Buch lesen: «Чешская литература»
Если каждая литература отражает в себе положение и исторические судьбы народа, то этот отпечаток внешних обстоятельств едва ли обнаруживается где-либо явственнее, чем в литературе чешской. Передовой страж славянства на западе, народ чешский в продолжение первых веков своей истории (IX–XIV) видел, как славянские племена, стоявшие рядом с ним и покрывавшие его границы, мало-помалу уступали напору германской народности, как они частью истреблялись германским мечом, прокладывавших дорогу немецким колонистам, частью добровольно перенимали немецкий язык и быт и превращались в яростных немцев; он видел, как кругом его земли осыпа́лась, так сказать, славянская почва, заливаемая немецкою волною, и он, наконец, остался один, окруженный и с запада, и с севера, и с юга, и отчасти даже с востока немцами; он видел, он чувствовал, как немцы стремились и на него, как им нужно стало покончить и с ним, с этим последним славянским клином в разросшемся теле Германии. Борьба за существование сделалась главною историческою задачею чешского народа. Если он не пал в. столь неравной борьбе, то этим он обязан отчасти выгодам своего положения в стране, которой горы долгое время служили природною защитою, а еще более тому, что начатки просвещения были им приняты с славянского востока, а не с германского запада. Но борьба за сохранение своей славянской народности должна была поглотить все помыслы, все живые силы чехов, и подчинить себе, как орудие, их литературу, также как она подчинила себе их общественную и политическую жизнь. Нет литературы, которая так мало соответствовала бы идеалу искусства для искусства. «Ich singe wie der Vogel singt» – этот девиз менее всех идет к чешской литературе и поэзии. У чехов литература и поэзия есть служебное орудие – в настоящее время одно из важнейших, если не самое важное – орудие великой народной мысли: удержать за славянством центр европейского материка, не сдаться немцам, покуда быть-может другие славяне не приспеют на помощь и завершится тысячелетняя борьба.
Только на самом рассвете истории, когда опасность от Германии не была так близка и славянству в Чехии жилось привольнее, мы находим там поэзию, свободную от этих посторонних забот. Но и в ней уже слышится такое живое сознание борьбы за народность, какого нельзя заметить нигде в тогдашней Европе. «Не хвально нам в немцех искать правду, у нас правда по закону святу», говорит древнейшая поэма чешская, «Любутин Суд». «Пришол чужой насильственно в вотчину и стал приказывать чужими словами, и как делается в чужой земле с утра до вечера, так пришлось делать нашим деткам и жонам» – этими словами описывает Забой немецкое иго, призывая песнью своих родичей восстать против немецкого полководца Лю дека, этого араба над рабами короля. С восторгом изображал чешский певец, – как, благодаря Бенешу Германычу, «пришлось немцам взвыть и пришлось немцам улепетывать и было им побитие!»
«Мужи! да не будет от вас скрыто» – говорит старый князь Залабский, приглашая витязей на турнир – «да не будет от вас скрыто, по какой причине вы собрались. Храбрые мужи, я хочу узнать, которые из вас для меня пригодны. Во время мира мудро ждать войны: везде нам соседи немцы!»
