Buch lesen: «Александр. Том 2»

Schriftart:

Глава 1

Карету качнуло, и мне пришлось ухватиться за край сиденья, чтобы не свалиться на пол. Сидевший напротив меня пожилой мужчина не сдержался и выругался сквозь зубы. Но как более опытному путешественнику, привыкшему путешествовать именно в экипажах, держать равновесие в качающейся карете ему удавалось куда лучше, чем мне.

– Дороги – это вечный бич нашей необъятной страны, – проговорил я, выпрямляясь. – Но ради бога, не до такой же степени! Если дорога, соединяющая две столицы, находится в таком жутком состоянии, то что можно говорить о других?

– Почему вы спрашиваете это у меня, ваше величество? – Васильев, с которым я делил сейчас карету, подтащил к себе трость и опёрся на неё обеими руками, чтобы хоть так обрести равновесие в раскачивающемся экипаже.

– Потому что, Алексей Иванович, передо мной сидите вы, – любезно пояснил я, мерзко улыбнувшись. – Если бы я ехал в одной карете, ну, к примеру, с Макаровым, то спросил бы у него.

– Мне вообще не очень понятно, почему вы решили проехаться в карете, ваше величество, – он тяжело вздохнул и положил подбородок на лежащие на трости руки. – В вашем возрасте можно всю дорогу провести в седле. Погода стоит волшебная, тепло, солнышко на небе…

– Пыль и невозможность выяснить очень важные для меня вещи, – перебил я его. – Такие, как, например, плохое состояние дорог.

– Вот только я не смогу ответить вам на этот вопрос, ваше величество, – Васильев улыбнулся краешком губ. Он меня не боялся. Похоже, считал, что уже отбоялся своё. – Дороги никогда не входили в мои компетенции.

– Да, это точно, – я задумчиво посмотрел в окно кареты. Мы ехали мимо какого-то поля, засеянного то ли рожью, то ли пшеницей, я не слишком хорошо разбираюсь во всех этих злаковых. Нет, гречиху от кукурузы точно отличу, но вот эти колосья, да ещё проезжая мимо них в карете, ой, вряд ли. – Это рожь, или пшеница? – спросил я у Васильева, который никак не мог понять, что мне от него надо.

– Это рожь, ваше величество, – взглянув в окно, ответил бывший казначей, уволенный Павлом Петровичем с должности.

– Вы уверены? – я продолжал внимательно на него смотреть, и от этого ему было явно не по себе.

– Конечно, ваше величество, – он ответил мне удивлённым взглядом. – Смотрите, какие длинные волосины на колосе, а сам колосок изящный, словно девичий стан.

– Да вы ещё и поэт, Алексей Иванович, – я снова бросил взгляд в окно. – Почему вас уволили со всех должностей? Я не знаю деталей. Отец не делился со мной мотивами многих своих поступков, – я не стал добавлять, что часть этих поступков была, мягко говоря, странной, а часть и вовсе дурацкой.

– Мы не сошлись во мнениях с графом Кутайсовым, – довольно осторожно после почти минутного молчания ответил Васильев. – А Павел Петрович был скор на выводы.

– Понятно, – я смотрел в окно. Поле закончилось, и теперь мы ехали мимо довольно живописной берёзовой рощи. – Сколько на сегодняшний день у Российской империи долгов?

– Порядка пятидесяти пяти миллионов серебра, – практически сразу ответил Васильев. – Это только долг в иностранных банках, ваше величество. Сколько сейчас составляет долг государства, я не знаю. Он постоянно рос. Павел Петрович даже хотел пойти на безумный шаг и убрать из обращения ассигнации. Заменить их серебром и выплатить долги хотя бы иностранным банкам.

– Он не смог бы сделать это безболезненно, – довольно равнодушно заметил я, пытаясь осознать размер дыры в бюджете.

– Павел Петрович и не смог, – осторожно заметил бывший казначей. – Ассигнаций было в ходу на сто пятьдесят – сто шестьдесят миллионов рублей. Точно не скажу, но примерно вот так.

– У вас был план, как погасить хотя бы внешний долг? – резко спросил я, поворачиваясь к нему лицом.

– Если только всё серебро пускать на погашение, а недостаток компенсировать выпуском новых ассигнаций, – он развёл руками.

– Этого нельзя делать, – я покачал головой. – У нас практически нечем обеспечить стоимость наших ассигнаций.

Начинала болеть голова, а тряска вызывала только одно желание: вылезти уже наконец из кареты. Не знаю, есть ли сейчас уже понятие инфляции, и совершенно не помню, было ли нечто похожее в Российской империи в это время, но проводить такой эксперимент мне не хочется. – Вот что, приготовьте мне развёрнутый доклад о налоговом бремени, пошлинах, в общем, обо всём, что приносит доход казне. А также укажите все основные статьи расходов. Мне нужно понять, как обстоят дела, но никто не может дать мне чёткого ответа.

– Вы поэтому вызвали меня, ваше величество? Да ещё и позволили ехать в вашем поезде до Москвы? – спросил Васильев. Похоже, он действительно ничего уже не боится. И ссора с Кутайсовым это только подтверждает.

– А вы против такого положения дел, Алексей Иванович? – вообще-то я не разрешал ему ехать со мной, а приказал занять место в кортеже. Но если сам Васильев так ставит вопрос, то я не против, пускай будет высочайшее позволение.

– Нет, не против, – Васильев покачал головой. – Но мне непонятно, где сейчас находятся ваши близкие друзья? Почему-то никто так и не увидел Витьку Кочубея в вашей свите, – проворчал он.

– Они все заняты, – я натянуто улыбнулся. – Мы все России верные сыны и служим ей, где бы ни находились, – добавил патетично, только руку к сердцу не прижал.

Ну не буду же я ему объяснять, что ещё до казни особо отличившихся в заговоре я начал получать письма от тех самых дружков сердешных Сашкиных. Сперанский не знал, что с ними делать и приносил нераспечатанными, чтобы я сам уже решал. Было там и письмо от упомянутого Кочубея из Дрездена. В своё время Павел очень грамотно лишил старшего сына приятелей, отослав их, в основном, по заграницам. И теперь они все начали рваться на родину. Хоть соболезнования в самом начале вписать не забыли и то хлеб.

Я долго думал, что с ними делать, но так ничего и не решил. Всё равно все, кто сейчас за границей, к коронации обязаны будут вернуться. Там и посмотрим, может, среди этих товарищей кто-то умный затесался. Что-то понять о них по Сашкиному дневнику было невозможно. Он почти никогда не оценивал людей по каким-то профессиональным навыкам. Всё было на уровне понравился – не понравился. Ну, может, ещё возможно, у некоторых с ним совпадали взгляды. В любом случае, нужно хотя бы поговорить с ними, чтобы какое-то мнение составить.

Дорога тем временем стала ровнее, и нас уже не болтало в карете, как нечто малоаппетитное в проруби. Молчание затягивалось, и тогда Васильев, тяжело вздохнув, спросил: – Я буду восстановлен в своих должностях?

– Не во всех, – покачав головой, я резко стукнул в стену кареты кулаком. Кони сразу же начали замедлять шаг. – Пока только в качестве казначея. После коронации я вернусь к этим вопросам. Но доклад о текущих проблемах я жду в ближайшие дни.

– Но я могу сообщить, как обстояли дела только до моей отставки, – напомнил мне Васильев.

– Этого будет достаточно. Я не думаю, что за то время, пока вы были отстранены, что-то существенно изменилось. – Карета остановилась, качнувшись в последний раз, и дверь начала открываться.

– Разрешите задать ещё один вопрос, ваше величество? – Я уже начал подниматься, чтобы выйти, но всё же посмотрел на него и кивнул в знак согласия.

– Задавайте, Алексей Иванович.

– Казнённые господа во главе с Петром Паленом действительно виноваты в том, в чём их обвиняли? – он спросил это на редкость спокойно, словно об урожае свеклы интересовался.

– Да, – также спокойно ответил я. – Эти мерзавцы оказались продажными шкурами и продали родину. Надо сказать, сумма была приличная, они явно не продешевили.

– Я предоставлю вам доклад, ваше величество, как только мы прибудем в Москву, – Васильев сказал это, слегка улыбнувшись. Я так и не понял, зачем он вообще задал мне этот вопрос. Что на самом деле хотел увидеть и увидел ли?

– Ваше величество, что-то случилось? – дверь кареты передо мной распахнул Бобров.

– Да, Юра, случилось. Я внезапно понял, почему предпочитаю ездить верхом. Надеюсь, мой конь под седлом? – легко выпрыгнув из кареты под ироничное хмыканье Васильева, я с трудом сдержался, чтобы не потянуться, расправляя затёкшие мышцы. На меня было устремлено слишком много взглядов, чтобы я почувствовал себя неуютно и ограничился потиранием шеи. – Так что с конём, Юра? – повторил я вопрос.

– Сейчас его подведут, ваше величество, – Бобров обернулся и показал кому-то кулак.

Потекли минуты ожидания. Я нетерпеливо посматривал на начальника охраны нашего поезда, который начал под моим взглядом слегка суетиться.

– В чём дело, Юра? Моего коня срочно понадобилось подковать, а за кузнецом в соседнюю деревню поехали? Что происходит? – спросил я Боброва, нахмурившись.

– Не знаю, – теперь уже нахмурился Бобров. – Разрешите я отлучусь, чтобы выяснить, в чём дело? – дождавшись моего кивка, он быстро отошёл, чтобы выяснить, где заблудился конюх, в обязанности которого входило ухаживать за моим Марсом.

Оставшись в относительном одиночестве, я задумался, вспоминая последние дни в Петербурге перед отъездом в Москву.

Как я и просил Макарова, дело арестованных заговорщиков закрыли довольно быстро. Все они были приговорены к смертной казни через повешение. Князь Волконский что-то пытался кричать про благородное обезглавливание, на что я ему прямо сказал, что обезглавливание надо заслужить. А продажные шкуры не стоят даже той верёвки, на которой их вздёрнут.

Правда, я пощадил их гордость и свои нервы и распорядился сделать казнь закрытой от общественности. Их повесили во дворе Петропавловской крепости, и никаких казусов с верёвками не произошло, как это, помнится, было с декабристами в той истории, которую я помню. Надеюсь, что в этой, ну пусть будет, вселенной декабристы просто не случатся. Не после того, как каждый из оставшихся в живых заговорщиков полностью расплатится за свою дурость.

Судя по докладам, предоставляемых мне ежедневно Макаровым, остальные заговорщики пока сидели тихо, как мыши под веником, и украдкой крестились, чтобы избежать подобной участи. Особенно всем понравилась конфискация имущества. И если некоторые особо горячие головы вполне могли этой самой головы лишиться во имя высоких идеалов, то вот оставить семью практически без средств к существованию способен был далеко не каждый. Хотя я не зверь и не приказывал выгрести всё подчистую. По одному дому и по паре деревушек семьям оставили, чтобы они банально с голоду не преставились. Ведь их не только имущества лишили, но и всех придворных званий, которые очень так неплохо оплачивались. А ещё семьи казнённых были отлучены от двора до отдельного распоряжения.

Как результат, – те же Муравьевы-Апостолы были вынуждены мальчиков из Парижа забрать, потому что денег для содержания их во французских пансионах попросту не было. И это я считал прекрасной профилактикой декабризма.

Вообще я морально готовил себя к тому, что в Москве ко мне пойдут паломники из этих опальных семей, чтобы я их чуть-чуть простил в честь собственной коронации. И сейчас моя голова была забита несколькими вещами: бюджетом и пустой казной, предстоящими нашествиями просителей всех мастей и прибытием Сашкиных друганов. И, как это ни странно, пересмотром придворных должностей. Потому что мне кажется, что это какая-то бездонная дыра, высасывающая из бюджета миллионы, которые вполне могут пойти на более необходимые вещи. На дороги, к примеру.

Хотя большого оглашения казни в газетах не было, так, пара сухих строк, люди Макарова разгоняли слухи по салонам до состояния шторма. Александр Семёнович оказался, как ни странно, совершенно беспринципным типом, не гнушающимся даже откровенными провокациями. И это при том, что более преданного короне человека можно было и не найти, даже если искать, приложив все усилия. Как в нём всё это уживалось, для меня оставалось загадкой. Благодаря его усилиям удалось выявить ещё парочку совершенно упоротых типов, но остальные проявили невиданную стойкость или хорошую обучаемость, тут смотря с какой стороны подходить.

– Что-то случилось, ваше величество? – из кареты вышел Васильев, а я вздрогнул, настолько внезапно прозвучал его голос. – Почему мы стоим?

– Потому что мне не могут подвести коня, – ответил я, глядя в ту сторону, куда убежал Бобров. – Не удивлюсь, если узнаю, что Марса по дороге потеряли, или что его умудрились свести цыгане.

– Ну что вы, ваше величество, разумеется, никто Марса по дороге не терял, – Васильев принялся прохаживаться вдоль кареты, разминая ноги. – И цыгане никогда не смогли бы даже приблизится к вашему скакуну. Да и не было по дороге замечено табора.

– Ага, – я усмехнулся. – Но согласитесь, Алексей Иванович, вы на мгновение задумались о подобной перспективе? На что Васильев только плечами пожал, мол, это же цыгане, с ними нельзя ничего предугадать.

Оглянувшись, я заметил, что двери многих карет распахнулись, и из них начали выходить люди, решившие воспользоваться этой внезапной обстановкой и немного размяться. Я их прекрасно понимаю, ехать куда-то в карете в такой прекрасный летний день было довольно тяжело.

Бобров, похоже, канул туда же, где исчез мой конь, поэтому я подозвал к себе гвардейца из охраны.

– Ваше величество, – он наклонил голову.

– Вот что, устроим-ка привал. Разомнёмся, перекусим, чем бог послал. В такую погоду грех не воспользоваться шансом слиться с природой. А за это время капитан Бобров успеет купить где-нибудь коня, похожего на моего Марса, и как следует его объездить, – добавил я в сердцах.

Гвардеец закусил губу, чтобы не хохотнуть, и с предельно серьёзным выражением, застывшим на лице, дал команду «привал». От стайки женщин тут же отделилась высокая фигурка, и ко мне подошла Лиза.

– С чем связана остановка? – спросила она, улыбаясь.

– Кроме того, что здесь совершенно очаровательный луг, а в карете появляется чувство, что тебя похоронили заживо? – спросил я, подхватывая её ручку, затянутую в перчатку и поднося её к губам.

– Саша, у тебя такие всё же странные сравнения, – она продолжала улыбаться.

– Что же такого странного в том, что я нахожу этот луг очаровательным? Мне никак не могут подвести коня. Я начинаю опасаться, что Марса продали проходящим мимо цыганам, – я говорил, не отпуская её руки, Лиза же тихонько засмеялась. – Но я считаю, что остановились мы довольно удачно, не находишь? Живописное многотравье, пчёлки жужжат, вон там, вдалеке, коровы пасутся. По-моему, это всё-таки коровы, – приложив руку ко лбу, я прищурился и принялся всматриваться в тёмную массу на горизонте.

– Ваше величество, позвольте мне к вам обратиться, – раздавшийся неподалёку голос заставил нас обернуться. – Да пропустите, дуболомы, – прошипел представительный вельможа, пытавшийся прорваться ко мне через гвардейцев, которые не стояли плотной стеной, но тем не менее вполне ненавязчиво опекали нас с Елизаветой, не пропуская никого без особого распоряжения. – Ваше величество, прикажите уже вашим церберам пропустить меня.

– Что вам угодно, Дмитрий Львович? – я сделал знак, и тот самый гвардеец, который объявил привал, отступил, давая дорогу Нарышкину.

– Как гофмейстер двора вашего величества я должен распорядиться всё организовать для пикника, – поклонившись, ответил Нарышкин. – И мне нужно уточнить, мы остановились здесь, чтобы организовать пикник на этом пасторальном лугу?

– Для полноты картины здесь не хватает прелестных пастушек с миленькими специально для нас вычищенными овечками, – я криво усмехнулся. – Без пастушек на пикник я не согласен.

– Так мне отдавать распоряжения? – Нарышкин посмотрел на меня недоумённо.

– В этом нет необходимости, Дмитрий Львович, – покачав головой, я добавил. – В мои планы не входит устраивать полноценный пикник. Всего лишь небольшой отдых, – последнее я проговорил с нажимом. Им дай волю, и мы весь день здесь проведём, а потом будем судорожно искать, где же остановиться на ночь. А для нашего табора это довольно проблематично, и каждая остановка планируется заранее, а вперёд выезжают люди, которые всё готовят к приёму гостей. —Уж вам-то, Дмитрий Львович, как никому другому должно быть известно, насколько важно сегодня доехать до Твери.

– Конечно – конечно, ваше величество, – он снова поклонился. – Я всё понимаю.

И тут к нему подошла весьма миловидная особа. Она так откровенно смотрела на меня, что Лиза невольно нахмурилась.

– Ваше величество, это так чудесно, что вы позволили нам насладиться небольшой прогулкой в таком живописном месте, – проворковала женщина, положив при этом руку на сгиб локтя Нарышкина.

– Вы же помните мою очаровательную супругу, ваше величество? – спросил Нарышкин, расчётливо глядя на меня. – Помнится, Мария Антоновна была представлена вам на Масленицу в Михайловском замке.

– Да-да, что-то такое припоминаю, – рассеянно проговорив, я пытался вспомнить, что писал об этой Нарышкиной Сашка. Ничего на ум не приходило. Все его последние записи были о заговоре и чудовищных метаниях наследника. О женщинах он упоминал вскользь, не заостряя на них внимания. – Такую очаровательную даму, как Мария Антоновна, сложно не запомнить.

Я благосклонно улыбнулся красавице и повернулся к жене, давая понять, что спонтанная аудиенция окончена. Нарышкина чуть заметно нахмурилась. Не понял, у них что, что-то с Александром было? Да даже если и было, по-моему, прекрасный повод дать понять, что всё кончено. Если, конечно, она не идиотка и намёки понимает. А как я уже удостоверился на практике, безголовые курицы крайне редко становились фаворитками, так что она должна понять.

Появившийся Бобров мрачно сообщил, что Марс умудрился потерять подкову, и что мне сейчас подготовят другого коня. Быстро оценив обстановку, он весьма деликатно, надо сказать, оттеснил супругов Нарышкиных, которые всё ещё стояли перед нами и явно не знали, что делать. Я же посмотрел на то тёмное пятно, что привлекло моё внимание до того момента, как Нарышкины решили меня побеспокоить. Теперь совершенно точно было видно, что это именно коровы. Стадо было большое, и пастух едва справлялся с ним, потому что отдельные животные постоянно пытались свернуть налево.

Придворные разбрелись по лугу, похоже, действительно наслаждаясь остановкой. Кто-то вылезал из близлежащих кустов, что немаловажно. В какой-то момент в голове промелькнула мысль, что они мало отличаются от стада, пасущегося неподалёку. А Бобров выступает в роли пастуха, вовремя сгоняя в кучу отбившихся особей.

И тут я почувствовал, что мне тоже желательно слиться с природой в самом примитивном смысле этого слова. Многозначительно посмотрев на Елизавету, я отпустил её руку и направился к ближайшим кустам, а в это время один из гвардейцев уже подводил ко мне коня.

– Юра, ещё десять минут и будем трогаться, – сказал я подбежавшему ко мне Боброву, прежде чем скрыться за густыми ветвями.

Выбравшись из кустиков, я сразу же наткнулся на того гвардейца, что держал под уздцы приготовленного мне коня. Время, которое я дал Боброву, ещё не истекло, поэтому я решил немного проехаться верхом, привыкая к незнакомому коню и давая ему привыкнуть ко мне.

Пустив коня шагом, выехал на поле, заметив, что многие дамы бродят по нему, периодически срывая цветы и подставляя разгорячённые лица лёгкому тёплому ветерку.

Бобров скомандовал выдвижение, и женщины поспешили к своим каретам. Мимо меня проехал Горголи. Я посмотрел на его серое от усталости лицо. С тех пор, как я нагрузил его чудовищной по своему объёму работой, он слегка похудел и осунулся. Вот наглядный пример того, как заговорщики отрабатывают свой промах. Но глаза горели энтузиазмом, особенно когда начало что-то получаться, и он видел результат своей работы.

Ничего, прорвёмся. Даже среди тех трёх сотен заговорщиков есть по-настоящему талантливые люди. Нужно только их энергию направить в нужное русло. Вон как, например, энергию Павла Васильевича Голенищева-Кутузова. Он же прямиком с коронации направится на восток. Ему поручено основать и возглавить первое русское поселение на Аляске. Судя по сжатым в тонкую линию губам, справится. Хотел славы и повышения? Пожалуйста, получи и распишись. Твоё имя, Павел Васильевич, останется в веках, если нигде не накосячишь.

Вдалеке раздался гром, а за нашими спинами небо стало очень быстро затягиваться тучами. Вот только этого мне не хватало! Нахмурившись, я невольно ускорился, пустив коня крупной рысью. Пока мы едем быстрее приближающейся грозы. Надо попробовать от неё оторваться и приехать в Тверь до того, как она нас настигнет.

5,0
59 bewertungen
€1,54
Altersbeschränkung:
16+
Veröffentlichungsdatum auf Litres:
18 Dezember 2024
Schreibdatum:
2024
Umfang:
260 S. 1 Illustration
Rechteinhaber:
Автор
Download-Format:
Text, audioformat verfügbar
Durchschnittsbewertung 4,8 basierend auf 385 Bewertungen
Text, audioformat verfügbar
Durchschnittsbewertung 4,9 basierend auf 191 Bewertungen
Text, audioformat verfügbar
Durchschnittsbewertung 4,8 basierend auf 324 Bewertungen
Text, audioformat verfügbar
Durchschnittsbewertung 4,8 basierend auf 300 Bewertungen
Text, audioformat verfügbar
Durchschnittsbewertung 4,8 basierend auf 246 Bewertungen
Text, audioformat verfügbar
Durchschnittsbewertung 4,8 basierend auf 276 Bewertungen
Entwurf
Durchschnittsbewertung 4,8 basierend auf 120 Bewertungen
Text, audioformat verfügbar
Durchschnittsbewertung 4,8 basierend auf 300 Bewertungen
Text, audioformat verfügbar
Durchschnittsbewertung 4,8 basierend auf 518 Bewertungen
Text, audioformat verfügbar
Durchschnittsbewertung 4,9 basierend auf 400 Bewertungen
Audio
Durchschnittsbewertung 4,8 basierend auf 56 Bewertungen
Text, audioformat verfügbar
Durchschnittsbewertung 4,8 basierend auf 563 Bewertungen
Text, audioformat verfügbar
Durchschnittsbewertung 4,8 basierend auf 703 Bewertungen
Text
Durchschnittsbewertung 4,9 basierend auf 685 Bewertungen
Text, audioformat verfügbar
Durchschnittsbewertung 4,8 basierend auf 606 Bewertungen
Text, audioformat verfügbar
Durchschnittsbewertung 4,9 basierend auf 654 Bewertungen
Text, audioformat verfügbar
Durchschnittsbewertung 4,8 basierend auf 664 Bewertungen
Audio
Durchschnittsbewertung 4,9 basierend auf 366 Bewertungen
Audio
Durchschnittsbewertung 4,9 basierend auf 422 Bewertungen
Audio
Durchschnittsbewertung 4,9 basierend auf 553 Bewertungen