Ангел музыки… или Скрипач дьявола?

Perituris sonis non peritura Gloria —

«Гаснут звуки, но не угаснет слава»

От автора.

Эта книга написана в свободной манере, и вы не найдёте в ней научной или документальной строгости изложения, призванной подтвердить достоверные факты. Все псевдодокументальные произведения, с элементами вымышленной докудрамы, всегда тесно связаны с реальными людьми, но лишь для отражения выдуманных событий. В романе создаётся иллюзия реальности происходящего за счёт участия знаменитостей и прочих реально существовавших людей, но в действительности эти события никогда не происходили, это полная импровизация автора.

Мокьюментари часто представляют, как исторические документальные события, но мы попробуем изложить это в несколько в ином ключе. Внешне всё соответствует документальным фактам, но сюжет является полностью вымышленным, всё специально «замаскировано» под действительность. Здесь немало исторических фактов, но подаются они с необычной хроникой и всегда, когда мокьюмент тесно переплетается с попаданчеством, читатель сам гадает, а что же было на самом деле.

Это помогает поддерживать видимость правдивости и на примере вымышленного исторического предмета, мы будем сопровождать наших героев в двух временных измерениях (даже в трёх), где с ними будут происходить невероятные драматические события. Здесь документальные факты не столь важны и, если автору удалось убедить и заинтересовать читателя, значит это уже правда…

Глава первая. Друзья 1985 год.

Сашка Ярцев, по прозвищу «Паганини», снял очки, с отвращением отбросил ненавистную скрипку и взглянул на онемевшие пальцы левой руки, они, покрытые кровяными мозолями, неимоверно саднили. Он давно бы забросил этот садистский инструмент или распалил бы им печку, но деспотичная мать, раз за разом, заставляла его каждый день брать скрипку и он, в течение четырёх часов, гонял минорные или мажорные гаммы. Венцом этого извращения была прелюдия до мажор сочинённая непревзойдённым мастером фуг Иоганном Себастьяном Бахом, которую Шарль Гуно в 19 веке переложил для скрипки с оркестром. На цыпочках подойдя к кухне Сашка приоткрыл дверь, мать что-то напевая, готовила ужин. То, что надо, она не выйдет из кухни пока всё не приготовит. Он также бесшумно отошёл от кухонной двери, открыл окно и ухватившись за поручень пожарной лестницы, мигом спустился на землю и рванул что есть мочи прочь от дома. Закадычный друг Витька Пелевин по прозвищу "Пеле", нетерпеливо чеканя футбольный мяч, уже битых пол часа дожидался его у входа на школьный стадион.

– Чёрт бы тебя побрал, Паганини недоделанный, я тебя жду уже целую вечность, а он дома какую-то то ли фигу, то ли фугу наяривает на причудливой деревяшке, не надоело, Сашка?

– Пеле, представь себе, очень надоело, но у матери всегда наготове скалка и жёсткий веник, ухайдакает так, что я забуду не только про футбол, но и своё законное имя.

– И какой, из перечисленных предметов, она применяет первым по назначению? Деревянная скалка довольно серьёзный аргумент!

– Все зависит от качества моей вины, если прогуляю очередное занятие, то скалка, а если вовремя не покушаю или не лягу спать, то веник.

– Слово-то какое подобрал ёмкое – "качество" вины, а что, разве есть некачественная вина?

– Тебе напомнить о некачественной вине?

– О!.. Боже упаси, я это запомнил на всю жизнь, когда-то, пару лет назад, мы с тобой в подъезде твоего дома, попытались начать курить, и она, на нашу беду, увидела это непотребство в дверной глазок. Мы с тобой бежали так, как будто нас в жопу ужалила оса размером с Мессершмитт, правда тогда у неё в руках был именно некачественный демократизатор, в виде деревянной швабры для мытья полов. Надо было это видеть, твоя мать неслась по двору в одной розовой комбинации и размахивая над головой шваброй, как средневековым мечом, орала на весь двор: «Я вам сейчас, сучата малолетние, за курение оторву все выпирающие части и затолкаю их вам в…» ну ты сам знаешь куда. И с тех пор у нас навсегда пропало желание курить, носить в карманах сигареты и спички. И знаешь, я в какой-то мере ей благодарен, иначе меня сейчас не называли бы Пеле. Тренер, при отборе новых кандидатов в свою группу футбола, сразу отчислил троих пацанов за курение. Мы пошли к соседнему дому и наперебой стали кричать в открытое окно на втором этаже.

– Танька, выходи, хватит дуться!

– Не могу я сейчас, стою у вечного огня…на кухне. Что, мириться пришли, пацаны? Я скоро!

– У какого вечного огня? Что ты несёшь?

– Да жрать я готовлю на всю свою ненасытную ораву!

Таньке, как и нам было 16 лет, но на её шее висели четыре брата и все мал-мала меньше, её отец, настрогав баскетбольную команду с одной фамилией, безнадёжно уселся на скамью запасных и однажды, прихватив всю скудную наличность, испарился в неизвестном направлении. Мама Таньки, тётя Вера, выбивалась из сил работая на двух работах, прокормить растущих детей ей было очень трудно. Мы с Пеле как могли помогали Таньке, то с бахчи тайно умыкнём с десяток арбузов, или существенно обнесём колхозный сад и припрём целый мешок груш или яблок, то разорим пчелиные ульи у нашего злейшего врага деда Пантелеича, который не раз грозил нам дробовиком заряженным солью. Мы любили Таньку, за её мальчишеский характер, за боевитость, за острый язычок, она всегда наравне с нами дралась с мальчишками из соседнего района, лазала по огородам и была законным членом нашей команды. Без неё у нас ничего не происходило, она была наш негласный лидер, но вчера мы, чуть ли не до драки лихо повздорили, а дралась Танька почти профессионально и горе тому, кто на неё поднимет руку, била она всегда обидчика сильно и жестоко. Всё-таки она была капитан школьной команды по регби и силищей её Бог не обидел. А ещё, Танька была необычайно красива.

Её взрывная смесь итало-немецкой крови порой озадачивала даже нас. В споре она была горяча и беспощадна, никогда не выбирала выражений, крыла так, что уши заворачивались в трубочку, это нас частенько очень пугало и вводило в ступор. Вот и вчера, она, будучи в дурном настроении, разошлась так, что летели искры из глаз, костерила всех и вся, своё детство, отца, КПСС и заведённые порядки. Мы, выросшие в полных семьях, офигели от такого откровенного спича и замолчав, подавлено слушали эту рано повзрослевшую девушку.

– Я вам сейчас, чёртовы маменькины сынки, напомню, что такое "счастливое" советское голодранство в нашем казарменном социализме, я ещё не забыла то время, когда в нашей семье были несказанно рады неизвестно откуда взявшемуся одному рублю или десяти копейкам на кино, пачке дубовых вафель, или слипшимся конфетам "подушечки" на развес. Я помню всё! Как заставляли нас в строю ходить только с правой ноги, как силком принуждали любить ведущую партию КПСС, как стоять в стометровой очереди за банальными продуктами первой необходимости, за туалетной бумагой, за примитивным хозяйственным мылом, за ужасной на вкус зубной пастой, за убогой мебелью, хорошую импортную было днём с огнём не сыскать, а если повезёт, приходилось ждать месяцами приемлемую мебель из стран социалистического содружества. Как пахала до изнеможения десятки лет моя мать, чтобы получить крошечную с минимальными удобствами халупу, которая была обклеена ужасными обоями. Что не нравиться? Она обвела нас пронизывающим взглядом, глаза её горели, а по щекам медленно стал разливаться румянец.

– Моя мать гробит своё здоровье на двух работах за зарплату в сто двадцать рублей в месяц, которой нам хватает только на неделю, максимум на две и когда утром открываешь холодильник, а там… боулинг – шаром покати! Я не хочу так жить и как только мои братишки подрастут, я сбегу из этого ненавистного города куда глаза глядят. Что уставились, как бараны на новые ворота, пошли на хер с моего двора…папка-маменькины сынки. Что вы знаете о жизни! Надо заметить, что всё это происходило накануне горбачёвской перестройки.

Выслушав её, Пеле, со свойственной его характеру скверной привычке, которая предоставляла ему в жизни немало хлопот: говорить всегда прямо, не выбирая выражений, вдруг, не на шутку разозлился и попёр напролом,

– Ты хочешь сказать Танька, что наша страна— это достаточно страшная система подавления человека и Политбюро Советского Союза делает всё для того, чтобы наша свободная личность не развивалась? Танька, не зарождай во мне зверя, ты рискуешь пробудить во мне всё самое худшее, что есть у советского человека. Хватит вражеской демагогии. Не впутывай сюда политику, никто не виноват, что твой папаша-итальянец оказался самым настоящим козлом и испарился в неизвестном направлении…

Дело в том, что настоящее имя и фамилия Таньки – Tatiana Manchini. Дед Таньки, Фредерике Манчини, по происхождению был итальянским коммунистом и когда в Италии к власти пришли фашисты во главе с Бенито Муссолини, он, схватив в охапку жену и маленького ребёнка, в надежде оградить семью от фашиствующего режима, перебрался в Испанию, но, как говориться, попал из огня да в полымя. Летом 1936 года в Испании разразилась гражданская война и он, как коммунист оказался в первых рядах интернациональных бригад. Через некоторое время, течение военных действий стало складываться для интернациональных бригад не совсем удачно и было решено детей интернационалистов отправить в СССР.

Советские власти верные интернациональному долгу, гостеприимно открыли двери всем испанским детям. Всего было эвакуировано около 35 тысяч детей из семей республиканцев с целью спасти их от военных действий. Это решение партийного руководства Советского Союза имело далеко идущие планы. В то время оголтелого коммунизма предполагалось, что после падения франкистского режима выросшие испанцы смогут вернуться на родину образцовыми коммунистами, и начали медленно, но верно, ковать эдаких «строителей коммунистического общества», отчасти так это и случилось. И уже в марте 1937 года из порта Валенсии вышел первый корабль с испанскими детьми. В числе уехавших были бабушка и отец Таньки.

Неожиданно, в 1942 году её бабушка погибла при бомбёжке в Ленинграде, и малолетний отец Таньки оказался совсем один в незнакомой стране. После войны, в 1957 году между советским и испанским руководством был подписан договор о возвращении "детей" в Испанию, но многие испанцы остались в СССР. Остался и отец Таньки, выросший в Советском Союзе, он через несколько лет женился на интернированной немке с Поволжья, один за одним стали появляться дети и отец, видимо, не вынесший семейной рутины, слился в неизвестном направлении. Единственное, за что она могла поблагодарить отца, это за итальянский язык, которые она с детства усвоила в совершенстве, а благодаря матери-немке, ещё и немецкий прихватила.

… Танька подняла на Пеле горящие злостью глаза, – Не трогай моего отца, какой бы он не был, он навсегда останется моим отцом, правда, воспитывал он нас совершенно определённым образом, по заготовленным лекалам и при этом подавлял всякую свободу мысли.

– Ты поэтому в жизни такая взбалмошная, но почему-то продолжаешь тихо плыть по течению и ничего не пытаешься изменить? Единственный способ жить счастливо – это сразу уходить оттуда где тебе плохо! Твоя инертность меня поражает. Под лежачий камень вода не течёт!

– Да не могу я, братишки у меня слишком малы, мамка не вытянет их без моей помощи.

– Танька, ты токсичная девушка и ты никогда не будешь чувствовать себя виноватой перед другими людьми, ты просто не можешь объективно посмотреть на себя со стороны. Причём тут твои братишки и мать, жизнь-то твоя и ты её благополучно гробишь. Так и будешь при них вечной нянькой? Это ни к чему не приведёт, кроме нешуточных конфликтов и подавленного настроения твоих родных и близких, эти конфликты, рано или поздно, обязательно перерастут в нечто большее. Ты способная и талантливая девчонка, зачем тебе это? Я не понимаю.

Мы развернулись и молча покинули её двор. И уже нам вслед, она прокричала по-немецки какое-то немецкое ругательство. Мы, рождённые в конце пятидесятых годов сполна познали на себе голодное послевоенное время, и к тому же, мы, как весь русский народ, на генетическом уровне испытывали нешуточное отвращение ко всему немецкому. Этот лающий язык, был нам непонятен, а всё, что непонятное для нас всегда было пугающим. Нам казалось, что немецкий – это особый язык: на слух каждый раз кажется, что тебя проклинают, даже в том случае, если это просто… инструкция к холодильнику!

Разругавшись вдрызг и обозвав её фашисткой, что было верхом нашей глупости, мы со скандалом покинули двор. А теперь нам стало стыдно, и мы, понурив головы, пришли к ней мириться, без неё у нас ничего не получалось, мы даже не могли правильно организовать себе досуг, к тому же Танька, обладая кошачьей грацией и сумасшедшей прыгучестью, отлично защищала ворота нашей школьной футбольной команды, после того, как у неё заканчивалась тренировка по регби. Тренер Пеле, увидев работу Таньки в воротах, только восхищённо цокал языком, но на официальные встречи её не допускал. В СССР ещё не было женских футбольных команд, нет, он был, но в зачаточном состоянии и матчи между женскими командами проводились неофициально, со временем интерес к женскому футболу стал возрастать, пока в 1972 году его не запретил Госкомитет СССР. Но середине восьмидесятых запрет был снят и в 1987 году состоялся первый официальный матч в истории отечественного женского футбола. Через несколько минут Танька показалась в дверях подъезда:

– Что привёрлись? Совесть заела? Она, как всегда была права.

– Да угомонись ты и прости, это у нас произошёл типичный случай нарцисстического расстройства на фоне социального одобрения. Порой мы бываем, мягко говоря, не очень деликатны, а иногда совершенно бестактны. Прости нас за фашистку!

Танька напряглась, – А ну-ка, композитор недоделанный, переведи всё это на русский, живо!

– А-а, я сам не знаю, в книжке это прочитал, но звучит красиво и убедительно.

– Черт бы вас побрал, что за придурки свалились на мою голову. Она в сердцах ожесточённо пнула пустую консервную банку из-под сгущённого молока, и она вдруг, описав, вопреки всем законам физики, фантастически пологую траекторию, с силой вонзилась в оконное стекло на первом этаже соседнего дома. Удар у Таньки будь здоров. Раздался звон, большое окно разлетелось вдребезги, тут же в окне показалась здоровенная бабища с накрученными на голове бигудями: – Караул, милиция, милиция, задержите этих хулиганов, они мне окно разбили.

– Друзья, смываемся, иначе штраф нам обеспечен, давай-давай, по бурому рвём когти. Лихая троица, прикрывая лица кепками изо всех сил рванула из двора и бежали они, не останавливаясь, до самого школьного стадиона.

На стадионе зрителей почти не было, не считая нескольких старичков, которые разложив шахматные доски, задумчиво шевелили губами в поисках выгоднейшего хода. Две команды уже были на поле, часть бегала по стадиону, часть, сосредоточившись у одних ворот, обстреливала мячами одного из вратарей. Тренер сердито посмотрел на них и молча указал на раздевалку: – Всем немедленно переодеться и на поле, в следующий раз за опоздание, заставлю до изнеможения нарезать круги по стадиону. Ишь, моду взяли, приходить, когда им вздумается. Порядок един для всех и для великого Пеле, и для бесподобного Льва Яшина в юбке, тоже! Танька зарделась от такого лестного сравнения с выдающимся вратарём, но притворно потупив свою красивую головку, бросилась в раздевалку и тут же остановилась: а ведь под трибунами нет женской раздевалки, и как же ей быть? Потом, обречённо махнув рукой и уже без былого энтузиазма, поплелась в раздевалку: Пеле свой человек, надеюсь подсматривать не будет. А там было на что смотреть. Танька не была кисейной барышней, выросшая среди мальчишек, она с малых лет старалась всячески скрывать свою гендерную принадлежность и тем более, не была типичной молодой девушкой, которым обычно нравилось внимание любого парня.

И тем не менее Татьяна была необыкновенно красива. Она была не просто красива лицом и фигурой, здесь было что-то другое, все находящиеся рядом с ней люди заряжались от неё уверенностью и внутренней энергией. Природа одарила её весьма необычным цветом волос. Они были цвета спелой пшеницы с отблеском яркого золота. Крупные природные локоны шапкой обрамляли её головку и ниспадали чуть ниже плеч. Её статная осанка, высокий рост и умопомрачительная фигурка заставляла прохожих сворачивать головы, а её настороженные, огромные и проницательные глаза, могли насквозь прожечь, в любом хаме или хулигане, внушительную дыру. Но с друзьями, к коим мы относили и себя, она была всегда приветлива и покладиста.

Своей неповторимой статью она многих сводила с ума. В этих, с лёгкой поволокой глазах, можно было запросто увидеть или бескрайнее синее море, или небо, они настолько притягивали нас и веяли такой открытостью и добротой, что их невозможно было забыть, но, когда она выходила из себя, её прекрасные глаза превращались в узкие щёлочки, зрачки расширялись, это не обещало оппоненту ничего хорошего. Но самое примечательное было в ней, это её походка, двигалась она грациозно, но неспешно, ступни ног поочерёдно как-бы перекатывались с носка на пятку, а полные изящные бёдра плотно сходились в паху и заставляли замирать всех, кто на неё посмотрел. Как такая пава-лебёдушка сумела сохранить себя в первозданном виде в наш сумасшедший век, нам было непонятно. Она была жуткой гордячкой и весьма жёстко пресекала любые формы ухаживания или знаки внимания. Эдакий пушистый, красивый котёнок с весьма острыми коготками.

Царственная осанка, зелёные глаза с злыми бесенятами, обещали окружающим буйство характера и непредсказуемость, гнев и злость редко отражались на её лице, но иногда она могла выдать такой взрыв энергии, что казалось сейчас из её красивых глаз искры так и полетят. Танька натура решительная и неуправляемая, если она спорит, то умеет горячо отстаивать свою точку зрения. Обладая упрямым характером, она легко добивалась справедливости, чего бы ей это не стоило.

У любой молодой девушки есть интересы определённой направленности – понравиться окружающим, выйти удачно замуж, в конце концов нарожать детей и на этом остановиться, но Танька была самодостаточной девушкой и всегда стремилась к развитию. С детства её страстью был футбол, что многим окружающим её людям не нравилось и осуждалось, но ей было наплевать, она не обращала внимания на косые взгляды и кривотолки, она стремилась всегда воплотить свою мечту в реальность.

При росте 177см, она обладала феноменальной прыгучестью, её прямая спина придавала девушке королевскую осанку, а стройные, достаточно полные ноги, только подчёркивали её стать. Она не признавала женскую обувь на каблуках и всегда ходила в модных, изящных китайских кедах. Её подтянутое тело просто излучало здоровье и уверенность. Её кошачьи движения, в рамке ворот, были мягкие и грациозные, а прыжки за мячом, сводили с ума добрую половину стадиона. Конечно, каждый имеет свои идеалы красоты, но Танька нравилась всем без исключения. В городе мало кто знал, что в воротах стоит девушка, она тщательно шифровалась, во время матча шикарные волосы были всегда собраны под кепкой а-ля Яшин, а бесформенный свитер, ещё одно подражание под любимого кумира, надёжно скрывал все её гендерные признаки. Мужская половина, те, кто знал её лично, всегда толпилась на тренировке у её ворот, чтобы поближе понаблюдать за её игрой. Они с вожделением смотрели, как Танька прыгает, приземляется, совершает неимоверные кульбиты, все надеялись уловить момент, когда она что-нибудь оголит, но после одного курьёзного случая, который произошёл однажды летом на тренировке: неожиданно при высоком прыжке у неё из свитера выпорхнула одна из её белых грудок. После этого, она в раздевалке стала туго перевязывать грудь бинтами. И помогал ей в этом всегда Пеле, Сашку она почему-то стеснялась. У нас с Пеле был уговор, что мы никогда не будем пользоваться запрещёнными методами, для завоевания внимания этой необычной девчонки. Пусть сама решает, кто ей по душе. Проигравший, соберёт волю в кулак и молча отойдёт в сторону.

Товарищеский матч с командой 231 школы они выиграли всухую и всё благодаря Таньке, она не пропустила ни одного гола и как обычно, после игры, запустив кепку в небо, она обнялась с друзьями, и не переодеваясь они устало поплелись в кафе-мороженное. Нужно было выждать, чтобы освободилась раздевалка от мальчишек, где Танька могла принять душ и спокойно переодеться. Нас она в душ никогда не пускала. Однажды мы рискнули и вдвоём ввалились к ней в душевую, в результате получили по здоровенному синяку под глаз и такой отборный боцманский мат, что навсегда отбило у нас привычку подглядывать. А ведь было время, когда мы с ней купались в местной речушке голышом, но последние два-три года, она уже этого себе не позволяла. Мы ждали её под трибунами стадиона и как обычно стали мечтать.

– Пеле, а чего ты хочешь добиться в жизни, ведь этим летом мы заканчиваем школу и возможно нашей дружбе придёт конец, каждый пойдёт своей тропой жизни, мы разъедемся, Танька выйдет замуж, я поеду поступать в консерваторию в Москву, а ты?

– Знаешь Паганини, я очень хочу добиться неплохих результатов в футболе и играть за сборную СССР. Для этого мне надо очень много тренироваться, но не в нашем городе, тренер сказал, что, когда мне исполнится 17 лет, он поговорит с тренерами ведущих московских команд и отвезёт меня на смотрины. Я хочу играть или в Динамо, или в Торпедо. Из этих команд вышли воистину великие футболисты, Э. Стрельцов-советский Пеле, лучший вратарь мира Лев Яшин, В. Газаев, В. Маслов, В. Шустиков, который, кстати, начал играть в Торпедо в 17 лет.

– Я же мечтаю, хотя это уже невозможно, встретиться с великим маэстро Никколо Паганини, вживую услышать его игру на скрипке и научиться играть так, как играл он, но это уже несбыточно, к сожалению Паганини, умер в 1840 году, но музыка, сочинённая им, живёт до сих пор и будет жить вечно. Хлопнула дверь раздевалки и широко шагая подошла Танька, она молча уселась на скамью рядышком с нами и стала слушать. Увидев её, ребята, как бы застеснявшись своих мыслей, замолкли и стали собираться домой.

Что было дальше все трое отказывались понимать. Стадион был пуст, но громогласное разноголосье, вдруг, стало раздаваться со всех сторон. Друзьям показалось, что они присутствуют на ответственном матче по футболу, но стадион был пуст! Подул горячий, обжигающий ветер и из-под трибун неожиданно появился странный незнакомец. Он поднял голову, взглянул на темнеющее небо, поправил головной убор и по гаревой дорожке направился прямиком к ним. Казалось он материализовался ниоткуда, но это был не дух, не призрак, а вполне живой из плоти человек. На вид ему было лет сорок-пятьдесят, на голове чудом держался красный, усечённый вверху, шутовской колпак, а длинный в пол, похожий на среднеазиатский полосатый чапан-халат, надёжно скрывал телосложение незнакомца. Но больше всего удивило друзей обувь этого странного человека: сапоги из мягкой, сафьяновой кожи, с загнутыми вверх носами, были с серебряными шпорами и издавали мелодичный звон при каждом его шаге.

В правой руке он бережно держал, богато инкрустированную, светло-коричневую скрипку, у которой по периметру верхней деки, бежали белые точки разной величины, а нижняя дека была искусно разрисована неизвестным умельцем. На нижней деке был приторочен изящный кожаный колчанчик, в котором мирно покоился длинный смычок. Две резонаторные эфы были расположены гораздо ниже, чем принято было сейчас при изготовлении скрипок. А в левой руке, он держал массивную золотую цепь, которая свисала почти до земли. Звенья цепи имели замысловатую форму и ни разу не повторялись. Лицо, сплошь заросшее шикарной бородой, было довольно добродушным, но глаза, чуть прикрытые кустистыми бровями, смотрели на друзей внимательно и властно. Незнакомец перебрал длинными пальцами одно звено и громкий гвалт на пустом стадионе резко прекратился.

Остановившись в паре метров, он стал их разглядывать. Все, в оцеплении уставились на незнакомца. Он тоже не пытался с ними заговорить, а только пристально всматривался в их лица.

– Это что ещё за Рашид-аль-Гарун, аки персонаж из восточных сказок про Шехерезаду? – насторожился Пеле, он не любил сюрпризы, тут же резко встал, подкинул мяч и технично припечатал его к земле, – Вы кто такой уважаемый, почему вы так странно одеты и что вам нужно от нас? Незнакомец широко улыбнулся, поправил свой колпак, незаметно перебрал пальцами ещё два звена золотой цепи и тут же что-то в окружающем воздухе заметно изменилось. У них пропала насторожённость и неприязнь к этому незнакомцу.

Незнакомец неожиданно протянул скрипку Сашке, – Сударь, не будете ли вы так любезны, опробовать сей инструмент и оценить его? Вы в суе, вспомнили имя маэстро Никколо Паганини, чего вам конечно этого делать не стоило, но вы к сожалению, правы, он уже умер, но к этой скрипке, великий музыкант имеет некоторое отношение. Сдаётся мне, что этот, как вы его называете, «ненавистный» музыкальный инструмент вам довольно хорошо знаком? Не хотите ли его испробовать?

Незнакомец довольно правильно говорил по-русски, можно сказать, что говорил он на классическом языке времён Пушкина и Лермонтова, но всё же было заметно, что этот язык ему не родной. Их также заинтересовал старинный словесный оборот и замысловатое построение предложений, сейчас, в современной России так уже давно никто не говорит.

– Товарищ, где вы изучали русский язык? – задала вопрос наблюдательная Танька, – в каком веке? У нас так давно уже не говорят.

– Во-первых, обращайтесь ко мне «господин», в вашей стране, пока ещё все товарищи, но скоро всё изменится. А русский язык я выучил довольно давно, лет так двести назад, но в СССР жить пока я не планирую, у вас слишком холодно, во-вторых, кроме русского, я владею ещё пятью языками. Видите ли, должность обязывает. А в-третьих, – обратился он вновь к Сашке, – берите скрипку молодой человек, вам всё равно придётся на ней играть. Сашка отшатнулся и выставил руки вперёд, – Извините, но эта скрипка не моя и я к ней вряд ли прикоснусь, мне хватает своей кочерги.

– Хм!.. Такое интересное определение скрипки Страдивари, я ещё не слышал, чтобы скрипку, ценой в несколько миллионов долларов, называли кочергой! Это слишком!

– Страдивари? – оторопело уставился на скрипку Сашка, – а откуда она у вас, ведь все, дожившие до нашего времени скрипки Страдивари, а их по неточным подсчётам всего около 450 штук, подвергаются строгому учёту и сейчас на них играют очень редко.

– Нет, молодой человек, мастер Страдивари за свою жизнь сделал более тысячи скрипок, это самая первая скрипка, которую он изготовил после того, как отошёл от школы Антонио Амати. Он придумал свою модель скрипки, которую по совершенству звучания, до сих пор, никто не может превзойти. Вот эту скрипку я купил лично у сеньора Страдивари в 1691 году! Это первая скрипка Страдивари, выполненная в его стиле, о ней никто не знает, и она никогда не числилась в мировых каталогах. Её просто нет! Замечу, что через два десятка лет на ней начинал играть сам Никколо Паганини.

Сашка в замешательстве уставился на скрипку, – Вы уважаемый не ошиблись? Как я знаю, Никколо Паганини никогда не играл на скрипках Страдивари, он всю жизнь играл только на одной скрипке «Ил Канноне» (Пушка) и изготовил её никому тогда ещё не известный мастер Джузеппе Гварнери, прозванный в последствии Дель Джезу, сейчас эта скрипка хранится в ратуше Генуи.

– Браво, сударь, браво, действительно, первым, кто оценил преимущество скрипок Гварнери Дель Джезу, был конечно Никколо Паганини. Скрипки его работы отличаются сильными голосами с густыми, наполненными тонами, выразительностью и разнообразием тембра, и это не удивительно, скрипки Гварнери в два раза дороже скрипок Страдивари. При этом этот колоритный незнакомец, как юноша из южных провинций Средиземноморья, отстаивающий свою точку зрения, энергично стал размахивать руками. Интересно…

Танька внимательно следила за жестикуляцией незнакомца и что-то ей это стало напоминать, многие движения казались ей до боли знакомыми. Эти неистовые пасы мог воспроизводить только человек, выросший или на берегах южной Италии, или в Испании. Однако! Наконец решившись, она, не обращая внимания на последние его слова, спросила по-итальянски:

– Signore, lei e 'cosi' gentile da confermare la sua nazionalità? Mi arrende che stai nascondendo attentamente la tua origine italiana! – Сеньор, не будете ли вы так любезны, подтвердить своё национальное происхождение? Сдаётся мне, что вы тщательно скрываете свое итальянское происхождение!

– Oh mamma mia, senorita Manchini, che sillaba, che melodioso voto, mia cara connazionale, pensavo che non mi riconoscessi come un italiano. Bravisimo signora! – О, мама дорогая, сеньора Манчини, какой слог, какой певучий голос, дорогая моя соотечественница, я думал, что вы не признаете во мне итальянца. Брависсимо сударыня! – мгновенно ответил незнакомец по-итальянски и расплылся в широкой улыбке и уже по-русски произнёс, – Это прекрасно, что вы владеете языком ваших предков, но, чтобы не быть бестактным по отношению к вашим друзьям, мы будем говорить на понятном всем языке.

– Так о чём это вы тут лопочете, басурмане? – возмутился Пеле, – Мало того, что ты Танька лопочешь по-немецки, так ещё и по-итальянски шпрехаешь, давай лучше по-русски.

– Вы правы, молодой человек по прозвищу «Пеле», отныне, чтобы не проявлять неуважение к собеседникам, мы будем говорить только по-русски, но знание европейских языков вам пригодятся в будущем. кстати, после трансформации вы тоже будете говорить на двух языках, не считая русского, но позже, а сейчас я бы хотел уточнить некоторые детали.

– Невежда, – стала корить Пеле, Танька, – надо говорить не «шпрехаешь», а «E parli italiano» – говорить по-итальянски!

Незнакомец засмеялся и пригладил свою крашенную бороду, – Мы постараемся исправить невежество этого молодого сеньора и не путать эти два европейских яз… Вдруг охнув, Танька, не дав незнакомцу договорить, остановила его на полуслове, – О какой трансформации идёт речь? О чём это вы, сеньор?

Незнакомец, не обращая внимание на вопрос Таньки, резко повернувшись, обратился к Сашке: – Итак, молодой человек, что вы знаете о семействе скрипичных мастеров Гварнери? Кто из них сваял знаменитую скрипку «Ил Канноне» для Паганини? Сашка замялся и нерешительно промямлил, – Это семейство было до того многочисленным, что многие не знают, кто из этого семейства, что-либо и когда изготовил.