Buch lesen: «Белая Башня. Хроники Паэтты. Книга I»

Часть первая

Глава 1. Бин

Пятки нещадно колотились о бугристый сельский просёлок. Жара в этом году стояла такая, что впору раздеваться до костей, и пыль на наезженной дороге была лёгкой и мелкой. Вот и сейчас она взвивалась под ногами четверых колонов, тянущих связанного и избитого Бина к месту его последнего в этом мире пристанища.

Пыль вырывалась и из-под израненных пяток Бина, облепляла покрытые кровяной коростой ноги. Пыль забивалась в и без того забитую слюнями и соплями глотку Бина, из которой доносились звуки, мало напоминающие человеческую речь. Пыль забивала слезящиеся, припухшие глаза Бина, и от этой огненной слёзно-пыльной смеси их жгло так, будто там устроил привал с непременным огромным огневищем целый отряд северных берсерков из-за Серого моря.

Бина волокли больно и бесцеремонно. Руки его были раскинуты в стороны, а под сгибы локтей вдоль лопаток была пропущена длинная жердь, к которой он сам был привязан грубыми вожжами, впившимися в израненное тело и набухшими от его, Биновой, крови. За эту жердь, по двое с каждой стороны, и тянули его ходко и споро те самые колоны, которые всего какими-то тремя четвертями часа ранее и застали его за кражей. Жердь больно била в лопатки, пятки больно били в дорогу. Голова была бессильно запрокинута, отчего мир казался перевёрнутым. В этом перевёрнутом мире, кроме жаркого солнца, душной пыли и огненной боли присутствовали ещё несколько оборванных мальчишек, с издевательским смехом бегущие впереди процессии. Они уже предвкушали то, что сейчас должно произойти.

Кто бы мог подумать, что эти ленивые и недалёкие колоны окажутся ещё и такими обидчивыми и скорыми на расправу? Конечно, этим летом стоит такая жара, что с урожаем можно уже распрощаться – возделанные некогда поля покрылись потрескавшейся коркой, из которой тоскливо торчат былинки, коим не суждено уже стать налитыми колосьями. Да и трава погорела, так что сена заготовить на зиму тоже будет сложновато. Всё это понятно, но разве это повод людям так звереть? Ну подумаешь – пытался увести пару коней… Да и какие же это кони??? Клячи – и то слишком доброе имя для двух костлявых трясущихся животин, которые и стали причиной всех Биновых бед.

Конечно, Бин знал, что эти клячи – две последние оставшиеся в селении лошади, и что с их исчезновением исчезнет и последняя надежда колонов протянуть этот год. Да, наверняка им, колонам, пришлось бы идти на поклон к окрестным сеньорам, а те не преминули бы взять их в крепость за те жалкие подачки, что помогут хотя бы половине детишек пережить зиму. Хотя, глядя на глумящиеся пыльные рожи бегущих впереди пареньков, Бин не очень-то находил жалость к ним в своём сердце.

Вообще-то говоря, Пыжи – деревенька, в которой схватили Бина – располагалась всего в паре лиг¹ от Латиона, столицы королевства с одноимённым названием. По всем правилам колоны, схватившие конокрада, должны были бы сопроводить его в город и сдать в Бурый Суд². Однако обозлённые поступком Бина колоны решили, что нечего беспокоить почтенных судей по пустякам. Кроме того, им и самим хотелось выплеснуть хоть часть своей злобы и безнадёги. Они не могли отомстить жгучему солнцу, не могли отомстить тучам, что упорно не хотели переползать через невысокие Анурские горы на востоке, чтобы благословить живительной влагой страдающий Латион. Но они могли отомстить этому мальчишке, что едва не обрёк деревню на крепость или голодную смерть.

Впереди замаячил трактир Пыжей, стоящий почти ровно посередине деревни. Рядом с трактиром росли огромные яблони, которые в более благоприятный год к этому времени уже были бы увешаны созревающими плодами, а сейчас уныло трепетали пожухшей листвой. Лучший антураж для повешения, пожалуй, придумать было бы сложно.

Через толстый сук одной из яблонь, стоящей всего в нескольких ярдах³ от покосившегося крыльца трактира, уже болталась видавшая виды верёвка с петлёй на конце. Другой конец был примотан к коновязи у крыльца, а рядом стоял здоровенный детина – не иначе кузнец. Именно он в нужный момент потянет за верёвку, оторвав тело несчастного Бина от грешной земли. Весьма жестокий способ повешения – при такой методе шейные позвонки останутся неповреждёнными, и Бину предстоит долгое и мучительное удушение.

На крыльце стоял краснолицый седой колон – не иначе староста деревни. Рядом с крыльцом ошивалось около десятка мужиков и баб из числа тех, что не поленились выйти на улицу в такую жарищу. Из окна трактира лениво смотрел разморённый жарой купчишка из разряда тех, что торгуют с лотка разными безделицами, перемещаясь вдоль трактов. Купчишка, вероятно, был весьма доволен, что попал на такое вот развлечение там, где и не чаял.

Стенающего и хрипло воющего Бина подтащили к крыльцу и бросили в пыль. Жердь больно упёрлась в лопатки, затылок весьма чувствительно долбанул по утоптанной земле. Ничего – всего несколько минут, и лишняя шишка перестанет иметь какое бы то ни было значение. Однако при мысли об этом легче почему-то не стало.

– Свободные граждане Латиона! – зычно начал свою речь староста. – Мы собрались здесь сегодня для того, чтобы судить этого мерзкого преступника и конокрада, – узловатый палец указал на распятого на земле Бина.

– Это… несправедливо… Королевский суд… – кое-как выдавил из сжатого спазмами горла Бин.

Толпа присутствующих колонов глумливо зашумела.

– О каком королевском суде говорит этот подлец? – громко возопил староста. – Какой королевский суд станет марать руки о такую падаль? И, да позволено будет напомнить, – это он уже обратился к присутствующим. – Да позволено будет напомнить, многоуважаемые свободные граждане Латиона, об эдикте, изданном нашим славным Владыкой Матониусом Вторым две недели тому назад, в котором говорится о том, что всякое преступление, совершённое в ситуации такой великой жары, карается так, как при военном положении. А при военном положении за мародёрство – виселица!

Толпа одобрительно загалдела, а одна немолодая уже селянка даже выступила вперёд и яростно плюнула в Бина. Правда, плевок не долетел до него добрых пару шагов, но баба, вероятно, всё равно почувствовала большое облегчение.

– Итак, с благословения Владыки Латиона, Коррэя и Санна, его величества Матониуса Второго Благословенного, по решению схода свободных людей деревни Пыжи, этот недостойный приговаривается к смерти через повешение.

Староста даже не потрудился узнать имя Бина – да и действительно, к чему оно уже было нужно?

Тем временем молодцы, что тянули Бина к месту казни, размотали вожжи и освободили его руки. Жердь вынули из-под несчастного парня, причём сделали это намеренно жёстко, так что Бин в очередной раз застонал от боли. Затем так же бесцеремонно он был подхвачен под руки и подтащен к яблоне. Пока двое держали обвисшее мешком тело, третий быстро и сноровисто накинул петлю на шею юноши и ловким движением затянул её.

– К сожалению, так уж случилось, – было видно, что староста ни капельки не сожалел. – Что сейчас в нашей деревне нет ни одного жреца. Преподобный Клаусс, жрец Великого Белого Арионна, нынче по делам отъехал в Латион. А жрецов Чёрного Асса и Первосоздателя в нашей честной деревне отродясь не водилось. Так что получается, сынок, что некому тебя сопроводить к Белому Пути. Да и толку-то – Белый Арионн ни за что не простит такого как ты, что хотел пустить по миру целую коммуну! Придётся тебе, парень, помирать без покаяния!

Сказать по правде, Бину было абсолютно всё равно, как помирать – что с покаянием, что без, ведь конец-то всё равно один. Поэтому он просто продолжал бессвязно ныть, уже не произнося отдельных осмысленных слов, а лишь тоскливо мыча разбитыми губами.

– Давай! – коротко махнул староста детине и тот, отвязав конец верёвки от коновязи и намотав её себе на руку, коротко крякнув, начал тянуть.

В Бине, молодом парне неполных двадцати лет, едва набиралось сто двадцать фунтов⁴ весу, включая одежду и сапоги, так что для дюжего кузнеца вздёрнуть его было сущим пустяком. Мгновение – и ноги Бина уже оторвались от земли. Он тут же ухватился руками за петлю, пытаясь хоть как-то её ослабить, и отчаянно замолотил ногами воздух. Из груди стали рваться прерывистые хрипы – на крики дыхания уже не хватало.

– Отпусти верёвку, парень, так проще будет, – как-то даже немного сочувственно пробасил кузнец, продолжая тянуть, и расстояние от земли до пяток Бина увеличилось уже до пары футов⁵.

Бин продолжал бороться. Он никогда не был особенным бойцом по жизни – частенько сбегал, когда начинало попахивать жареным, и не особенно стремился, как говорится, «поймать удачу за вихры». Так, скорее просто плыл по течению. Но сейчас в нём проснулась какая-то отчаянная жажда жизни, иррациональное желание пусть ещё одно мгновение, но пробыть на этой земле. Поэтому он продолжал хвататься руками за петлю, оттягивая жёсткую верёвку от шеи.

Помогало это слабо, так как петля всё туже затягивалась под его весом, поэтому с каждым выдохом новый вдох получался всё труднее и короче. Голова наполнилась каким-то шумом, в глазах возникла пелена. Появилось ощущение, будто всё это происходит сейчас не с ним, а с каким-то другим Бином Танисти, оказавшимся настолько глупым, чтобы искать работы в Гильдии Теней.

Бин настолько сроднился с этой мыслью, что даже не сразу заметил, что всё вокруг как-то неожиданно стало меняться. Сначала он услышал какой-то странный гул – далеко, будто на другом конце мира. Этот гул поначалу был неслышен из-за шума в ушах, но в конце концов Бин обратил на него внимание.

Обратили на него внимание и славные жители Пыжей, которые вдруг стали как-то тревожно озираться по сторонам. А затем здоровяк-кузнец неожиданно взвыл и разом выпустил верёвку из рук. Бин, в очередной уже раз, пребольно шмякнулся об утоптанную землю с высоты трёх футов. А здоровяк стал дико махать руками, бить себя по бокам, при этом уж совсем не степенно визжа. Самое интересное, что вскоре к нему присоединились и другие жители. Купчишка поскорее захлопнул ставень, но вскоре по истошным крикам стало понятно, что напасть настигла и его.

И тут Бин оставшимся верным ему краешком сознания понял причину переполоха. Шершни. Целый рой большущих шершней кружил над разбегающимися колонами и нещадно жалил их. Было крайне удивительно, насколько свирепо атакуют летающие насекомые. При этом Бин даже как-то не удивился – а почему, собственно, они не жалят его, Бина. Пока он просто лежал и с наслаждением втягивал через ноющую гортань такой вкусный пыльный воздух.

Тут поле зрения Бина загородила серая тень. Серебряной молнией сверкнул клинок, значительно укоротив верёвку, висящую на его шее, так что от неё остался обрубок длиной не более двух футов.

– Идти можешь? – услышал он напряжённый высокий голос.

В ответ Бин смог лишь невнятно промычать что-то и с усилием опёрся в землю руками. Кажется, несмотря на все побои, у него ничего не сломано. Всё болит чертовски, конечно, но когда это мешало Бину Танисти уносить ноги от неприятностей?

Так что вместо ответа Бин сделал сначала несколько неуверенных шагов, затем перешёл на быстрый шаг, затем на рысцу. Конечно, ему очень хотелось бы сейчас улепётывать со скоростью ветра, но его измученный организм окончательно воспротивился такому насилию. Так что, кряхтя, охая, и смешно припадая сразу на обе ноги, Бин лёгкой трусцой кинулся вглубь яблоневого сада, каким-то чудом (не иначе как милостью снисходительного Арионна) перемахнул через плетень, пробежал по улице мимо ещё нескольких домов, ставни которых были плотно закрыты от жары, и наконец оказался на околице.

Всего в паре сотен ярдов от деревни начиналась небольшая рощица, и, за неимением большего, Бин припустил к ней. Там можно будет перевести дух, а затем, конечно, нужно как можно быстрее оказаться в Латионе. Уж там-то, в зловонных лабиринтах Складского квартала, Бина Танисти не найти ни одной ищейке. Там ему знаком каждый камешек в сточной канаве, каждый кустик крапивы, каждая щёлочка в заборе.

Оказавшись под сенью осин, Бин наконец плюхнулся на землю, привалившись спиной к стволу. Но не успел он закрыть глаза, как рядом снова оказалась та самая серая тень. Теперь, когда его зрение очистилось от предсмертной пелены, Бин увидел, что это – никакая ни тень, а совсем юная девушка, пожалуй, года на три-четыре моложе самого Бина. Причём чуть присмотревшись, Бин понял, что это не просто девушка, то есть не девушка человеческой расы, а лирра.

Лирры были очень похожи на людей, разве что глаза у них были заметно больше и расположены несколько странно – задние уголки этих миндалевидных огромных глаз были подняты на черепе заметно выше тех, что находились у переносицы, и зрачки их были куда больше человеческих. Также лирр отличали заметно более удлинённые тонкие пальцы и слегка заострённые кверху уши.

Волосы лирры были цвета тёмного каштана, прямые, чуть длиннее плеч. Тёмно-карие, почти чёрные глаза, черты лица тонкие и правильные, что, в общем-то, характерно для всех лирр, независимо от пола. Роста лирра была невысокого – пожалуй, долговязому шестифутовому Бину она была бы едва по плечи. На ней была просторная серая одежда, скрывавшую фигуру, но Бин знал, что стройностью фигуры с лиррой может поспорить редкая девушка из людей.

И тут глаза Бина словно остекленели, а рот глупо приоткрылся, да так, что из него тоненькой струйкой стекла на подбородок подкрашенная красным слюна. Бин уставился на шею девушки, которую украшала тёмная татуировка в виде некого кружевного ошейника. А это означало, что лирра была не из простых, а самая что ни на есть воспитанница Школы Наэлирро.

Между тем лирра убрала в ножны недлинный кинжал, который до сих пор, с момента, когда она перерезала верёвку, всё ещё был в её руке, лёгким движением отбросила прядку волос с лица, улыбчиво глянула в лицо спасённого ею человека и просто сказала:

– Привет, я Мэйлинн.

Глава 2. Мэйлинн

Мэйлинн присела рядышком со спасённым ею человеком и быстрым взглядом оценила его. Длинный как жердь, и такой же тощий, будто не ел нормально уже много недель. Весь покрыт запёкшейся кровью и пылью. Спутанные окровавленные волосы, если их помыть, наверное, окажутся светло-русыми. Молодая мягкая щетина юноши, редко пользующегося бритвой, покрывала щёки и подбородок. Выглядело это скорее смешно, чем мужественно. Глаза светло-серые. Грудь впалая. Далеко не красавчик, хотя после всего, что ему пришлось пережить, ещё и не так сойдёшь с лица… Но определённо что-то в нём есть.

Там, в деревне, Мэйлинн была уверена, что после того, как паренёк с полминуты провисел между небом и землёй, да ещё и с предварительно намятыми как следует боками, он идти не сможет, не то что бежать. А вон, погляди-ка, припустил так, что…

Судя по тому, что паренёк тупо уставился на её шею, приоткрытую благодаря распущенной шнуровке блузы (такая-то жарища!), он уже понял, что она – одна из Наэлирро. Небось, уже обделался, бедняга. Надо как-то разрядить обстановку.

– Где же ваше вежество, сударь? – смешливо спросила Мэйлинн. – Кажется, я не далее как пять минут назад спасла вам жизнь, а теперь вы не хотите ни представиться, ни поздороваться со мною. Я уж не говорю о том, чтобы поблагодарить меня за мой поступок.

Парень наконец заморгал глазами, его рот смешно закрылся, затем открылся снова, но звуки, которые оттуда донеслись, больше походили на сипение сдуваемого кожаного меха. Тогда парень сильно закашлялся сухим кашлем без пяти минут повешенного человека, затем перевёл дух и выдавил:

– Привет, я – Бин… Спасибо… вам… что спасли мне жизнь…

– Да ну, не за что! – легко отмахнулась Мэйлинн. – На моём месте любой поступил бы так же.

На этот счёт у Бина были весьма серьёзные сомнения. Точнее, он был совершенно убеждён в обратном. Более того, слегка покраснев, он вдруг подумал о том, как бы поступил сам, увидев, что кто-то собирается повесить эту юную лирру. В лучшем случае прошёл бы мимо, подумалось Бину. А всего скорее ещё бы и остановился поглазеть. Да и между лиррами и людьми не было особой любви, так что поступок этой конкретной лирры был мягко говоря непонятным.

– Мне кажется… вы заблуждаетесь… – просипел Бин.

– На счёт чего? – всё с той же очаровательной непосредственностью спросила Мэйлинн, словно она действительно свято верила в то, что сказала только что.

– Я не думаю, что каждого озаботила бы… моя смерть… А тем более… – Бин стушевался.

– А тем более лирру, хотите вы сказать? – испытующе заглянув ему прямо в глаза, спросила Мэйлинн.

– Да… Лирру… Тем более, из школы магов… – пролепетал Бин.

А ведь он нравится ей всё больше и больше, подумалось Мэйлинн. Он говорит, что думает, тогда как большинство известных ей людей и лирр обычно слишком думают о том, что говорят, отчего говорят чаще всего не то, что думают. Нет, определённо, она не ошиблась, уступив первому порыву жалости.

– Наверное, ты прав, – как-то просто вдруг переходя на «ты» отозвалась Мэйлинн. – Мы, лирры, не очень-то жалуем людей, да и вы отвечаете нам взаимностью. И ты прав, я действительно обучалась в Наэлирро. Но это в прошлом.

– Так почему же тогда? – продолжал допытываться Бин, к которому постепенно возвращалась жизнь по мере того, как он отдыхал и переводил дыхание.

– Не люблю, когда мучают кого бы то ни было, – помрачнела Мэйлинн. – Человека, лирру, гнома… Да хоть гоблина с Симмерских болот. Эти деревенщины были весьма жестоки.

– Надо признать, что не без причины, – неожиданно для себя ляпнул Бин. – Вообще-то я чуть не украл их последних лошадей.

– Да, понимаю… Без лошадей у них не осталось бы другого выхода, как податься в рабство к какому-нибудь сеньору.

– Не в рабство! В крепость! – поправил Бин.

– Как будто есть разница! – резко возразила Мэйлинн.

– Ты права… – немного подумав, согласился Бин, подхватывая от Мэйлинн обращение на «ты».

– Ну так, выходит, не нужно было тебя спасать? – лукаво улыбнулась Мэйлинн.

– Почему же? Нужно. Спасибо тебе ещё раз. А как ты вообще оказалась тут, в какой-то занюханной людской деревушке? – полюбопытствовал Бин.

– Да так же, как и все оказываются в каком-то месте – ногами, – насмешливо проговорила Мэйлинн. – Я шла по своим делам, остановилась в тени тех прекрасных яблонь, решив не заходить в кабак и лишний раз не показываться. И невольно стала свидетелем того, как тебя хотели повесить. Ну вот мне и стало как-то неприятно от этого.

– И это ты напустила на них этих шершней?

– Ну а кто же ещё? Сами они бы уж точно не прилетели, тем более, все вместе.

– Так ты их наколдовала? – с некоторой робостью спросил Бин.

– Вот ещё!.. – фыркнула Мэйлинн. – В этом старом саду было несколько гнёзд, я их заприметила, ещё когда остановилась на отдых. Ну а потом – просто сымпровизировала. Всего-то и нужно было, что направить шершней на нужных людей.

– Да уж… Мне следует вознести молитву Арионну за такие чудесные совпадения! – произнёс Бин.

– Ты веришь в совпадения? Я вот – нет! – мотнула головой Мэйлинн. Затем она легко и изящно поднялась с корточек на ноги. – Ну что, отдохнул?

– Меньше, чем хотелось бы, но, думаю, достаточно, чтобы идти, – ответил Бин.

– Ну тогда нам пора двигаться. Не хватало ещё, чтобы сюда нагрянули разъярённые селяне!

– А разве ты не справишься с ними своей магией? – спросил Бин, с надеждой взглянув на Мэйлинн.

– Не говори ерунды! Я не стану сверх меры причинять неприятности этим несчастным людям! Кроме того, мои возможности не так уж велики… – как-то грустно закончила Мэйлинн.

– Ну да… У лирры из школы магов… – недоверчиво протянул Бин, но Мэйлинн его тут же осекла:

– Не время сейчас об этом говорить. Позже всё узнаешь, если на то будет моя воля. А пока давай-ка делать ноги отсюда.

– Если хочешь, мы можем пойти в Латион, ко мне домой. Там переждём и отдохнём, – робко предложил Бин.

– С чего ты взял, что у нас с тобой общий путь? – прищурилась Мэйлинн.

– Ну ты же сказала, что нам надо уходить… – смешавшись, промямлил Бин.

– Потому, что не хочу, чтобы мои труды были напрасны, а не потому, что жажду путешествовать с таким бравым рыцарем! – насмешливо ответила Мэйлинн. – Я просто хочу удостовериться, что ты в безопасности, а затем я пойду своей дорогой.

– И куда же лежит твоя дорога? – нарочито сухо спросил Бин, кряхтя, поднимаясь на ноги. – Ежели это не секрет, конечно…

– Секрета нет, – легко ответила Мэйлинн. – Я иду к Белой Башне.

Бин аж фыркнул:

– Куда? К Белой Башне? Может быть, ты ещё хочешь найти там Золотого Единорога, пасущегося в её сени?

– Не говори ерунды! Золотых Единорогов не существует!

– Так же, как и Белой Башни! Это сказки для детей! – Бин сделал несколько шагов и скривился от боли.

– Кажется, в общении с тобой самой частой моей фразой станет «Не говори ерунды», – рассмеялась Мэйлинн. – Не говори ерунды, Бин! Если я говорю о Белой Башне, то я знаю, о чём говорю!

– Да? – с издёвкой обернулся к ней Бин. – Может быть, ты её и сама видела?

– Видела! – отчеканила Мэйлинн.

Бин приостановился и взглянул на лирру с видом человека, которого на мякине не проведёшь, и который ясно видит, что его пытаются надуть:

– Достопочтенная Мэйлинн! Я, может быть, простой парень из трущоб Латиона. Может быть, я мало образован, поскольку лишь выучился грамоте у арионнитского священника. Я многого не знаю, многомудрая лирра. Но одно я знаю точно: Белой Башни не существует!

– Только полный дурак будет убеждать, что он знает что-то точно! – беззлобно фыркнула Мэйлинн. – Ты можешь мне не верить, Бин, но я своими глазами видела Белую Башню не далее как шесть недель тому назад! Я видела её так, как вижу сейчас тебя. Ну, не совсем, конечно… – Мэйлинн слегка пожала плечами. – Я увидела её из своего окна в Наэлирро. Она была далеко-далеко на горизонте, но при этом казалась такой близкой.

– Ты видела башню Главного храма Арионна в Латионе! – на повышенных тонах возразил Бин.

– Не. Говори. Ерунды. Бин, – раздельно и с явной издёвкой произнесла Мэйлинн. – И вообще, давай, шевели ногами, если не хочешь вторично повиснуть под прекрасными яблонями той деревеньки.

Бин послушно двинулся в путь.

– От школы Наэлирро до Латиона шесть недель пути! Я это знаю, потому что ровно столько мне понадобилось, чтобы прийти сюда, – продолжила Мэйлинн. – По-твоему, на таком расстоянии возможно увидеть какую бы то ни было развысокую башню?

– Ну так значит это была башня в каком-то другом храме, недалеко от этого твоего Наэлирро! – не сдавался Бин, пробираясь к краю рощи в направлении Латиона.

– Там нет никаких башен! Точнее, башни, конечно, есть, ведь рядом с Наэлирро стоят сразу два больших города: Торрон и Варс. Но та Башня возникла из ниоткуда. Вчера её не было, а сегодня – вот она. А через какой-то час её опять не стало!

– Значит, многоуважаемая Мэйлинн просто перебрала каких-то лирровых эликсиров, отчего стала видеть то, чего нет! – усмехнулся Бин.

– Не говори ерунды, Бин! – в очередной раз отрезала Мэйлинн. – Во-первых, надо говорить «лиррийских эликсиров». Во-вторых, к тому моменту я уже много недель не принимала ни одного эликсира, потому что… Ну неважно… – осеклась лирра. – Ну а в-третьих, я – не дура и могу отличить то, что я вижу от того, что мне видится. И я говорю тебе, глупый Бин, что я видела Белую Башню!

Разговаривая, Бин и Мэйлинн всё дальше уходили от злополучной деревеньки. Хвала Арионну, погони не было – видно колонны здорово струхнули от такого внезапного нападения и теперь, сидя по своим лачугам, стеная, пытались какими-нибудь примочками из мочи облегчить боль от укусов насекомых.