Buch lesen: «Две стороны. Часть 1. Начало», Seite 10
Мешок спальный – 33 шт.
Вкладыш – 66 шт.
Мыло 80% – 33,2 кг.
Белье нательное – 100 комплектов.
Далее шла подпись: НВС в/ч 22220 гв. м-р Никитин, выдал ст. пр-к Почтаренко. Напротив слова «получил» Александр написал: «л-т Щербаков» и, не пересчитывая вышеуказанного, поставил свою подпись. «Потом посчитаю, раз так прапор торопится», – решил лейтенант. Урал, развернувшись, уехал в сторону Волгограда, поднимая клубы пыли. Щербаков с бойцами принялись пересчитывать указанное в накладной. Как ни странно, всё оказалось в наличии. Лишь количество мыла точно не определить, но на вес ящик был достаточно тяжелым. Теперь предстояло всё перетаскать в вагон, находившийся довольно далеко от этого места. Чтобы сократить время и помочь бойцам, лейтенант тоже включился в процесс переноски. Пока один отдыхал, сидя на ящике с мылом, двое других носили взятое из кучи и закидывали в дверной проём товарного вагона. Таская мешки, Сашка видел, как остальные танкисты через верхние люки в башнях танков загружают тяжелые снаряды и заряды. «Видимо, не так просто загрузить конвейер, раз меня послали мешки таскать», – с некоторой обидой подумал Щербаков.
Другая часть бойцов оборудовала товарный вагон для перевозки личного состава. Из припаркованного рядом ЗИЛа выгрузили доски, брусья и листы фанеры. Солдаты, стуча молотками, возводили из них внутри деревянного вагона двухъярусные нары. Первый ярус сделали из освободившихся снарядных ящиков, второй на уровне метра в полтора сколачивали из досок.
Тем временем маленький маневровый закатил первую четырехосную платформу с откинутыми бортами в тупик, упиравшийся в земляной бугор, с которого танк мог легко съехать на эту платформу. Танк необходимо закрепить на ней по всем правилам перевозки, оттащить тепловозом платформу на запасной путь, подцепить с другого пути новую платформу и загнать её в тупик. Затем на новую платформу заезжает очередной танк, и все действия повторяются. Так все десять танков и батальонный Урал, поэтому продолжающийся день предстоял быть долгим и трудным. Роты вновь построили на краткий инструктаж о правилах перевозки бронетехники на железнодорожных платформах. Часть военнослужащих продолжила загрузку боеприпасов, другие под командованием Купцова и Абдулова занялись погрузкой техники на платформы.
Первый танк № 150, стоящий во главе колонны, завелся, выплюнув в безоблачное небо облако густого сизого дыма. Пушку повернули назад на 180 градусов. За рычаги сел сам командир первой танковой роты Олег Абдулов, выдворив механика из танка. Т-72 медленно тронулся к земляной насыпи тупика, развернулся и стал забираться на бугор. Заехав на верхнюю горизонтальную площадку, сделанную как раз вровень с полом платформы, танк остановился. На середине платформы стоял зампотех батальона майор Крылов Александр Григорьевич. Регулируя руками движение танка, он начал отходить к концу платформы, в то время как на него медленно надвигалось стальное чудовище с повернутой назад пушкой. Вот гусеницы осторожно коснулись начала платформы, выпирая на несколько сантиметров по её бокам. Абдулов продолжал движение, едва уловимо подправляя направление зажатием фрикционов. Наконец Крылов скрестил руки перед грудью, приказывая Абдулову остановиться – танк послушно замер, чуть качнув пушкой.
К вагону поспешили бойцы с проволокой, молотками и ломиками. Линейкой измерили свес танка с вагона – всё в норме, танк заглушили. На гусеницы со всех четырех сторон установили железные «шпоры», которые под тяжестью танка впились в дощатый настил платформы. Между катками установили деревянные противооткаты, чтобы танк не катался туда-сюда при торможении и отправке эшелона, закрепив их скобами. Затем солдаты зафиксировали пушку, обмотав её толстой проволокой в несколько витков и прикрепив концы к боковинам платформы. Один из бойцов красной краской маркировал положение танка на вагоне. Наконец от выключателя массы механик-водитель открутил провод во избежание замыкания во время транспортировки. Люки все закрыли и опечатали пластилиновыми печатями на деревянных дощечках. Наружные топливные баки пусты, топливо из внутренних баков приказано не сливать, аккумуляторы не вытаскивать.
Прошло часа полтора, пока первый танк полностью закрепили и приготовили к следованию в эшелоне. Стоявший на запасном пути маневровый тепловоз, не торопясь, подкатил к платформе с закрепленным на ней танком, прицепил её и потащил на запасной путь. В это время на бугор тупика взбирался очередной танк. Пришлось еще минут сорок ждать, пока железнодорожник, стоящий на подножке маневрового, закрепит платформу с танком «башмаками» с обеих сторон, а тепловоз еще долго делал маневры, цепляя пустую платформу и закатывая её по свободным путям в тупик.
Со вторым танком начали производить те же самые манипуляции – загнали, подровняли, закрепили. Теперь чуть быстрее, но много времени уходило на маневры тепловоза. Солнце начало клониться к степному горизонту, когда Александр, валясь с ног от усталости, перетащил последний спальник и из последних сил забросил его в вагон. Оттуда, не с таким энтузиазмом, как вначале, раздавался стук молотков. Темнело прямо на глазах. Доковыляв до своего танка, Сашка забрался на башню и в сгущающихся сумерках смотрел, как Обухов и Кравченко под руководством старшего лейтенанта Круглова загружают оставшиеся боеприпасы в конвейер.
До ужина, опять привезенного в армейских термосах, удалось закрепить на платформах только три танка. Пока большая часть солдат и офицеров ужинала рядом с укоротившейся колонной, оставшиеся загоняли очередной танк на платформу. Отдыхали танкисты в перерывах между маневрами тепловоза. Особого участия в погрузке лейтенант Щербаков не принимал – загоняли танк на платформу офицеры или опытные, давно служившие механики, а закрепляли солдаты-срочники. Поэтому он большей частью сидел на башне своего танка, свесив ноги в люк командира, и наблюдал за всем происходящим.
Солнце скрылось за горизонтом, а на платформах закрепили всего шесть танков. Погрузка продолжалась под лучами тупикового прожектора и светом автомобильных и танковых фар. Часов в десять вечера подошла очередь командирского танка Щербакова. За рычаги сел старлей Круглов, уверенно завернул на крутой склон тупика и уже гораздо быстрее, чем в начале погрузки, загнал танк на платформу. Александр принялся помогать танкистам закреплять танк, подавая проволоку и подтаскивая противооткатные брусья. Ночью всё делать гораздо сложнее – порой свет фар бьет прямо в глаза, иногда в темноте совсем ничего не видно, приходится подсвечивать карманными фонарями, и времени на все действия уходит гораздо больше.
После полуночи стали устанавливать на платформу второй танк третьего танкового взвода. Третий, последний, танк загоняли, когда на востоке стало светлеть и со стороны Анисовки слышалось предрассветное петушиное пение. Щербаков еле передвигал ноги от бессонной ночи и усталости. С первыми лучами солнца танк загнали на платформу и закрепили, когда солнце поднялось довольно высоко. Оставалась еще одна платформа для Урала, принадлежащего танковому батальону. В его тентованном кузове находилась огромная брезентовая палатка, вмещавшая до сорока человек, полевая кухня, две больших маскировочных сети и еще что-то, необходимое для длительных полевых выездов. Не в силах больше держаться на ногах, Щербаков подошел к сидевшему на ящике из-под снарядов комбату, наблюдавшему за погрузкой Урала.
– Товарищ майор, – обратился лейтенант к Купцову, – разрешите я посплю чуть-чуть, сил больше нет.
– Что, вообще нет? – усмехнулся комбат.
– Вообще…
– Ну иди отдохни, только назначь ответственного за себя, – и Купцов отвернулся в сторону заезжающего на платформу Урала.
Щербаков поплелся в сторону крытого вагона, прицепленного во главе череды платформ с закрепленными на них танками. Проходя мимо платформы с танком № 172, он крикнул сидящему на трансмиссии Гирину: «Я в вагоне, если что. Пойду посплю». Забравшись внутрь пыльного вагона, Сашка рухнул на груду сваленных в углу вещевых мешков. Глубокий сон без сновидений сразу поглотил его.
Александр не слышал, как прицепили последнюю платформу с Уралом, как в вагон залезали и располагались на еще пахнувших сосной нарах солдаты и офицеры первой танковой роты. Щербаков проснулся от жуткого голода. Сквозь сдвинутую до упора дверь в вагон били лучи послеполуденного солнца и виднелся грузовой состав, стоящий на соседнем пути. До слуха доносились обрывки переговоров железнодорожников по громкой связи. В вагоне перед открытой дверью на деревянном ящике сидел рядовой Сулейманов и строгал палку перочинным ножом. Рядом с Александром лежал сухпай, наверное, специально для него оставленный. Разодрав пластиковую упаковку, лейтенант с жадностью набросился на еду. Поев холодные консервы с сухими галетами, он попросил у сидящего на ящике бойца фляжку запить.
– А где это мы и где все остальные? – протягивая обратно солдату фляжку, спросил Щербаков.
– На станции под Волгоградом. Привезли пластид, и все пошли его получать, а я охраняю.
– Понятно, – Александр встал, подошел к распахнутой двери и спрыгнул на залитую мазутом щебёнку. Эшелон стал намного длиннее – вправо и влево простирались железнодорожные вагоны. Их вагон и платформы с танками были прицеплены к другим вагонам, с закреплёнными на них БТРами, грузовыми автомобилями и еще какой-то зачехленной военной техникой. Вдалеке прохаживались солдаты с автоматами, патрулирующие эшелон.
– А это что за техника? – крикнул лейтенант в глубь вагона.
– Это нас прицепили к эшелону мотострелкового батальона из нашего полка, теперь вместе поедем, – ответил боец.
Заглянув под вагон, Щербаков увидел, что с обеих сторон их эшелона также стоят грузовые составы, состоящие из цистерн, рефрижераторов, крытых вагонов. В нескольких сотнях метров виднелась знакомая с детства водонапорная башня. «Да тут до бабули рукой подать, – подумал он, – и до Волгограда недалеко». Затягиваясь сигаретой, он увидел в конце эшелона солдат, тащивших тяжелые деревянные ящики, как и всё военное, выкрашенные зеленой краской. Они приближались, можно различить, что это бойцы первой танковой роты во главе с лейтенантом Абдуловым.
В ящиках, как и сказал Сулейманов, лежали пластины пластида. Абдулов дал приказ устанавливать пластины в коробочки-кирпичи, прикрученные на носу, бортах и башне каждого танка. Пластины выдавались под роспись командира взвода на каждый танк отдельно, согласно заявленному количеству коробочек КДЗ. Танкисты облепили танки и, вооружившись гаечными ключами, принялись откручивать стальные «кирпичи», вставлять туда по две пластины пластида и прикручивать назад. На каждом танке около 240 таких КДЗ-шек, поэтому заканчивали установку при свете железнодорожных прожекторов после ужина, состоящего из того же сухпая.
– К чему такая спешка? Что, днем нельзя этого сделать или как приехали бы? – спросил уставший от откручивания и прикручивания коробок с пластидом Щербаков у Круглова.
– Да тут ходят слухи, что нас могут чуть ли не с платформ в бой послать, – совершенно серьезно ответил Круглов. – Думаешь, мы просто так сразу в танки полный боекомплект грузили?
– В какой бой? – удивился Александр. – Мы же туда на блокпосты едем.
– Не знаю, Саня, никто толком ничего не знает или просто не говорят. Что-то там обстановка накаляется. Вон как нас быстро сорвали. А по телеку в новостях тоже ничего конкретного не показывают.
– А это что за БТРы с машинами к нам прицепили?
– Это наш второй мотострелковый батальон, а наша первая танковая рота ему придана. Вот мы вместе туда едем, ну я там сам толком никого не знаю, потому что они в области дислоцированы, а наш танковый батальон в Волгограде, – ответил Вадим. – Много вам еще крутить осталось?
– Да еще несколько коробок на башне, и всё.
Наконец пластид занял своё место в коробочках КДЗ. Щербаков, усталый, сидел на трансмиссии и наблюдал, как трое танкистов на танке командира роты соскабливали часть цифры «0» номера «150», нанесенного белой краской на трех башенных ЗИПах. Заинтересовавшись, Щербаков спрыгнул на темнеющую в сгущавшихся сумерках щебенку и подошел к платформе с танком ротного. В это время один из бойцов аккуратно начал переправлять часть стертой цифры «0» на цифру «9» самодельной кисточкой, окуная её в пол-литровую стеклянную банку с белой краской.
– А зачем вы ноль на девятку исправляете? – спросил Щербаков.
– Если номер оканчивается на ноль, то сразу видно, что это командирский танк. И скорее всего – танк командира роты. Его в первую очередь и будут стараться подбить, – объяснил один из танкистов. Так лейтенант Абдулов сказал и заставил 150 на 159 исправить.
На ночь выставили караул для охраны эшелона, распределили время дежурства между офицерами – солдат нужно постоянно проверять, чтобы не спали на постах. Бойцы в бронежилетах с автоматами охраняли одиннадцать платформ с Уралом и десятью танками первой танковой роты. Один ходил с одной стороны эшелона, второй с другой стороны, меняя караул каждый час. Их контролировали офицеры-танкисты, сменявшие друг друга каждые два часа. Мотострелковый батальон тоже охранял свои вагоны с БТРами, ГАЗ-66-ми и другой военной техникой.
На не успевшей остыть за жаркий день трансмиссии Кравченко расстелил спальный мешок, на который улеглись всем экипажем, накрывшись зимними комбинезонами, вытащенными из ЗИПов. Щербаков мгновенно провалился в сон, не успев толком полюбоваться прекрасным ночным небом с россыпью звезд и Млечным Путем, едва различимым в свете станционных прожекторов.
Ночью его разбудил дежурить старлей Круглов. Поеживаясь от ночной прохлады, Щербаков прохаживался вдоль эшелона. Он курил сигареты одну за одной, вдыхая веющий от железнодорожных путей знакомый запах креозота, смешанный с запахом солдатского пота и дизельного топлива. С танковых трансмиссий и из товарного вагона раздавался дружный храп вымотавшихся за день танкистов.
Где-то грохотали сцепками вагоны, пущенные с горки, переговаривались по громкой связи вагонники, стучали колесами отправляющиеся и прибывающие на станцию составы. И запах нефтепродуктов от стоящих на соседнем пути цистерн доносился такой же, как два месяца назад, только вот Александр сейчас был одет не в оранжевую железнодорожную жилетку, а в камуфлированную военную форму.
Вдоль платформ с танками ходила пара бойцов в бронежилетах с автоматами, но, как выяснилось, пустыми «от греха подальше» магазинами. Поглядывая на старенькие механические часы «Луч», Щербаков так прошатался два часа, иногда присаживаясь на корточки и борясь со сном. Солдаты, охранявшие эшелон, постоянно спрашивали у лейтенанта время – им не терпелось разбудить своего сменщика и, передав автомат с тяжелым бронежилетом, завалиться спать до утра. Наконец Александр разбудил спавшего крепким сном Абдулова себе на смену и, доложив, что происшествий не случилось, вновь залез на трансмиссию своего танка, но сон теперь упорно не шел. Заснул Сашка, когда на востоке начало светать, а на бортах танков выступили влажные следы от предрассветного тумана.
Прощальный "банкет"
Утро семнадцатого августа девяносто девятого года ничем не отличалось от предыдущего. Так же посветлело на востоке и солнце медленно начало подниматься над горизонтом, обещая очередной жаркий безоблачный день. После завтрака заниматься особо нечем – ждали, когда привезут автоматы на всю танковую роту, пулемёты НСВТ, ПКТ и боеприпасы к ним. Солдаты вновь по двое патрулировали свою часть эшелона. Когда отправится эшелон, никто не знал. По слухам – не раньше вечера, а скорее всего завтра, поэтому Щербаков рискнул подойти к комбату с просьбой съездить в город. «Я быстро, товарищ майор, хоть денег займу там», – соврал лейтенант, хотя еще немного денег у него оставалось. Купцов был в благодушном расположении духа, так как уже с утра хлебнул пивка в пассажирском вагоне, где расположились офицеры мотострелкового батальона.
– Зачем тебе в горах деньги? – усмехнувшись в усы, спросил он.
– Ну мало ли, ну пока мы туда доедем, – неуверенно сказал Щербаков. – На сигареты там…
– На сигареты, говоришь? – опять хитро усмехнулся комбат. – А вдруг эшелон уедет, тогда что?
– Да не уедет, товарищ майор, я быстро.
– Короче, даю тебе четыре часа – туда и обратно, – чуть подумав, сказал Купцов, – и с тебя пиво. Отсчет пошел, – добавил он.
Щербаков, не теряя времени, нырнул под вагон и перебрался на другую сторону эшелона. Вагоны тянулись на сотни метров в обе стороны, поэтому он, рискнув, снова нырнул под цистерну очередного состава, стараясь не запачкать новую форму. Наконец составы кончились и Сашка выбрался на низкий асфальтированный перрон. Пройдя мимо пункта технического обслуживания вагонов, он повернул направо перед пешеходным мостом, протянувшимся над железнодорожными путями, и через какое-то время вышел к автобусной остановке.
Автобуса, на удивление, пришлось ждать недолго. Желтый «Икарус», еще не забитый людьми, подобрал одиноко стоящего лейтенанта и увез в направлении Волгограда. Доехав до центра, Александр сразу купил себе бутылку пива в ларьке, пачку сигарет и отправился пешком в сторону общежития, надеясь застать там Эдика Хучуева.
На город опять навалилась августовская жара, асфальт плавился под ногами Александра, обутыми в гражданские ботинки. Надежда, что Хучуев окажется дома, была очень слабой, но просто сидеть в душном товарном вагоне и слушать тупые шутки солдат он не хотел. Тем более, когда еще пива можно попить спокойно, не слушая очередные армейские байки или обсуждения «рабочих вопросов».
Эдика, как и следовало ожидать, в общежитии не оказалось. Позвонить и узнать, где он – невозможно, потому как сотовых телефонов у простых людей не имелось, эти предметы роскоши только начали появляться у бизнесменов и криминала, а сама сотовая связь стоила безумно дорого. Из таксофона, находившегося на первом этаже общежития, домой Щербаков звонить не стал. То, что он едет в Дагестан, смысла говорить нет: «Родители там с ума сойдут, тем более, что у отца инфаркт был». Врать про Ростов тоже не хотелось: «Напишу письмо им потом, как будто из Ростова», – решил он, отхлебывая пиво из бутылки.
Из остальных знакомых в общежитии никого – кто на работе, кто на каникулах, да и время поджимало, поэтому лейтенант решил ехать назад. Купив по дороге ещё одну бутылку пива, под палящими лучами солнца, он наконец добрался до площади перед железнодорожным вокзалом. По причине отсутствия лавочки, Щербаков присел на корточки в тени остановки. Здесь останавливался нужный ему 88-й автобус. От жары и выпитого пива его клонило в сон. Рядом стояла недопитая пивная бутылка, куда он кидал окурки своих сигарет. Автобус всё не появлялся. Александр уже начал задремывать, плечом привалившись к стенке остановки, как его разбудил настойчивый голос.
– Товарищ лейтенант, – кто-то тормошил его за плечо.
Щербаков открыл глаза. Его взгляд сначала упал на начищенные до блеска берцы, затем, скользнув вверх, увидел отступившего на шаг старшего лейтенанта и двух солдат с красными повязками на рукавах с белыми надписями «Гарнизонный патруль».
– Товарищ лейтенант, – обратился к Александру молодой старлей, – предъявите ваше удостоверение. Эта Ваша бутылка? – указал он на недопитую бутылку пива с плавающими в ней окурками.
– Нет, не моя, – соврал Сашка.
– Почему Вы находитесь в нетрезвом виде в общественном месте? Нам придется пройти с Вами в гарнизонную комендатуру.
– Слушай, брат, – сразу протрезвел Щербаков, – я не могу в комендатуру. У меня через час эшелон в Дагестан уходит, – опять соврал он. – Я тут с друзьями приезжал попрощаться, фиг его знает, что дальше будет. Загребли вот в армию, а я сам не кадровый, политех закончил. Вот автобус сижу жду.
– Я тоже не кадровый, – заметно подобрел патрульный старлей, – тоже политех закончил, автотранспортный. А ты какой?
– А я ТКМ. Тем более, из одного института, – сказал Щербаков. – Я же не дебоширю здесь. Сейчас автобус подойдет и я уеду. Сам понимаешь, ведь, может, я последний раз пиво пью, – надавил на жалость Сашка.
– Ладно, только не «пались» смотри. Счастливо, коллега, – старлей отдал честь и пошел дальше, так и не проверив документы. За ним потянулись двое его подопечных.
Вскоре подошел долгожданный «Икарус» и повез Щербакова обратно в сторону станции со стоящим на ней эшелоном. До эшелона он добрался тем же путем, ныряя под вагоны и спотыкаясь на рельсах. Проходя мимо пассажирского вагона, он услышал из его тамбура смех, перемешанный с матом. В проеме показались «хороший» Купцов и еще двое незнакомых Щербакову офицеров – майор и капитан с петлицами мотострелковых войск.
– О, Щербаков, а где моё пиво? – развел руками комбат.
– Да у меня не получилось купить, товарищ майор – запинаясь начал лейтенант.
– Так, мне по херу, товарищ лейтенант. Я тебя отпустил? Отпустил! Ты денег занял?
– Занял, – соврал Щербаков.
– Значит, сейчас нас угощать будешь. Поехали.
Пролезая под вагонами стоящих составов, офицеры добрались до автобусной остановки, на которой их ждала зелёная «шестёрка» «Жигули» с солдатом за рулем. Офицеры забились в тесный для такого количества салон, машина вырулила на трассу и рванула в сторону железнодорожного поселка. На центральной площади остановились около какого-то кафе. Столы стояли на улице под навесом. Малочисленные посетители неторопливо потягивали пиво. Расположившись за одним из столов, компания офицеров потребовала пива и шашлыков. Чуть позже подъехали еще несколько незнакомых Александру офицеров из мотострелкового батальона. Потом кто-то предложил водочки под шашлыки и понеслось…
Чувствующий себя поначалу неуютно Щербаков уже обнимался с комбатом и называл его по отчеству Геннадьич. За столом, уставленным пивом, водкой и недоеденными шашлыками, выяснилось, что командира танкового батальона Купцова в Дагестан не пускают, так как туда командирована всего одна танковая рота и для командования достаточно командира роты. Комбат очень переживал по этому поводу, постоянно повторяя, что без него там все пропадут и никто командовать не умеет. Присутствующие успокаивали майора, как могли, например, подливая ему водку в пиво. Сашкиных денег на банкет, конечно, не хватило, соответственно доплачивать пришлось Купцову и остальным офицерам. Затем пили пиво с сушеной рыбой, опять водку и снова пиво. Назад к станции приехали, когда солнце почти село за горизонтом и рельсы блестели под лучами прожекторов. Под вагонами в темноте решили не лезть, пришлось обходить все составы, спотыкаясь на щебне.
Когда Сашка наконец попал в товарный вагон танковой роты, он сразу улёгся на нары, и сознание его полностью отключилось. Офицеры первой и второй танковой роты расположились на ящиках от снарядов, выложив нехитрую закуску из сухпая, и тоже устроили маленький прощальный банкет. Вскоре к ним присоединился комбат.
Щербаков не слышал, как кто-то сообщил, что эшелон скоро отправится, как подали тепловоз и его бывшие коллеги-вагонники проверяли тормоза, светя своими переносными фонариками на тормозные колодки и цилиндры вагонов. Сашке не пришлось увидеть, как офицеры второй танковой роты силой вытаскивали из вагона пьяного Купцова, кричащего, что он поедет в Дагестан с первой ротой. Щербаков спал глубоким сном, когда в полуоткрытой двери вагона исчезали последние огни его любимого города. Исчезали надолго.
