Buch lesen: «Коротко о разном»

Schriftart:

ISBN 978-5-0050-7094-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сборник стихов

Если бы, да кабы

«Если б я поэтом не был,
Я бы стал бы звездочётом.»
Маяковский

Да уж мне бы…
Да уж чё там…
Не корми
такого
хлебом! —
мне бы
толику
Почёта,
на Доске
висеть бы мне бы,
под стеклом, в красивой
раме,
с шеей,
в галстук
запряжённой,
с изумлёнными
глазами,
став рабочим
заслужённым!
Или стать врачом
полезным,
в рот глядеть, и
зубы дёргать:
«Вставлю зубы
из
железа —
Не сносить Вам их до
морга!»
Если
стал бы я
учитель,
то везде б ходил с
указкой.
Избегал меня б
строитель,
пряча голову под
каской,
помня,
мать его,
ученье!..
Обзавёлся б я
мандатом —
сразу б взял кулёк с
печеньем
и раздал его б
солдатам —
я
стремглав в народ пошёл
бы,
став политиком
нехилым,
среди всем известной шоблы
всем известным…
Жаль, что рылом
не в тую
пошёл породу.
Меж потёмками и
светом
в ступе я
толкую воду.
Стать бы мне бы хоть
поэтом —
чтоб,
глаза и рот раззявя,
наблюдать бездумно
небо:
ведь глаза даны
не зря
ведь.
Вот бы кем бы стать бы мне бы!
Стонут
пролежни в диване.
Догорает жизнь, как
спичка.
Обнаружилось
призванье!.
Не
к Христову
дню
яичко…

5.09.2016.

Расклеенный мир

Клей плохой. Расклеиваюсь весь.
На соплях, как-видно, всё держалось.
Осень. Лакмус. Дождевая взвесь.
Листьев разношёрстных побежалость.

Побежалость беженцев от войн.
Кровь и ор над пропастью вселенной.
Мир идёт по грани ножевой.
Что-нибудь включить повеселей, но

Видимоприёмник барахлит.
Как ни бей – набит он дураками.
И разводит добрый Айболит
В облаках беспомощно руками.

25.09.2015.

Рыбацкое

Ласточки в небе. Обрывы – как сыр.
Берег. Речная пена.
Блики мальков. По колено трусы.
Бас парохода степенный.

Солнце и ветер. Покой и простор.
Севера вольная воля.
Лет промелькнуло с тех пор… может, сто,
Может – маленько поболе.

Время течёт, будто в бездну река.
Миг полноводен и зыбок.
Тонет в безвестности полпоплавка
Для рыбака. И для рыбок.

Картинка из детства

Что-то птицы стали низко каркать.
Верная примета: будет дождь.
В курьей слепоте окно барака
утонуло. Ты домой идёшь

по дощечкам. Хлюпает болото,
плавают большущие жуки,
стрекоза зевает чёрным ротом,
водомерки встали на коньки…

Облака – зелёные сквозь стёкла
от бутылки. Солнце плечи жгёт.
Оступился. Тапочка промокла.
Ну, теперь от мамки попадёт!

18.04.2015

Муравьёвое

Флаг в руки, честь и слава муравьям,
могучим и с усердием таскучим
добычу в общежитие! Твоя
былинка пригодится в общей куче.

Под небом, шелестящим от стрекоз
живущий без прогресса и регресса,
везёшь на гору свой нехитрый воз
и чувствуешь себя частицей леса,

частицей заповеданной земли,
которой соль – не просто хлор и натрий…
А в это время космокорабли
пространство бороздят в большом театре.

Павшая звезда

Средь всяких разных катавасий,
в одном заброшенном пруду,
до нитки вымокший карасик
нашёл упавшую звезду.

Он видел, как она летела,
как оживился небосвод.
Недавно было это тело
небесным, огненным! И вот —

обыкновенный с виду камень…
Жалел карасик от души,
и грустно гладил плавниками
оставшийся от света «пшик».

14.11.2014.

Психоделическое

Что может быть лучше, чем поздняя осень?
Ну, разве что ранняя… Дождь за окном.
Порывистый ветер берёзы матросит.
В полях всякий суслик себе – агроном.

Хрен редьки не горше – хандра это, грусть ли…
Свернись эмбрионом и память листай.
Курлыкают в небе последние гусли,
Летят в Поднебесную, то есть – в Китай.

А мы остаёмся. По Сеньке и шапка.
За лесом – деревьям конца не видать.
Течение жизни. Ни валко, ни шатко.
И горе – не горе. Беда – не беда.

Подумаешь – осень! Среди обновлений
Последних тире – временная межа.
Петляет Сусанин по следу тюленей.
Ежи в направлении целей лежат.

12.10.2019.

Утро туманное

Мужик с собакой. Смотрят. В голове
Неведомо, что у него творится.
И у собаки тоже. По траве,
Подскакивая, ковыляют птицы.

Какая-то старушка крошит хлеб
Воронам, будто во дворе цыплятам.
Бездомная. В её родном селе
Земля пустует, догнивают хаты

Заброшенные. Держит лапой клён,
Чтоб не упал, собака. К ней привязан
Хозяин. Белый свет со всех сторон,
Всепроникающий инопланетный разум.

25.03.2015.

Неиссякаемое

Дождь. Хандра. Нехватание минов для vita —
Как нехватка любви и нежности. Редкие встречи
Не заряжают надолго. Организм дыроватый – что сито.
Не выручают ни овощи-фрукты, ни даже тресковая печень.

Нет, ничему никого и девятая жизнь не научит.
Новая поросль не слышала слова «грабли»,
Которые стоят того, чтоб дождаться случая.
Бывает и вечер куда мудренее утра, блин!

Но когда за окном всё черным-черно, а в тебе – отражение этого,
Тёплой плоти комок, сгусток тёмного света, чудных обстоятельств стечение, —
Неужели тебе всё до лампочки, всё фиолетово —
Что уходит любовь, как сквозь пальцы вода, принося облегчение,

Вместе с временем жизни, отпущенной нам свысока
От пределов и до беспределов? Страдая от жажды,
Мы течём по течению. Не иссякает река.
Это мы иссякаем, войдя в эту воду однажды.

Это мы выпадаем на землю осенним дождём
И зарёванно смотрим в холодные смутные стёкла
Заоконья, где мы, спотыкаясь, куда-то идём,
Ускользая от смысла, который – то рядом, то – около.

11.10.2019.

Письма

Как порою сердца рвётся ритм!
Строки рвутся тоже, словно нити.
«Ну давай с тобой поговорим!» —
Прокричу я в тихоговоритель.

Исчеркаю серые листы.
Спрячусь в них, как белая ворона.
Чёрные каракули-кусты
Осыпаются осеребрённо.

Как силки – запутанница чувств.
Снег скрипит. Бесследность на крылечке.
Может, я чему-то научусь,
В сотый раз плясать начав от печки?

23.10.2014

Философское

Стоять по локоть хоть в золоте, хоть в крови —
Элементарно. В Турции вон когда-то, в средневековье,
В бочках воров возили. Вор только всплыви —
А тут янычар с ятаганом! Нахмурит брови,
Да размахнётся, соббака, да сходу – вжик —
Так что нырнёшь и в зловонную жижицу поневоле.
А на кого обижаться-то? Заслужил!
Разные времена. Разные люди. И разные роли.

Над обрывом

Чёрно-белым по мокрой бумаге
Под стеклом расплылась акварель.
В тёмной раме увязли овраги,
В талый снег провалился апрель.

В рыхлом сумраке прячется омут.
Как знакомы мне эти места!..
Вот – следы, уводящие к дому.
Только дом – за краями листа.

25.07.2014

Осенняя риторика

Дыгдынит дождь. Темно. Впадают в спячку
деревья, звери, бабочки, мечты.
Над водокачкой пролетают пачкой
пернатые, листая дней листы.
Что остаётся нам с тобой, бескрылым
подобиям? – Смотреть седьмые сны,
мусолить пальцы, сберегая силы
для (или до) ещё одной весны?

24.09.2019.

Пугало

Рвёт на груди рубаху непогода,
гремит ведро пустое. Не пойму:
зачем я здесь торчу, средь огорода?
Кого пугаю?
Страшно самому
и грустно мне: кружится птичья стая
с прощальным криком. Скоро улетят…
Я тоже о других краях мечтаю,
да намертво
на жёрдочках
распят.

29.10.2014.

Миропорядок

И снова осень. Рыжики поспели.
Над паутиной тропок и дорог
Серебряные тянут канители
Канатоходцы, что есть рук и ног
Бегут по ним под охладевшим солнцем
Ловить ворон, а может – сонных мух…
И кружится Земля, как веретёнце
И день и ночь. И никаких разрух.

02.09.2019.

Ишшо раз про любовь

Деревянный-деревянный Буратино.
Деревянные глаза и сердцевина.
И душа у парня тоже – деревяшка.
Хоть в воде не тонет тело – жить так тяжко!
Он протягивает руку, словно ветку —
Лучше б сделал, папа Карло, табуретку:
И полезная в хозяйстве эта штука,
И кормить её не надо, даже луком,
И не сохла б табуретка по Мальвине…
Скок в очаг, а он – фальшивый. На картине.

25.08.2019.

Тебе

Вспомню детство. Как забытый запах,
Как забытый вкус… Издалека
Принесет орлиный ветер в лапах
Перистые очень облака.

Застучит капелью в подоконник…
Слышишь – клювы тупятся о жесть?
Знаешь, как печально и легко мне
Знать, что ты на свете где-то есть!

Будто вновь стою я на обрыве,
Собираюсь с духом, чтобы спеть…
Жизнь – как меж смертями в перерыве —
Миг, в который можно все успеть.

Отзвук

Глянул ворон в дырочку скворечника.
В доме деревянном – пустота.
Посидел, пожал пернатым плечиком,
проследил падение листа
на траву, хрустящую от инея.
Тюкнул клювом… Крепкая изба!
В небе самолёт оставил линию.
За семью печатями судьба
тех, кто в нём летит, на время общая.
Дай им Бог! Ни пуха, ни пера.
Запоздав, развеялся над рощею
звук.
Что наша жизнь? – Игра…

9.11.2015.

У старого причала

Сосны, из песка босые пальцы
высунув, томятся на жаре.
Облака, небесные скитальцы,
приползли из-за семи морей.

Тонет солнце в дымке акварельной,
как из одуванчиков венок.
Снится старой мачте корабельной,
что земля уходит из-под ног.

Промысел

Рыбный день. Как будто с кондачка,
подсечёт неведомое ловко —
и уже не соскочить с крючка,
и не впрок бесплатная перловка.

Простенькая, вроде бы, игра,
искушенье хлебом. Быль и небыль
ниже ватерлинии пера,
некогда летавшего по небу.

Промысел. Заоблачная грань
жизни беззаботной и счастливой.
Бьётся головой об стол тарань,
улыбаясь ртом сушёным криво.

Свет

Прости меня в прощённый новый год,
прощённый час, прощённую неделю.
Навыворот и задом наперёд
проходит жизнь. Заботишься о теле,
а что душа? – Печальная, как джинн
нахохленный, сидит на хрупкой ветке.
Угукает потресканный кувшин,
глотая бесполезные таблетки,
и молча тонет истина в вине.
Ощипанные крылья распростёрла…
И неизвестно ни тебе, ни мне,
что значит свет за обожжённым горлом.

15.08.2019.

Звёздная осень

Природа ошалевшая притихнет,
А в лужах разволнуется вода,
Когда в начале августа вдруг вспыхнет
На мокром клене первая звезда.

Среди листвы, прожилистой и пряной,
Созревший оторвется черешок,
И дворничиха, жаворонок ранний.
Звезду, зевая, запихнет в мешок.

И долго будет, как ромашки, осень
Листву с деревьев спелых обрывать.
Ей в этом незатейливом вопросе,
Как видно, на последствия – плевать.

Закинута в мешке звезда за спину
Измятая. Но это – ерунда!
Успеет обогреть сквозь мешковину
Озябшую работницу звезда.

Со всяким прочим мусором вповалку
Урчащий тракторишко увезет
Все звезды облетевшие на свалку —
И станет свалка звездной сразу, вот!

25.12.2013

Стихи в альбом

«Никогда я не был на Босфоре,
Ты мне не рассказывай о нём»
Даже в мимолётном разговоре,
Не играй ни с дымом, ни с огнём.
Утром, днём, и вечером, и ночью,
Даже если вёдро из ведра —
Мне Босфор не увидать воочью.
Рад, что вижу белый свет с утра,
Рад, что за окошком зреют шишки
На сосновых бронзовых стволах,
Что орут птенцы и ребятишки,
Дай им Будда, Бог или Аллах
Долгих дней, безоблачного неба,
Силы крыльев, клювов, ног и рук,
И умов, и опытов… А мне бы —
Только быть с тобою, милый друг.

29.07.2019.

РеинКАРнация

Размотать клубок бы мыслей,
да шарахнуть об забор!
Не совсем мозги прокисли,
что-то помнят до сих пор! —

Что-то ясно, что-то – смутно,
будто связан по рукам,
запелёнут. Почему-то —
небо, овцы-облака…*

Позапрошлое листаю.
Хоть листай, хоть не листай —
я тоскую по Китаю:
«журавли летят в Китай…»

17.07.2019.

* «Небо с овчинку».

Недосказанное

Поедем, поедим? Далёкое так близко…
Есть времени вагон и молоды мечты.
Ячменный кофе, хлеб, горячая сосиска
с горчичкой… И уже мы счастливы почти.

Парит наш паровоз, встревожен муравейник:
невнятен в небе гром. И через не могу
пройдёт моё-твоё смешное поколенье
и «Тихий океан, и тундру, и тайгу».

Побелены стволы, окрашены скамейки
и дышится легко: на то и город-сад!
В нём жители просты, как медные копейки,
и каждый со спины немножко полосат…

Брошенка

Хмурый пёс смотрит в лужицу лунную,
Как в колодец. Прохладно и звёздно.
Беспризорник. Вот взяли, да плюнули
Прямо в душу. Завыть? Несерьёзно.

Все уехали в город. Заброшенный,
Постепенно ветшает посёлок.
Только трудятся в травах некошеных
Одичалые мудрые пчёлы.

Белая ночь

Просторный берег, чайки и волна.
И пароход-бычок – бочком о пристань
Потёрся и побрёл, мыча. Луна
Над островом повесилась лесистым.

Тельняшка на груди была узка
Девичьей, мини-юбочка в облипку
На мини-бёдрах. И была близка
Минута, допустившая ошибку

В событиях, что волею судеб
Объединяют города и страны.
Мы связаны со временем, и где б
Мы не были – в том мире, как ни странно,

Мы есть всегда. Всё время – верь, не верь —
Ночной дозор маячит у постели,
И солнце разбивается о дверь,
И брызги света проникают в щели

Реальности, где деревянный дом
Скрипя углами, пробуждённо дышит,
Где смешана невинность со стыдом,
И, встрепенувшись, стряхивают крыши

В сугробы снег… Вот так бы ношу лет
Стряхнуть с души, в бессмертие поверив.
Весенний лес – как высохший скелет
Огромной рыбы, проглотившей берег,

Круги вокруг последнего блина
И сомкнутое, как ладони, небо.
И пузырьки воздушные со дна…
Всё – память. Словно мёртвому плацебо.

Денежное дерево

Упавший лист покажется мне странным,
хоть все на месте: жилки, черешок…
А дворничиха, жаворонок ранний,
зевая, запихнет его в мешок,

и не заметит (вот стальные нервы!) —
Что на листе, сквозь золото и медь,
виднеется: «500, примерно, евро.»
И подпись: «Клиффорд Саймак.»
О – хре – неть!

25.12.2013.

Путешественник

Пароход, как водный «лисапет»,
Шлёпает по речке лихо плицами.
В палубах с потерянными лицами
Бродят пассажиры. Спит рассвет.

Суднышко с веснушками-заклёпками
Колесит вовсю, свистит, как рак.
А на мне костюм бумажно-хлопковый,
Бескозырка с надписью «Моряк».

Ни к чему нам знать причины-следствия.
Лоцман знает мели. Курс к звезде.
В долгое земное путешествие
Мы идём по утренней воде.

4.09.2015

Человек и природа

Взрослея, креветки вылазят из устаревших шкур.
Осьминоги показывают рыболовам ловко сплетённые кукиши:
ничего вам не светит, мол. Но светятся абажур-
ы медуз в жутковатой пучине тутошней.

Летают по небу птицы, китовьи стада
бродят по водам штормящим, как лошади посуху.
Становится вредной воздушно-морская среда.
Наскальное деревце корчится высохшим посохом.

Дельфины приходят на берег: пора умирать,
хоть сколько их поливай водой из ведра.
Существование моря невидимо невыносимо.
Ядрами закидала его Хи… Чур меня! – Фукусима.

И только человечеству всё это как-то по хе…
Как слону дробина. Или – об стенку горох при царе Горохе.

Мутирует, миллионноголовая гидра, от эпохи к эпохе,
теряя последнего разума жалкие крохи.

Ветка персика

В животе у неё порхают цветистые бабочки,
В голове так и рыскают плодовитые тараканы.
Внутренний мир упакован в блестящие тряпочки
В броских наклейках: «желательно трогать руками».

Вольно ей быть раскрепощённой и ветреной, и
Каждое утро прощаться с морщинками старыми.
Она вырастает на несколько сантиметриков,
Чтобы парить невесомо над грешными тротуарами.

Созданы мастерски губы для ласки, и бёдра заманчивы.
Клюнув на вызов природы – кто сроду не ошибался-то?
Брачные игры. Брутальные пляшут тушканчики,
Грубо прикинувшись нежными снежными барсами.

Ветер, как пёс беспризорный, бежит вслед за нею и ластится.
Колени её – открытий любых откровеннее.
От наготы, облачённой в прозрачное платьице,
В мире глобальное копится потепление.

Слово – не ласточка – вылетит вслед ей: «Бесстыжая!»
Тесно за пазухой зябко пружинящим сисечкам.
Над Абэвэнском – не хуже, чем по-над парижами —
Солнышко брызжет лучами, как чайное ситечко.

Время приходит – становятся стульями древними
Ветки, цветами с ума всех прохожих сводящие…
Снова любовь. Ожидается рост населения.
Весенняя акция. На безенчуковские ящики.

Круговорот

(недописанное)

Ох и погоды сегодня! – Не то, что надысь!
А на четверг обещали дождя, как положено, вроде…
Над головой громыхает бездонная синяя высь:
Кто-то по кровле железной невидимо бродит.

Кучка растрёпанных веточек – вот и гнездо,
Вот и любовная лодка отчасти готова
В небе качаться, баюкать нас осени до.
Корни могучего дерева – лодки основа.

Вечность пройдёт. Отшумит, отцветёт, отпоёт,
Мёртвой листвой опадёт в разливанные лужи.
Хлипкая лодка конечно, не бальсовый плот, —
Тот – и разболтанный – штормы житейские сдюжит.

Время течёт незаметно. Сегодня среда?
Снова четверг?! Неужели? Ну ладно, не спорю я.
Дождь. Притяжения неба сильнее вода.
Гнёзда пустеют. Становится осень историей.

Сокрушение

Деревья растут вместе с прибитыми к ним турниками.
Однажды мы не можем уже дотянуться до турников руками.
Руки коротки. Одурачены, мы чувствуем себя дураками.
Ничего в этом нет, понятное дело, хорошего.
Не изменишь будущего, нет смысла оглядываться в прошлое.
Ещё немного – деревья с турниками окажутся под облаками.
А мы же не птицы. Не взлетим, как ни маши кулаками.
Кстати, какие-то птицы каркают, оседлав вершины.
А мы всё сокрушаемся о том времени, когда деревья были большими.

13.06.2019.

Лентяй

Воскресенье. Я нежусь в кровати
несмотря на ворчанье жены:
«Как дитё… Всё валяется… Хватит,
может быть? Я вот жарю блины,
будто пчёлка кручусь, или белка!
Что я – лошадь? Лежит, как тюлень…»
Боже мой! Это пошло и мелко!
Отвечать мне на глупости лень.
Незаметно впадаю в дремоту.
Солнце. Лето. Дорога. Крыльцо.
– Что, сынок, не встаёшь? Неохота? —
Голос мамы… Родное лицо…

Невидаль

Разыгралась на дворе пурга.
– На тебе калачик!
– Не заманишь!
Спряталась испуганная зга
В снегопад. Как ёжики в тумане.

Мягкое, пушистое «угу».
Спрятан белый свет за белой шторой.
Снегопад такой – не видно згу,
Не видал ни разу я которой.

8.02.2015

Окружение

Однажды,
забросив в гостиницу хлам,
забыл,
где я ночую.
Я
адрес
по-русски спросил у хохла.
Хохол отвечал:
– Нэ чую. —
Маяковский

А что изменилось сегодня?
У нас
всё те же отверстия…
в сыре,
всё то же Солнце,
всё та же
Луна,
всё так же нет мира
в мире.
В колодец,
Гремя,
жестяное ведро
роняешь.
Тащишь с натугой.
А в нём не вода —
Человечья
кровь.
Пропитана ею
округа.
Глотать
полезно
её
натощак,
закусывая человечиной.
Чуешь? —
холопьи чубы трещат,
паны заправляют
сечевом!
Жить можно
без сердца.
И без мозгов
тоже.
В руках —
винтовка.
Главное – свергнуть прежних
богов.
Капитализм.
Остановка.
Вот и приехали.
Это —
рай?
Нимбов слепит
свеченье.
В очередь, суки!
Не
напирай! —
Хватит не всем
печенья!
Горько!
Хотя и твержу:
– Халва! —
роясь в развалах
сэконда.
Рушится мир.
А вокруг —
Москва!
И
отступать
нам
некуда.

3.09.2016.

Недуг бытия

Чересчур
земля моя поэтами
богата.
И у каждого, гляди,
своя стезя.
Я, бывает,
уши затыкаю
ватой:
некоторых слушать
без уныния
нельзя!

Средь мужчин
поэтов масса,
да и среди женщин
всех профессий,
даже тех, кто у руля
государства.
Впрочем,
если бы поэтов было
меньше —
разве не вращалась бы
Земля?

Разве вдруг
январь бы обернулся
маем,
стало небо выше,
жизнь короче и
грустней?
Говорят, вода
поэзии внимает,
и от музыки
становится
куда полезней
и вкусней!

Ежели
давать «подкормку»
овощам и фруктам
в виде Листа
или Пастернака например,
мы тогда завалим
валовым продуктом
и себя, и
остальной
постэсэсэр!

Еcли же коровам
сквозь наушники
дуть
в уши
тексты песен
нынешней
попсы —
скиснет молоко
в коровьих недрах-тушах!
Что
ты станешь кушать?
Отощаешь
так, что свалятся
трусы!

Дело, значит, вовсе не
в количестве,
а в качестве?..
Пусть себе
строчат
работники пера!
Критику работа.
Вон – гляди —
на вырубках корячится —
руки стёрты в кровь
и в волдырях
от топора!

Ради
наслаждения
душевного, а также
плотского,
для того,
чтоб стать куда добрее
и мудрей,
я, бродя по улицам,
несу в кармане *
Бродского,
Окуджавы запись
в головной коре.

Улицы мои
грушовы, яблочны,
тенисты, да сиреневы.
А трава у дома! —
Аж из космоса
видна!
Граждане поэты,
не пишите много разной
хрени вы,
а пишите лучше хорошо
и до хрена!

Пусть поэты будут всякие —
большие, маленькие —
разные!
Разные у всех
и души, и умы,
но поэзия – такая вещь
заразная —
беспощаднее холеры, ОРЗ
или чумы!

«Чересчур
страна моя
поэтами нища»?!
Да ведь плюнуть некуда —
поэтищи вокруг!
Хорошо!
Стихи я принимаю натощак.
Не проходит
обострённый
бытия недуг.

*в нагрудном.

Пустяки

Из окон сигать —
некрасиво
и не умно.
Разве для этого
в доме твоём
окно?
Оно для того,
чтобы не было днём
темно,
а также —
для экономии
света
хоть для гражданина
обычного,
хоть для поэта.
Разве для смерти
рождаемся мы
на свет?
На подоконнике пыльном
последний
след
с лупой изучат,
когда проводить станут
следствие…
– Это на семь
навалившихся бед
ответ,
это – последнее
в жизни
бедствие!

Слабые духом бросаются
под поезда,
взвесив все
за
и против – вяжут пеньковые
галстуки.
Где ты, Создатель?
Уж если сумел
создать —
убереги
от ошибок фатальных,
пожалуйста,
тех, кто собрался с духом,
не не окреп
духовно,
кто ждёт не дождётся
не милостыни, но —
милости.
Мало уметь посеять
насущный хлеб.
Надо суметь этот хлеб-то
ещё и
вырастить.
Окна распахнуты.
Веет теплом из прорех
города. Не до восторга
телячьего.
Всё как у всех:
нынче слёзы,
а завтра —
смех.
Знаешь, отчаянье —
самый смертельный
грех.
Жизнь – это данность.
Дана
не затем,
чтоб растрачивать
на пустяки её.
– Послушай, а может быть,
чаю
с печенькой
горячего?

Мания

Если однажды
в полуденной или ночной
тиши
услышишь треск
или скрежет ты
необычный,
уверенным будь – то поэты
грызут
карандаши
или же перья
железные
автоматических ручек.

Всё самоедство.
А Муза роняет перо,
годится которое разве что для
дремучей подушки,
последнее
с синей пупырчатой
тушки,
и оголяет
бесстыдно
бесплотную грудь, и
бедро.

Жажда писанья
страшнее,
чем птичий
грипп,
свалит с копыт
даже супертамбовского
волка!
Ежели муза попала на мушку,
что кура
в ощИп —
два полушария
мозга
работают, как двустволка.

Порох бездымный, беззвучный.
Дуплет, дуплет!
Пороховницы
со скоростью света
пустеют.
Неуловимые,
бродят в дому
Галатеи.
Музы бессмертны.
Из них
не налепишь котлет.

Клавиатуру облапив,
енот- поласкун —
слышишь,
строчит холостыми,
как из
пулемёта? —
Это
безмузье вгоняет
поэта
в тоску,
это
на муз
беспощадно идёт
охота!

Пуще неволи
охоты такой
процесс.
Бродят сюжеты, как ёжики
в плотном тумане, и
надо нести —
а куда нам деваться —
свой
крест —
граф ли, не граф* —
не открестишься
от
графомании.

*Намёк на графа Струйского – поэта, книгопечатника середины 18 века.