Рабы Империи

– Он прав, – тихо произнес на ухо командиру один из гвардейцев

– Черт с вами! Один час на отдых и зализывание ран.

Поле боя представляло из себя жуткое зрелище. Все было залито кровью, повсюду лежали тела погибших, из леса еще доносились предсмертные стоны.

– Дружище, надо из тебя это достать, – обратился один из гвардейцев к Николасу. – Я видел как ты сражался, это достойно уважения, – продолжал он, помогая снимать ему доспехи.

– Стрела застряла в кости, придется тебе немного потерпеть. Где ты научился так драться? – старался отвлечь разговором гвардеец.

– С самого детства мы с друзьями постоянно дрались на деревянных мечах, которые сами же и делали, – от боли кружилась голова. – По соседству со мной жил мужчина, лет сорока. – Язык заплетался, – не знаю кем он был, но мечем владел он на очень высоком уровне. Он учил нас время от времени.

Когда он начал извлекать стрелу, Николас почувствовал такую жгучую боль, которую никогда до этого не испытывал. Это было невозможно описать словами, казалось, что его голова сейчас разорвется от напряжения. Когда стрелу достали, гвардеец прижег рану раскаленным мечем и Николас вновь стиснув зубы постарался сдержаться и не заорать от боли. Голова кружилась, казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Когда все закончилось, Николас был полностью обессилен, он привалился спиной к дереву и моментально заснул. Его разбудили практически сразу же, пора было продолжать путь. Измученные остатки отряда продолжили свое движение. Они еще не добрались до границы, а уже потеряли большую половину солдат.

– Думаю, это были те ублюдки, которые подожгли деревню, – послышался голос за спиной Николаса.

– Скорее всего, – отвечал второй

– Хорошо, что мы с ними расправились, иначе они продолжили бы творить эти бесчинства, – продолжал первый

– Неизвестно еще сколько из них убежало, в этой неразберихе сложно было понять, но я точно видел, как несколько наших скрылись в лесу в середине заварушки.

– Поганые трусы, – вновь огрызнулся первый.

– Трусы!? – прозвучал третий голос. – Они так же, как и большинство граждан не хотят войны, они хотят жить в мире, строить планы на будущее и растить детей!

– В мире? – переспросил первый голос. – О каком мире ты говоришь, весь мир ополчился против нас, и сейчас мы должны поставить их на место и отстоять свои границы.

– Может мир ополчился на нас не просто так, может это потому, что Императору все время нужны новые земли? – не унимался третий голос.

– Да, что ты понимаешь, сопляк. Мы воюем за благое дело, за будущее наших детей, – вмешался еще один новобранец. Николас не поворачивался назад, он не хотел участвовать в этом разговоре. Он прекрасно знал, что такие темы как политика и религия, всегда приводят к мордобою и поножовщине. Ситуация накалялась, в споре были слышны все новые и новые голоса. Одни считали, что это война во благо Империи и они должны сражаться за идеалы своей страны, другие считали, что война на руку лишь Императору и его приближенным, а простой народ из-за них страдает. В какой-то момент Николас сам от себя не ожидая повернулся и крикнул:

– Хватит! Посмотрите на себя! Несколько часов назад нас всех чуть не перебили, а вы уже грызетесь. Оставьте свое мнение при себе! Каждый из вас! Сейчас наша задача выжить и дойти уже до этой проклятой границы, а там вам всегда найдется с кем подраться.

– Ты, что самый смелый? – выходя из толпы, сказал детина ростом под два метра, с широченными плечами.

– Как я устал от таких дуболомов как ты, – утомленно произнес Николас, доставая меч из ножен.

– Всем стоять! – прогремел голос командира. – Идиоты вы чертовы, решили помочь врагу и сами друг друга поубивать? Заткнулись все и продолжаем движение!

Эта реплика поубавила пыл новобранцев, хотя шепотки продолжались. Кто-то говорил, что гвардейцев осталось мало и можно напасть на них или сбежать во время ночного привала. Кто-то бубнил себе под нос проклятья. В ночь после битвы, под покровом темноты, отряд покинули еще семь человек. Так как гвардейцев, итак, было мало, искать их никто не отправился, и новобранцы продолжили свой путь. Границу отряд достиг, опоздав всего на один день.

3 Граница

Граница южных земель простиралась на много миль и почти вся она была огорожена высокой каменной стеной не менее шести метров в высоту и рвом с кольями. На каждые две мили приходился лагерь с казармами и оборонительными постройками. В таком лагере находилось порядка одной тысячи солдат. По стене неустанно ходили патрули, готовые в любой момент подать сигнал тревоги. Деревянные казармы представляли из себя длинные одноэтажные постройки. В каждой из таких построек размещалось от трех до четырех сотен солдат. Внутри стояли четыре ровных ряда, наспех сколоченных двухуровневых лежанок. Так же на территории лагеря находился небольшой скотный двор, конюшни для лошадей и площадка для тренировок с мишенями и тренировочными манекенами. Именно тут новобранцам предстояло начать подготовку и именно отсюда им предстояло выступить на вражеские земли. Это был самый крупный аванпост, здесь находилось все командование южной группировки войск, закаленные в боях ветераны.

– И это все! – возмущенно произнес начальник обороны южных земель. Это был пожилой мужчина лет шестидесяти шести, коротко стриженные, седые волосы были аккуратно причесаны. Он был среднего роста, худощавого телосложения, но не смотря на возраст, в ярко голубых глазах читалась энергия и воля к жизни. Он прихрамывал на правую ногу, но старался делать это, как можно менее заметным. Говорил он не громко, но с присущей его должности властностью. Это был довольно жесткий человек, прошедший десятки битв, он провел в походах большую часть своей жизни, никогда не был женат и не имел детей. И наконец, за все его заслуги в боях, год назад его назначили главнокомандующим южного направления.

– В лесу на нас напала группа разбойников, – отвечал командир отряда, его голос стал лебезящим, а сам он был похож на нашкодившего ребенка, который оправдывается перед отцом.

– Если уж они и с разбойниками справиться не могут, то какой мне от них прок? Император присылает мне самый сброд, неужели в Империи не осталось нормальных мужчин?

Командир молча стоял, опустив голову.

– Ладно, слушайте меня, – обратился главнокомандующий к новобранцам. – Это ваш новый дом. Я не знаю кем вы были и чем занимались, но тут вы все солдаты империи. А солдаты империи отдадут жизни за Императора и свою страну. Следующие несколько недель вас будут обучать ведению боя и боевому построению. Служба в имперской армии – это честь! И вы должны это понимать. Главное – это дисциплина! У нас есть несколько правил. Первое: никаких трусов. Тот, кто во время боя поддастся страху и побежит – будет убит и покроет свое имя позором. Второе – никакого алкоголя на посту. Ваш разум должен оставаться прозрачно свежим. И третье – кто заснет на посту – будет казнен. Солдат заснувший на посту, подвергает опасности всю армию. Вы должны это понимать. А теперь вас распределят по казармам. У вас будет время привести себя в порядок и показать свои раны лекарю. Большую часть своего времени вы будете тренироваться, у кого-то остались вопросы? – новобранцы не произнесли ни слова.

Главнокомандующий не обманул, последующие дни они проводили в изнуряющих тренировках. Их обучали обращению с мечем и боевым топором, учили метать копья и стрелять из лука, маршировать и принимать различные боевые построения. В казарме Николаса приняли радушно, кто-то уже успел рассказать о том, как он проявил себя в бою с разбойниками и тем самым он снискал уважение среди однополчан. Он быстро обзавелся друзьями, несмотря на его немногословность люди всегда тянулись к нему, влекомые его внутренней силой и обаянием. На тренировках он показывал хорошие результаты, поражая в бою не только таких же новобранцев, но и бывалых воинов. В стрельбе из лука ему почти не было равных. Годы охоты довели его навыки в стрельбе до предела.

– Привет! Откуда ты? –не успев войти в казарму услышал Николас.

– Привет! Я из столицы, меня зовут Николас.

– Я Леонид! – ответил молодой парень восемнадцати лет. Это был белокурый юнец с детским лицом, яркие голубые глаза с детским восторгом смотрели на все происходящее вокруг. – Я прибыл неделю назад из небольшой деревни на западе. Когда к нам пришли солдаты чтобы набрать добровольцев, я первым вышел вперед.

Он был по-детски наивен, война тянула его своим героизмом и приключениями, он не понимал, что лишь в повестях о рыцарях война предстает в таком свете. В жизни же все иначе, война – это боль и страдания, лишения и грусть по павшим товарищам, тоска по дому и родным. Но как и любой мальчишка в его возрасте, он был безумно упрям, а Николасу не хотелось переубеждать парня открывая ему истинное лицо войны, к тому же в скором времени он и сам бы его увидел.

– У тебя есть семья? – не замолкал Леонид

– Да, жена.

– А дети?

– Через пару месяцев должен появиться

– И ты отправился сюда, чтобы защитить своего не родившегося ребенка?

– Я не доброволец. Меня схватили стражники, когда я возвращался домой с едой.

– Вот как, – задумчиво произнес парень, на долю секунды улыбка с его лица пропала, но вернулась вместе со следующим вопросом.

– А как там в столице? Говорят, городские стены высотой до небес, это правда?

– Они высокие, но не настолько. Столица довольно шумный город, я живу за городской стеной, спасаюсь от шума, – шутливо произнес Николас.

– Когда война закончится я обязательно поеду в столицу, куплю там красивый дом и буду жить как захочу.

– Чтобы купить красивый дом надо иметь много денег.

– Они у меня будут! – с серьезным лицом ответил парень. – Нам всем заплатят большие деньги после войны, так распорядился сам Император. Уж кому-кому, а ему можно верить.

Наивность Леонида очаровывала, он ни на секунду не задумывался, что, что-то может пойти иначе и уж тем более не ставил под сомнения слова Императора и его приближенных.

В последующие дни Леонид проводил очень много времени рядом с Николасом, преследуя его будто младший брат. Николас был не против, по возможности он тренировал парня, пытаясь увеличить его шансы на выживание. Каждый день приходили новые отряды новобранцев, среди них было все меньше добровольцев и все больше выпущенных на волю заключенных и силой схваченных граждан. Они прибывали со всех уголков империи, словно реки, впадающие в океан.

Был и еще один человек, который проводил много времени с Николасом. Это был мужчина сорока четырех лет. Он пришел сюда из самой северной части Империи. Путь его был долгим, на аванпост он прибыл через пару дней после Николаса. Суровая природа его краев, создала крепкого, коренастого и сильного мужчину. У него была ярко выраженная мускулатура, выбритая на лысо голова была похожа на яйцо с суровыми глазами, но в душе этот мужчина был довольно мягок и добр. В любой стычке его внешность была гораздо красноречивее любых слов. Он прекрасно управлялся с боевым топором и молотом. Он носил гордое северное имя: Андерс, что в его краях означало храбрость и мужество.

– Хорошая у вас тут погодка, – сказал он, впервые обращаясь к Николасу. – В моих краях снег лежит круглый год, а морозы и ветра такие, что даже зайцы на ходу замерзают.

– Ты еще не видел эти края летом, – ответил ему Николас.

– Очень надеюсь увидеть, думаю обжиться тут после войны. У вас тут много красивых бабенок, – со смехом произнес он.

– А в твоих краях с этим проблемы?

– А у нас одни моржи, да медведи0 – заливаясь хохотом ответил Андерс.

–Ты сюда тоже добровольцем? – спросил Николас.

– А как же иначе.

– Тоже веришь в Императора?

– Нет конечно, провались он пропадом. Когда-то наши племена были гордым народом, но четыре года назад ваш Император пришел на наши земли и перебил всех, кого смог, присвоив наши земли и сделав нас его вассалами. С тех пор жизнь на севере изменилась, с нас постоянно дерут три шкуры, забирая последнее. Я решил, что пора выбираться из своей берлоги и посмотреть на мир вокруг, а наемником можно заработать. Тем более видя города через, которые я проходил, не сложно догадаться, что в какой-то момент пришли бы и за мной. Так уж лучше сам пойду.

За время на границе Николас сильно сдружился со своими новыми знакомыми, им всегда было, о чем поговорить, а Андерс в любой ситуации, мог рассмешить всех своими байками.

– Как так получилось, что у тебя нет семьи? – спросил его в один из вечеров Николас.

– Была, – с тоской в голосе ответил северянин, – моя жена умерла во время родов, вместе с ребенком. Это было двадцать лет назад, с тех пор я не хотел заводить другую семью.

– Прости друг, что затронул эту тему, – Николас дружески похлопал Андерса по плечу.

– Ничего, это было уже достаточно давно, чтобы я мог спокойно об этом говорить. – Как думаешь, скоро мы отправимся за стену? – перевел тему Андерс.

– Не знаю, думаю они еще не подготовили нужное количество солдат, для полноценного наступления, – ответил Николас.

– Возможно южане сами к нам придут, – продолжал рассуждать северянин.

– Судя по тому количеству беженцев, что бежит с южной части Империи в столицу, они периодически прорывают защиту стены. Но наш аванпост самый крупный, не думаю, что они осмелятся атаковать на этом участке границы.

Ливень шел уже вторые сутки, раскаты грома пронзали воздух. Казалось, что свинцовые тучи вот-вот обрушаться на землю. Серое небо скрывало солнечные лучи не давая понять, какое сейчас время суток. Молнии вспыхивал почти непрерывно, одна за другой. Тренировочная площадка превратилась в грязевую кашу. Кони в стойлах истерично ржали при каждом раскате грома. Порывистый ветер развивал плащи дозорных и норовил скинуть их со стены. В такую погоду даже самовлюбленный Император признавал свою ничтожность перед силами природы.

– Сколько может идти этот дождь? Вы когда-нибудь видели, что-то подобное? – обсуждали за ужином солдаты.

– Обычно гроза проходит довольно быстро, а так, чтобы уже второй день грохотало. На моей памяти ничего подобного не было.

– Это все гнев Богов! Мы разгневали их своими поступками!

– Угомонись идиот, Богам нет до тебя никакого дела

– Вот- вот, до меня то может и нет, а до всего человечества как раз есть, и это их кара нам.

– Заткнись, пока я не выбил тебе зубы, набожный дурак.

Николаса не интересовали разговоры о погоде. Все его мысли были устремлены в даль, сквозь леса и поля, прямиком к дому. Он представлял, как гладит волосы своей любимой, нежные словно черный шелк. Ощущал на коже прикосновения ее тонких пальцев, чувствовал вкус ее губ на своих. «Она даже не знает, где я сейчас нахожусь.» – Думал он. В первый же день Николас подошел к главнокомандующему с просьбой послать письмо домой. На что получил не двусмысленный ответ, о том, что ради любовного письма, никто гонца отправлять не будет, да и вообще он находится на первой линии обороны и должен забыть обо всех своих делах и сконцентрироваться на освоении боевых навыков. Естественно, что после такого, единственное, о чем он мог думать, это дом, где сейчас в одиночестве и неведении находиться его беременная жена. Чувство тревоги не покидало его даже во сне. Благодаря постоянным тренировкам день еще хоть как-то проходил, но вот ночи. Бессонные ночи были наполнены страхами и тревогами. Нет, он не боялся за свою жизнь и не думал о том, что погибнет на поле брани. Он переживал за Кэтрин, за то, что она осталась одна, за то, что она даже не знает, жив ли он. Ему часто снились кошмары, он вскакивал в холодном поту посреди ночи, не сразу понимая где он находится.

Прошло уже две недели с того момента, как он попал на границу, и примерно сорок семь дней как он в последний раз видел Кэтрин. Ходили слухи, что через неделю южная армия отправится в наступление, но никто из солдат не знал, куда будет направлен этот удар.

Туман застилал все вокруг, он был настолько плотным, что нельзя было разглядеть человека, стоящего на расстоянии вытянутой руки. Рано утром воздух разрезал гул боевого рога. Под прикрытием тумана враг подошел вплотную к стене. В одно мгновение сотни огненных стрел взметнулись в небо и обрушились на аванпост, превращая все в горящий ад. Происходила полная неразбериха, новобранцы бегали по территории аванпоста как потерянные дети, не знающие, что делать. Кто-то раздавал указания, но туман ограничивал видимость, огненные стрелы продолжали падать с небес, горели несколько казарм и бытовых построек. Кое-как командирам удалось поставить в боевые порядки своих подчиненных. Прозвучала команда: «Щиты поднять!» Из-за едкого запаха дыма, слезились глаза. Прозвучал глухой стук, затем еще один – это таранили ворота. Николас со своими новыми товарищами находился в ближайшей к воротам роте. Они первыми должны были принять на себя удар. Удары в ворота продолжались, туман постепенно рассеивался, но видимость по-прежнему оставалась ограниченной. Наконец ворота поддались под ударами тарана, дубовый засов затрещал и разлетелся на две половины. В открывшиеся ворота, будто дикая река влетела толпа людей в небесно-голубых доспехах. Они размахивали мечами и топорами, яростно кричали что-то на незнакомом Николасу языке, началось сражение.

Пространство заполнилось лязгом мечей, хрустом костей и треском лопающихся черепов. Пронзительные вопли умирающих ужасали живых. Николас не видел, как вокруг него соратники падали за мертво один за другим. Он искусно парировал атаки и разил своим мечом противников. Рана в плече еще болела и каждый удар по его щиту отдавался тупой болью в плече, но этой боли было недостаточно, чтобы отвлечь его. В голове его была лишь одна мысль: «Я должен выжить, я обещал вернуться». С Каждым ударом своего меча, с каждой парированной атакой, сил у него становилось все меньше и меньше. Казалось, что количество врагов не уменьшалось, они продолжали врываться в пробитые ворота. Бой длился уже около часа, силы защитников шли на спад, а на место каждого убитого врага приходили два новых. Под натиском нападавших, защитники начали отступать, боевой строй был сломлен, казалось, что враги нападают со всех сторон. Слышны были крики, но разобрать, что кричат, Николас не мог. Он увидел, как недалеко от него бьется белокурый Леонид, глаза его были наполнены ужасом, он истошно вопил и махал мечем во все стороны, совсем позабыв о полученных уроках. Мгновением позже Николас стал свидетелем, как его молодого друга пронзили копьем, древко вошло глубоко в живот. Николаса обуяла ярость, он бросился в сторону друга, но путь ему преградили двое нападавших. Он забыл о боли в плече, забыл о том, что обещал выжить и вернуться, его рассудок помутился от ярости. Злость была не на человека, убившего его, а на всех тех, кто причастен к развязыванию войн. На тех, кто отправляет молодых людей гибнуть на полях сражений вместо себя. Именно они виноваты в смерти юноши, они повинны в таком количестве вдов и сирот. Именно они, а не те, кто заносит меч над своей жертвой. В тот момент он не ощущал резаной раны на ноге, он лишь чувствовал, что что-то теплое и липкое стекает по бедру. Прорываясь к еще теплому телу Леонида, он получил неожиданный удар боевым молотом в бок. От удара он повалился на землю, дыхание сбилось, каждое его движение отдавалось болью в левом боку. Превозмогая боль, он попытался встать, но кто-то пронесся над ним пнув его по голове тяжелым сапогом. Он снова оказался на земле, голова кружилась, в ушах стоял гул подобный рою пчел. Вокруг него силуэты рубили друг друга, струя теплой крови брызнула ему на лицо, рядом рухнуло безжизненное тело. Голос в голове подсказал, что он должен встать, чего бы ему это не стоило. Опершись на воткнутый в землю меч, он резким усилием вернул себя на ноги. Голова закружилась, он пошатнулся и с трудом удержал равновесие. Он находился в самой гуще битвы, еще не успев до конца прийти в себя ему снова надо было отбивать атаки врагов. По лбу его стекала струйка крови, смешиваясь с потом она попадала в глаза, ноющая боль в ноге и боку мешали ему сосредоточиться. Двигался и сражался он инстинктивно, Николас уже плохо понимал где враги, а где соратники, он размахивал мечем из последних сил. Вдруг чей-то сильный рывок заставил его попятиться, разворачиваясь он замахнулся мечем и лишь в последний момент понял, что назад его тянет Андерс. Северянин вывел Николаса из-под вражеских ударов в тыл. Николас впервые смог оглядеть лагерь. Казармы обрушились, повсюду лежали погибшие и умирающие люди, весь лагерь полыхал, одна из створок ворот валялась на земле.

– Отдохни немного дружок, – мягким голосом произнес грозный северянин. – Вот и подмога на подходе. – Указывая в сторону, добавил Андерс.

Из ближайших аванпостов спешно приближалось подкрепление. Примерно по тысяче солдат с каждой стороны. Боевой дух солдат был восстановлен, со свежими бойцами они могли переломить ход сражения и погнать врага назад. Свежие силы выстроились в боевые порядки и окружили нападающих, находившихся в лагере с трех сторон, ощетинившись копьями. Защитники аванпоста ликовали, с новыми силами они взяли свои мечи и ринулись на врага. Солдаты юга начали постепенно отступать под натиском свежих сил противника. В самый неожиданный момент, одна из групп подоспевших, развернулась и направила копья на своих же, в другой группе началась резня между собой. В рядах имперских сил царил хаос и неразбериха. Защитники оказались в ловушке, некоторые побросали оружие и бросились в бегство, другие же из последних сил отбивали атаки. Среди них был и Николас с Андерсом, они стояли плечом к плечу защищая друг друга. Кольцо сжималось, все меньше защитников могли держать в руках оружие, все яростнее враг наносил удары по остаткам Имперцев. Николас потерял из вида северянина, его обступили враги. Он парировал один выпад, затем другой, но исход этой битвы был уже предопределен. Острая боль пронзила его правую ногу, копье вошло в мягкие ткани. Он опустился на одно колено, но из последних сил пытался сопротивляться. Удар боевого молота по спине заставил его упасть. В глазах потемнело.