Buch lesen: «Чудо как оно есть»

© Александр Лазаревич Катков, 2023

ISBN 978-5-0060-6576-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение

Феномен Чуда вне всякого сомнения и ныне и присно является особым «магнитом», привлекающим внимание человека и общества в целом.

Описаниями разного рода чудес переполнены и «бульварная пресса» интернета и неиссякаемые потоки высоконравственной религиозной литературы.

Тем не менее, идея «Чуда» и сама по себе феноменология чудесных проявлений и событий – довольно редкая тема в респектабельных научных дискурсах. А в полюсе естественных наук такого предмета вообще нет. Тем более, «чудесная» тематика не частый гость в поле наук о психике, всеми силами старающихся открестится от своего спиритуалистического – по выражению Л. С. Выготского – прошлого.

Но что же такое феномен Чуда – это стихийно сложившийся механизм социальной психотерапии, актуальный во все времена? А в «беспросветные» и особенно тяжелые времена – единственно возможный способ сохранить хоть какой-то проблеск надежды?

И если так, то нужно ли заниматься «разоблачением» – вспоминаем бессметных персонажей М. А. Булгакова – фокуса «Чуда», этого эпохального обмана, в ловушку которого простодушное человечество попадает от начала своего существования?

Или же следует принять тезис того, что вопрос этот гораздо сложнее и глубже, чем кажется на такой унылый и поверхностный взгляд? И тогда, конечно, необходимо истово, глубоко и серьезно исследовать идею и феноменологию Чуда, чтобы не было «обидно и больно» за упущенное время и возможности.

Все ли так однозначно в феномене Чуда и в отчаянной Надежде, которая почти всегда зиждется на вот этом неопределенно-шатком основании? Или же Господь Бог – гипотетический автор Подлинных Чудес и Величайший Уравнитель – работает в оба полюса черно-белой картины мира: так называемого добра и так называемого зла? И тогда Он, по примеру киношного уравнителя, на вопрос «хороший ли он Чудо-делатель» мог бы ответить «я не знаю, но может быть об это узнаешь ты»?

Но вот что говорит по этому поводу гениальный философ, поэт и духовный светоч многих поколений Джелал ад-Дин Руми, который, по всей видимости, лучше и глубже многих понимал диалектику такой неоднозначности.

«Бог говорит: «Кого бы ты ни полюбил сильнее Меня, того Я заберу у тебя…». /

И ещё: «Не говори: не проживу без него» – Я сделаю так, что проживёшь. / Сменится время года, ветки деревьев, некогда дававшие тень, высохнут, терпение иссякнет, та любовь, что ты считал искренней, покинет тебя, ты будешь в замешательстве. / Твой друг обернётся врагом, а враг вдруг станет другом – вот таков этот странный мир. / Всё, что ты считал невозможным, осуществится…/ «Не упаду», – скажешь и упадёшь, «Не ошибусь» – и ошибёшься. / И самое странное в этом мире – «Это конец» – скажешь, и всё равно будешь жить…» (Д. Руми, цит. по изд. 2018).

И все же, вот в этом божественном уравнении хотелось бы чудесной реализации самого последнего тезиса «… и все равно будешь жить…», причем еще до того, как великие уравнители из других сфер неспокойного Новейшего времени дотянуться до красных кнопок, напрочь исключающих такую возможность.

К еще одному высказыванию – рецепту от гениального Руми в отношении того, как дождаться, или по крайней мере не помешать чаше весов качнуться в светлую сторону, есть некоторое дополнение. Руми медитативным шепотом говорит: «Молчи… Смотри, как Бог открывает дверь. Зачем же ты погружаешься в мысль, которая эту дверь закрывает?». Помолчим и мы вместе с Руми, и почувствуем как открывается дверь в некую завораживающую перспективу. Но при этом никто не мешает медитировать в направлении того, что не всякая мысль закрывает двери к подлинному Чуду: есть возможность появления такого строя мысли, который как раз и являет собой обновленные ключи и распахивает горизонты реальности, когда это особенно нужно.

Поисками таких ключей мы как раз и занимались в ходе проведения настоящего эпистемологического исследования. Мы полагаем, что вот это и есть «срединный путь», пролегающий между крайностями отсечения ересей ложных чудес, предпринимаемых, например, специальной коллегией Ватикана – с одной стороны, и непримиримыми борцами с лженаукой, суевериями в общем корпусе респектабельной науки – с другой. И что именно такой путь – наиболее конструктивный способ движения к искомому результату. В то время как приверженцы религиозных догм и ревнители «объективных» истин только лишь перезапускают процесс бесконечного хождения по кругу.

И далее мы считаем, что время, отпущенное на такое «круговое вращение», окончательно ушло – на это нам намекает вал перманентных кризисов, накрывающих турбулентную, «круговую зону» Новейшего времени.

Актуальность

Но вернемся к особой востребованности подлинных Чудес в переживаемые нами времена.

Вопрос этот особенно интересен в связи с тем, что в самые последние десятилетия были «разоблачены» многие будто бы неподдельные чудеса, в которые люди верили веками. Здесь безусловно «постарались» естественные науки, но также и науки о психике, которые оперировали понятиями психопатологии и массового внушения (и как же здесь еще раз не вспомнить параллельные эпизоды из великого романа Михаила Афанасьевича Булгакова).

В других случаях это были дотошные исторические исследования, убедительно показывающие, что в первоисточниках священных текстов чудес было описано не так уж много, но вот в последующих версиях общий объем и ассортимент предъявляемых чудес непостижимым образом возрастал.

И несмотря на все это, процесс «дрожжевого роста», передаваемых из уст в уста, а ныне из святящихся экранов в головы наших сограждан, чудес нисколько не уменьшился. Здесь не «работает», или даже «работает в другую сторону» логика того, что как ни пытайся повторить широко разрекламированные чудеса, у тебя все равно не получится, да и вообще все чудеса происходят где-то «там», а рядом с тобой все как всегда, значит насочиняли.

Это при том, что только ленивые и очевидно ангажированные эксперты сейчас не говорят о кризисе подлинной Веры, подпитывающей веру в чудеса.

Так в чем же дело? Необходимо пробовать найти сущностный ответ на этот непростой вопрос. Ну, или сворачивать на хорошо знакомые нам круги психопатологии и массового внушения.

Еще один, скажем так, прагматический аспект исследования рассматриваемого здесь феномена связан с надеждой на решения таких проблем Новейшего времени, которые требуют именно «чудесного» вмешательства,

Наиболее востребованным во все времена было Чудо Спасения (здесь мы не будем углубляться в семантику этого емкого термина). А в нашем случае речь идет о вполне конкретном спасении человечества, т. е. нас с вами, от близлежащего истребления в соответствии с просчитанными и вполне себе реалистичными сценариями. И вот вопрос – а как соотносятся эти варианты «горнего» и «дольнего» спасения? И если хоть в чем-то соотносятся, то можно себе представить истинную «цену» этого вопроса и, уж конечно, приложить все силы для его сущностного решения.

Главной угрозой человечеству авторитетные эксперты считают космогонические (астероидный удар, взрывы супервулканов, стремительно нарастающая и крайне опасная активность Солнца, драматическая смена полюсов); цивилизационные (неуправляемый ядерный конфликт между крупными военными блоками в локальных и глобальных битвах за стремительно сокращающиеся жизненные ресурсы); собственно техногенные (грубая ошибка в реализации какой-либо технической или биологической инновации с непоправимыми катастрофическими последствиями; установление тотального цифрового контроля над человечеством и «цифровая диктатура» узкой группы лиц, узурпирующих право принимать решение относительно будущего человека, общества, цивилизации; выход из-под контроля носителей искусственного интеллекта и заведомый проигрыш человечества в неизбежном техногенном конфликте); метацивилизационный конфликт (гибель человечества при столкновении с цивилизацией «пришельцев», перешедших от изучения к очищению планеты).

По крайней мере три первых сценария не то чтобы реальны – они практически неизбежны. Выдающийся интеллектуал нашего времени, профессор Массачусетского технологического института Макс Тегмарк говорит об этом так: «Если мы не будем улучшать наши технологии, речь будет идти не о том, погибнет ли человечество, а о том, каким образом оно погибнет» (М. Тегмарк, 2019). И здесь он, будучи физиком и космологом, на первый план выводит космогонические сценарии прекращения истории человечества.

То есть нам прямым текстом говорят, что на самом деле значение имеет скорость технического прогресса. И если мы сравнительно быстро не научимся управлять процессами вот в этой космогонической реальности (т. е. «большими» пространственными процессами), или хотя бы перемещаться в ней со сверхвысокими скоростями, то все остальное просто бесполезно. И тут же гуру научной футурологии Макс Тегмарк и Рэй Курцвейл сетуют на то, что наши возможности в таких вот пространственных манипуляциях ограничены непреложными физическими законами. Именно поэтому оптимальным решением им видится «перевод» человечества на неорганические формы жизни.

Или, все же, есть чудесный способ обойти «непреложные» физические законы и шагнуть от «объективной» в объемную реальность, в которой как минимум царствует сингулярность, а максимум вообще не имеет никаких пределов?

И тогда вопрос не в скорости развития убогих технологий Новейшего времени, прописываемый предел которых – превращение нашей вселенной в супер-компьютер (Р. Курцвейл, 2015). Но в предельном ускорении совершенно другого процесса – исследовании сущностных характеристик феномена подлинного Чуда и грандиозным расширении горизонтов реальности, в которых гибельные для человечества сценарии неизбежно «растворяются».

Тут же, чуть забегая вперед в старте нашего эпистемологического анализа, попробуем «вывести на чистую воду» Марка Туллия Цицерона, сочинявшего афоризмы, будто бы подсмотренные у современных техногенных гуру: «То, что не может произойти, никогда не происходит; то, что может, – не чудо. А если произошло то, что смогло произойти, то в этом не следует видеть чуда. Следовательно, чуда вовсе не бывает» (М. Т. Цицерон, цит. по изд. 2011). Так вот, эпистемологической «дьявол» этого утверждения сокрыт в детали того, кто именно решает, что может произойти, а чего произойти не может. И если, к примеру, Тегмарк и Курцвейл считают, что непреложные физические законы не могут быть нарушены, а скорость перемещения физических объектов не может превышать околосветовую, то возможность управления будто бы «объективным» временем и, соответственно «объективным» пространством будет для них подлинным Чудом. И уж чудом из чудес будет возможность пребывания человека там, где вообще нет характеристик привычного нам времени и пространства (то есть, совсем не обязательно пересаживать нашу с вами психику на «железные» рельсы). На это – вежливо скажут они нам – способен лишь подлинный Творец и Управитель этого пространственно-временного континуума, но лично мы с ним не знакомы.

Другая точка зрения состоит в том, что вот этот Супер-Творец как раз и «сверкает» феноменом Чуда, для того, чтобы другое его чудесное создание – человек наконец нашел и соединил варианты «горнего» и «дольнего» Спасения. А заодно, – положил конец эпохе расколотого бытия. И если мы узнаем как все это сделать, то что же может быть чудеснее? То есть, феномен Чуда, помимо прочего, еще и запускает процесс снятия неадекватных ограничений в репрезентации реальности, а значит, и саму возможность реализации чудесного. Но это, конечно, не повод для «отмены» рассматриваемого здесь феномена, – да простит нас великий философ Цицерон – а наоборот, веский довод для его углубленного изучения.

Собственно, отсюда выводится и третий важнейший аспект предпринимаемого эпистемологического исследования – необходимости понимания самой сердцевины феномена Чуда. И здесь мы не будем предварять результаты проведенного анализа, а лишь сошлемся на самые последние футурологические перфомансы известного специалиста в этой области Джамиаса Кашио (2020).

В частности, Кашио в своей известной концепции BANI-мира (аббревиатура англоязычных определений хрупкий-тревожный-нелинейный-непостижимый) заявляет о необходимости поиска обновленного «объектива, через который можно увидеть и структурировать то, что происходит в мире». При том, что ситуация в мире характеризуется им как «многомерный, сгущающийся хаос». Но далее Кашио поясняет, что характеристика непостижимости современного мира как раз и обостряет потребность в интуитивном схватывании и достижении особой «прозрачности» того, что ранее представлялось непостижимым (т. е. чудом по Цицерону – авт.). И что именно эта способность находит свое отражение в термине «трансцензуальное мышление» (т. е. мышление, выходящее за границы какой-либо цензуры – авт.). Далее Джамаис Кашио утверждает, что в самом скором времени нас ожидает «нечто грандиозное и потенциально ошеломляющее».

Нам бы хотелось, чтобы вот это «грандиозное и ошеломляющее», как раз и являло собой искомый прорыв в чудесную и абсолютно жизненную реальность, а не запрограммированный драматический финал нашей истории.

В этом и заключается актуальный смысл проведенного эпистемологического исследования.

Методология исследования

Для получения аргументированных ответов на вышеприведенные ключевые вопросы нами использовалась специальная методология эпистемологического анализа, разработанная в период 2001—2021 гг. Такого рода методология в свою очередь включает отдельные методы-фрагменты эпистемологического анализа, в совокупности формирующие адекватную «информационную генетику» рассматриваемого научно-практического направления или нескольких таких направлений, либо актуальной исследовательской проблемы, как это имеет место в нашем случае (А. Л. Катков, 2016, 2023).

Для нас имеет значение практически весь функциональный потенциал используемого метода: идентификация глубинного культурно-исторического и собственно эпистемологического контекста, из которого выводится интересующие нас формы знаний, а также: «возможность отделения иллюзии, химеры, беспочвенных верований, „идеологии“ от подлинно научных, концептуальных основ знания; возможность отделения поверхностной интерпретации исследуемых феноменов, явлений, соответствующих областей знания от глубинной; осуществление, в результате всего вышесказанного, адекватного выведения адекватных объяснительных моделей и собственно эпистемологических универсалий в исследуемой сфере, а также путей и методов их получения» (А. Ф. Зотов, 2009).

Здесь же надо сказать и о том, что в используемом варианте «большого» метода эпистемологического анализа собственно психотехнический анализ является «встроенным» функциональным компонентом. Тем не менее, с учетом значимости рассматриваемых психотехнических аспектов феномена Чуда, полученные здесь результаты выделяются нами в отдельный подраздел.

Результаты исследования

Материалы эпистемологического анализа распределяются в соответствии с перечисленными в предыдущем подразделе ключевыми проблемными вопросами в отношении исследуемого феномена Чуда. Однако, порядок расположения соответствующих подразделов в следующих разделах текста слегка изменен: после исследования причин непреходящего интереса к предмету нашего анализа, мы рассмотрим все наиболее значимые эпистемологические аспекты феномена Чуда. Далее, сосредоточимся на обосновании возможности решения насущных «прагматических» вопросов с привлечением супер-ресурсного потенциала чудесного. И в завершении обсудим «дорожную карту» этого непростого процесса.

Привлекательная предметность феномена Чуда: внешние и сущностные характеристики

Итак, феномен Чуда привлекателен всегда, везде и ни смотря ни на что. И уже на старте нашего исследования понятно, что такое положение дел связано не с какой-то социальной эпидемией, веками разгоняемой среди населения планеты, включая самые дальние ее уголки (такое невозможно физически и технически), но с базисными особенностями человеческой психики.

Здесь, в первую очередь, мы обращаем внимание на такие характеристики исследуемого феномена, которые обычно приводятся в духовной литературе, некоторых философских и богословских текстах: чудо как удивление; чудо как нечто необычное; чудо как деяние божье; чудо как знамение, знак.

По крайней мере первые две первые из приведенных характеристик прямо говорят нам о том, что собственно привлекательным в исследуемом феномене является его неожиданность, новизна и явное несоответствие привычному ходу событий. И далее, объяснение устойчивого и все более растущего интереса к чудесному только лишь за счет «инстинкта новизны» – а это, безусловно, основной и самый что ни на есть «человеческий» инстинкт homo sapiens – будто бы подкрепляется тем обстоятельством, что «всегда присутствующие» чудеса в нашей жизни, включая саму жизни, обычно выводятся за скобки. Вот этим «каждодневным» чудесам удивляются разве что Иммануил Кант (вспоминаем его непреходящее удивление звездному небу над нами и нравственному закону внутри нас), Мартин Хайдеггер (вспоминаем его ключевые метафизические вопросы – Как обстоит дело с Ничто? Почему вообще есть Сущее, а не наоборот Ничто?). И, конечно, лауреат Нобелевской премии по физике Эрвин Шредингер – он просто не мог понять и всегда удивлялся тому, что феномен жизни существует, тогда как по всем известным и «непреложным» законам физики его быть не должно.

В респектабельном академическом словаре повышенное вниманию ко всему чудесному объясняется тем, что «при достаточной легковерности, слабом уровне общенаучных знаний, неспособности мыслить критически, или собственном желании быть уверенным в существовании чудес, самое обыкновенное явление жизни может быть расценено как чудо». И конечно, такие вот сентенции опираются в том числе и на свидетельства признанных авторитетов в рассматриваемой области знаний.

Так, например, известный шотландский философ Дэвид Юм в своем труде с «говорящим» названием «О чудесах» пишет следующее: «Поскольку аффект изумления и удивления, возбуждаемый чудесами, отличается приятностью, то он порождает в нас заметное стремление верить в вызывающие его явления… Многочисленные примеры вымышленных чудес, пророчеств и сверхъестественных событий, ложность которых во все времена обнаруживалась благодаря их собственной нелепости, в достаточной степени доказывают сильную склонность к необычному и чудесному и, разумеется, должны внушать подозрения ко всем подобным рассказам… Когда кто-либо говорит, что видел, как умерший человек ожил, я тот час же спрашиваю себя, что вероятнее: то, что это лицо обманывает меня или само обманывается, или же то, что факт, о котором оно рассказывает, действительно имел место. Я взвешиваю оба чуда и выношу суждение в зависимости от того, которое из них одержит вверх, причем отвергаю всегда большее чудо.» (Д. Юм, цит. по изд. 1995).

И даже сама эта цитата свидетельствует в пользу того, что человек с развитым критическим мышлением будто бы не подвластен «возбуждению чудесами». Вопрос следовательно в том, а много ли на свете таких, подобных Дэвиду Юму людей. Но не все так просто: тот же Юм ясно и однозначно дает следующее определение интересующему нас феномену: «Чудо может быть точно определено как нарушение закона природы особым велением Божества или вмешательством какого-нибудь невидимого деятеля». И вот это свидетельство умнейшего и критически настроенного философа разворачивает нас в сторону двух других характеристик рассматриваемого феномена: чудо как деяние божье; чудо как знамение, знак.

В данной связи нельзя не привести еще одно определение, прописанное во многих энциклопедических словарях: «Чудо – это событие, которое необъяснимо с помощью естественных или научных законов и, соответственно, приписывается какой-либо сверхъестественной причине». То есть, признание чуда, в первую очередь, предполагает особый вид причинного воздействия, не согласующегося с законами природы. И это событие – подлинное Чудо с вмешательством «сверх-естественных» сил – оказывает совершенно особенное влияние на психику человека.

Здесь мы обратимся к авторитетным свидетельствам таких признанных ученых и философов в компетенции которых не приходится сомневаться: философу и теологу Рудольфу Отто; великому ученому, философу и основоположнику научной психологии Вильгельму Вундту. И один и другой выдающиеся мыслители Нового и Новейшего времени утверждали, что при соприкосновении человека с феноменом подлинного Чуда, воспроизводимого с участием Подлинного Творца как «дольних», так и «горних» аспектов сложной категории реальности, у субъекта, вовлекаемого в такой опыт, возникает совершенно особенное состояние божественного (Вундт) или священного (Отто) трепета. В нижеследующих разделах текста мы приведем фрагменты психотехнического анализа этого особенного состояния, которое можно обозначить и как квинтэссенция Веры, но которое невозможно и профессионально неграмотно квалифицировать только лишь как индуцированный транс. Пока же ограничимся констатацией того факта, что «на пустом месте» психического вот этого особого, будто бы в чем-то и знакомого «трепета» возникнуть просто не может. Для актуализации этого сложного статуса-чувства необходима основательно сформированная предуготовленность.

И далее, в этом последнем контексте, нельзя не обратить внимания на позицию выдающегося ученого, одного из авторов глубинной психологии и, возможно, наиболее заметной фигуры в сфере построений целостных концепций психического Карла Густава Юнга. В одном из своих последних и не часто цитируемых произведений «Один современный миф. О вещах, наблюдаемых в небе» Юнг утверждает, что многочисленные свидетельства о будто бы инопланетных корабля («тарелках») и похищенных инопланетянами людях, с попытками донести до них некие, не всегда понятные истины, – есть прямые свидетельства контакта. Но только не космического – с пришельцами из далеких миров, а гораздо более глубокого и интересного контакта с этим вот «невидимым деятелем», тестирующим нашу с вами готовность к прыжку в чудесную объемную реальность, а значит и к Спасению во всех смыслах этого слова. Юнг здесь использует прием разбора посреднической активности внесознательных инстанций психического на примере автора книги «Черное Облако», в котором Юнг узнал всемирно известного авторитета в мире астрономии, профессора Фреда Хойла. Мы последуем примеру Юнга и процитируем драматический финал этого контакта, красочно, глубоко и точно описывающий мимо чего мы проходим в поверхностной интерпретации и, в сущности, в отвержении гностического опыта переживания Чуда. Со слов Юнга и в его интерпретации контакт «Черного Облака» (метафора посреднической активности персонифицированных таким образом внесознательных инстанций) с людьми, героями книги, был воспринят как угроза идентичности, на которую человек отвечает своим «лучшим» оружием. То есть, конфликтом, или, как в данном случае, – уклонением. И вот, итог: «Баланс печален. Человеческое сознание и жизнь вообще понесли неизмеримый ущерб а результате непонятой, чувствам недоступной „игры“ … ущерб состоит в том, что утрачен единственный в своем роде случай, который, быть может, не повторится, а именно возможность диалога с бессознательным… Наше сознание не обогатилось. Мы остались на том же месте, что и до попытки контакта. В остальном мы стали по меньшей мере на полмира беднее. Первопроходцы науки, представители авангарда, оказались слишком слабыми и незрелыми, чтобы воспринять послание бессознательного» (К. Г. Юнг, цит. по изд. 1993). Ну что же, это предупреждение от представителей астрологической науки мы воспринимаем со все серьезностью, и более того, продумываем возможности налаживания глубинного контакта по инициативе осознаваемых инстанций психического.

Не оставим без внимание еще одно знаковое произведение русского историка Петра Демьяновича Успенского, которое так и называется «В поисках чудесного» (книга была впервые опубликована в 1949 году, после смерти автора). И вот, еще задолго до издания процитированного произведения Юнга он писал следующее: «Покидая Петербург в начале путешествия, я сказал, что отправляюсь „искать чудесное“. Очень трудно установить, что такое „чудесное“, но для меня это слово имело вполне определенный смысл. Уже давно я пришел к заключению, что из того лабиринта противоречий, в котором мы живем, нет иного выхода, кроме совершенно нового пути, не похожего ни на один из тех, которые были нам известны и которыми мы пользовались… Где начинался этот новый или забытый путь – этого я не мог сказать. Но тогда мне был уже известен несомненный факт, что за тонкой оболочкой ложной реальности существует иная реальность, от которой в силу каких-то причин нас нечто отделяет» (П. Д. Успенский. цит. по изд. 2019).

То есть, на основании сказанного можно с уверенностью констатировать, что вот эта очевидная и совершенно особенная тяга к подлинному Чуду имеет в том числе и глубоки корни, прописанные в информационной генетике психического человека и с завидной регулярностью воспроизводимых в древних и современных мифологических конструкциях. Но если в современных мифах по большей части фиксируются лишь факты и интерпретация проблесков Чуда как целенаправленной активности скрытых психических сил, то в тысячелетних мифах мы встречаем сюжеты, которые представляют телеологию такой активности и, соответственно, роль чудес несколько с другой стороны.

В одной из наиболее древних религиозных систем Зороастризме – религии откровения – основателю этой религии пророку Заратуштре было поведано о трёх эрах существования мира: Сотворения основы (т. е. духовного плана реальности); Смешения, в продолжении которой мир приобрел материальный пространственно-временной формат, появились и смещались категории добра и зла. Именно в этом времени, в котором человечество пребывает и поныне, выделяется ключевой момент «Чудо-делания» (Фрашокэрэти / Фрашегирд), в ходе чего добро вновь будет отделено от зла; тогда-то и настанет третья эра Разделения, в которой добро одержит окончательную победу над злом. После чего все души, пребывающие в раю, аду и месте смешанных – воскреснут и получат «будущее тело» (тани-пасен).

Повышенный интерес вызывает и следующий эсхатологической фрагмент Зороастризма: в эту третью эру все жившие и умершие предстанут перед Последним Судом, после чего все люди пройдут через огненную ордалию, которая для праведных покажется парным молоком, а «нечестивые пособники зла» сгорят в пламени. И если рассматривать эсхатологические откровения Заратуштры в контексте реальных сценариев завершения цивилизационной истории, но также и в ракурсе актуальной задачи Спасения, то понятно, что к нам опять «постучались» и преподали урок того, что подлинное Чудо – как раз и есть способ проникновения в объемную реальность. Ну а в общем поле этой сложнейшей темпоральной конструкции информационная суть человека, мало того, что становится неуязвимой для огненных акций, прогнозируемых в пространстве «объективной реальности», но еще и может транслироваться в любые другие персонифицированные – «материальные» и не совсем «материальные» носители-тела. Понятно также и то, что истинное «зло» – это, по большей части, приверженность однополюсному восприятию мира, которое не дает шансов на Спасение во всех смыслах этого слова. Следовательно – без тавтологии здесь не обойтись – теперь дело за подлинным «Чудо-деланием». Чем мы и предлагаем заниматься со всем возможным тщанием.

Возможно, в еще в более ранние исторические времена появились пророческие откровения о трех эпохах бытия, полагаемые в основание Ветхого Завета (Танах). Согласно этим откровениям, люди, жившие в первую эпоху Божественного присутствия постоянно испытывали пророческие видения. Чудеса были нормой жизни. Но затем разрыв между Богом и людьми увеличился, люди утратили дар пророчества, Чудеса прекратились. Этот второй этап был (и остается) диаметрально противоположным первому этапу бытия: свет сменился непроницаемым мраком.

Однако, в грядущую третью эпоху бытия взойдет поколение, которое даст ключ к раскрытию «даат», высшего знания. После чего мир наполнится знанием Бога, «как воды наполняют море». Метафора этого ключа раскрывается в терминах «помазанник», «масло», которые расшифровываются, как указание на нечто запредельное, сверх-естественное, на Чудо.

В сущности, в приведенных текстах-откровениях речь идет о непростой «дорожной карте» возврата в некую особую реальность, состояние супер-ресурсной целостности (метафора Рая). Именно этот спасительный путь и обозначен вехами подлинных Чудес, привлекающих повышенное внимание человека, особенно в «плохие» времена. А как же иначе, ведь откровенно тяжелые, «беспросветные» эры-эпохи, помимо прочего, характеризуются «закладыванием ушей» у наших братьев по узко-направленному разуму, не способных слышать обращенную к ним молитву с «другой стороны». «Не имеющий уши – да не слышит» – вот ключевой слоган уходящей эпохи расколотого бытия.

Таким образом, если с объяснением повышенного интереса к чудесному, лежащим на поверхности, все более или менее ясно – биологическая программа «инстинкта новизны», вне всякого сомнения, является мощным регулятором поведения человека, – то сущностные характеристики этого явления подводят нас к особенной, «трансцензуальной» (вспоминаем Д. Кашио) предметности стержневых характеристик феномена Чуда, исследуемых в методологии эпистемологического анализа.