Buch lesen: «Александр. Том 1»

Глава 1

Посмотрев на часы, я протёр глаза и потянулся. Наверное, пора было уже заканчивать. Сохранив документ, над которым работал в последние дни, выключил компьютер. Всё, выходные начались, с чем тебя, Саша, и поздравляю.

Дверь приоткрылась и в кабинет заглянула Верочка.

– Александр Павлович, уже поздно, я пойду? – спросила она улыбнувшись.

– Да, иди. Я уже закончил, сейчас тоже выдвигаюсь. – Верочка кивнула, но не закрыла сразу дверь, а тихонько произнесла.

– Александр Павлович, вы же за город едете? – это был риторический вопрос. Ещё днём я сказал ей, что выходные проведу с женой и друзьями на даче Валерки, моего лучшего друга и партнёра по бизнесу. Так что отвечать мне не требовалось. Верочка это прекрасно понимала, поэтому сразу продолжила. – Погода портится. И штормовое передали. Ветер сильный и гололёд. Снег опять же. Словно и не март на улице, а чёрт знает что.

– Эм, тебя до дома подбросить? – спросил я. У Верочки не было своей машины, да и права она не хотела получать, хоть я и настаивал. Отказывалась уже года три, хоть это и за счёт фирмы было. Какая-то патологическая боязнь руля. Наверное, такое тоже бывает.

– Нет, спасибо, за мной Серёжа сейчас приедет. – Серёжа – это её бойфренд. По крайней мере, она мне так его представила, когда я встретил их в супермаркете.

И, нет. Я не сплю со своей секретаршей. Более того, вопреки мнению большинства населения, на самом деле очень мало кто из начальников спит с секретаршами. Это каким нужно быть безголовым, чтобы иметь подобные отношения с человеком, который к твоим бумагам и файлам в том числе важным и секретным имеет доступ? Да и ко всей переписке. В общем, я себя к экстремалам не отношу и предпочитаю сугубо деловые отношения. Поэтому знаю бойфренда своей секретарши.

– Тогда удачных выходных, – пожелал я Верочке совершенно искренне.

– Вам тоже, – она снова улыбнулась, блеснув ямочками на щёчках. – Будьте осторожны, Александр Павлович.

Верочка закрыла дверь, а я встал из-за стола и потянулся. Глянул в окно. На улице было уже темно, и действительно начал кружить снег, хотя утро было ясное и ничто не предвещало такой перемены погоды.

– Прогнозы погоды всё больше напоминают мне гадание на кофейной гуще. – Я покачал головой, сорвал со стула пиджак и принялся собираться. – А, скорее всего, это происходит так: работник станции открывал окно и смотрел на улицу. Если ясно, то так и писал, что ясно, ну, а если дождь пошёл, то осадки, что здесь непонятного?

В это время поднявшийся ветер швырнул пригоршню снега в стекло. Это было довольно неожиданно. Настолько, что я даже отшатнулся. Рассмеявшись над собственным страхом, вышел из кабинета и выключил за собой свет.

Трасса была пустынной. Видимо, многие предпочли в эту безумную погоду дома сидеть. Видимость была почти на нуле. Я ехал чуть ли не крадучись. Дальний свет создавал дикий эффект гиперпрыжка из «Звёздных войн». Хорошо ещё, что ехать недалеко. Дачный посёлок расположен в пятнадцати километрах от города.

Зазвонил телефон. Я глянул на экран. Звонила Лиза. Мы сегодня с ней жутко поругались, и я планировал воспользоваться приглашением Валерки, чтобы попытаться помириться. По идее, она должна была быть уже на даче. Наташа, Валеркина жена обещала её отвезти, потому что я планировал задержаться на работе подольше.

Ответить надо было, и я нажал кнопку на руле.

– Да, Лиза, я уже еду, скоро буду.

– Саша, я не у Валеры, – раздался голос жены.

– Что? Почему? Наташа за тобой не заехала? – чёрт, теперь надо разворачиваться и пилить домой. Вот только в этом случае ни на какую дачу я точно уже не поеду.

– Не в этом дело, Саша, – в голосе Лизы прозвучали истеричные нотки. – Я от тебя ухожу. И сейчас я у мамы, так что можешь спокойно ехать к друзьям.

Переваривая услышанное, я свернул на обочину и остановился, включив аварийку. Правда, надеяться на то, что её кто-то увидит, довольно глупо, но всегда можно будет сказать, что я сделал всё, что мог.

– Так, а теперь, повтори, что ты сказала, только с приведением хоть какой-то аргументации, – еле сдерживая злость, я взял телефон с подставки и поднёс к уху, чтобы шум стихии за окном не заглушал её.

– Саша, я устала. Тебя вечно нет дома. Ты постоянно занят. Ты даже дома часто сидишь по уши в бумагах и не обращаешь на меня внимание. – О, началось. Именно это она говорила, когда мы утром лаялись.

– Лиза, я работаю, а не по шлюхам бегаю. Я деньги зарабатываю, для тебя в том числе…

– Саша, я всё решила. Прощай. – И она повесила трубку.

Нормально выходные прошли, Романов. Я поднёс телефон к губам и просидел так целую минуту, глядя на всё больше набирающую силу пургу. Да пошла ты. Думаешь, что я сейчас на цирлах побегу к твоей мамаше вымаливать извинения за то, чего не совершал? Нет, уж, дорогуша. Я поеду развлекаться. Валерка и незамужних девушек пригласил, я просто уверен в этом.

Резко вывернув руль, я поехал вперёд, всё больше увеличивая скорость. Забытый в руке телефон вырвался и упал куда-то под ногу.

– Твою мать, – ругнувшись, отстегнул ремень безопасности и опустил руку под сиденье.

Телефон всё никак не находился. Тогда я сбросил скорость и опустил взгляд вниз, чтобы посмотреть, где он лежит. А когда поднял глаза, то меня ослепил яркий свет. Последнее, что я увидел, это складывающийся пополам прицеп несущейся прямо на меня фуры, водитель которой не вписался в поворот и потерял управление. Удар…

***

– Государю Александру Павловичу дурно! – сквозь туман, которым был окутан мозг, пробился чей-то истеричный крик.

– Воды, принесите кто-нибудь воды… – я почувствовал, что голоса снова начали отдаляться.

Перед закрытыми глазами медленно затухали всполохи на мгновение ослепивших меня фар. К горлу подкралась тошнота. Надо собраться, чтобы выяснить, наконец, что произошло.

– Ваше величество, ваше величество… – голос снова куда-то уплыл.

Какое величество? А наверное, я лежу в больнице, и кто-то громко смотрит телевизор. Застонав, чтобы привлечь к себе внимание, с трудом приоткрыл один глаз и тут же зажмурился от яркого света, испускаемого свечами. Кто-то догадался поднести канделябр прямо к моему лицу. Я даже жар от пламени на коже почувствовал. Так, стоп. Свечи? Какие могут быть свечи…

– Ваше величество, вы очнулись? – в голосе придурка, который мне чуть ли в рожу зажжёнными свечами не тыкал, появилась нотки облегчения. Но всё равно его голос звучал испуганно.

– Что за… – проскрипел я, пытаясь приподняться на локтях.

Жар от лица сразу же отдалился, меня подхватили под руки с двух сторон и поставили на ноги. Что они такое делают? Разве можно человека сразу после аварии так таскать? Неужели я не в больнице? Может быть, меня пытаются вытащить из машины? Вокруг темно, только свет от свечей.

Опять эти свечи! И нет ощущения, что меня сейчас завалит снегом, и сдует ветром. Я явно не на улице нахожусь. Зрение плыло, и я никак не мог разглядеть ничего вокруг, кроме этих проклятых свечей.

Пока мысли суетливо метались в голове, натыкаясь друг на друга, появились другие чувства и ощущения. Например, я понял, что не могу нормально стоять на ногах. Они всё время пытались расползтись в стороны. А ещё одежда стала странно неудобной. Вроде бы и нигде не давила, но именно что была жутко неудобной.

– Ваше величество, вот, водички испейте, – мне в руку что-то ткнулось. Наверное, кто-то попытался воду всучить.

– Что? – я непонимающе посмотрел в ту сторону, откуда шёл голос. Вместо лица какое-то расплывчатое пятно. Я даже не понял, мужчина сейчас мне в руку стакан суёт, или женщина.

– Да ты говори громче, неужто забыл, что его величество на одно ухо оглох, когда в Гатчине службу проходил…

– Я не… – я не договорил, потому что зрение внезапно скачком вернулось.

Да, я точно не в больнице находился, и не на улице. Вообще, создавалось ощущение, что я в музее. Нечто подобное я когда-то в Зимнем видел, или даже, скорее, в Михайловском замке.

Полутёмное помещение, толпа народа, кровать с балдахином… Мой взгляд метнулся к стоящей рядом женщине. Довольно пышное платье, глубокий вырез, лёгкая шаль на плечах, сложная причёска, состоящая сплошь из завитых локонов… Господи, боже мой, что это?

Стоявший передо мной человек тоже был одет весьма странно. Словно из какого-то сериала про Россию времён декабристов вылез прямо передо мной. В левой руке он держал тот самый канделябр, которым чуть лицо мне не подпалил, а в правой – бокал с водой. Увидев, что я смотрю на него, протянул мне воду. Всё-таки воду мне пытался мужчина всучить, теперь я это совершенно точно вижу.

Я машинально взял бокал и тут увидел свою руку, с парой перстней на пальцах. В свете свечи кроваво-красный камень весело мне подмигнул отразившейся от одной из граней искрой.

Бокал полетел на пол, разлетаясь множеством мелких осколков. Я же тупо смотрел на него, даже не пытаясь отстраниться, чтобы уберечься от осколков.

Я не ношу колец. Даже обручального кольца не ношу. Просто потому, что никак не могу привыкнуть к посторонним предметам на пальцах. Они мне мешают. Сейчас же я перстней не ощущал, пока не увидел. Что могло означать только одно – они слишком часто надеваются, а то и вовсе не снимаются, и уже буквально срослись с рукой.

Я сглотнул. Мой взгляд снова заметался по комнате. Народу здесь было много, мне не привиделось. Дверь, ещё одна дверь, и ещё одна… Зачем в спальне столько дверей? Ведь это же спальня, раз кровать под балдахином? Кровать, кстати, от меня закрывала ещё одна женщина. Но с этого ракурса я не мог разглядеть даже её одежду. Только то, что это нечто пышное.

Я сделал шаг в том направлении, пытаясь разглядеть эту злополучную кровать, которая меня словно магнитом манила. М-да. Похоже, мужику, который лежал сейчас на ней, не повезло гораздо больше, чем мне. Лицо изувечено, на шее даже при таком неярком свете чёткая борозда. Странгуляционная, кажется, именно так такие борозды называются. Такие возникают при удушении. Тут явно произошло убийство. И мне почему-то никак не хотелось быть в него замешанным.

Женщина, стоящая возле кровати, и смотрящая неотрывно на тело, тронула меня за руку. Я повернулся к ней. Около сорока, может быть, чуть больше, довольно привлекательная. Сейчас, глядя на неё спереди, я разглядел, что одета она почти как та, другая, лица которой я не рассмотрел. Только волосы её прикрывало нечто объёмное и бесформенное, с завязками на подбородке. Женщина была бледна, но её глаза лихорадочно блестели, словно от невыплаканных слёз. Но, тем не менее, держалась она странно спокойно.

Посмотрев на лежащего на кровати мужчину, который, судя по всему, очень нехорошо умер, снова повернулась ко мне.

– Поздравляю, вы теперь император…

Она что-то говорила ещё, но я уже не расслышал. Меня снова затошнило. Не удивлюсь, если от духоты, и царящего в комнате стойкого запаха пота, крови и смерти.

Отшатнувшись, я приблизился к камину. Он был жарко натоплен. Ну, тут понятно, не май месяц на улице. Даже каминный экран не спасал от жара, идущего от полыхающего огня. Стоять возле него было очень некомфортно. И сильно хотелось ослабить ворот, который очень плотно сдавливал шею.

Чтобы удержаться на ногах, я схватился за каминную полку и побрёл в сторону одной из дверей. Рука наткнулась на какой-то полукруглый предмет, и я машинально сунул его в карман. Я не разглядывал, что схватил. Но это очень мешало мне держаться за полку. Почему я не сбросил его на пол, а сунул в карман, оставалось загадкой и для меня самого.

Все присутствующие в комнате живые, не сводили с меня глаз, но остановить никто не пытался. Собственно, как и помочь, хоть чем-то. Видят же, что я едва на ногах держусь, но, нет, бреди, твоё величество, тебе сейчас всё одно явно получше, чем тому, кто на кровати лежит.

Ближайшая ко мне дверь находилась совсем близко, но как до неё дойти, если ноги не держат, и чёрт знает, что творится в голове. Собрав все силы в кулак, оторвал руку от каминной полки, после чего добрёл до двери, толкнул её и ввалился в тёмное помещение.

Так, это явно не коридор. Куда я попал? На периферии зрения промелькнула тень. Глаза начали привыкать к темноте, и я заметил, что могу различать разные предметы.

– Кто здесь? – спросил я, обращаясь к этой тени, которая сейчас отдалялась от меня.

Тень замерла, а затем послышалось стуканье, после чего комната озарилась слабым пламенем одной единственной свечи.

– Корнет Филипп Розин, ваше высочество, – я смотрел на озарённое свечой юное лицо корнета. Он почему-то звал меня высочеством, тогда как те, что в спальне, величеством называли. Это что-то значит, или у меня слуховые галлюцинации ко всему прочему прибавились? – Перед замком войска собрались. Волнуются. Никто не знает, что произошло. А старшие офицеры молчат. Словно воды в рот набрали. Вот меня и послали разузнать, что здесь к чему.

В голове щёлкнуло. Та женщина в комнате сказала, что я сейчас император. Значит, тот мужик, которого так нехорошо убили, был предыдущим? Кем он мне приходился? Брат? Отец? Скорее всего, отец. И те, кто был в курсе, что его убили, называл величеством, а вот те, кто не в курсе… Ну, хотя бы в этом разобрался.

Что бы это ни было: плод воображения умирающего или находящегося в коме мозга, или же что-то ещё, времени на то, чтобы определиться у меня не было. Там за дверью лежит труп на кровати, предположительно отца. Вокруг которого собралась толпа. Не удивлюсь, что и убийцы были там же. Здесь передо мной стоял молоденький корнет и смотрел очень пристально, словно пытался мысли прочитать. А во дворе расположилась армия.

Привет, Саша. Если ты попал, то попал очень крупно. Потому что я понятия не имею, о ком сейчас идёт речь. Кто тот убитый император, и кто, соответственно, я сам?

– Император умер. – Наконец, произнёс я, пересохшими губами. Воды-то я так и не попил.

– Что? Но… Как же так? – корнет явно растерялся. – Его величество после ужина приходил к нам. Он не выглядел умирающим…

– Инс… Э-э-э, как же это, – я щёлкнул пальцами. – Удар. Удар произошёл с его величеством.

Тут, кстати, я почти и не врал. Удар тот ещё был. Половину лицевого черепа почти всмятку вместе с глазом. Хотя сейчас понятно, почему меня никто не задерживал. От такого зрелища кому угодно нехорошо станет, а тут отец, как-никак.

Оказалось, та дверь, в которую я ввалился, привела меня в небольшую библиотеку. Вот только корнет здесь явно не с помощью телепортации оказался. Или он здесь давно сидит и умудрился всё проспать к чертям собачьим, или… Хотя, как это возможно, всё проспать, за дверью такой шум должен был стоять, мама не горюй. Если только императора прямо в постели не завалили, пока тот спал. Но, откуда тогда странгуляционная борозда на шее? Нет, шум должен был стоять, и это рождает очень много новых вопросов, вот только мне сейчас совершенно не до них. Мне бы разобраться, кто я такой.

– Как ты здесь оказался, корнет? – в дверь, из которой я вышел, довольно деликатно постучали.

Сдаётся мне, что стучали деликатно пока. А скоро дверь просто и без затей вынесут. Тут ведь явно какой-то заговор. И вот вопрос на миллион, я, как преданный и любящий сынуля, участвовал в смене тела на престоле? Или же тот факт, что очнулся в валяющемся на полу принце, указывает, что нет? Вот же… блин. Только эхо привычно ответило: «Мать. Мать. Мать…»

– Здесь есть потайная дверь. За ней лестница. – Корнет нахмурился и покосился на дверь, в которую постучали более настойчиво. – Она прямо во внутренний двор ведёт.

– Ваше величество, – раздался раздражённый голос за дверью. Почему меня зацикливает на этих дверях. Что в них такого?

– Выведи меня отсюда, корнет. Мне нехорошо, надо на свежий воздух.

– Да, но, – Розин бросил взгляд на дверь, в которую снова постучали. – Да, ваше величество, идёмте.

Надо же, как быстро мальчишка сообразил, что величество сменилось. Далеко пойдёт, если куда-нибудь не влезет по дурости. Соображалось крайне плохо, и в голову лезли какие-то странные мысли. Мне даже было неинтересно, кто я такой. Скоро и так всё выяснится.

Почему-то было крайне важно только одно, вырваться отсюда. Просто, чтобы меня ни в какой блудняк не втравили, собравшиеся за дверью господа. Почему-то занозой в мозге шевелилась мысль о том, что если я свалю, то впоследствии у меня будет больше возможности для манёвров.

Потайная дверь была не очень надёжно замаскирована портьерой. Винтовая лестница за ней действительно вывела нас на улицу. Как только мы с корнетом оказались во внутреннем дворе, я сразу же почувствовал, что да, мать твою, не май месяц.

После душной комнаты стало как-то резко холодно. Зато в голове немного прояснилось. Огляделся, чтобы понять, где я очутился. Ни черта не понял из-за того, что было довольно темно. На дворе стояла глубокая ночь, темноту которой разрывали всполохи огня, то тут, то там. Народу во дворе собралось побольше, чем в комнате. Все в форме времён войны с Наполеоном.

Поёжившись, я обхватил себя руками. Только простыть не хватало.

Нас с корнетом тут же окружили офицеры. На плечи легла чья-то тёплая шинель, и я с благодарностью посмотрел на молодого офицера, который её на меня набросил. Промелькнувшая было мысль, что я попал к реконструкторам, тут же улетучилась, стоило мне вспомнить тело покойного императора. Какого только императора, мать вашу?

Розин тем временем быстро поставил остальных в известность о смерти его величества. И опять никто не произнёс ни одного имени. Вот же… И как мне ориентироваться-то?

– Ваше величество? – обратился ко мне растерянно тот самый офицер, который шинель свою отдал. Похоже, никто не мог сообразить, что же дальше делать.

– Я хочу уехать… – я пристально посмотрел на него.

– Поручик Зимин к вашим услугам, – он тут же вытянулся передо мной.

– Поручик, я хочу уехать отсюда. Мне нужно побыть одному, – словно по волшебству ко мне подвели осёдланную лошадь. Вот об этом я почему-то не подумал. А ведь лошадь судя по антуражу как бы предполагалась.

– А ваше сопровождение, ваше величество? – всё ещё хмурясь, спросил корнет.

– Вот ты корнет, и составишь моё сопровождение. И ты, поручик. Подберите ещё людей, сколько нужно и поедем уже, – скороговоркой произнёс я.

– Куда едем, ваше величество? – деловито уточнил поручик. – В Зимний?

– Да-да, в Зимний, – закивал я.

Ну, слава богу, хоть что-то прояснилось. Я знаю только один Зимний дворец, который в Петербурге находится.

Верхом ездить я немного умел. А принц, которым я сейчас себя представляю и подавно. Я пока не полностью смирился с мыслью о том, что всё это происходит на самом деле. Потому что, это невозможно. И я очень скоро приду в себя в реанимации. Или не приду, тут, как повезёт. Вот только окружающая меня действительность выглядит настолько реальной… Ладно, пока подыграем ей, а там, будь что будет.

Небольшой отряд из шестерых человек тронулся в сторону выезда со двора. Новость о том, что король умер, да здравствует король, уже успела облететь собравшиеся во дворе войска.

Солдаты и младшие офицеры перешёптывались, пропуская мой небольшой отряд. Старших офицеров я не видел. Сдаётся мне, что половина из них, если не все, сейчас столпились у кровати покойного императора.

Когда мы уже покидали пределы замка, чью громаду я видел только в виде очертания, на улицу выскочил человек. Он выскочил через ту же дверь, через которую недавно вышел я сам. В руках он держал канделябр, и я сумел разглядеть худое лицо с тонкими чертами.

– Ваше величество! – завопил он, увидев меня. – Куда же вы? Стойте?

– Ага, сейчас, только шнурки поглажу, – пробормотал я себе под нос и выехал со двора не дожидаясь, когда он меня догонит. Почему-то мне казалось очень важным сбежать отсюда именно сейчас, чуть ли не демонстративно дистанцируясь от находящихся в спальне с мертвецом людей.

Кроме того, мне предстояло сейчас самое главное. Не привлекая внимание узнать, кто я такой. Кем был покойный император и по возможности все остальные, присутствующие в комнате. А после этого уже начать думать, что делать дальше.

Меня слегка тряхнуло и что-то кольнуло в бок. Опустив руку, благо мы не галопом летели, я нащупал в кармане что-то довольно массивное. Ах да, я же что-то с каминной полки снял. Вытащив предмет, поднёс его к глазам.

Это была коробочка, настоящее произведение искусств. Вот только один её угол был залит чем-то бурым. А ещё от коробочки просто разило табаком. Сразу захотелось чихнуть. Зато сразу же пришло понимание, что это табакерка. А ещё я, кажется, понял, кем был покойный император, и кто я такой.

Так что, планы немного меняются. Мне сейчас нужно найти подтверждение моей догадки. А также хоть что-нибудь, что укажет мне, был ли замешан сынок в устранении родителя, или всё же нет. Потому что именно от этого надо будет отталкиваться в моих дальнейших действиях.