Buch lesen: «Праздничный коридор. Книга IV»
© Александр Коренюгин, 2022
© Валентина Ильянкова, 2022
ISBN 978-5-0056-2906-7 (т. 4)
ISBN 978-5-0051-9981-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Не тот велик, кто никогда не падал, а тот велик – кто падал и вставал. Конфуций (настоящее имя – Кун Цю)
Предисловие
Сергей-Сервер критично и пристально осмотрел свое отображение в пожелтевшем, тусклом зеркале, подмигнул смуглому господину с самодовольной улыбкой на лице, сжал руку в кулак, поднял вверх и произнес клятвенное обещание:
– совсем скоро, Серега, ты станешь богат и независим. Я тебе это обещаю. Здоровоться с тобой будут за километр и при этом восхвалять тебя, каждый на свой лад. И тетка Наташка на коленях приползет. А просить-то будет сущий пустяк – мелкую денежку и пирожок из соседнего кафе. Угости, мол, Сережа, будь милостив к старушке по-родственному. Сколько лет мы с тобой соседствуем, я тебя ни словом, ни взглядом. Никогда… А я ей в ответ: так уж и никогда! Но денежку дам, обязательно дам. И пирожком поделюсь – грызи, старая ведьма, да смотри не подавись.
Смуглый человек с раскосыми глазами и щетиной на помятой коже лица из зеркала улыбнулся собственным речам, одобрил их, и в знак победы снова поднял вверх сжатую в кулак руку с черными полосками под ногтями. Победа, скоро.
Сергей вышел во двор деревянного дома, построенного несколько десятилетий назад Иваном Сулимовым, прикрыл за собой калитку и скорым шагом направился на край поселка. Там ждал его племянник Павел. Драгоценный и любимый человек. Всего две недели назад, как Павлик приехал сюда на отдых, и они познакомились, а сейчас, оказывается, дороже его и человека во всем свете не сыскать. Молодец и умница Павлик сам пришел в дом к Серверу. Не к бабке Наташке, а к нему, Серверу, неуважаемомому всем поселком человеку, пьянице и тунеядцу. Но не погнушался, пришел, обнял и поцеловал. Признал родственника по линии матери, сестры Оксанки. Царство ей небесное, пробормотал Сергей и ускорил шаг – не гоже, чтобы племянник ждал его. Павлик вспыльчивый, самолюбивый, знающий себе цену человек, а если обидится? Что ж тогда, прощай богатство, помощь и надежды на благополучную жизнь. Сергей бросил взгляд на свои дорогие кроссовки и новенький спортивный костюм – все от него, от Павлика. Покупал, правда, Левон, отец Павлика и его мачеха-иностранка, но что это меняет? Павлик велел, вот Левон и купил. Там, на возвышенности, обнесенной забором с балюстрадой все принадлежало Павлику – трехэтажный дом, навесные площадки, вычурный забор, вся мебель в доме, огороженный частный пляж с лежаками, качелями и каруселями. Да, все-все, та же кухня при столовой со всем оборудованием, спальные этажи с мебелью, кроватями с бельем, одеялами и подушками. Левон не претендует на наследство Оксанки, по закону он вовсе не наследник, простой опекун Павлика. Вот и вся его должность, при такой должности сиди, да помалкивай. Ты никто.
Так размышлял Сервер, а ему эти мысли подсказал местный знаток законов, бывший юрист и адвокат, а нынче простой бомж Василь. Лет десять назад вполне успешный Василь ударился в пьянство, хату свою подарил чужим людям за бутыль самагона, приспособился жить в сараюшке во дворе дома Сервера. Там иногда вместе пили вонючее винище, мутную водку или забродившее по второму кругу пиво, на том и подружились.
Теперь Василь при каждой встрече толковал Серверу, что Павлик должен стать хозяином всего имущества Оксанки. Ведь Оксанка приходться матерью Павлику. И документы на то имеются в наличии. Им Павел приносил, для ознакомления. Ознакомились и сообразили, даже план действий разработали! Закон на стороне Павла, Василь сей момент гарантировал. Еще чуть-чуть обмозговать и можно смело приступать к реализации проекта. Все исполнимо! По первому пункту их планов Левона надо лишить опекунства и гнать метлой из трехкомнатной квартиры, где он окопался с беременной иностранкой.
«Ишь, хозяин, – шипел Василь, – окопался, как у себя дома. В дом не пускает, бутылку не покупает, пожрать из столовой не несет. Трехэтажный дом-пансионат заселил какими-то странными людьми, все монашки в роли воспитателей или надсмотрщиков, кто их там поймет. А еще дети, тихие, робкие, никого порядочного. Но деньги-то за аренду с проживанием, небось, снимает немалые. И все себе присваивает. Сам живет припеваючи, а законный владелец всего этого богатства Павлик, и он-то вынужден перед ним за каждую копейку из своих карманных расходов отчитываться.»
– Ты понимаешь, – внушал Василь Серверу, – ты ближе по родству Павлику. А он кто? Чужой человек, на сегодня опекун! Можно сказать иждивенец, процветает за деньги твоего племянника, а ты тут себе пиво не можешь позволить. Так это еще нужно проверить! Возможно, простой самозванец. Тебе, Сергей, нужно написать заявление в милицию, чтобы его документы проверили, и на опекунство тоже. А Павлик, как лицо недееспособное, о чем тоже имеется документ, должен написать заявление о том, что просит назначить тебя опекуном. У вас все получится. Я помогу. Тогда заживем! – радостно восклицал Василь, смакуя близкое богатство и раздольную жизнь.
– Я поговорю с племяшом, – обещал Сервер, – если он согласится, то оба мы напишем нужные бумаги, а ты нам поможешь в этом. Мы потом отблагодарим. Может, дом тебе купим. Павлик он же не жадный и меня полюбил. Все мне покупает и дарит. Смотри, как меня разодел! Эта их иностранка мне одежду покупала, но по просьбе Павлика. Она его слушается. Чувствует кошка, чье сало съела, вот и прогибается под нас. И Левон старается меня задобрить. Недавно заплатил за меня долги по коммунальным платежам и электричеству. Городские власти отключили от воды и электричества, объяснили, что за долги, а сейчас все включили. Сам Левон занимался. И мне ни слова упрека. И это все по просьбе Павлика. Любит он меня. Родная кровь, что ни говори! Поговорю с племяшом, и он напишет заявление на опекунство. Обязательно напишет. Зачем ему Левон? Со мной будет жить, мы подружились. Жить будем там, где Павлик укажет. В моем доме или в его дворце, на горе. Детишек тамошних отправим по домам, а монахини пусть убираются в свой монастырь. Нам никто не нужен. Будем жить вдвоем. Море, вот оно, горы рядышком. Все мои места ему покажу. Вместе будем в море плавать и в горы подниматься. А рыбалка? Научу его рыбу ловить, не для продажи, нет. Так, от безделья и для времяпровождения.
Иногда Павлик навещал своего дядю Сервера в его избе. Василь, завидя Павла, тоже появлялся в доме и сразу же начинал учить племянника друга юридической грамоте:
– Вот, ты, Павлуша, кто? – адресовался он к молодому человеку, – Не знаешь? А я тебе объясню: ты человек с психическими отклонениями. И это зафиксировано в медицинском заключении, которое тебе выдано английскими врачами, я так полагаю – психоаналитиками. Я читал эти бумаги, мне их Серега показывал. Ты не смотри на меня, как на личного своего врага. Я не хочу оскорбить тебя, я просто поясняю твои выгоды от данных бумажек.
– Какие выгоды, – на лице Павла явно обозначилось недоумение, – не нужны мне эти выгоды. Я помню, как меня в тюрягу засадили, а там били и издевались. Ты это выгодами называешь? Швабра Ксюшка тоже тогда говорила, что я с головой не дружу, мол, больная у тебя, Павлик, душа и психика. Да, больная, а как дело дошло до разборок с милицией, то меня арестовали и упрятали за решетку. А там… Даже вспоминать больно. И мои болезни следаки во внимание не приняли. Если бы не Левон, то не знаю на каком свете я бы сейчас находился: на том или на этом, рядом с вами. Такие вот, выгоды.
– Ты, погодь, погодь, – заторопился Василь подстелить обоснование под свои слова, – тогда не было рядом с тобой такого спеца, как я. А нынче все будет по-другому. Я смогу отстоять тебя при любых обстоятельствах. Даже, если ты совершишь уголовное преступление, то мы сумеем добиться оправдательного приговора. Лишь бы я рядом был.
– Даже, если я убийство совершу? – не поверил Павел плохо пахнувшему адвокату.
– Я же тебе толкую, – Василь положил свою руку на плечо Павла, – у тебя есть охранная грамота. Эти твои бумаги из психиатрической клиники, да еще и в руках такого грамотного адвоката, как я, можно смело называть твоей охранной грамотой. Хоть убийство, хоть изнасилование, это твои дела… Верши, твори, что пожелаешь, а я твоя защита, твой адвокат. Все исправим, все подчистим, и тебя вынуждены будут все эти менты и полицаи невиновным признать. Ты мне по-прежнему не веришь?
– Похоже, что верю, – отозвался Павлик и на несколько шагов отошел от Василя.
Очень уж неприятный запах источал этот неряшливый человек. Но речи вел приятные, ласкающие душу Павла возможной ненаказуемой вседозволенностью и новыми приключениями интимного характера. Разговор этот состоялся несколько дней назад. Павел запомнил его практически дословно и с учетом собственных соображений о своей избранности строил планы на будущие события личной жизни в поселке Приморский.
В один из дней крымского лета, с самого раннего утра Сервер широко, торопливо шагал, спешил на очередную встречу с племянником. Собирался с ним поговорить про опекунство, но это по дороге. Сегодня он планировал показать Павлу свои самые заветные и любимые места. Нет в поселке человека, который бы знал все тайны побережья моря. А Сергей не тоько знал, но и бывал там. Его дед по материнской линии брал внука в компанию, когда навещал заветные места, но при этом просил сберечь тайну. Главная его тревога, была в том, что набегут люди и помнут, затопчут, разнесут по своим закуткам всю первозданную красоту. Павел, правда, не из их рода, пришлый, но вполне заслуживает увидеть красоту заветную. Пусть увидит все своими глазами и поймет, что счастье можно обрести только здесь, в Крыму, рядом со своим дядей Сергеем.
Павлик ждал своего дядю возле спуска к морю. Одет он был в короткие шорты и майку.
– Ты почему так легко одет? – первым вопросом дядя обозначил свою заботу о племяннике, – Мы с тобой сегодня поднимемся в горы. Разве я тебя не предупреждал? Горы, с ними шутки плохи. Там склоны поросли колючими кустарниками и лианами. Поцарапаешься, а тебе оно надо? Может, вернешься домой да переоденешься?
Павлик отрицательно покрутил головой.
– Ну, тогда смотри, потом не говори, что я тебя не предупредил, – голос Сергея дрогнул отеческой заботой, – или сегодня в горы не пойдем? На море скупнемся, на пляже полежим. А горы подождут. Другим разом выберем денек, и я тебе все свои тайные места покажу. Места я тебе доложу, укромные, заветные. О них никто знать не знает. Увидешь, ахнешь! Так, что, куда путь-дорогу держим? Тебе решать.
– Тогда, давай вот, что, – Павлику нравилось быть первым в их дружбе с дядей, – сегодня купаться в море и загорать на пляже. Посмотрим на девчонок и вкусно поедим. Смотри, что я для нас двоих заготовил.
Павлик тряхнул тяжелым пакетом и направился в сторону пляжа.
– Давай мы с тобой посидим за столиком. Поедим и девчонок подождем. Скоро они появятся. Я тут одну себе присмотрел, блондиночка такая, буду с ней договариваться. Но ты смотри, чтобы Левон ничего не узнал. Будет мне мозги полоскать. Он мне к девчонкам и близко приближаться запретил. Все не так, да не эдак. Если что заметит, так он сказал, то немедленно меня снова отправит в больницу. Гад он все-таки. Ненавижу! Из дома выпускает только под твоим надзором. А самостоятельно ни шагу. Хоть гулять, хоть по делам, все под надзором. Как он меня достал! Когда-нибудь придушу гада!
– Успокойся, не горячись. Поостынь маленько! Все продумано – обрадовался Сервер, – давай мы с тобой вместе от Левона избавляться будем. Мой друг Василь, грамотный юрист-адвокат подможет, если надо будет. Сам-то я с законами не совсем знаком, а вот, Василь, на коротком поводке эти законы держит. Говорит, в случае нужды, ну, если подмога понадобится, то он и ментов, которые из его друзей, подключит. Так что? Займемся?
– Займемся, – у Павлика интересом загорелись глаза, – только ты мне сначала объясни, что я с этого иметь буду? Меня сейчас содержит Левон и его брюхатая телка, а если я откажусь от него, то с чем останусь?
– Останешься, останешься! С добром останешься, – заторопился Сервер, – Смотри, вот все это – дворец, имущество внутри, пляж и прочее принадлежало твоей матери, а ты ее наследник. Значит, ты получишь в пользование все ее богатство. По всему видать есть еще и деньги. Может в банке, может где еще. Разбираться надо. И все это твое. А Левон тебя обокрал и себе все присвоил. Василь говорит, что право у него такое. Опекун он твой, потому все и присвоил.
– И как же все мне получить? – в голосе Павла звучал явный интерес.
– Я об этом и толкую. Мы с тобой напишем два заявления о том, что меняем для тебя опекуна. Был Левон, стал Сергей. Левон тебе чужой человек, а Сергей – дядя родной. Все у нас получится, – Сервер свои слова подтвердил резким взмахом руки, – Перепишем все на тебя и вместе заживем! Богато, как белые люди заживем.
– Да я не возражаю. Я только – за! Но как все это устроить? Я боюсь Левону перечить, зашибет до смерти. Он такой, – Павлик не верил в перспективу своей богатой жизни и свободы от Левона, – Заявление-то я под диктовку напишу, а куда его нести, я не знаю. Нет, не получится у нас от Левона избавиться.
– А, я знаю, – ободрил племянника Сервер, – Василь поможет написать, а уж затем сам и в милицию доставит. Своим дружкам поручит, и те все сами сделают. Я ему обещал за его пособничество деньги хорошие заплатить. Так он стараться будет. Так, что, по рукам?
– Я согласен! Конечно, согласен, – у Павлика на щеках проступили розовые пятна счастья, – только условие есть одно. Это дело начнем не сегодня, а с завтрашнего дня. Я сегодня девчонку хочу уговорить, и полюбиться с ней, а уж завтра, да, бумаги будем писать. Так, что? Ты согласен?
– Пусть будет так, как ты сказал, – немедленно согласился Сервер, – завтра, так завтра.
– И еще, вот что, – у Павлика в голове созрела еще одна просьба, – если у меня сегодня получится договориться с девчонкой, ты меня с ней вместе пустишь в свой дом? Мы там полюбимся и по домам. Так, что?
– Конечно, это нехорошо, – Сергей сомневался в необходимости такой сделки, – в дом-то я тебя пущу, но это неправильно. Девчонка совсем пионерка, несовершеннолетняя. За такую любовь знаешь, что бывает? Тюрьма бывает! Расскажет она своим монашкам, а те в милицию. Нас с тобой и повяжут за пользование несовершеннолетней.
Сергей посмотрел на племянника: голову опустил, сник и загрустил.
– Ты считаешь, что договариваться с ней не стоит? – У Павлика от невезения даже голос изменился, а глаза подернулись влагой, – я думал, я мечтал, а тут такой облом.
– Не совсем облом, – поспешил успокоить племянника Сервер, – если все по-честному, с ее согласия и обещания никому ничего не рассказывать, то почему бы и нет? Дом мой спрятан в саду, вы проскользнете, никто и не заметит. Но это по согласию с ее стороны. Ты все понял? Обещаешь?
– Обещаю, обещаю, – заторопился Павлик, – смотри, вон девчонки бегут. Я иду к своей блондиночке, сейчас договорюсь с ней о тайном свидании.
Договориться не получилось. Девочка съежилась на торопливое бормотание Павлика и спряталась в толпе подружек. Павлик вернулся за столик, где ждал его Сергей.
– Какая-то она дура, – доложился Павел дяде, – с ней даже разговаривать нельзя, она ничего не понимает. Я ей даже деньги предложил, но она сказала, что ей ничего не надо, и чтобы я к ней больше не походил. Ну, не дура ли?
– А ты не расстраивайся, – пробовал успокоить Павлика дядя, – не подходить, значит не подходи. Найдешь себе другую, лучше, а она пожалеет о том, что упустила тебя. Ты меня понял?
Павлик согласно кивнул головой, и они вместе пошли купаться в теплой морской воде. Потом мокрые и умиротворенные загорали на лучших и самых удобных лежаках – оба считали себя хозяевами этого чистенького, ухоженного, покрытого шелковым песочком пляжа. А хозяевам всегда причиталось самое лучшее и дорогое. Жаль только девчонка этого не поняла и по-прежнему старалась оставаться в толпе своих подружек, упорно игнорируя жгучие взгляды Павла.
Павел и Сергей обсохли под ярким крымским солнцем и покинули пляж.
Следующий день они планировали посвятить горам, поэтому нужен был отдых, сборы еды, одежды и мелкого оборудования. Сергей даже мечтал прихватить с собой небольшую палатку, чтобы было где комфортно передохнуть и перекусить. Однако, имелась одна трудность: для такого похода требовалось разрешение от Левона. По телефону этот вопрос Левон обсуждать отказался, сказал, что ждет подробности при личной встрече. Ну, личная, так личная, согласился Сергей и направился в особняк, где его уже ждал Левон. Планы Сергея Левон выслушал, взял с него слово, что он отвечает за безопасность Павлика и разрешил им совершить прогулку по горам. Но только по склону возле моря, а если им захочется переночевать в палатке, то тоже, пожалуйста, но при условии, что об этом они сообщат Левону по телефону. И вообще телефоны должны быть заряжены на сто процентов и постоянно доступны для разговора. На том порешили и все отправились отдыхать.
Глава 1
Особняк Анцевых-Чарышевых внешне солидное здание, но внутри особой роскошью не блистал. Куплен он был на вторичном рынке жилья, просил ремонта, смены мебели и внутреннего убранства. Хозяева были согласны с дополнительным вложением денежных средств в свое крымское владение, но все это потом, когда закончится отпуск всех членов семьи, дом опустеет, дизайнеры составят проект и можно будет приглашать специалистов.
А пока… Пока здесь поселилось счастье, любовь и солнечный свет. Никто не замечал местами стертую краску на стенах и полинявшие от времени тяжелые шторы на окнах старого советского образца и стиля и громозкую мебель.
Энергичная Дарья Никаноровна заселила кухню новейшим, современным оборудованием, наняла на работу в дом добросовестного, грамотного повара с явным уклоном в советскую кухню и приблизительно таких же взглядов на еду помощницу. Домашнего шеф-повара величали Вуколовичем, а его помощницу – Вера. Они великолепно ладили между собой, целыми днями тихими голосами обсуждали меню завтраков, обедов, ужинов и просто перекусов. Восстанавливали знакомые и изучали совсем новые рецепты приготовления блюд. Вместе они составляли список необходимых продуктов и сами же все покупали на обширном, ассортиментном рынке в ближайшем поселке.
Дарья Никаноровна на физическом уровне не переносила свою невостребованность и потому по собственному, личному распоряжению возложила на себя все обязанности главы, вернее хозяйки дома, в котором проживает большая, разновозрастная семья. У каждого свои вкусы, предпочтения, привычки, потребности. Дарья Никаноровна не просто их знала, она их чувствовала на генном уровне. Изначально ее муж, Николай Васильевич Чарышев, против ее ежеминутной занятости пытался выразить робкий протест: мол, ты бы Дашенька, больше времени уделяла себе любимой, а для присмотра за домашними делами можно было бы нанять домоуправительницу или личную помощницу, но получил от жены не только отпор, но и обиду, после чего предпочитал в домашнее руководство больше не вмешиваться. Пусть будет так, как она решила. В противном случае от упрямой сибирячки последуют не только упреки, но и бесконечные выговоры за плохую организацию качественного отдыха для ее драгоценной доченьки Зосеньки и любимейших внучат.
В свою очередь Зося купалась в любви и обожании всей семьи. Днем ласковое солнце, вечером шепот прибоя у стен особняка. И целый день рядом с Анцевым и детьми. На заре своей жизни она даже не предполагала, что счастье может быть таким осязаемым и теплым. Муж, дети, отец, Дарья Никаноровна! К каждому из них можно дотронуться, поделиться мучившим вопросом, попросить совет при запутанной жизненной ситуации.
Совсем другая ситуация возникала в ночные часы. Именно во сне Зосю не отпускала работа. Ей снились насыщенные, разноцветные, очень убедительные рабочие будни, с проблемами и их решениями. То из-за непогоды или другой напасти приостанавливалась уборочная зерновых, то вдруг куда-то пропали горюче-смазочные материалы для тракторной и колесной техники. Во сне случались разногласия не только с подчиненным коллективом облисполкома, но и с руководством страны. Ночью Зося от возникающих проблем и эмоций часто вздрагивала, просыпалась и прижимала рукой больно бившееся сердце. Обычно Анцев просыпался вместе с ней, пытался успокоить и вновь и вновь убедить в необходимости посещения врачей. Но Зося упрямо отвергала врачебную помощь, ночную «работу» она считала временным явлением:
– Понимаешь, – говорила она Анцеву, – с ранних детских лет я работала и сейчас это уже не только привычка, это – образ жизни. Я оставила работу, но как оказалось на самом деле, переоценила свои силы и возможности. Чтобы ушли ночные кошмары, мне просто нужно найти себе занятие. Конечно, не в ущерб нашей семье. В настоящее время я веду аморальный образ жизни – без забот и без хлопот. И так каждый день. Дарья Никаноровна взвалила на себя всю работу по ведению нашего домашнего хозяйства, дети и ты в моей помощи не нуждаетесь, привыкли жить самостоятельно. Вот и получается, что я трутень, существо, паразитирующее на вашем теле. Я так жить не умею, и не хочу. В данной ситуации никакие врачи мне не помогут. Я сама должна искать выход из ситуации с моей бездеятельностью и тунеядством.
– Ну, ты, Зосенька, и придумала, – засмеялся Анцев, – побольше бы таких тунеядцев как ты! И никакой ты не трутень, ты рабочая пчелка, сутками собирающая нектар с цветущих полей. Наши семейные доходы вполне позволяют тебе вести спокойную жизнь. Как ты выразилась, без забот и хлопот. Но если тебя это не устраивает, то снова займись каким-то делом. Скажем, проинспектируй свои благотворительные фонды или состояние дел в нашем банке. Александр вполне мог бы создать для тебя удаленное поле для контроля за деятельностью принадлежащих нашей семье юридических лиц. Руководи, и получай от этого удовлетворение от жизни. Карт-бланш от меня на руководство нашими активами у тебя давно имеется, осталось только им воспользоваться. Принимай решение, а Александр тебе с радостью поможет. И я тоже в стороне не останусь. Совет, подсказка от меня по твоему любому вопросу будут выданы незамедлительно. Ну, что, мученица безработная, принимаешь мой план спасения тебя от ночных кошмаров? Все-равно я считаю, что показаться врачам тебе необходимо. Не прибегая к диетам и специальному питанию, ты похудела, под глазами каждое утро растекаются заметные темные круги.
– Подурнела, говоришь? – забеспокоилась Зося, – К врачам я не пойду, а вот работой, пожалуй, займусь. Первым делом мне просто необходимо навестить поселок Приморский, посмотрю, как устроен отдых детдомовских детей, попробую их еду, посмотрю одежду и оборудование нашего пансионата. Составлю план оказания дополнительной помощи монастырю, а заодно и Левона с Джеки навещу. Нужно и в тамошнем роддоме побывать, изучить их возможности и профессионализм врачей. Джеки скоро роды предстоят, как и в каких условиях ей будет оказана врачебная помощь? Это сейчас от нас зависит. Я думаю, что можно к этому вопросу и Дарью Никаноровну подключить. Она-то на профессиональном уровне оценит качество услуг по родовспоможение в больнице поселка Приморский.
– Да, уж, – согласился с Зосей Анцев, – привлеки к решению этого вопроса Дашу. Если ты уедешь без нее, то нам всем не поздоровится. Особенно мне – почему отпустил одну, надолго, как, и что делать? Поэтому я завтра разберусь, что у нас с транспортом и водителями. И вы в дороге… Может ты, Зосенька, и меня с собой прихватишь?
– Нет, ты останешься здесь. Дети должны быть присмотрены.
Еще один день и Зося в компании Дарьи Никаноровны, Олюшки и Александра на двух машинах ехали в поселок Приморский. Саша в Приморский решил ехать вместе с матерью по двум причинам – присмотреть за женщинами, это раз и компьютеризировать детский пансионат, и это два. Он предварительно составил смету расходов по приобретению оборудования и оплате предстоящих услуг сотового оператора и озвучил Анцеву свое решение – все расходы он сможет финансировать из личных средств, не раскрывая родительский кошелек.
Олюшка сопровождала бабушку Дашу. У них был особый интерес к условиям родовспоможения в Приморской больнице. Уже в машине они начали горячее обсуждение возможного переоборудования местной больницы или даже преобразование ее в частную клинику. Помогать, так помогать! Их креатив совпадал до мельчайших позиций, разногласия, которые иногда между ними искрили, тут же гасились мирным согласием. Дарья Никаноровна из Олюшки готовила себе преемницу.
В Приморск их машины въехали в самое раннее утро.
Встречал Левон, ему звонил Николай Васильевич и предупредил о нашествии гостей. В гостиной их квартиры, возле стола суетилась сияющая Джеки, собирала чайный завтрак. На диване, возле стола восседал хмурый Павел, барабанил пальцами по столещнице. Он не одобрял вторжение в свою жизнь чужих для него людей, которым радовались Джеки и Левон. Оживился Павел только, когда появилась Олюшка со своей собачкой, даже место возле стола уступил и пытался усадить туда девочку. Но Олюшка не ответила на его гостеприимство и уселась на другой стул, подальше от Павла. Она знала его историю, мало сказать, что презирала вместе с больной психикой, он для нее был как плевок на асфальте, отвратителен и мерзок. Олюшка была уверена, что даже больной психикой можно управлять, остановиться в критический момент и увидеть себя со стороны, на то ты и человек. Но Павел такими качествами явно не обладал, даже после лечения не сумел избавиться от наклонности к жестокости по отношению к другим людям, вспышкам ярости и гнева.
Сидя в машине рядом с Дарьей Никаноровной, по пути в Приморский, Оля рассказывала какой она видит ауру Павла – черное светило с множественными дырами и просветами.
– Поверь мне, – говорила девочка Дарье Никаноровне, – Павел, это чудовище, демон из преисподни в человечьем обличье. И рядом с ним Джеки, добрая, искренняя Джеки, которая вот-вот должна родить. Нужно немедленно обезопасить Джеки. Например, переселить ее куда-нибудь и приставить охрану. Я чувствую беду в этой семейке. Джеки же всем верит и даже Павла считает достойным человеком. Попадет она в беду, поверь моей интуиции. Что ты думаешь по этому поводу?
– В целом я с тобой согласна, – Дарья Никаноровна прикоснулась к руке Олюшки, – но решать эту проблему должен Левон. Это его сын и его жена. Наше вмешательство в их жизнь, мягко говоря, может выглядеть неуместно. Но кое-что мы с тобой все-таки постараемся исправить. В наших силах переселить Джеки до родов под присмотр врачей. Предварительно мы создадим все условия для Джеки в местной больнице, а потом сделаем заключение о незначительной патологии беременности Джеки, что позволит нам поселить ее в приготовленную палату. Можно и охрану приставить. Это те мероприятия, которые мы с тобой можем себе позволить, раз уж ты сомневаешься в безопасности нашей англичанки.
Крымский чай поразил гостей густым ароматом и насыщенным вкусом.
– Я сама собирала травы и сушила, – похвалилась Джеки, – мне, конечно, помогали, это не секрет. Вам интересно, кто мне помогал узнать и постигнуть секреты здешних трав?
– Да, очень интересно, – почти в один голос подтвердили Оля и Дарья Никаноровна.
– У Оксаны, погибшей жены Левона, здесь живет тетушка Наталья. Она медик, удивительно грамотный, умный и доброжелательный человек. Она с раннего детства увлекалась фитотерапией и меня увлекла. Результат на столе, его вкус вы уже оценили, а оздоровительный эффект вам еще предстоит испытать на себе. Ближайший сон будет гарантийно крепким и спокойным. С гордостью сообщаю – я сама смогла подобрать травы для этого чая, правда, при постоянных подсказках тети Наташи.
Джеки уже почти полностью освоила русскую разговорную речь и беседовать с ней можно было на любую тему. Акцент в ее речи пока присутствовал, но общению он не мешал. Зося как-то предложила ей разговор на ее родном языке, но она решительно отказалась.
– У меня муж русскоговорящий, буду под него подстраиваться. Поэтому только русский, другого варианта у меня нет.
Зося допила свой чай, и спросила Джеки:
– Мне ссобойку с этими травками можно организовать? Появились определенные проблемы со сном. Возможно, твои травки, Джеки, мне помогут.
– Помогут, помогут! – подтвердила Джеки, – Я тебе все свои запасы отдам. Себе еще успею собрать. Собирать, сушить травы и разбирать их на чай для меня огромное удовольствие.
– Джеки, а ты догадываешься с какой миссией мы такой обширной делегацией прибыли в ваш поселок. – Спросила Дарья Никаноровна, – Нет, не в поселок, а именно к тебе, нашей дорогой гостье из далекой Великобритании?
– Наверное, быть рядом в мой час, – засмеялась Джеки.
– Ты почти угадала, – Дарья Никаноровна в ответ тоже засмеялась, – мы с Олюшкой знатоки в профессии родовспоможения. Я – профессор, моя помощница – будущий профессор. Мы, с твоего разрешения и согласия хотели бы осмотреть местную больницу, в которой ты собираешься рожать своего первого малыша и в случае необходимости кое-что там подправить. Чтобы в будущем, когда придет твое время, тебе там было не только комфортно, но и результативно от оказанной помощи. Что скажешь?
– О, О… – Джеки задохнулась от неожиданно полученной порции счастья.
– Тогда собирайся. Мы вместе наведываемся в местную больницу – тебя осмотрят врачи, а мы с Олей изучим возможность оказания с нашей стороны помощи поселковому здравоохранению по созданию для тебя комфортных и профессиональных услуг во время появления твоего малыша. Кстати, ты как давно посещала врача?
– Признаюсь, что по приезду сюда я врачам пока не показывалась. Мы с Левоном обсуждали вопрос моего отъезда в Лондон. Левон в категоричной форме настаивал, чтобы я рожала в Англии, у себя на родине. Но я была непреклонна – рожать буду здесь, рядом с Левоном. Пока никто не победил. Левон боится за меня, а я за него. Как-то так! Я готова с Вами ехать в больницу.
Уже на улице Джеки добавила:
– Я не знаю почему, но у меня появилась фобия боязни своего пасынка, Павла. Мне кажется, что и Левон его боится. Нет, не физически. Павел никогда не нападет ни на Левона, ни на меня. В этом я уверена. Но его глаза иногда наливаются такой злобой, что я стараюсь от него спрятаться в своей комнате. При этом дверь закрываю на замок.