Глава 1
Лишь немногим лучикам света удавалось пробиться через грязное закопченное стекло потолочного фонаря, и таверна утопала в загадочном полумраке. Запах жареной рыбы, доносящийся с кухни, смешался с едким табачным дымом, наполнив душное помещение ужасающей вонью, от которой у Карла слезились глаза. Влив себе в глотку остатки дрянного рома из пузатой глиняной кружки, мужчина сморщился, звучно рыгнул и постучал опустевшей тарой по грубой дощатой поверхности стойки, требуя добавки. Грузный плешивый краснолицый трактирщик, самой примечательной чертой на лице которого, пожалуй, были пышные бакенбарды, плеснул Карлу еще немного мутноватой дряни и поспешил отойти, делая вид, что чрезвычайно занят протиркой стаканов своим грязным фартуком. Он, без сомнения, подметил поношенные форменные брюки гостя, рукоять короткого меча, выглядывающую у того из-за спины и тонкий шрам, наискось пересекавший небритое угрюмое смуглое лицо. А прибавив к этим наблюдениям потухший взгляд и жадность до выпивки позднего посетителя, с уверенностью можно было заключить, что он из отставных солдат, во множестве наполнивших бары и таверны с окончанием войны. А раз так, значит лучше держаться от вояки подальше – народ они вспыльчивый и задиристый.
Карл был сегодня задумчив больше обычного и не склонен к беседам, а потому осторожность трактирщика его вполне устраивала. Конечно, до тех пор, пока тот исправно успевал наполнять кружку. Мутный взгляд солдата блуждал по темному помещению, пытаясь зацепиться за что-нибудь, чтобы хоть как-то отвлечься от мрачных воспоминаний. В его голове один за другим вспыхивали ужасные образы минувшей войны. Гудящий, с одинаковым аппетитом пожирающий деревья, дома и людей, вал магического огня, в котором один за другим скрываются его боевые товарищи. Мертвенно-бледные огоньки, парящие над смрадными топями Странноземья. Проклятые болота забрали ничуть не меньше жизней, чем вражеская сталь. Сине-черные крылатые чешуйчатые твари, стремительно падающие на строй, и каждый раз выхватывающие зубастыми пастями кого-то из солдат – чудовищное порождение темных ритуалов некромантов. Глухое уханье паровых орудий, каждый раз заставляющее валиться на землю, уткнувшись лицом в грязь и накрыв голову руками, в напряженном ожидании взрыва. Голод, собирающий ежедневную жатву человеческих душ в осажденном Старограде. Конный клин паладинов, упакованных в блестящие, почти зеркальные, тяжелые доспехи, сминающий неровную гурьбу кое-как вооруженных крестьян. Бледное рассветное солнце, освещающее поле минувшей битвы, будто пытаясь показать бойцам, какой ценой далась им победа.
Щедрый глоток рома обжег горло, наполнил теплом живот и немного приглушил звон мечей и крики раненых, звучащие в ушах Карла. Он смог заметить, что дешевый трактир, как и всегда, под завязку набит разношерстной беднотой и пропойцами. Взгляд вояки переходил от одного посетителя к другому, не подмечая ничего, кроме обрюзгших лиц, сизых носов да заношенного платья. Залпом допив содержимое кружки, Карл продолжил осмотр зала, и все-таки смог обнаружить кое-что нетипичное. В дальнем углу от стойки за низким деревянным столиком расположилась весьма колоритная парочка. Высокая стройная, даже хрупкая, девушка, одетая в довольно вульгарное платье небесно-голубого цвета, оставляющее открытыми прямые красивые ножки, обутые в высокие, почти до колена, замшевые бежевые сапоги со шнуровкой. Ее серебряные, будто седые, волосы были собраны в два хвоста до лопаток, скрепленные причудливыми заколками, а венчала прическу тонкая изящная серебряная диадема. Спутница этого чудесного создания, была отнюдь не так прекрасна. Будучи так же не обделенной ростом, она имела слишком широкие плечи, да и в целом какое-то угловатое телосложение. Ее нескладную фигуру не могло скрыть даже шикарное, вычурное черное парчовое платье расшитое аляповатыми алыми цветами. Распущенные угольные волосы с синеватым отливом, достававшие этой неказистой девушке почти до пояса, находились в некотором беспорядке – видно было, что хозяйке тяжело ухаживать за такой копной. У нее также имелась диадема – массивная, отливающая бронзой, с крупным зеленым камнем. Перед подругами стояла небольшая бутылка вина и две деревянные кружки без ручек.
Почесав заросший жесткой рыжей щетиной подбородок и немного пораскинув мозгами, Карл пришел к выводу, что это две проститутки из Верхнего города, обиталища купцов и чиновников, невесть как забредшие в эту грязную дыру. Заработка им тут не видать уж точно, а вот проблем сыскать проще некуда. Усмехнувшись про себя этой мысли, солдат продолжил ленивый осмотр помещения. Его кружка была пуста, а проклятый трактирщик как назло куда-то запропастился. В голову снова потихоньку начинали лезть мрачные воспоминания. Маленькие, пушистые, распространяющие запах серы, обманчиво безобидные зверьки, шныряющие на поле брани среди сошедшихся армий – ужасные демоны, просящие за свою помощь слишком многое. И командование, готовое заплатить за победу любую цену. Уже уплывающий в темные глубины рассудок Карла вдруг будто поразила молния. Его помутневший взгляд выхватил из толпы одинаковых завсегдатаев трактира нечто действительно необычное. За столиком, стоящим под единственным в помещении небольшим оконцем, притаилось настоящее чудо. Миниатюрная, одетая в какую-то затасканную шерстяную кофту и видавшую виды латаную юбку, она сидела на массивном табурете, подогнув под себя босые ноги. На столе перед ней стоял огарок свечи, рядом глиняный кувшин и небольшое блюдце, тарелка с недоеденной рыбиной, чернильница и раскрытая толстая книга в кожаном переплете. Девушка, если можно было назвать ее так, макала в чернильницу перо и что-то торопливо записывала в свой талмуд. На ее голове, поднимаясь над взъерошенными русыми волосами, настороженно торчали большие кошачьи уши, а из-под юбки выглядывал пушистый хвостик. Зверочеловек! Карл повидал на своем веку ни мало странностей, но про эти противоестественные порождения запретной магии ему доводилось только слышать. Они, словно какие-то машины, были созданы исключительно для войны цеплявшимся за любой шанс королевством. Быстрые, бесшумные, смертоносные.
Девушка-кошка наклонилась к столу и начала лакать из блюдца. И настолько умилительно было это зрелище, что Карл на миг забыл и о минувших сражениях, и об опустевшей кружке. Вот она подняла голову, затравленно оглянулась и снова продолжила наскоро что-то записывать. Видно было, что зверолюдям теперь, как и Карлу, живется не сладко. Война была их единственным ремеслом, как и его. Но даже эта странная девушка, будучи просто орудием, страшным экспериментом, обучена грамоте и пишет что-то в книгу. Карл похвалиться подобным не мог, он и читал-то с горем пополам. Получается, что даже зверочеловек ищет свое место в новой мирной жизни. В зачерствевшей душе Карла, словно зеленый росток после долгой зимы, проснулись незнакомые теплые чувства. Необыкновенная нежность к маленькой девушке-кошке заставила его заказать у удивленного трактирщика стакан молока, вместо очередной порции рома. Сейчас Карл подойдет к ней, предложит угощение и сядет за столик у окна. А потом они долго будут болтать обо всем и ни о чем одновременно. Вояка расскажет девушке истории долгих походов, кровопролитных боев, и изнурительных осад, а у нее, наверняка, найдется не меньше своих…
Но как всегда радужным мечтам не суждено было сбыться. Пока Карл сидел, сжимая в огромном поросшем рыжей шерстью кулаке стакан молока, и витал в облаках, кое-что успело измениться. Одна из девушек принятых им за проституток та, что обладала нескладной фигурой и гривой плохо расчесанных черных волос, успела опередить мужчину и уже сидела напротив девушки-кошки, положив на стол перед ней какой-то круглый бледно-желтый предмет. Однако это соседство явно не радовало зверочеловека – видно было, как она напряглась, вся выпрямившись, будто готовясь к чему-то. Рука карла сама собой сжалась, раздавив тонкое стекло стакана, по стойке разлилась белая лужица молока. Неужели эти нахальные ублажительницы богачей решили втянуть его маленькую девушку-кошку в свое ремесло?! Этого Карл позволить никак не мог! Вояка вскочил на ноги и, слегка покачиваясь на ходу, быстро направился к столику у окна. Черноволосая встретила его безразличным взглядом бледно-зеленых глаз. Ее большой рот растянулся в какой-то вымученной улыбке, неизвестно откуда раздался хриплый ехидный голос:
– Чего надо, служивый? Будь человеком, дай поболтать подружкам.
Карл в недоумении покрутил головой, пытаясь найти говорившего. И тот нашелся, оказавшись пожелтевшим от времени черепом, лежащим на столе перед девушками. Его пустые глазницы светились призрачным зеленым огнем, а челюсть ходила ходуном, сотрясаемая скрипучим смехом. Эта нескладная девушка оказалась вовсе не проституткой, дела ее обстояли куда хуже. Заключивший сделку с тьмой и проклятый некромант – вот кто сидел сейчас перед Карлом и устало улыбался! Каждый знает, что таких стоит обходить за версту. Да и чего можно ожидать от существа, продавшего душу потусторонним сущностям. Солдат с усилием оторвал взгляд от жуткого порождения некромантии и взглянул на девушку-кошку. В ярко-желтых, чуть светящихся в темноте, расчеркнутых вертикальным зрачком глазах зверочеловека застыла покорная обреченность. Плавным движением она закрыла свою книгу и положила взъерошенную голову на сложенные на столе руки, глядя прямо на череп и безразлично ожидая, что же случится дальше. Толи алкоголь придал Карлу безрассудства, толи его настолько очаровал спокойный взгляд девушки-кошки, не просящий ничего и ничего не обещающий. Вояка резким, отточенным движением выхватил из-за спины верный меч и, потрясая им, прорычал сквозь зубы:
– Костяшками своими детей пугать будешь! Оставь ее в покое, темное отродье!
И тут нос солдата знакомо защекотал запах близкой магии. Запах, чутье на который ни раз спасало его шкуру, в связи с чем он даже получил прозвище Карл-счастливчик. Это не имело ничего общего с ритуалами некромантов, они лишь взывали к помощи потусторонних сил, не в силах сделать что-либо сами. Настоящая магия пахла рвущимся пространством, сминающимся временем, выворачивающимися наизнанку законами природы. Карл резко повернул голову, чтобы увидеть, что спутница некромантши, девушка в красивом небесно-голубом платье, уже вскочила из-за своего стола. Она стояла в пол оборота, вытянув правую руку в сторону солдата, ее серебряные волосы и подол платья развивал магический ветер, а за спиной волшебницы с низким визгом раскручивались два синеватых, полупрозрачных, испещренных рунами диска. Вот изящная ручка сложилась в странный жест: большой палец отставлен вверх, указательный и средний показывают на Карла, а остальные загнуты. И, повинуюсь этому магическому знаку, бешено-вращающие диски вспороли ткань пространства, на мгновение открывая проход из каких-то неведомых загадочных далей в наш мир. Из сияющего проема за спиной волшебницы возник и покорно повис в воздухе гигантский, раза в полтора выше Карла, изогнутый ярко-пылающий лазурным светом лук. Все это действо заняло не больше нескольких секунд, но время для мужчины будто замедлилось. Правая рука девушки-мага слегка дернулась вверх, и в сторону Карла отправилась, выпущенная монструозным оружием, светящаяся стрела. Хотя назвать этот полупрозрачный сгусток магии стрелой можно было лишь с натяжкой. Волшебный снаряд угодил точно в клинок короткого меча, заставив мужчину выронить оружие. Боли не было, Карл ощутил только мгновенную волну холода, прокатившуюся от кисти к плечу. Больше его правая рука ни чувствовала ничего, безвольно повиснув плетью. Магичка слегка повернулась, указывая своему луку-самострелу новую цель. И Карл с ужасом понял, что этой целью станет зверочеловек. Времени на раздумья не было, и дальше вояка действовал на автомате.
Ударом плеча он отбросил опешившую некромантшу в сторону, здоровой левой рукой сгреб девушку-кошку с табурета на пол и пинком ноги опрокинул стол. В следующее мгновение волшебная стрела врезалась в толстую столешницу, взорвав ее роем щепок, больно жалящих неприкрытые лицо и руки. Девушка-кошка выскользнула из-под руки мужчины и, словно распрямившаяся пружина, сиганула в окно, разбив стекло и выворотив раму. Теперь Карл остался один в не самой дружелюбной компании разозленного некроманта и мага-снайпера. Раздумывать тут было нечего, и вояка, не мудрствуя, ломанулся в сторону двери, трезво рассудив, что в окошко, в отличие от миниатюрного зверочеловека, ему никак не пролезть. Все еще лежащая на полу, некромантша совершила пасс рукой снизу вверх, словно хватая что-то. Покрытые несвежей соломой доски пола на пути Карла вспухли горбом и лопнули, выпуская на свободу огромную скелетообразную ладонь. Последняя попыталась поймать вояку, но тот совершил обманное движение, а затем кувырок в сторону спасительной двери. Кубарем Карл выкатился на ночную улицу и, не разбирая дороги, бросился прочь от всех этих скелетов, треклятой магии и прочих, совсем не нужных ему, проблем.
С неба лениво падали крупные хлопья снега, фонарщики уже зажгли редкие фонари, рождающие вокруг себя спасительные островки теплого желтого света во мгле неприветливой чернильной ночи. Пробегая одно из таких световых пятен, Карл с замиранием сердца заметил на покрывшем булыжную мостовую тонком слое снега отчетливые следы босых ног. И, несмотря на то, что спасенная им девушка-кошка так неблагодарно бросила своего спасителя, он, словно завороженный, пошел, следуя за цепочкой отпечатков маленьких босых ступней. Заветная дорожка уводила Карла все дальше и дальше от обжитых районов, ведя какими-то темными подворотнями в грязные кварталы бедноты. Скоро и без того редкие фонари перестали попадаться вовсе, следы не то пропали не то стали неразличимы в темноте. Вояка споткнулся о какого-то спящего прямо на земле пьяницу и в отчаянии поднял голову к небу. На крыше приземистой двухэтажной хибары мелькнул знакомый ему силуэт, и приободрившийся мужчина бросился в ту сторону. Карл плутал в пропахших нечистотами переулках, перепрыгивая сточные канавы, но девушка-кошка больше не давала о себе знать. Совсем выбившись из сил, он закашлялся и упал на колени, едва успев упереться здоровой рукой во влажную холодную землю. За его спиной раздались едва различимые даже в этой ночной тишине мягкие шаги. Карл, спешно вскочив на ноги, обернулся. В каких-то паре шагов от него стояла давешняя девушка, зверочеловек. Ее желтые глаза ярко сияли в темноте, вертикальные зрачки сузились в тонкие черточки, из растопыренных пальцев рук торчали загнутые коготки. Она была похожа на хищный цветок, такая же манящая и опасная. Хрипловатым голосом солдат спросил:
– Как твое имя? У вас, вообще, есть имена?
Мурлыкающий вкрадчивый голос ответил:
– Мария, так меня звали раньше. Теперь, наверное, у меня уже нет имени. А ты…Зачем ты шел за мной?
– Что ты писала в книгу, Мария? – Почему-то Карлу показалось важным это узнать, он даже проигнорировал заданный ему вопрос.
После короткой паузы, словно немного засомневавшись, девушка ответила:
– Дневник, это мой дневник.
Когтистая ручка выудила из заплечной сумки толстую книгу в кожаном переплете и протянула мужчине. Карл, приятно удивленный таким доверием, открыл ее на последнем исписанном листе и, напрягая зрение, прочитал: ”Они каждый раз находят меня, мне не спрятаться. Я слишком устала постоянно бежать. Похоже, мир без войны отторгает меня, мне нет в нем места. Я не могу больше сопротивляться, но как же хочется жить. Просто жить,…”. На этой фразе записи обрывались. Мария тихонько проговорила:
– Находиться рядом со мной опасно, и, знаешь, возможно меня ищут не зря…
Карл, даже не раздумывал, мужчина понял, что они с этой несчастной девушкой очень разные и в то же время слишком похожи, настолько, что оставаться порознь было бы просто глупо. Отработанный материал войны, никому не нужный и ни на что больше не способный. Солдат просто проговорил:
– Я, пожалуй, все же рискну…
Особый дознаватель имперского магического консулата Изабелла Ганц или, как ее еще называли, Сапфировая Изабелла в задумчивости сидела за столом в развороченном трактире и маленькими глотками, морщась, пила кислое вино из небольшой деревянной кружечки. Мысленно она решила, что возмещать ущерб угрюмому краснолицему трактирщику не будет. Слишком уж дрянным было пойло, которым тот потчевал гостей. Ее напарница, младший дознаватель, действительный член внутреннего круга некромантов Гертруда Розенкранц нарушила тишину:
– Не пойму, почему люди так часто встревают в наши зачистки зверолюдей. Неужели этому неотесанному простолюдину было неясно, что мы устраняем отвратительный, опасный результат неэтичного магического опыта?
Изабелла вспомнила напуганную гурьбу нищих, загнанную в камеру трансморфирования. Архимаг толкнул короткую речь, дескать даже вы, отребье, теперь сможете послужить своей стране. Затем он начал читать сложную магическую формулу и ни на что больше не отвлекался. Ни на крики, ни на мольбы. Но за миг до того, как камеру заполнил преображающий магический свет, глаза Изабеллы встретились с глазами какой-то нищенки. Кроме страха в них было что-то еще, чувство, которое волшебница так и не смогла определить для себя. Однако напарница уже слишком долго ждала от нее ответа, и Изабелла проговорила:
– Знаешь, Гера, с людьми-ящерами я таких проблем не припомню. Их, даже наоборот, охотно сдавали к нам в руки. Я внесу предложение в консулат отказаться от трансморфирования в домашних животных. Думаю, все дело в этом.
Глава 2
Карл что-то неразборчиво бормотал во сне, а его широкая, поросшая жесткими рыжими волосами грудь беспокойно вздымалась. Наверное, солдат, как и в каждую прочую ночь, продолжал вести бой с иллюзорным противником, плечом к плечу с давно ушедшими товарищами. Однако первые робкие лучи солнца уже начали проникать в небольшую чердачную коморку через расположенное на скошенном потолке оконце, а значит, вояке снова было пора возвращаться к мирной жизни. Полюбовавшись на спящего Карла еще несколько мгновений, Мария выпустила коготки и нежно поскреблась мужчине по животу, промурлыкав:
–Пора вставать, дорогой.
Солдат со сдавленным криком резко поднялся на лежаке, уставившись на девушку мутным, ничего не понимающим взглядом.
– Все в порядке, это всего лишь кошмар, – успокоил его мягкий бархатный голос, и Карл понемногу начал приходить в себя. Его взгляд скользнул по вечно взъерошенным непослушным волосам Марии, пушистым кошачьим ушкам, хрупким обнаженным плечам и остановился на беспокойных желтых глазах, слабо мерцающих в полумраке. Хриплым с полусна голосом мужчина проговорил:
–Прости, мне опять приснилось…, – солдат сделал паузу и уже более бодрым тоном продолжил – а впрочем, не важно, что у нас сегодня на завтрак?
На завтрак у них оставалась половинка жирного голубя, пойманного Марией еще вчера. Приготовленная на небольшой жаровне, расположенной здесь же, в углу комнатушки, она была совсем неплоха и вполне могла поспорить по вкусу с курятиной, подаваемой в местных забегаловках. Конечно, рацион Карла в последнее время не блистал разнообразием и состоял в основном из пресловутых голубей да рыбы, которую его возлюбленная умудрялась вылавливать в грязном канале, протекавшем неподалеку от их скромного жилища. Но если Мария отвечала за провиант, то на плечи солдата ложился заработок. По медяку в день забирала за съем хозяйка этой скромной чердачной коморки – свою лачугу Карлу пришлось оставить из опасений быть найденным дознавателями магического консулата. Из тех же соображений вояка начисто сбрил свою рыжую шевелюру, надеясь не быть узнанным соглядатаями, во множестве состоявшими на службе у этих ищеек. Но даже соблюдая все меры предосторожности, оставаться в столичном Городе Шести Башен было слишком опасно. Посему, все остававшиеся от оплаты жилья деньги солдат аккуратно складывал под потертый соломенный матрац. По его расчетам самое паршивое место на корабле, идущем в провинцию Нордклиф, стоило никак не меньше двух серебряных архов. Старый скряга держатель портовского склада, привечал Карла за то, что солдат всегда готов был трудиться до темноты и заменял по сути двух грузчиков. За свое упорство, вояка получал по пять медяков ежедневно. Не так уж и дурно. Главное не лениться и, не пройдет и двух месяцев, как можно будет помахать всему этому треклятому консулату и его цепным псам рукой с уходящего корабля. До Карла доходили слухи, что хоть Нордклиф формально и признал власть магов, его население по большей части сохранило верность погибшему королю Марку Валентайну. Впрочем, вояка никогда не был силен в политике, ему было все равно, на чьей стороне махать мечом – лишь бы исправно получать жалование. В любом случае в Нордклифе им с Марией будет куда спокойнее, чем находясь прямо под носом вездесущего консулата. Однако солнце уже поднялось, а значит стоило поскорее дожевывать завтрак и отправляться в порт. Из дома Карл вышел в отменном настроении и, фальшиво насвистывая боевой гимн своего бывшего отряда, скорым шагом двинулся вниз по улице – туда, откуда соленый морской бриз доносил запахи рыбы и водорослей.
Как всегда, входя в зал собраний имперского магического консулата, Изабелла невольно поежилась. Тонкие стрельчатые арки, поддерживающие потолок этого величественного помещения, уходили столь высоко, что их верхушки терялись во мраке, каменные плиты пола потрескались от времени и местами поросли мхом, а бугристые серые стены покрывал белесый налет инея. Освещение традиционно отсутствовало, но волшебница сомневалась, что даже сотня факелов смогла бы разогнать густую тьму веками въедавшуюся в седой камень этой древней твердыни. Холодные ветра гуляли здесь всегда, совершенно наплевав на время года и царившую на улице погоду, и тонкая ткань прелестного небесно-голубого платья была отнюдь не лучшей защитой от них. Без сомнения, Изабелле стоило бы накинуть плащ, но молодая волшебница слишком любила рисоваться, даже здесь, где ее привлекательная внешность не значила ровным счетом ничего. Большую часть времени зал пустовал, и поговаривали, что по ночам здесь хозяйничают призраки магов прошлого. В эту чушь Изабелла, конечно, не верила, но некое гнетущее впечатление всегда заставляло ее как можно скорее пройти к единственному в этом царстве тьмы светлому пятну, рождаемому расположенным где-то высоко над головой световым колодцем. На этом спасительном островке полукольцом расположились троны шести величайших волшебников – лидеров всех практикуемых в Королевстве магических школ. Едва зайдя в круг света, волшебница преклонила колено, тут же обожженное мертвенным холодом шершавой каменной плиты, и почтительно замерла, ожидая разрешения говорить. Удобное положение, чтобы как следует полюбоваться на живые легенды – людей, от которых всецело зависела политика государства. Крайний трон слева, выполненный в форме исполинской ладони, занимал глава немногочисленной и загадочной гильдии провидцев. Над его головой расположился отлитый из меди знак, изображающий раскрытое око, в зрачок которого пирамидой было вписано еще три таких же – символ всех предсказателей. Однако сам волшебник – Кассий Терциус совсем не подходил к этой величественной атрибутике. Его голова напоминала Изабелле сморщенный пятнистый гриб, увенчанный редким пушком седых волос. Закутанный в какой-то потасканный плащ из некрашеной шерсти, Кассий по обыкновению дремал, как, впрочем, и на большинстве подобных собраний. Волшебница могла припомнить лишь пару случаев, когда старик, на мгновение приоткрыв глаза, изрекал беззубым ртом невнятные, похожие на бред предсказания. Изабелле думалось, что Кассий давно выжил из ума, но, в отличие от других членов консулата, старикашка был полностью безобиден, чего отнюдь нельзя было сказать о его соседе слева. Франк Салеван – действующий глава внутреннего круга некромантов, облаченный в тускло-серый, будто вовсе не отражающий света доспех, наплечники которого венчали высокие кривые шипы, казался просто гигантом. Надень он закрытый шлем, и вполне можно было бы вообразить, что перед тобой могучий рыцарь, гроза врагов и любимец дам. Однако поднимавшаяся над массивным латным воротником голова портила все впечатление. Длинные седые волосы Франка свисали какими-то спутанными, похожими на паутину редкими прядями, единственной заметной деталью на мертвенно-бледном, испещренном морщинами лице были уставшие глаза со странной ярко-алой радужкой. От руки этого человека пал предыдущий лидер некромантов, посмевший выступить против магического консулата на стороне свергнутого короля – Марка Валентайна. Изабелле думалось, что лишив монарха поддержки призывателей тьмы, Франк фактически решил исход затяжной войны. Однако за эту победу некроманту пришлось поплатиться многим. Поговаривали, что в бою с предыдущим Мэтром Салеван был смертельно ранен. Что его доспехи – вовсе не защита от вражеской стали, а напитанный силой тьмы мощнейший артефакт, поддерживающий медленно угасающую жизнь закованного в них человека. Тем не менее, для живого трупа Франк был слишком опасен, и предательские мурашки пробегали по телу волшебницы каждый раз, когда внимательный взгляд алых глаз впивался в нее, словно заглядывая в самые темные уголки души. Сиденье некроманта представляло из себя груду сплавленных вместе металлических черепов, увенчанную поднятым на высоком шесте символом клана – отлитой из бронзы берцовой костью, обвитой виноградной лозой. Высокий трон слева от Салевана, изображавший полураскрытый бутон подсолнуха, пустовал. Его попросту не успели убрать из зала. Над изящным сиденьем виднелся знак запретной школы магии – оловянная голова медведя, оскалившая пасть в беззвучном реве. Клан друидов, до последнего сражавшийся на стороне короля, был почти полностью уничтожен, а их башня разрушена еще в первые дни войны. Изабелла подумала, что столицу теперь стоило бы переименовать в Город Пяти Башен. Ну или хотя бы Пяти и одной развалины. Невесело усмехнувшись про себя, волшебница перевела взгляд на следующего мастера, негласного лидера консулата. Кеншин Фуруде – бессменный глава элементалистов – самой многочисленной магической школы королевства совсем не производил грозного впечатления. Благообразный старик с аккуратно расчесанными белыми волосами до плеч, бородой заплетенной в тонкую длинную косичку, унизанную металлическими колечками, кустистыми бровями, из-под которых внимательно смотрели темно-серые, почти черные раскосые глаза и словно застывшей на лице полуулыбкой. Приняв позу лотоса, Кеншин по обыкновению завис в воздухе на расстоянии полуметра от своего деревянного резного трона. Вокруг архимага лениво летал небольшой огонек – Спарки, и если хорошенько присмотреться, то можно было различить в пламени черты шутливо-улыбающегося лица. Сам Кеншин никогда не снисходил до общения с другими людьми, за него всегда говорил этот маленький пламенный глашатай. Мастер Фуруде был действительно силен, потрясающе, пугающе, невообразимо. Если основным рабочим инструментом Изабеллы был призрачный лук Фростенблитз, а самым большим достижением – призыв демонической осадной машины Фламмендрейк, то лидер элементалистов не разменивался подобными мелочами. Волны магического огня, рождаемые волей этого добродушного на вид старика, могли выжигать целые города. Печальным подтверждением тому была судьба непокорного замка Кайзенхейм, гарнизон которого единомоментно был обращен в пепел. Впрочем, до личного участия в бою мастер Фуруде снисходил не часто. Обычно для защиты интересов консулата вполне хватало помощи его учеников. Над головой лидера элементалистов застыла золотая четырехлучевая звезда – знак клана, символизирующий четыре природных начала. Следующий участник совета был знаком Изабелле лучше других. Гектор Вонг – молодой глава школы материалистов был ее наставником. Впрочем, молодым его можно было считать только среди остальных архимагов. Гектору было хорошо за сорок лет, и в его аккуратно постриженных черных волосах уже обильно проглядывала седина. Живые фиалковые глаза Вонга всегда внимательно седили за собеседником, словно он априори предполагал какой-то обман. Небольшие усики и остроконечная бородка дополняли образ импозантного мужчины, все еще способного покорять сердца дам. Гектор был невероятно честолюбив и пришел к месту главы материалистов буквально по головам. После гибели в бою предыдущего Мэтра клана, Вонг со своими приближенными и на скорую руку собранным ополчением умудрился совершить бросок к бывшей столице – Старограду, выдвинувшись далеко за линию фронта. Удача сопутствовала амбициозному магу, и в кровопролитном бою город был взят. Король со всей своей семьей оказался в заложниках. Однако, лояльные монарху войска и конный полк паладинов – элита королевской гвардии успели подоспеть к стенам Старограда куда быстрее сил консулата. Началась изнурительная осада, не сулившая Гектору и его людям ничего хорошего. И тогда Вонг принял очень спорное, на взгляд Изабеллы, решение – ликвидировать короля со всей его семьей. Подмога успела как раз вовремя, и Староград выстоял, а Гектор Вонг получил почетное звание Мастера материалистов. Но этот жестокий поступок остался несмываемым пятном на его репутации. Впрочем, молодой архимаг не особо заботился о морали. Так, к примеру, идея превращения нищих в зверолюдей, с последующей отправкой на фронт была придумана и воплощена лично Вонгом. Изабелла не могла осуждать своего учителя и даже в чем-то завидовала ему. Но в свое время начинающей волшебнице пришлось изрядно настрадаться от его своеобразной манеры обучения и вечных язвительных упреков. Но именно Гектор Вонг сделал из Изабеллы то, чем она являлась сейчас, и только благодаря ему она была вхожа на совет консулата. Лидер материалистов вольготно развалился на шикарном, позолоченном, украшенном драгоценными камнями троне. За его спиной, закрепленная на длинном шесте, поблескивала серебряная призма – знак магической школы. Последним членом совета был мастер алхимиков Айзек Шайтенбаум. Преклонных лет мужчина, облаченный в просторный, местами заляпанный, а местами прожженный халат. На его седой с обширной залысиной голове крепились причудливые очки на резинке, массивные стекла которых закрывали добрую половину красного шелушащегося лица. Картинку только что оторванного от работы ремесленника дополняли длинные кожаные перчатки до локтя. Трон алхимика представлял собой сложный механический агрегат с кучей разномастных вращающихся шестерней, поршней и трубок. При этом единственное их практическое назначение волшебница видела в возможности регулировки сиденья по высоте и откидывания неудобной спинки. При этих действиях механизм выпускал обильные клубы пара и угрожающе жужжал. Пожалуй, сама Изабелла не рискнула бы сесть на подобное чудовище. Символом гильдии алхимиков была все та же зубчатая шестерня, отлитая из чугуна.