Buch lesen: «Парадоксы 1941 года. Соотношение сил и средств сторон в начале Великой Отечественной войны»

Schriftart:

© Русаков А.П., 2020

© ООО «Издательство «Вече», 2020

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2020

Сайт издательства www.veche.ru

Введение

Вопрос о том, почему Великая Отечественная война началась для СССР столь неудачно, до сих пор вызывает бурные споры. Ответы на него давались самые разные, порой прямо противоположные. Однако если отбросить всякого рода предубеждения и стереотипы и посмотреть правде в глаза, то в целом главная причина поражений и отступлений советских войск очевидна и банальна: вторгшиеся в нашу страну войска Германии и ее союзников были сильнее, причем намного. Ибо побеждает, как известно, сильнейший. В одной-двух битвах еще может быть по-другому, но ведь они побеждали нашу армию почти во всех многочисленных сражениях начавшейся войны в течение многих месяцев подряд!

А в чем именно были сильнее вражеские войска? Казалось бы, и здесь ответ лежит на поверхности: да прежде всего в силах и средствах. То есть они были многочисленней, лучше вооружены и оснащены, чем сражавшиеся против них соединения Красной армии. Разумеется, весьма важны и субъективные факторы, особенно качество управления войсками, а также сила идеологии, мощь пропаганды и т. д. Но если танков, самолетов, пушек, автомашин и иной техники и вооружения гораздо меньше, чем у врага, или они значительно хуже качеством, то на голой организации и идеологии далеко не уедешь. В конце концов, лучшая организация проявляет себя и в создании более многочисленной и лучше оснащенной технически и в иных отношениях армии.

Стало быть, если не мудрить и не лукавить, то всё представляется достаточно простым и очевидным, а поражения Красной армии в начале войны вполне закономерными. Однако если почитать труды большинства авторов, затрагивающих эту тему, то вся логика, все объективные закономерности не просто ставятся под сомнение, а, по сути, перечеркиваются. Оказывается, и танков СССР в июне 1941 года имел в несколько раз больше, чем фашистские агрессоры, и самолетов тоже. Да еще при этом наши танки были лучше, чем у немцев, не говоря уж о их бедных родственниках, извините, союзниках. При этом в большинстве книг и статей самые разные авторы уверенно выводят в принципе одни и те же показатели численности советских и фашистских войск, количества в них танков, самолетов, артиллерийских орудий и минометов. Расхождения если и есть, то чаще всего незначительные. Ну а другие виды вооружения и техники подавляющее большинство историков и иных авторов, как правило, практически игнорирует.

В общем, если поверить этим авторам, то получаются сплошные парадоксы, если даже не чудеса: у немцев и их союзников солдат было много, а танков и самолетов мало, которые к тому же были хуже советских, но они, несмотря на это, развязали полномасштабную войну против СССР. И не только развязали, но еще при этом разгромно побеждали в течение нескольких месяцев подряд после ее начала на всем протяжении фронта, даже несмотря на то что вскоре в Красной армии солдат в результате всеобщей мобилизации стало примерно столько же, сколько у немцев. Тут уж поневоле возникает крамольный вопрос чуть ли не мистического характера: неужели причина такого хода событий состояла в превосходстве «арийской» расы или, как его там, германского духа? Нет, успокаивают нас непоколебимые историки: просто СССР и Красную армию возглавляли тиран Сталин, самодур Жуков, неуч Ворошилов и прочие бездари, которые не смогли воспользоваться советским превосходством в мощи боевой техники. Правда, как эти бездари смогли добиться его в недавно еще технически отсталой стране, а потом в итоге и победить в войне, они не объясняют.

Тогда почему и каким образом возникли столь парадоксальные представления у большинства авторов? И неужели историки и в самом деле смогли все эти силы и средства точно подсчитать? Или, может быть, военные ведомства собрали и предъявили обществу все архивные данные о количестве вооружения и техники, которыми обладали в то время воевавшие страны? Ах, если бы! На самом деле эти подсчеты и сравнения основаны отнюдь не на полной и проверенной документальной базе, а их методология вызывает большие сомнения. Кроме того, существуют значительные несоответствия между данными о том, сколько различных видов техники и вооружения было произведено промышленностью и сколько имелось в войсках противостоявших сторон. Ну а их техническое состояние, реальная боеспособность, степень боеготовности в исторических трудах и вовсе толком не учтены. Не удосуживается большинство историков (если даже не практически все из них) и составить полный баланс сил и средств сторон, игнорируя многие их виды. Так что стоит только чуть копнуть, как во всех этих данных о их соотношении станут заметны многочисленные несуразности и противоречия.

Особенно много странностей и недоразумений связано с определением мощи танковых войск СССР и Германии. Более того, возник своего рода парадокс между результатами летних боев 1941 года, в которых танковые группы вермахта были воистину триумфаторами, и мнением большинства историков о многократном количественном и даже качественном превосходстве советских танковых войск над немецкими. Опять-таки парадокс, но в этом сошлись многие правоверные советские патриоты, махровые антисоветчики и бывшие гитлеровские генералы. Только для одних советские танки являются предметом гордости, для других – доказательством гегемонистских планов руководства СССР, а для третьих – оправданием своего поражения в войне.

Кому-то представленные в настоящей работе рассуждения покажутся слишком спорными, кто-то найдет их непатриотичными. Однако путь к истине нередко проходит через непростое преодоление завалов прежних заблуждений, а подлинный патриотизм состоит отнюдь не в проявлении непомерной гордости за всё свое, отечественное, и уж тем более не в искажении истории. Итак, попробуем разобраться, чья «броня» была на самом деле тогда «крепка» и кому «разум дал» лучшие «стальные руки-крылья», а также в том, как это всё отразилось на ходе сражений в начавшейся войне.

1. Танковый парадокс

Еще со времен хрущевского «развенчания» «культа личности» Сталина в отечественной исторической литературе (и не только) сложилось устойчивое мнение, что к началу Великой Отечественной войны Красная армия намного превосходила войска противника в танковой мощи. Мол, и танков в советских войсках тогда насчитывалось в несколько раз больше, и были они лучше, чем у немцев, а тем более у их союзников. Считается, что во вражеских силах вторжения было более 4 тыс. танков и штурмовых орудий, а им в западных военных округах СССР противостояло свыше 14 тыс. советских танков. И эти цифры в большинстве работ повторяются с такой уверенностью, как будто каждый из повторяющих сам лично все эти танки пересчитывал по головам, то бишь по башням, ну или на худой конец сверял их число по всем архивным документам и иным источникам. Ну а сами эти документы якобы являются полностью сохранившимися, достоверными и доступными. Отклонения от этих цифр если и бывают, то чаще всего совсем небольшие.

Ну и, само собой, почти все в один голос твердят, что наши танки были лучше немецких. Чего только один легендарный Т-34 стоит, который, мол, вообще был лучшим танком Второй мировой войны. А некоторые не стесняются и советские легкие танки превозносить, особенно БТ-7. Для пущей убедительности многие авторы еще и отдельные показатели ТТХ танков СССР и Германии приведут. Чтобы никто не усомнился, что наши танки и броню имели потолще, и скорость побольше, и орудие помощнее.

Даже в работах вроде как неангажированных историков все эти данные и показатели сомнению, как правило, не подвергаются. Большинство авторов приводит их и говорит о них как о бесспорном, само собой разумеющемся факте. При этом наши и вражеские танки по всей совокупности своих многочисленных характеристик это большинство сопоставлять не считает нужным, где именно все они находились и в каком были состоянии в начале войны, в расчет тоже практически не принимает. Не принято в исторических трудах также сравнивать бронетанковые силы сторон по всему составу боевых и иных машин, а также различного вооружения. Все их объединяют в одну большую массу: танки нового типа с технически устаревшими, мощные средние с маломощными легкими и даже танкетками, недавно выпущенные с физически изношенными, а то и требующими ремонта и т. д.

Но ведь тогда получается, что Красная армия была сильней, ибо танки были тогда главной ударной силой армии, а вроде неглупый народ немцы все равно поперли на нашу страну, но, несмотря на это, в начале войны побеждали именно они. В общем, парадокс на парадоксе сидит и парадоксом погоняет!

Сомневающиеся в танковом превосходстве Красной армии к началу войны среди историков и других сочинителей, конечно, были и остаются, но их немного, и их сомнения, как правило, сдержанные, неоднозначные. Например, коллектив авторов Института военной истории МО РФ в своем весьма основательном статистическом исследовании сперва, как водится, привел данные о том, что СССР в начавшейся войне выставил 14,2 тыс. танков, а Германия и ее союзники – 4,3 тыс. [1]. Однако далее он вынужден был признать, что исправных советских танков накануне войны в действующей армии было всего лишь 3,8 тыс. [2]. Казалось бы, это уже не просто сомнение, а фактическое признание того, что войска агрессора по числу боеготовых танков в этот момент фактически превосходили нашу армию. Более того, эти авторы написали еще и о том, что «группировка войск противника, сосредоточенная у границы с СССР, превосходила советские войска западных военных округов… по тяжелым и средним танкам – в 1,5 раза… [3]. Но почему же тогда при общем сравнении сил сторон эти авторы повторили всё те же стереотипные цифры, выражающие многократное превосходство советских войск в числе танков? Не осмелились идти против течения? Или побоялись запутаться во всех этих расхождениях данных?

Довольно противоречивой по этому вопросу была и позиция авторов многотомной «Истории Второй мировой войны». С одной стороны, они сомневались, что танки вермахта в немецких источниках подсчитаны полностью, отметив, в частности, неясность судьбы многих тысяч захваченных Германией танков трофеями, коих было только во Франции 4930 единиц. С другой стороны, при непосредственном сравнении сил сторон они приводили всё те же воистину ритуальные «более 4 тыс.» [4]. Конечно, справочно-энциклопедический формат указанных изданий не позволял их авторам глубоко внедряться в детали данного вопроса, но ведь их труды отражали содержание ведущих научных исследований истории этой войны.

Авторов, которые пытаются поставить под сомнение это танковое превосходство СССР в начале войны, в последние годы стало, пожалуй, больше. Правда, все они при этом тоже, как правило, осторожничают. Вот, например, В. Гончаров установил, что к июню 1941 года в западных военных округах СССР «числилось 12 780 танков и танкеток, из которых исправны были не более 10,5 тыс.» [5]. Уже не 14 тыс.! Ну а если посчитать только действительно боеготовые танки, да еще которые находились непосредственно у западных границ нашей страны, то есть лишь те, что реально могли вступить в бой уже в первые дни войны? Сколько их наберется: 7, 8 тыс.? Ну, пусть, в конце концов, даже 10 тыс. Но разве подавляющее большинство из них не составляли технически устаревшие легкие и малые танки, а также танкетки?!

В. Гончаров попытался проверить и полноту данных о числе немецких танков, которые представлены в знаменитом труде бывшего генерала вермахта Б. Мюллера-Гиллебранда. На них, собственно, и основываются цифры о несчастных 3,5–4 тыс. немецких танков и штурмовых орудий, которые Гитлер, судя по их количеству, исключительно по своей глупости направил покорять СССР. В результате В. Гончаров нашел немало танков и САУ, упущенных из виду этим немецким генералом. По подсчетам нашего историка получалось, что на самом деле их было гораздо больше: почти 4500 танков и САУ вермахта, а с учетом танков двух дивизий резерва – около 4800, а также 500 танков и свыше 300 танкеток их союзников. «В сумме же, – как он пишет, – войска оси, сосредоточенные против Советского Союза, к концу июня 1941 года имели порядка 5,5 тыс. танков» [6]. При этом численное превосходство в танках советской фронтовой группировки над немецко-фашистской В. Гончаров оценивает в итоге как двукратное [7].

Но как могло возникнуть столь парадоксальное мнение о большом превосходстве СССР в числе танков к началу войны? Могли ли сильно ошибиться Б. Мюллер-Гиллебранд и другие авторы признанных работ, в которых подсчитывались немецкие танки? Почему в работах ведущих советских военных историков выводились такие грандиозные цифры количества танков в Красной армии и почему тогда, несмотря на как бы многократное превосходство в танках, советские мехкорпуса в начале войны оказались бессильными перед вермахтом? Почему большинство историков повторяют эти цифры, даже не пытаясь их проверить и сопоставить с другими фактами начала войны? А если дело в тенденциозности, то в чем могли быть мотивы и интересы впадающих в нее авторов?

Это мнение, при всей его спорности и даже парадоксальности, возникло, конечно же, неслучайно. В нем нетривиально совпали интересы и стремления самых разных политико-идеологических сил: советских послесталинских руководителей, зарубежных и отечественных антисоветчиков, а также бывших генералов вермахта. Хотя, казалось бы, их интересы и взгляды не просто не совпадают, а прямо противоположны. Но не тут-то было. Да и было у них на самом деле немало общего, в частности антисталинизм.

Советские руководители и их подчиненные стремились таким образом показать успехи промышленности СССР, которая будто бы сильно превзошла промышленность Германии, если даже чуть ли не всей зарубежной Европы. И это, вероятно, делалось прежде всего по идеологическим соображениям. Вот-де насколько могучим был СССР и успешным социалистический тип экономики! Ну а если при этом в дурном свете выставляются наши танкисты и руководство Красной армии, то для них есть железное оправдание – во всем виноват тиран Сталин. Ну и еще его ближайшее окружение. Не дали, понимаешь, воспользоваться советским превосходством в танковых силах. При этом подразумевалось, что мощную танковую промышленность создал великий советский народ под руководством героической Коммунистической партии, а управлял массой танков исключительно бездарный Сталин вместе со своими бестолковыми приближенными. К антисталинизму в качестве мотивов добавлялись еще и внешнеполитические интересы советских властей послевоенного времени.

Антисоветчики и русофобы преследуют цель показать никчемность советского военно-политического руководства, ущербность социализма и слабость Красной армии. Дескать, послал Бог этим русским коммунякам армады халявных танков, но они по своей совковой убогости и традиционной русской лени не способны были ими хорошо распорядиться и, несмотря на большое преимущество в этих грозных боевых машинах, все равно были биты врагом.

Ну а немецкие генералы хотели оправдать свое поражение в войне тем, что им достались более слабые танковые силы. Мол, они воевали лучше русских, да только силы были слишком не равны. Несмотря на это, они все равно громили Красную армию в начале войны. Жалко только, что потом самодур Гитлер им подсуропил, да на помощь русским вероломно пришли генералы Грязь и Мороз.

Разумеется, дело не только в субъективных причинах и в определенной мотивации ведущих военных историков 50—60-х годов, а также в стереотипности мышления большинства остальных. Были и объективные причины, в первую очередь трудности доступа к различным документам Третьего рейха, в которых фиксировались цифры производства, поставок и нахождения в строю немецких и трофейных танков. Не всё так просто и с советскими архивами, точнее говоря, с достоверностью, полнотой и корректностью сведений в находящихся в них документах. Особенно это касается технического состояния советских танков.

Итак, мнение сложилось, скептики тоже есть. Можно понять и причины, почему оно сложилось и стало затем доминирующим и стереотипным. Но как бы то ни было, это мнение имеет под собой солидные основания, его признало большинство. Поэтому вполне можно допустить и то, что большое превосходство советских танковых сил есть факт, пусть и парадоксальный. Но насколько он все-таки соответствует другим фактам? И сразу же за этим возникают другие вопросы почти риторического характера, вопросы, на которые нет логичного ответа.

Во-первых, опять-таки почему же тогда немцы напали на нашу страну? И даже не просто напали, а совершили массированное вторжение по всему фронту протяженностью в несколько тысяч километров. То есть начали полномасштабную тотальную войну до победного конца, поставив свою судьбу на карту истории. Неужели они были такими дураками, ведь танки, как ни крути, были в то время основной ударной силой сухопутных войск? Причем именно сухопутные войска должны были нести всю основную тяжесть войны. А если так, то как эти, с позволения сказать, неразумные вояки годом ранее легко разгромили совокупные сухопутные силы Франции, Великобритании и ряда других западных стран, не говоря уже о легко битой ими ранее Польше? А ведь Франция и Великобритания были тогда крупнейшими державами, колониальными империями. Да и нашу армию, кстати, в начале войны немцы побеждали почти с тем же успехом. Так все-таки, значит, их военное планирование было вполне состоятельным, а разведка работала неплохо.

Во-вторых, как это у немцев было в несколько раз меньше танков, если промышленность Третьего рейха, объединившего под своей фактической властью почти всю зарубежную Европу, была гораздо мощнее советской? Это подтверждает большинство показателей промышленного производства в предвоенные годы, в частности стали, угля, электроэнергии, алюминия, машин, станков и приборов. Например, в 1940 году стали в Германии (с учетом Австрии) в общей сложности было произведено 20 млн тонн, а в СССР – 18,3 млн тонн, электроэнергии – соответственно 52 и 48,3 млрд кВт/ч, автомашин – 333 тыс. и 145 тыс. А если учесть производство европейских союзников Германии, а также оккупированных ею и зависимых от нее стран, то их преимущество по большинству видов продукции возрастает до 2—3-кратного [8]. Немецкие фирмы к тому моменту давно уже были лидерами в мировом машиностроении, производстве приборов и радиотехнической продукции, в то время как в СССР крупные машиностроительные предприятия только стали создаваться. Достаточно лишь назвать такие всемирно известные фирмы Германии, как «Крупп», «Хеншель», «Сименс», «Роберт Бош», «Карл Цейсс», «Браун», «Лейка» («Эрнст Ляйтц»), «Даймлер-Бенц», «Опель», «Ауди» («Хорх», «Вандерер» и др.), «Майбах», БМВ, МАН, «Магирус-Дойтц» («Клекнер-Дойтц-Магирус»), «Фокке-Вульф», «Юнкерс», «Хейнкель», «Дорнье», которые в первые десятилетия ХХ века прославились своими автомашинами, самолетами, тракторами, оптическими, радиотехническими и иными приборами и устройствами. А вот наши гиганты индустрии, включая знаменитые ЗИС, ГАЗ, ХТЗ, СТЗ, ЧТЗ, Кировский завод («Красный путиловец»), «Красное Сормово», Уралмаш, авиационные заводы в Москве, Горьком, Воронеже, Новосибирске, Казани, Таганроге и т. д., появились лишь в 30-е годы, то есть незадолго до начала войны, и были, как ни крути, в роли догоняющих.

В-третьих, как это у Германии и ее сателлитов было гораздо меньше танков, если их войска, осуществлявшие вторжение, по численности личного состава почти в два раза превосходили войска прикрытия западной границы СССР? [9] И даже сомневающиеся в этом историки (если не считать, конечно, отдельных маргиналов-антисоветчиков) и то признают большое численное превосходство немецко-фашистских войск над советскими. Да и невозможно сильно ошибиться в подсчете численности личного состава. Так неужели немцы бросили на наши танки, извините за выражение, голую пехоту? А ведь количество боевой техники сторон в войне, как правило, пропорционально численности их личного состава. Да еще если учесть, что Германия была в целом более технически и промышленно развитой державой.

В-четвертых, как это у немцев были хуже танки, если Германия еще с конца ХIХ века была мировым лидером научно-технического и индустриально-технологического прогресса?! Поспорить в научно-технических, опытно-конструкторских и технологических приоритетах с Германией, тем более вкупе с Австрией (Австро-Венгрией), в предшествующий войне период могли только США, Великобритания и Франция. Да и то, наверное, если взять их всех вместе. К примеру, в период с начала века и до 1939 года нобелевских лауреатов по физике и химии Германия и Австрия дали приблизительно столько же, сколько перечисленные страны, вместе взятые, даже чуть больше, взяв почти половину всех этих наград, а Россия и СССР – ни одного. Причем при всей несомненной пристрастности Нобелевского комитета большинство его лауреатов первой трети ХХ века были действительно выдающимися учеными. Нет, конечно, автор восхищен трудовым подвигом советского народа в годы первых пятилеток, признает заслуги сталинского руководства в организации и развитии индустриализации и культурной революции в СССР, высоко оценивает талант отечественных конструкторов и изобретателей. Однако чудес все-таки не бывает, и техническое отставание от Германии, которое складывалось веками, за 10–15 лет не преодолеешь, какие трудовые и научные подвиги ни совершай. Да и немцы ведь тоже в это время не сидели сложа руки.

Наконец, в-пятых, как это у вермахта были слабее танковые войска, если в первые дни, недели и месяцы войны как раз немецкие танки совершали успешные прорывы, рейды и обхваты, а отнюдь не советские? Где же тогда были наши, как считается, более многочисленные танки, которые к тому же якобы были лучше вражеских? В каких лесах заблудились и в каких болотах застряли? А если-таки застряли, то в чем тогда была их сила? Как ни крути, а результаты боев неопровержимо доказывают, что фактически сильнее в то время были танковые войска Германии.

В общем, получается, что преимущество Красной армии в танках, по-видимому, было только на бумаге. Да и то в основном у послевоенных сочинителей. А вот накануне войны немцы мало сомневались в своем техническом превосходстве над СССР. Это видно хотя бы из дневника начальника Генерального штаба сухопутных войск Германии Ф. Гальдера, который 16 января 1941 года записал: «Русское вооружение: материальная часть устарела» [10]. При этом в своих записях он ни разу не посетовал на недостаток у вермахта танков или на превосходство советских танков в своих боевых и иных характеристиках. Причем не только накануне войны, но и в ее начале. А ведь он, в отличие от Б. Мюллера-Гиллебранда, знал ситуацию глубже, полнее и был осведомлен лучше его. Так что не заметили ни Ф. Гальдер, ни командующие наступающими немецкими соединениями, которые представляли ему сведения о ходе боев, крупных масс мощных советских танков, которые вроде как должны были стать для них серьезной проблемой в начале войны. Должны были, если, конечно, поверить трудам большинства послевоенных сочинителей.

Не жаловался в своих дневниковых записях на нехватку в вермахте танков или же на их недостаточные характеристики и знаменитый командующий группой армий «Центр» Ф. фон Бок. Весьма характерным является его воспоминание о совещании у Гитлера, состоявшемся накануне нападения на СССР, во время которого тот заявил, что «американское военное производство не может идти ни в какое сравнение с нашим постоянно растущим военным производством, особенно в области авиации, подводной войны и танкостроения. Таковое положение, по мнению фюрера, будет сохраняться еще довольно долго» [11]. Ну а советское военное производство германский диктатор, как это понятно по контексту дневника Ф. фон Бока, и вовсе не считал сопоставимым с ними. В этом он, пожалуй, ошибался, но так ли уж сильно? Впервые же на материальную часть подчиненных ему бронетанковых сил Ф. фон Бок пожаловался лишь 30 июля 1941 года, отметив, что возникли затруднения в отыскании достаточного количества танков для атаки на Рогачев и Торопец [12].

Да и советские генштабисты накануне войны располагали, вероятно, далеко не столь оптимистичными данными о соотношении количества танков у сторон. Согласно плану стратегического развертывания ВС СССР, разработанному Генштабом в сентябре 1940 года, ожидалось, что Германия может направить для вторжения в нашу страну 10 тыс. танков, а Румыния и Венгрия – еще 550 танков [13]. Ну а в ГРУ число танков фашистского блока оценивали до 12 тыс. и даже до 16 тыс. единиц [14]. И наверняка не просто так появлялись такие оценки количества бронетехники этих стран. Надо полагать, что для советской военной разведки задача получения сведений о производстве во враждебных государствах танков и другой бронетехники, а также об укомплектовании ими своих армий была не самой сложной задачей. Преувеличение сил противника, конечно, допущено, но если все-таки всё внимательно посчитать, то вполне возможно, что оно окажется не таким уж и большим.

Примечательно, что и наши прославленные полководцы Г. Жуков и А. Василевский в своих мемуарах тоже писали о том, что танков у немцев в начале войны было много, даже больше, чем в Красной армии. А ведь они стояли тогда во главе ее Генштаба, а значит, надо полагать, знали, что происходило в то время в реальности, получше большинства других послевоенных сочинителей. К примеру, Г. Жуков в своих воспоминаниях написал следующее: «На Западном фронте… развернувшиеся в первых числах июля сражения проходили в условиях подавляющего превосходства мотобронетанковых сил… противника» [15]. Не менее категоричен и при этом более конкретен был А. Василевский: «К середине июля 1941 года в условиях крайне напряженной обстановки войскам Красной армии удалось временно стабилизировать фронт. Как и прежде, главным направлением на советско-германском фронте оставалось Центральное. На этом направлении Ставка Верховного Главнокомандования создала новый стратегический фронт обороны путем выдвижения армий из своих резервов, но и он уступал врагу: по людям – в 2,2 раза, по орудиям и минометам – в 2 раза, по самолетам – в 2 раза, а по танкам соотношение было 4 к 1 в пользу противника» [16].

Выходит, что даже на центральном (фактически – главном) направлении, несмотря на выдвижение туда, как пишет А. Василевский, советских «армий» из «резервов», немцы в начале и середине июля превосходили Красную армию по танкам до 4 раз. При этом их превосходство в этих боевых машинах было даже большим, чем по другим видам боевой техники. А ведь на это направление (фронт) вскоре после начала войны перебрасывались танки не только из внутренних военных округов, но и соседних фронтов. Сюда же в конце июня было переброшено и большинство танков одного из наиболее укомплектованных 5-го мехкорпуса, который был ранее дислоцирован в Забайкальском военном округе. Как ни крути, но в это время, несмотря на все большие потери в предшествующих боях, меньше 600–700 наших танков на этом направлении быть никак не могло. Но тогда получается, что у немцев здесь было как минимум 2 тыс. танков, то есть раза в полтора больше, чем они имели, как принято считать большинством историков, к началу войны.

Итак, огромное превосходство СССР в количестве, а то и в качестве танков над противником, которое, по мнению большинства военных историков, якобы имелось в начале войны, можно и нужно подвергать сомнению. При этом надо учитывать, что подсчет числа танков и определение их качества, боеспособности – дело непростое, хотя бы даже потому, что танк танку рознь. Ведь танки разных типов и видов по своей боевой мощи могли отличаться друг от друга весьма сильно, даже во много раз, а войска сторон по своей структуре были далеко не одинаковые. Нельзя забывать и об их техническом состоянии, доле небоеготовых танков в войсках. В общем, сравнение танков и других бронеединиц сторон должно быть объективным, дифференцированным, сопоставимым, корректным.

Но может быть, большое преимущество Красной армии в танках было всамделишным, да только значение этих боевых машин тогда было невелико? И потому превосходящая сила советских танковых войск никак не сказалась на ходе войны? Да, такое объяснение было бы выходом из логического тупика. Но как бы не так! Конечно, значение танков многие любят преувеличивать, даже чересчур, но все-таки немецкие танки были действительно грозной силой наступавших. По степени своей эффективности и ударной мощи в 1941 году с ними могла сравниться, пожалуй, только фронтовая авиация Германии. Именно танковые соединения вермахта при поддержке его моторизованных дивизий и прорывали оборону Красной армии, и замыкали кольцо окружений советских войск, образуя так называемые котлы. Да и потом, в 1944–1945 гг., танки опять-таки показали себя главной ударной силой наступавших, на этот раз уже Красной армии. В общем, роль танковых войск в этой войне была действительно очень важной, возможно, даже решающей.

Наверное, самым убедительным подтверждением этому являются строки из дневника Ф. Гальдера. И здесь хотелось бы прежде отметить, что указанный дневник как источник фактической информации представляет собой действительно большую ценность. Он, пожалуй, важнее в этом отношении, чем все послевоенные труды немецких генералов, вместе взятые. Во-первых, Ф. Гальдер был самым осведомленным человеком о действиях сухопутных войск Германии в 1941 году, ибо возглавлял в то время Генштаб этих самых войск. Во-вторых, он записывал факты сразу же, по мере их поступления, а не вспоминал о них или разыскивал их спустя много лет. В-третьих, он писал для себя, для дела, а не напоказ, для публики. Поэтому привирать и изворачиваться в своем дневнике ему было незачем, а сам дневник как источник информации содержит прежде всего известные его хозяину сведения о происходивших тогда событиях. Да и тем, кто эти факты Ф. Гальдеру сообщал, лгать тоже было ни к чему, хотя бы потому, что вести с фронта были тогда для немцев еще весьма хороши. Разве что они могли немного преувеличивать масштабы своих побед. Однако Ф. Гальдера, педантичного, скептичного и сдержанного по натуре человека, как это хорошо видно и из его дневника, развести на хитрости или заставить поддаться на эмоции было трудно.

Altersbeschränkung:
16+
Veröffentlichungsdatum auf Litres:
04 Januar 2021
Schreibdatum:
2020
Umfang:
515 S. 60 Illustrationen
ISBN:
978-5-4484-8508-4
Rechteinhaber:
ВЕЧЕ
Download-Format:

Mit diesem Buch lesen Leute