Башни в огне

…и они швырнули в башни огнём.

Полибий

Одна из утраченных книг “Всеобщей Истории”

Часть I. Калименская битва

Глава 1. Послание степного царя

1

Лику-Неврийцу было шестнадцать. В этом возрасте всякому кажется, что он немного бессмертный.

Юный скиф-оборотень стоял на одном из голых холмов, что окружают город Калимену и внимательно рассматривал её стены, сложенные из светлого камня.

В переводе с наречия эллинов “Калимена” означает “Прекрасная Гавань”. Этот город – главная колония вольного города Херсоноса. Гавань у Калимены и правда удачная, только оборонять тяжело.

Первое, что видишь, когда приближаешься к городу – огромная игла башни-маяка. Стены с приземистыми четырёхугольными башнями, окружают её, словно каменное ожерелье. Скифов в акрополь никто не пустит, но Лик прикинул, что там, внутри, пространства не больше, чем на одну улицу. Вокруг стен – распаханные поля с ещё зелёными овсом и пшеницей. Здешняя земля не годилась для винограда и оливок, но зерно росло хорошо.

Это старое место, здесь жили ещё в киммерийские времена.

Не верилось, что этому городу суждено рухнуть под ударом победоносной армии Палака, царя скифов. Даже сейчас, когда степной царь сокрушил белоснежные стены Ольвии и вступил во дворец своих предков.

Холм, на котором стоял Лик, был каменистый и бесполезный. Так что его отряд занял высоту без боя. К счастью, отряд был достаточно маленьким, чтобы прокормиться на лесной добыче.

Почти все, с кем он несколько месяцев назад вышел из Херсонеса, были сейчас далеко. Взрослые и недужные стояли лагерем в Крабовой Бухте среди южных Таврийских гор и пытались наладить жизнь. И не больше десятка искателей приключений пришли вместе с Ликом сюда, почти на край мира.

Почти все – подростки, его возраста и младше. Все, как один – скифы горной Таврии, вольные и голодные. Этот народ не подчинялся ни гераклейцам, ни степному царю Палаку, ни даже голосу разума.

Из всей компании только Маесу исполнилось целых двадцать лет. Он тоже был из неврийцев, но горожан. Лик познакомился с ним в Херсонесе, они оба оказались слишком дикими для этого гераклейского города.

Юные скифы поставили на холме две островерхих скифский шатра и спали там вповалку, не различая чинов. Если смотреть из города, серые войлочные шатры были похожи на волчьи уши.

Все они ждали вестей из Калимены.

Конечно, юные скифы не надеялись, что их пустят в акрополь. Оборотням скифского рода в Калимене и раньше были не рады. Говорят, в окрестностях жили две-три такие семьи. Как только пошли слухи о херсонесских делах, они снялись с места и исчезли в степном море.

Лик старался не думать, какую судьбу они там встретили. Сегодня в степи волкам места нет.

Но они продолжали ждать. Ждать начала войны, когда их помощь всё же понадобится.

…Но где же Евдокс? Где же посыльные?

Какое-то движение у ворот. Солнце уже пекло, но давило меньше, чем там, среди голых таврийских скал. Так что зоркий Лик даже в такой дали смог различить маленького тонкокостного человечка в ученической тунике и светлыми волосами, забранными в дакийский хвост.

Сердце запрыгало, а во рту проступило горечь. Лик был рад видеть старого друга. И заранее понимал, что раз послали Ихневмона – значит, город не готов к соглашению.

Ихневмон приближался. Лик смотрел то на него, то вокруг, выискивая возможную опасность.

Теперь уже можно было разглядеть, насколько Ихневмон мелкий. Ему всё ещё тринадцать. В этом возрасте даже не все терионы способны к метаморфозе в своё животное – а Ихневмона уже посланником посылают. Либо его считают малоценным. Либо малоценным считают отряд Лика. И то, и то звучало обидно.

– Привет, мой друг,– произнёс оборотень и заключил мелкого в объятия. Ихневмон захихикал – скифские обычаи его всё ещё забавляли.

Прочие юные скифы из небольшого отряда собирались у него за спиной. Они тоже хотели узнать новости.

– Почтенный Евдокс принял командование,– сообщил Ихневмон.

– Отличные вести. Вы слышите, братья? Наш человек – в акрополе!

– Но не торопись радоваться,– мрачно произнёс Ихневмон,– Городской совет отказался брать вас в союзники. Вы для них – ещё одно стая степных волков.

– За какими воронами городской совет что-то запрещает Евдоксу!– возмутился Лик.– И кому есть дело до его запретов. Почтенный Евдокс сейчас – всё равно, что царь этого города!

– Евдокс – стратег. Это разное. Он командует только воинством, а не горожанами.

– А разве воинство и горожане – не одно и то же?– осведомился Лик.

– В Калимене – нет. Слишком много гостей и метеков. В мирное время городской совет может отменять решения стратега. Вот если будет война и он прикажет открыть нам ворота – горожане это исполнят…

– Когда город будет в осаде, открывать ворота будет уже поздно!

– Но это же их ворота, а не твои, Лик. Они в своём праве.

Лик зарычал и пнул землю. Потом поднял лицо к небу и заревел.

Сейчас метаморфоза будет,– в ужасе подумал Ихневмон.

Но ничего не произошло. Рёв захлебнулся и Лик тяжело опустился на землю. Только эхо откликалось в оврагах.

Теперь Лик сидел, обхватив руками копну длинных рыжих волосы. А после заговорил – уже человеческим голосом:

– Они послали его на смерть, вот что! Они послали его на смерть!– Лик задыхался от ярости.– Они знают, что не удержат Калимену! Даже если бы у Палака не было его лучей, они бы всё равно её не удержали. У сколотов теперь есть и военные машины, и рабы-землекопы, и подрывники…. Всё они знают, всё понимают, что город не удержать. Вот и поставили Евдокса стратегом. Чтобы виноват оказался он, а не они. Чтобы народное собрание шкуру не спустило!

– Так устроено любое народовластие,– Ихневмон развёл руками.

2

– Что ещё сказали горожане?– спросил Лик, не отводя взгляд от лица мальчишки.

– Они просили передать, что вы, вольные скифы, вольны погибнуть в степи, сражаясь против соплеменников,– ответил Ихневмон.– Да-да, так и сказали. Они же тавров и царских сколотов не различают… То. что ты воюешь против Палака и горожане воюют против Палака – не повод считать вас союзниками. Мало ли волков по степи бродит!

– Это глупо, это просто глупо. Они что, не слышали про Крабовую Бухту?

– Слышали. Евдокс на неё и упирал. А агораномы ему и ответили: очень хорошо, раз есть на земле место для волков, пусть убираются туда и роют себе норы. Зачем волкам Прекрасная Гавань, если у них и так есть своя колония?

– Затем, что нас перебьют поодиночке!… Ладно, хватит о них. Я чувствую, что если поговорю о них ещё час – сам к ним полезу на стену… Скажи мне быстрее, пока я не до конца разозлился – что с Мелито? Где она?

– В Херсонесе. Где ей ещё быть?

– Почему Евдокс не привёз её с собой?

– Зачем ему её привозить?

– Разве она ему не дочь?

– Я знаю только то, что она живёт у него в доме.

– А кто она? Рабыня? Наложница? Воспитанница?

– Вокруг почтенного Евдокса собралось немало людей, самых странных и удивительных,– с достоинством ответил Ихневмон,– Например, вы с приятелем. Или я.

– Ладно, не важно. В Херсонесе опасно,– Лик бросил взгляд на восток, словно надеялся разглядеть оставленный Херсонес,– А я готов её… защищать!

– Я думаю, девушке в голой степи неудобно будет,– заметил Ихневмон.

– Это мелочи. Она могла бы взять с собой служанку.

– Какая служанка согласиться поехать в лагерь диких скифов?

– Любая, если госпожа пригрозит выпороть.

– Сразу видно, что вы у себя, в киммерийских степях, слуг не держали.

– Разумеется, не держали,– гордо ответил Лик,– Зачем слуги вольным скифам? Для этого есть младшие дети в семье. Им надо учиться вести хозяйство.

– А что делали те скифские семьи, у кого не было детей?– поинтересовался Ихневмон.

– Если боги прогневались и не дают детей – тут уже ничего не сделаешь.

– Тяжело вам в степи приходится. А вот если бы у вас в семье держали слуг, то ты бы усвоил, что очень часто слуги помыкают хозяевами. И порки они не боятся, потому что привыкли и задубели. Пороть будут один раз, а скифов в лагере много.

– Значит, не нужны ей такие слуги,– ответил Лик,– Я стал бы ей самым лучшим слугой. И вообще, раз уж мы хотим вести хозяйство. Яы думаю, сейчас, когда скифы усилились, – прекрасное время, чтобы научиться обходиться без слуг. У меня, как видишь, нет ни одного слуги – только соратники. И сейчас мне удобно, как никогда ещё не было!

– Ну, разумеется удобно,– ответил Ихневмон.– Волкам всегда лучше в стае.

– Извините, что влез, но кто-то едет к нам из степи,– послышалось сзади,– У него флажок на шесте. Значит, посланник. Убить его, или выслушаем?

Это говорил долговязый Савлий. Имена одиночек почему-то запоминались ещё труднее, чем у близнецов.

– Будем говорить,– ответил Лик, повернувшись в ту же сторону,– Война не отменяет правил гостеприимства.

– Предлагаешь на неё лепёшки тратить?

– …и сыр. Обязательно, сыр.

Всадник приближался. Уже можно было увидеть роскошную вышивку длинного одеяния и кожаные полусапожки. Вот он спустился с горы и скрылся за рощицей – а потом выскочил из-за неё и поскакал к холму, где расположился отряд.

Всадник даже не посмотрел в сторону городских стен. Его интересовал только лагерь диких скифов.

Солнце скользнуло по медным накладкам на шапке. Лик различил покрой платья и черты лица.

Теперь никаких сомнений.

Всадник с флажком был девушкой.

3

Перед холмом всадница резко осадила лошадь и поднималась торжественным шагом. не опуская флажка.

Вблизи она выглядела моложе, не больше двадцати лет. Открытое, смелое и привлекательное лицо, особенно красивое, если она улыбалась.

– Похоже,– заметил Ихневмон, разглядывая посланницу,– царь Палак отчаялся нас разбить и теперь соблазняет.

– Лик, родом невриец – это ты?– спросил девушка, даже не глядя на мелкого.

– Да, я,– ответил Лик,– Но те, кто со мной – это тоже часть меня. И если ты осмелишься напасть на меня, они сотворят с тобой такое, что ты будешь молить о смерти.

Маленький отряд высыпался из шатров. Ребята столпились за спиной Лика. Сейчас казалось, что их не так уж и мало.

– Я чту законы гостеприимства,– отозвалась девушка.

– Зато тот, кто тебя послал, их не чтёт…

Молчание.

– С чем ты пришла, благородная дева?– спросил Лик.

– Царь Палак передал тебе послание.

– Удивительно слышать,– Лик повёл головой,– с чего это Палаку вообще знать, что я хожу по земле? Или стрелы моих проклятий достигли его тронного зала?

– До царя могли дойти слухи о ваших подвигах,– заметила девушка.

– И что же говорят о моих подвигах в Неаполе Скифском?

– Этого я не знаю. До меня ваша слава ещё не дошла. Куда тебе удобней пойти, чтобы услышать послание царя?

– По воле святотатца я с места не сдвинусь. Слушать его буду там, где стою. Зачитай письмо перед всеми нами, отважная дева. Я хочу, чтобы и мои соратники тоже увидели, сколь бесстыден Палак.

– Как тебе будет угодно, невриец,– ответила девушка и полезла рукой в колчан. Лик уже напрягся, готовый атаковать первым – но рука девушки вернулась с обычным папирусным свитком, подвязанным простой верёвочкой.

Девушка развернула считает и начала читать вслух. Скифы, как эллины, читали вслух, даже если были наедине с книгой.

Письмо было написано на скифском наречии, хотя и гераклейскими буквами и в их же манере. Так что даже тавры с их говором, жёстким, словно вода в источниках из родных гор, понимали, о чём идёт речь.

Вождь Палак, Скифии Киммерийской повелитель, богатой конскими пастбищами, Лику Неврийцу, из родных краёв добровольному изгнаннику, радоваться желает!

Дошло до нас, что ты настолько прославил себя в Херсонесе Таврийском, что приговорён к изгнанию из этого крепкостенного города. Позже ты будто бы завоевал себе новое царство в Таврийских горах, и даже обручился с местной принцессой, однако после принцесса погибла от солнечной лихорадки. Также сообщили мне, что ты во главе воинства тавров, вместе с терионами всех видов, от волков до тюленей, по совету некой халдейской говорящей рыбы, прозванной Пере-Шелега, вторгся в Крабовую Бухту и бухту сию захватил. Далее ты будто бы пригрозил основать в той бухте могучий город, где люди, звери и терионы вроде тебя, как существа средние, будут жить в мире и согласии.

Также дошло до меня, что ты всячески хулишь моё имя и на городских площадях, и на варварских собраниях, и перед лицом богов, и даже наедине с морем и таврийскими скалами.

Сообщаю, что обиды на тебя не держу, а угроз и клятв твоих не боюсь. И собираюсь в удобное для меня время изловить тебя и сотворить с тобой то, что делать надлежит со взбесившимся волком.

Посланница умолкла и начала скручивать свиток.

В наступившей тишине было слышно, как степной ветерок перебирает траву. Девушка неторопливо завязала свиток и опустила обратно в колчан.

Лик не оглядывался. Он чувствовал спиной, что соратники ждут его ответа.

– Передай Палаку,– произнёс Лик,– что пусть я и волк, но этот волк следует чести. Так что пускай клятвопреступник замышляет против меня, что ему угодно. Мне нет дело до его мыслей, а сделал он уже и так достаточно. Я приду к нему сам, когда соберу достаточно сил. И когда святотатец попадёт мне в руки, я поступлю с ним, как известный философ Аннибал из Кард-Хадашта поступил с забывшим о приличиях городским цензором. Я съем печень Палака с тушёной фасолью, а потом запью великолепным таврийским вином! И чаша для вина будет сделана из его черепа!

4

Девушка качнула тёмными косами и начала медленно спускаться с холма. Конь двигался вниз неторопливо и с достоинством.

Внизу девушка спешилась, воткнула копьё посланника в землю, и начала снимать сбрую. Конь почуял свежую траву и радостно задвигал ушами.

Копьё с флажком было похоже на миниатюрную коновязь.

Лик смотрел, но ничего не предпринимал. Трава у холма – ничья. Посланница в своём праве. Отряд Лика тоже никто сюда не звал.

– Всё не так страшно,– заметил Маес,– Если людей посылает – значит, сам далеко. Его армия, наверное, ещё до сих пор в Новой Столице стоит.

Лик познакомился с этим здоровенным двадцатилетним неврийцем в Херсонесе. Лик искал там убежища. а Маес служил гладиатором. Они объединили усилия – и в итоге оба стали изгнанниками. Но им не в чем было раскаиваться.

– От царя Палака можно ждать любой подлости,– отозвался Лик,– Хорошо бы взять её и хорошенько допросить. Сколько воинов собрал Палак в Новой Столице, какие осадные машины строит… Она не знает, но может догадываться.

Девушка. как ни в чём ни бывало, чесала чёрные бока лошади.

– Что мешает?– осведомился Ихневмон.

– Честь и законы гостеприимства,– ответил Лик.

– А разве Палак их соблюдает?

– Этим я и отличаюсь от Палака,– ответил Лик,– Я следую тем обычаям, которые он попирает.

– Смотрите-ка, лодка!– крикнул Савлий. Долговязый тавр решил быть самым полезным в этом походе.– Точно, к нам лодка.

– С чего ты взял, что к нам?– поинтересовался Лик. Он тоже пытался рассмотреть лодку получше, но блеск воды ему сильно мешал.

– Потому что таврийская. И у неё Кадуит на вёслах.

Тавры строили быстрые и дешёвые лодки, очень хорошие для пиратства. К сожалению. ни на что другое сил у горных скифов уже не оставалось. “Горных волков и козлов” презирал весь полуостров, даже их соплеменники-сколоты.

А Лику приходилось ими командовать. Как показал его опыт, они не такие уж скверные парни, только дикие малость. Но они хотя бы тянулись к знаниям и постоянно спрашивали – как называется гора или бухта, съедобны ли ягоды из очередной рощи и насколько доступны местные женщины.

Он с трудом припоминал Кадуита. Кажется, был такой, в той самой деревеньке тавров. Молодой, дерзкий, хотел власти. Но жители деревни не пожелали себе такого старосту. Их можно понять…

Чёрная лодка ткнулась носом в прибрежную грязь. Пассажиры начали выбираться на берег, разминая ноги. Одни смотрели в сторону высоких городские стен, другие – разглядывали холм, увенчанный двумя шатрами.

Их было десять человек. Из оружия – ножи и дубинки. Ничего особенно боевого. В Таврийских горах все так ходят. Если они попытаются напасть, небольшой отряд Лика легко с ними справится.

Посланница тоже их заметила. Она ожидала, придерживая коня за уздцы. Конь переступал копытами и тоже косился в их сторону. Неужели надеялся, что у них есть сахар?

Интересно, что здесь забыл Кадуит? Или он в последний момент понадеялся на богатую добычу? Это, конечно, глупость, но мало ли глупостей делают люди вроде него.

Всё равно он принёс только лишние заботы. Даже если его отряд присоединится, подкрепление будет слабым, а еды станет нужно в два раза больше.

Кадуит и его спутники остановился у подножия холма. Было заметно, с какой насмешкой он смотрит на отряд неврийца.

– Зачем ты пришёл, Кадуит?– спросил Лик.

Тавр усмехнулся.

– Чтобы драться с тобой, волк!

Лик удивился.

– Зачем? В деревне что, подраться не с кем?

– Постойте!– вдруг раздался голос посланницы.

Обе рыжие головы повернулись в её сторону. Девушка шла к ним, захватив в собой колчан.

– Что ещё?– нетерпеливо спросил Кадуит.

– Прежде, чем будете драться, Кадуит, позвольте мне вручить вам послание.

– Ещё одно?– опять удивился Лик.

– Да. Царь Палак прислал два письма. Одно Лику, другое Кадуиту.

Глава 2. Как дарили Таврийские горы

5

Она достала ещё один свиток и развернула и его. Потом встала так, чтобы солнце не било в глаза.

И все, кто собрался, могли услышать, что она читает.

Вождь Палак, Скифии Киммерийской повелитель, богатой конскими пастбищами, прославленному Кадуиту с Таврийских гор радоваться желает!

Дошло до нас, что ты смел в бою и рачителен в мире. И даже вступил в борьбу с грозным Ликом Неврийцем, когда он вторгся в твой город. Потому я желал бы увидеть тебя на моей службе. Задумал я дать тебе власть над всей землёй Таврийской вокруг Крабовой Бухты и далее по ущельям как царскому наместнику. А в знак моей дружбы и восхищения прими от меня меч-акинак, выкованный в лучшей моей кузнице личным моим кузнецом. Ожидаю тебя в Неаполе, который скифы называют Новой Столицей. А на тот случай, если не окажется меня в Неаполе, когда ты приедешь, я велел слугам, чтобы они приняли тебя достойно и ты ни в чём не имел недостатка.

Девушка достала из того же колчана короткий скифский меч-акинак, в пушистых ножнах из шкур мехом наружу. А затем вручила Кадуиту.

Все смотрели, не отводя глаз. Ещё бы! Возможно ли спокойно смотреть на грозное оружие?

Акинак был славный. Совсем новый, он отливал благородной бронзовой зеленью. Рукоять украшена ковкой звериного стиля, и кажется, что по рукояти ползёт лев. Это было оружие, достойное могучего воина.

– Палак, как вижу, завёл удивительные обычаи,– произнёс Лик,– Первый раз слышу, чтобы человек дарил то, что ему не принадлежит.

– Ну, акинак-то его,– заметил Кадуит,– Смотри, волк, внимательно смотри! Я тоже теперь с мечом!

– Но мой добыт в бою,– был ответ,– А твой – засунуть хорошо бы в зад дарителю.

– Ты добыл свой меч в бою с прежним старостой нашей деревни?

– Именно так.

Кадуит усмехнулся и вдруг выставил акинак в сторону Лика.

– А теперь я тебя вызываю на бой!– произнёс тавр.

– Что?

– Как ты вызвал прежнего старосту, так и я вызываю тебя.

– Это он меня вызвал,– напомнил Лик.

– А тебя вызываю я!– крикнул Кадуит так громко, что у Лика чуть уши не заложило.

Лик усмехнулся и повернулся к соратникам. Он уже хотел пошутить по поводу дерзости неудачников. Но увидел, как они смотрят на произошедшее и насмешка застряла в его глотке.

Конечно, они совсем ещё мальчишки. Да и он не взрослый. Но это выражение ни с чем не спутаешь.

И близнецы, и Савлий, и – нечего скромничать! – Маес, и все остальные хотели увидеть битву. Того же хотели спутники Кадуита. Они хотели увидеть, как далеко готов зайти их вожак. Они хотели увидеть сражение. Они хотели крови.

Крови врага. Или крови вожака, если он окажется недостойным.

Только Ихневмон, не привыкший к скифским нравами, переводил взгляд с Лика на Кадуита и обратно. Он не знал, что сейчас будет. Слишком неопытный, чтобы опознать очевидное.

Смотреть на них было невыносимо. И Лик повернулся в другую сторону, к посланнице степного царя.

Девушка уже оседлала коня. Лик вспомнил, что так и не спросил её имени.

– Погоди, дева с царским флагом, не уезжай,– произнёс он,– Ты должна кое-что посмотреть.

– Посмотрю, если это не займёт много времени,– лицо посланницы оставалось каменным.

Лик повернулся в другую сторону, где стояли мятежные тавры.

– Ты просил меня о поединке, Кадуит,– произнёс он,– Я был вынужден заставить тебя ждать. Сам видишь – дипломатия отнимает массу времени. Но теперь я свободен и хочу говорить. Слушайте все! Я принимаю вызов! Я буду драться с Кадуитом на поединке! Палак дал ему Таврию – а я её заберу. И если кому есть, что сказать, пусть скажет это сейчас. Когда мы скрепим это кровью, говорить будет поздно.