратному четырехэтажному особнячку на Таганке. Миновав арку, зашагал к подъезду. Нажал кнопку домофона.
– Слушаю вас, – прозвучал низкий и до жути суровый голос. – Говорите.
– Моя фамилия Ямницкий, – со всей возможной вежливостью представился человек с портфелем. – Мне назначено на двенадцать тридцать.
– Ждите, – связь прервалась.
Через пару минут раздалось легкое жужжание и массивная, не кажущаяся таковой на первый взгляд дверь приотворилась. Посетитель вошел в подъезд, дверь неторопливо закрылась за ним. Проигнорировав лифт, он, ступая через две ступеньки, взбежал на третий этаж и остановился перед дверью с массивной латунной табличкой «Адвокатская контора Розенталь, Каменков и партнеры».
Повернул ручку и вошел вовнутрь. Расположившийся за столом в прихожей крупный, коротко стриженный, прекрасно откормленный детина внимательно осмотрел его и, видимо, остался доволен результатом.
– Господин Ямницкий? – профессионально сурово спросил он.
– Он самый, – посетитель кивнул головой и даже шаркнул ножкой.
– Имя и отчество?
– Михаил Давидович.
– Попрошу ваши документы. – Детина протянул ладонь размером со школьный учебник.
– Да-да, конечно, – подошел поближе, поставил портфель на стол и засунул правую руку во внутренний карман пиджака. – Ой, а это что? – вдруг спросил он и указал левой в сторону приемной.
– Где? – Купившийся на эту нехитрую уловку охранник повернул голову вправо и тут же заработал ребром ладони по шее. Вздрогнул, негромко икнул и сполз со стула на ковер.
– Наберут, понимаешь, по объявлению, – пробормотал таинственный посетитель, наклонился и нажал на кнопку на задней панели стола, блокируя входную дверь.
Болтавший с хорошенькой секретаршей второй охранник, почувствовав неладное, привстал со стула и быстро сунул руку под пиджак. Опоздал. Пистолет в руке посетителя негромко чихнул, охранника отбросило назад на стул, а оттуда на пол. Сморщив в испуге кукольное личико, девица открыла рот, собираясь закричать, но тоже не успела. Убийца вмиг пересек приемную и щелкнул девушку по носу, да так, что рот у нее закрылся, зато глаза наполнились слезами.
– Тсс, тихо, – ласково проговорил он. Та послушно кивнула и впала в ступор.
Дверь в кабинет растворилась.
– Добрый день, любезный Лев Сергеевич. – Стройный мужчина, чуть выше среднего роста, вошел и закрыл за собой дверь. В темно-коричневом костюме от «Бриони», сорочке цвета слоновой кости и галстуке с крупным узлом в тон и цвет. С заботливо уложенными в замысловатую прическу длинными темно-русыми волосами и аккуратной ухоженной бородкой. Постоял, давая хозяину кабинета полюбоваться собой, и плавно двинулся к нему, протягивая для приветствия руку.
– Позвольте, – пробормотал достопочтенный мэтр Каменков, – позвольте, мне же не доложили о вашем приходе… – но руку все-таки протянул.
Холеная адвокатская ладошка очутилась в капкане, юрист взвизгнул и с шумом впечатался лицом в столешницу собственного рабочего места. Короткий, но резкий удар в основание затылка напрочь лишил его всяческого сознания.
Якобы господин Ямницкий раскрыл портфель, достал оттуда моток тонкой веревки, скотч и принялся за дело. Кроме одного убитого, в офисе оставалось трое живых, которых требовалось как следует зафиксировать.
Он посмотрел на часы, достал из портфеля уже черный плащ и вратарскую маску. В самое ближайшее время ему предстояло еще немного пострелять. Если бы подобного рода сюжет показывали в кино, киллер обязательно приволок бы с собой навороченную снайперскую винтовку на сошках, со встроенным глушителем и мощной оптикой и еще зачем-то компьютер, телефон спутниковой связи и дельтаплан. Просто так, на всякий случай. Этому же ничего подобного не требовалось, из своего небольшого пистолета он без проблем попадал навскидку с двадцати метров в игральную карту, превращая четверку в пятерку. Сейчас его ожидала работа с расстояния вдвое меньшего. Он покрутил влево-вправо головой, потряс руками, надел и застегнул на верхние пуговицы плащ. Натянул вратарскую маску и встал у окна.
Сначала к расположенному прямо под окнами офиса ресторану подъехал здоровенный внедорожник. Четверо крупных мужиков в темных костюмах, с торчащими из ушей витыми проводками сноровисто выгрузились из него и заняли позиции, достаточно грамотно контролируя подходы со всех сторон по горизонтали. Следом подкатил длинный темный лимузин, передняя правая дверца распахнулась, еще один персонаж в темном вылез наружу, внимательно осмотрелся, что-то произнес в микрофон на левом запястье и распахнул заднюю правую дверцу. Через некоторое время из салона показалась блестящая лакированная штиблета, затем светлая штанина и, наконец, сам клиент – невысокий пузатый мужчинка, кудрявый и темноволосый, с аккуратной загорелой лысиной на макушке размером с кофейное блюдце. Охрана с похвальной быстротой взяла его в коробочку и…
Окно третьего этажа прямо над всеми ними вдруг бесшумно растворилось, некто в черном, перегнувшись через подоконник, всадил две пули прямо в макушку охраняемому, сбросил пистолет вниз и быстренько захлопнул окошко. Все началось и тут же закончилось.
Убийца снял плащ и маску и двинулся к выходу. В прихожей уже бился как рыба об лед пришедший в себя охранник, выгибался дугой и что-то мычал.
– И не говори… – разблокировал дверные замки и вышел. Поднялся на четвертый этаж, открыл электронным ключом дверь и оказался в многолюдном офисе, каком-то кадровом агентстве. Перешел по длинному коридору в другое крыло здания. Посвистывая, спустился по лестнице вниз и, выйдя из подъезда в торце дома, почему-то уже без бороды и длинных волос, прошел на территорию соседнего офисного комплекса, минуя будку охраны и шлагбаум. Неторопливо дошел до стоянки, погрузился в темно-синюю «Ауди». Достал из бардачка темные очки. Завел мотор, аккуратно пристегнулся, закурил и медленно тронулся.
Охранник в будке нажал на кнопку, шлагбаум поднялся. Человек в «Ауди» помахал служивому ручкой, приветливо улыбнулся и уехал.
* * *
Хозяин квартиры вернулся домой ближе к полуночи в распрекрасном настроении, и не один. С минуту из прихожей слышались звуки поцелуев и страстное мычание, потом девица, технично, как учили, застонав, начала сбрасывать с себя все немногое, что на ней было.
– Я в душ… – и зашлепала босыми ногами в сторону ванной.
К ее возвращению хозяин квартиры успел переодеться в кимоно с драконами да змеями и включить DVD-проигрыватель. Спальня наполнилась звуками страстного соития, немецкой речью: «Опа-опа, шнель-шнель, гут-гут…» и прочей милой романтикой. Девица сбросила с себя махровую простынку и томно расположилась на сексодроме размером с хоккейное поле.
– Схожу ополоснусь, – игриво заметил мужчина, наклонился и поцеловал девушку прямо в пупок. – Если хочешь, присоединяйся.
– Конечно, хочу, – ответила та, всеми силами стараясь не зевнуть. Если она чего и хотела, то как следует выспаться после вчерашнего. – Жди.
– Жди меня и я вернусь… – продекламировал герой-любовник, вышел из спальни, прошел по коридору и с улыбкой отворил дверь в ванную комнату.
Он так и умер, радостно улыбаясь. Появившийся как будто из воздуха одетый в темное человек прихватил его левой рукой под подбородок, слегка подбил и потянул на себя. А правой рукой всадил узкое и длинное лезвие ножа в почку жертве. При грамотном исполнении этого нехитрого приема потерявший равновесие человек сам насаживается на нож, избавляя убийцу от ненужных физических усилий. Так оно и вышло, персонаж в темном свое дело знал.
Аккуратно опустил тело на кафель, слегка поморщился и покачал головой. Убивать человека в ванной ножом, по его мнению, было так же пошло и нелепо, как колоть половыми признаками дрова. В ванной принято умирать якобы по неосторожности: наступать на кусок мыла, терять равновесие и биться, биться с размаху виском или основанием черепа о выступающие твердые предметы. Однако оплатившие заказ пожелали, чтобы смерть объекта наступила именно так. Клиент, как известно, всегда прав. Захочет, например, чтобы на скромном корпоративе в честь очередного распиленного куска бюджета «золотой голос России» исполнил «Мурку» вместо «Тальянки», – и, что вы думаете, исполнит в самом лучшем виде. Еще и спляшет на столе голышом за небольшие дополнительные деньги.
Закончив работу, убийца, бесшумно ступая, прошел к выходу, немного поколдовал у пульта сигнализации, потом открыл своими ключами дверь и вышел. Ими же и запер ее за собой.
А вот девушке, можно сказать, повезло. Молодая и красивая, безумно талантливая певичка из третьего состава всемирно (в пределах МКАД) известной группы, допустим «Поющие прокладки», вечером накануне отрабатывала званый вечер в одном приличном доме и закончила свой нелегкий труд ближе к полудню, так что поспать толком на следующий день не получилось. Чтобы немного взбодриться, решила было посмотреть порнуху, но то, что вытворяли на экране немецкоговорящие дяденьки и тетеньки, ее не возбудило, а вовсе даже наоборот. Все это и кое-что еще она с успехом освоила еще задолго до окончания средней школы. Через пару минут после начала просмотра девчушка начала зевать, а потом просто отключилась. Проснулась уже ближе к утру… Открыв глаза, красавица с удивлением обнаружила, что спит совершенно одна.
– Милый… Где ты? – и отправилась в ванную, а заодно поискать милого, в смысле, спонсора, ну, в общем, милого спонсора.
И очень скоро нашла его, лежащего на мохнатом коврике лицом вниз.
– Солнце, что с тобой? – наклонилась, увидела торчащую из спины рукоятку и тут же поняла, что такое с ним, со светилом, случилось. Томление внизу живота стало невыносимым, послышалось легкое журчание, по ногам потекло. Она вцепилась себе в волосы, широко раскрыла рот…
Неправда, что у поющих под «фанеру» молодых и красивых совсем нет голоса. От ее визга посдувало, к чертовой матери, с матрасов спящих мертвым сном в подвале трудолюбивых дворников из братского Таджикистана, и даже пробудился консьерж в дежурке на первом этаже.
* * *
Солнце еще толком не поднялось над верхушками высаженных по периметру участка голубых кремлевских елей, когда четверо здоровенных охранников вытащили из эллинга лодку и опустили в воду у причала, вставили в уключины весла и старательно закрепили, привязав канатиком к изящному, стилизованному под седую старину кнехту. Со стороны хозяйственных пристроек появился еще один персонаж с сумкой. Подошел к лодке и аккуратно поставил ее на дно.
– Где хозяин? – строго спросил он у одного из охранников.
– Сейчас подойдет.
– Лодку проверили?
– Как положено.
Старший смены достал из нагрудного кармана рацию:
– Порядок.
Парадные двери выстроенного в стиле помещичьей усадьбы позапрошлого века дома растворились, на крыльце показался приземистый мужчина средних лет с кружкой в руке. Критическим взором хозяина осмотрел окрестности, щурясь, глянул на солнышко и скупо улыбнулся: утро его явно не разочаровало. Поправил рыбацкую панаму с крючками, блеснами и прочими милыми сердцу принадлежностями и начал спускаться с крыльца. Владелец банков, заводов, нефтяных скважин, контрольного пакета одной конструктивно оппозиционной партии и просто хозяин жизни решительной походкой направился к собственной лодке, чтобы, отплыв на середину собственного озера, половить от души рыбки. Тоже, кстати, ему же принадлежавшей. Почтительно следующий в нескольких шагах за ним молодой человек тащил удочки, сачки и прочую прочесть, предназначение которой известно только заядлым рыболовам.
Сановного удильщика почтительно загрузили в плавсредство, лодку оттолкнули от пирса. Поплевав на ладони, тот взялся за весла и принялся грести. Добрался до заветного места на середине озера, бросил якорь и принялся возиться со снастью.
Между всеми этими событиями приключилось еще одно, невидимое постороннему взгляду, но сыгравшее, можно сказать, трагическую роль в последующем развитии данной истории. Когда лодку опустили в воду, находящийся под пирсом неизвестный в темном с разводами гидрокостюме типа старого советского УГК-3 извлек из поясной сумки круглую коробку размером с хорошую суповую тарелку, убрал с ее поверхности вощеную бумагу и аккуратно, но плотно приставил коробку к борту лодки, точно под скамеечкой для гребца. На флоте их еще называют «банками». Несколько секунд подержал ее, затем отпустил. Нажал на кнопку на панели и опять спрятался под настилом пирса.
Когда лодка отчалила, он подождал немного, потом глянул на часы и, скрывшись под водой, быстренько поплыл в сторону металлической ограды у западной оконечности озера. В самое ближайшее время ожидались яркие и запоминающиеся события, поэтому следовало поторопиться. Путь его движения не сопровождался пузырями воздуха, потому что неизвестный пользовался аппаратом с закрытой системой дыхания.
Удачно проскользнув между металлическими прутьями ограды (проход был заранее подготовлен), проплыл еще метров сто, обогнул заросший кустарником мысок и оказался вне поля зрения охраны усадьбы. Сбросил дыхательный аппарат, маску и ласты, подплыл к берегу и выполз из воды.
Рыбак снял с крючка довольно-таки приличного карася, наживил на крючок нового червяка, с удовольствием плюнул ему в морду (или на задницу, кто этих червяков разберет) и забросил леску в воду. В этот самый момент в нагрудном кармане куртки забился, как акула в сети, личный телефон, по которому мог позвонить далеко не кто угодно, зато когда угодно. Он, чертыхнувшись, достал трубку, посмотрел в окошко дисплея: номер не определяется.
– Что?
– Как клев? – прозвучал совершенно незнакомый ему голос.
– Кто это?
– Неважно. – Недавний водолаз посмотрел на часы, время поджимало. – Хочешь знать, дурачок, кто тебя заказал?
– Что?
– Повторяю: хочешь знать, кто тебя, придурка, заказал?
– Кто? – разом охрипшим голосом спросил человек в лодке.
– А не скажу, – отключил трубку и забросил ее в глубокую, больше напоминающую пруд, лужу. Еще раз посмотрел на часы. И в этот момент рвануло, да еще как.
Остатки лодки и того, кто был в ней, разлетелись на добрых полторы сотни метров, столб воды вздыбился вверх, затем опал, и по озеру пошли волны. А потом все стихло, как будто ничего такого и не произошло. Только покачивалась на воде мелкая щепка да плавала кверху пузом разного размера рыбка, от почти полуметра до совсем крохотной. Душа любителя утренней рыбалки меж тем покинула ошметки тела и на всех парах отправилась на судебное заседание, персонально ей посвященное. Не в Басманный суд, заметьте, а в тот самый, суровый, справедливый и совершенно неподкупный…
Убийца разогнал мотоцикл, запрыгнул в седло и пошел накатом под гору. Когда аппарат немного набрал скорость, повернул ключ зажигания. Выехал на шоссе, прибавил газу и очень скоро догнал группу из четырех байкеров. Пристроился метрах в двадцати за ними, так и ехал до самой Москвы. Сами ребята на мотоциклах считали, что тот мужик на стареньком «Харлее» катит сам по себе, а со стороны казалось, что в группе не четыре лихих наездника, а целых пять.
Часть первая
Кавказ, вторая половина девяностых ушедшего века
Если кто-то вам скажет, что на войне, случается, выпивают, не вздумайте поверить. Наглые враки. Не выпивают там, а пьют, и еще как, хреначат, можно сказать, заливают внутрь организма дозы, бесконечно далекие от гомеопатических, причем не бургундского, как те мушкетеры из романа, а чего-нибудь покрепче, чтобы горело. И совершенно правильно делают, потому что иначе от всего этого паскудства можно просто свихнуться. Употребляют все: большие начальники, штабные умники и окопные командиры (удостоверившись предварительно, что подчиненный личный состав не нажрался) и, собственно, сам личный состав, убедившись, что командир все тщательно проверил и удалился к себе выпивать. А те, кто по роду службы обязан следить за всеобщей трезвостью, конечно же, следят, докладывают куда надо, а потом делают то же самое, что и остальные, только тихонько, желательно при закрытых дверях и под одеялом. Почему, спросите. Да потому что война.
– Пошли! – негромко скомандовал Бошту. – И запомните: лохов не калечить, только напугать и зафиксировать.
Двое бесшумно покинули автомобиль и растворились в темноте. Бошту зябко поежился, хотя в машине было тепло, и откинулся на сиденье. Поймал на себе взгляд многолетнего напарника Сулима и ответил на невысказанный этим угрюмым молчуном вопрос.
– Все нормально, через три минуты едем, – расстегнул куртку и принялся массировать грудь в районе сердца.
Все действительно нормально, более того, удача сама идет в руки. За эту операцию его щедро наградят, можно будет передохнуть, съездить навестить семью в Турцию и месяц-другой пожить спокойно. Своей собственной жизнью, а не того клоуна, которого уже второй год приходится изображать.
Хотя почему обязательно клоуна? По легенде, Бошту был достаточно уважаемым человеком, потому что владел небольшим, в меру уютным кафе в городке на границе с независимой Чечней, по странному стечению обстоятельств, располагавшемуся в какой-то сотне метров от штаба соединения федеральных войск. Находись это заведение где-нибудь на Страстном бульваре или в забытой богом и людьми деревеньке под названием Барвиха, его хозяина почтительно именовали бы ресторатором. Владельца общепитовской точки с лирическим названием «Огонек» называли Толстым Башу или просто Толстым, а порой и Жирным. Почему, спросите, так грубо и ни фига не женственно? Да потому, что какие клиенты, такие и манеры. Военные, как известно, народ грубый и суровый, излишками воспитания совершенно не обремененный. В заведении Толстого Башу они составляли абсолютное большинство посетителей, слетались туда каждый вечер, как те мотыльки на огонек. Случалось, что начинали «отдыхать» с самого утра, разное бывало. Гражданские, особенно лица той самой национальности, старались там не появляться, опасаясь, что кое-кто из подогретых спиртным воинов начнет наводить конституционный порядок прямо в распивочной, тоже, знаете ли, имели место случаи. Штабные, как известно, народ суровый и мужественный. Зато зажиточный, им-то «боевые» в отличие от всякой там окопной шелупони выплачиваются в полном объеме и без задержек…
Часов с семи вечера в «Огонек» обычно подтягивались первые постоянные посетители из числа защитников Отечества. К девяти там становилось по-настоящему весело. Военные пили, курили, болтали и закусывали одновременно. По узким проходам между столиками носились с неподъемными подносами официанты, чеченец Васа и кумык Айдамир, сам Бошту ударно трудился за барной стойкой, хмурый здоровяк Сулим находился на подхвате. При необходимости он же помогал уставшим военнослужащим перегрузить тело еще более утомленного товарища в машину для эвакуации на ночлег.
Часам к одиннадцати, когда в заведении становилось по-настоящему томно, хозяина выдергивали из-за стойки, усаживали за стол и приказывали выпить. Тот послушно садился, со вздохом брал в руки пластиковый стаканчик (других в заведении не держали), боязливо оглядывался по сторонам и неловко заглатывал содержимое. После второй дозы на него нападало безудержное веселье, а после третьей он просто-напросто впадал в состояние сидячего алкогольного нокдауна: моргал глазами, глупо улыбался и отвечал невпопад. Безумно потешая своим видом присутствующих. Людям вообще очень нравится общение с теми, кто глупее или смешнее их самих. Это, знаете ли, как-то возвышает и вызывает прилив самоуважения. Полагаю, господа военные изрядно удивились бы, случись им узнать, что по-русски Бошту говорил гораздо лучше их всех, потому что в свое время окончил филфак МГУ (а они – нет). Да и водочки при необходимости или желании мог заглотнуть будь здоров, насобачился, грубо говоря, за годы студенчества и последующие восемь лет жизни в Москве. Только никто об этом так и не узнал.
Когда последний из посетителей покидал заведение, опираясь на надежные плечи предпоследних, у хозяина «Огонька» начинался самый настоящий аврал. Для начала он кратко, безграмотно и не по делу расписывал увиденное и услышанное за вечер особисту, у которого состоял на связи под элегантным псевдонимом Бонасье. Потом прослушивал записи разговоров, не все, конечно, на это просто не хватило бы времени, только самое интересное. Как известно, военные всех стран мира по пьянке просто-таки обожают поговорить о работе. Это на работе и по трезвой они болтают о всякой чепухе: футболе, бабках, бабах и политике. Из всего этого потока пьяного трепа предстояло выудить все, имеющее ценность, сравнить с ранее услышанным и отшелушить откровенный бред и чепуху. Та еще работенка для тех, кто понимает. Бошту толк во всем этом очень даже понимал, недаром же его так ценил Сириец.
Этот удивительно скромный, не любящий лишнего шума вокруг собственной персоны человек появился на Кавказе года за три до описываемых событий. Откуда? А черт его знает. Поговаривали, что до того как встать на путь борьбы с неверными, он занимал немалый пост в разведке своей страны, может, Сирии или еще какой. Никто, сами понимаете, не спрашивал.
Кем бы ни был этот Сириец в прошлой жизни, здесь он работал лихо, а еще он умел предугадывать ходы противника, как будто кто-то ему нашептывал на ухо. По мнению Бошту, секрет состоял в том, что сам Сириец когда-то учился в Союзе, может быть, даже в одном учебном заведении кое с кем из его нынешних противников. О своих догадках он, естественно, не распространялся, на Востоке болтать попусту не принято. И потом, он просто-напросто боялся Сирийца. До колик в животе. Не самый трусливый, даже по здешним меркам человек, толстячок Бошту каждый раз после встречи с ним принимал успокоительное или потихоньку «накатывал» граммов двести «беленькой», чтобы успокоить бренчащие нервы. Потому что давно уже понял, что под личиной добродушной учтивости скрывается самый настоящий хищник. Гораздо более опасный, чем любой из тех, с кем доводилось встречаться за все годы войны.
Первый из этих лохов появился в его кафе месяц назад, второй – двумя неделями позже. Поначалу Бошту сам не поверил в удачу, проверил кое-что по своим каналам и даже попросил помощи у Сирийца. Сошлось – и тот, и другой, помощник шифровальщика штаба и начальник секретной части оперативного отдела действительно были теми, кем казались, то есть классическими идиотами из скверного анекдота и самыми настоящими лошарами.
Над ними издевался весь штаб, а они этого даже не понимали. Сами себе они, свежевылупившийся из учебки прапор и старший сержант-контрактник, явно казались крутыми парнями из убойного штатовского боевика. Здорово, надо признаться, смотрелись, первый раз увидав этих красавцев, Бошту едва сдержал улыбку, а Васа с Айдамиром не смогли и ускакали в подсобку ржать. Ушитая с дешевым дембельским шиком форма со складками вдоль, поперек и наискосок, браслеты, естественно с выгравированной группой крови, перстеньки из нержавейки, кинжалы на боку, сувенирные пули на ремешке на шее. Сразу стало понятно, что перед выездом в командировку ребята как по судьбе пробежались по сувенирным лавкам на вокзале. И конечно же, военные до упора стрижки, благодаря чему голова у одного формой удивительно напоминала кирпич, а у второго – куб. Для завершения картины не хватало только плаката «БЫЛ В ЧЕЧНЕ, МОЧИЛ В СОРТИРЕ»… хотя бы одного на двоих. Впрочем, водные процедуры в местах общественного пользования войдут в моду чуть позже, когда закончится век и сменится вождь.
Бошту присмотрелся, подумал, еще раз присмотрелся и доложил Сирийцу. «Подружиться», – приказал тот, и это оказалось проще простого. Дело в том, что общались эти двое исключительно друг с другом, больше желающих водить с ними компанию не находилось. Толстяк включил обаяние, глупые русские потянулись к нему, как слепые котята к кошке-маме.
В тот вечер он пообещал свозить их к девкам. («Очень хорошие девушки и совсем недорого…») Сексуально озабоченным воинам назначили встречу в тихом переулке в половине первого ночи. Эти дурни заявились минут на десять раньше, тут же принялись радостно ржать в предвкушении…
– Пошли! – негромко скомандовал Бошту. Васа с Айдамиром, невысокие, щуплые с виду парни, бесшумно покинули «Газель» и растворились в темноте.
Дальше все должно было быть, как говорится в спортивных репортажах, исключительно делом техники. А ее у бойцов Бошту было вполне достаточно. И опыта тоже хватало. Безобидные и невзрачные с виду, и тот, и другой начали воевать раньше, чем бриться, а потому вдвоем стоили в бою чуть ли не взвода сопляков с российских окраин, пригнанных на Кавказ как те бараны на убой.
Он взглянул на часы: пора. Эти двое клоунов наверняка уже валяются в грязи с завернутыми за спину, связанными ластами и тихо повизгивают от боли и страха.
– Едем! – Машина тронулась.
Все будет хорошо, очень хорошо. Сейчас этих лохов загрузят в машину и отвезут на окраину города, на улицу имени Павлика Морозова, где их уже второй день дожидается Сириец. Что он с ними будет делать? Ничего плохого, сначала просто поговорят, причем достаточно жестко. Может, даже покажут короткий фильм о том, что происходит с врагами независимой Ичкерии. Потом, когда эти двое изойдут соплями, их пожалеют, успокоят, угостят чаем или, может, даже водочкой. А еще им дадут денег, не так уж и мало денег. Правда, при получении их придется написать расписку с указанием, кем, когда и за что выдана эта сумма. Деньги, кстати, придется отработать, а заодно и немного поумнеть. Насчет этого можно не беспокоиться, руководить агентурой Сириец умеет. Кстати, не забыть бы на обратном пути остановиться у развалившегося дома по соседству с кафе, забросить в условленное место ржавую консервную банку с донесением для особиста. Иногда Бошту позволял себе развлечься и понаблюдать через окошко кафе, как тот заскакивает в развалины за донесением. Не забывая, конспиратор хренов, каждый раз метров за десять до подхода к месту начинать расстегивать ширинку – приспичило, дескать.
Так что волноваться не о чем. Тогда почему, черт возьми, так ноет сердце? Машина заехала в переулок. Увиденное удивило: эти двое, вместо того чтобы валяться в грязи мордами вниз, преспокойно беседовали и курили, не вынимая рук из карманов камуфляжных курток, Васы и Айдамира в переулке не было, по крайней мере, не было видно. Увидав машину, рванулись к ней и затормозили в нескольких шагах. Заорали вразнобой каждый свое:
– Че так долго, Толстый? – «предъявил» воин с квадратной башкой.
– К девкам-то едем или как? – полюбопытствовал второй. И тут Бошту все понял.
– Ах, шайтан! – взвизгнул он, с неожиданным проворством ухватил пистолет в кобуре и почти успел его вытащить.
Сулим въехал в ситуацию чуть позже, но сказалась многолетняя выучка, поэтому он успел достать свой «ТТ» из-под ремня.
И все равно оба они опоздали, потому что те, кого они так искренне считали лохами, оказались кем угодно, только не ими. Они открыли стрельбу первыми, даже не доставая стволы из карманов. Впрочем, на точности это никак не сказалось. Сулим получил одну-единственную пулю между глаз и навсегда выпал из данного повествования, а заодно и из жизни. Бошту прострелили оба плеча, и на некоторое время он потерял от боли сознание.
Пришел в себя от того, что его лупят по щекам. Не со всей возможной дурью, но и не особо-то и сдерживаясь. Раскрыл глаза, посмотрел влево-вправо и, наконец, на себя. Пока он находился по ту сторону сознания, эти двое успели куда-то деть Сулима, а самого Бошту перетащить из кабины в салон, довольно-таки умело перевязать и даже вколоть обезболивающее.
– Ну что, очухался? – спросил наклонившийся над ним. – Или еще разок добавить? – и от души размахнулся.
– Очнулся, – тихо проговорил Бошту и вдруг усмехнулся. – Представляете, – вдруг проговорил он, – какая жесть, только что собрался человек съездить в Кисловодск, – его акцент куда-то пропал, зато появился московский говорок… – Пустяковое, казалось бы, дело…
– Но и этого совершить не может, – отозвался «контрактник», – так как неизвестно почему вдруг возьмет поскользнется и попадет под трамвай, – и, обращаясь к напарнику, продолжил: – Вот ведь как бывает, коллега. Человек получил две пули в организм, отрубился, а когда пришел в себя, стал лучше нас с вами говорить на нашем же языке и бойко цитировать Булгакова. Чудеса, да и только!
– Подумаешь, бином Ньютона, – усмехнулся тот. – Булгакова он цитирует. Да наш друг, если хочешь знать, «Слово о полку Игореве» помнит лучше, чем ты дисциплинарный устав. На филфаке МГУ дипломы первым встречным не раздавали.
– Красные, – уточнил его собеседник.
– Именно, – согласился «прапор». – Ну что, дружок, – он тихонько потрепал Бошту по щеке, – как говорится, сдавайте валюту! Ночь на дворе, пора ехать.
– Куда? – хриплым голосом спросил пленник.
– Куда-куда, к Сирийцу, не к девкам же, – и деловито полюбопытствовал: – Так все расскажешь или желаешь помучиться?
До мучительства дело не дошло, потому что Бошту форменным образом «потек». И сломало его даже не то, с какой ловкостью эти двое управлялись с оружием, а то, что эти боевые киборги, оказывается, умели читать и брали в руки не только «Спид-Инфо». А еще то, как лихо они водили за нос его самого и весь штаб соединения в придачу. В общем, процесс пошел поначалу, естественно, вяло, но потом все наладилось.
Группа спецназа выдвинулась на окраину города и незаметно для посторонних глаз блокировала невзрачный домишко по улице имени Павлика Морозова.
– Чего ждем, Бегемот? – тихонько спросил командира невысокий худощавый мужик, которого тот называл Боксером, а все остальные бойцы группы – исключительно дядей Володей.
Абсолютно, между прочим, на то время гражданский человек, всего-навсего отставной капитан, выпнутый в начале девяностых из армии без пенсии и добрых слов вдогонку. Проходящий сборы офицеров запаса исключительно вместе с бывшим командиром и по его просьбе.
– Там везде датчики, Боксер, – отозвался тот. – Просто так не войдем, придется подождать.
– Чего, интересно? – лениво полюбопытствовал тот.
– Не чего, а кого… – прижал ладонь к уху, поправляя наушник. – Да.
– Командир, это Тихий… – прошелестело в ухе. – Двое идут в нашу сторону, оба в форме и совсем бухие. Перехватить?
– И не думай.
– Понял.
– Ну, вот, Вова… – Командир группы подполковник Волков зябко повел плечами… – Ты спрашивал, чего мы ждем. Смотри и слушай.
Ка-а-амбат батяня, батяня ка-амбат
Ты сердце не прятал за спины ребят…
Летят самолеты и танки горят!..
…Двое в камуфлированной форме, трогательно поддерживая, вернее, цепляясь друг за друга, прошли в десятке метров от того места, где залегли Бегемот с Боксером. Никого и ничего, конечно же, не заметив. Военным было очень хорошо, поэтому они пели негромко, как им самим казалось, зато с большим чувством. К вокалу вскоре подключились собаки во дворах, кое-где в окнах зажегся свет.
