Buch lesen: «Зловещие воды. Сборник рассказов»

Авторы: Морозов Роман, Габбазов Глеб, Гуляев Александр, Колотилина Октавия, Гор Алана, Чёрный Роман, Прат Ян Ван, Астэр Кэти, Дабакарова Йохевед, Долматович Евгений

Иллюстратор Алиса Игоревна Рыхва

Составитель Роман Васильевич Морозов

Корректор Роман Васильевич Морозов

Редактор Роман Васильевич Морозов

Иллюстратор Роман Васильевич Морозов

© Роман Морозов, 2024

© Глеб Габбазов, 2024

© Александр Гуляев, 2024

© Октавия Колотилина, 2024

© Алана Гор, 2024

© Роман Чёрный, 2024

© Ян Ван Прат, 2024

© Кэти Астэр, 2024

© Йохевед Дабакарова, 2024

© Евгений Долматович, 2024

© Алиса Игоревна Рыхва, иллюстрации, 2024

© Роман Васильевич Морозов, иллюстрации, 2024

ISBN 978-5-0064-8589-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо предисловия
ЗЛОВЕЩИЕ ВОДЫ

 
Чей это слышен страшный зов?
Чьих слышен звон стальных оков
Средь зловещих вод?
 
 
Блёклые звёзды в вышине,
Тени их меркнут в глубине,
И не горит свеча.
 
 
Головы сникли в темноте.
Тихо проклятья шепчут мне.
Ты – это тоже я.
 
 
Гул поднимается со дна.
В сердце дрожит одна струна.
Веки сожми сильней.
 
 
Дрогнет корабль – не беда:
Путь наш осветит, как звезда,
Блеск морских очей.
 
 
Вместе пойдём сквозь кровь и мглу,
Страха разгоним пелену,
Боже, нам помоги!
 
 
Вместе на весла налегай!
Скоро настанет вновь заря,
Спустятся светлячки.
 
 
Шторм поглотит нас, сердце тьмы.
Ужас восстанет из глубины,
Древний отец морей.
 
 
Пустит чернила нам в умы,
Щупальца вырвут куски души —
Веки сожми сильней!
 
 
Нам не видать уж добрых снов,
Вновь не обнять своих сынов,
О нас не сложат од —
Мы сгинем средь зловещих вод.
 
 
Роман Морозов
 

Рыбки
Александр Гуляев

– Нет, я хочу таких же, только таких же! – кричал и топал пухлыми ножками, обутыми в модные кроссовки стоимостью как минимум в половину зарплаты большей части посетителей океанариума, мальчуган.

Мальчику скоро должно было исполниться семь, но из-за избыточного веса и габаритов, вызванных бесконтрольным потреблением всевозможных вкусностей, ребёнку можно было дать все десять лет, а то и больше. Полное лицо его с начинающими свисать вниз, к плечам, толстыми щеками сейчас, обезображенное гримасой недетской ярости, выглядело особенно отталкивающим.

– Я сказал, мне нужны такие рыбки! Немедленно! – пухляш зашёлся в визге.

А совсем рядом с ним, за прозрачной стеклянной стенкой аквариума знаменитые на весь мир маленькие тропические рыбы в клочья разрывали такой нетипичный для аквариумных рыбок корм – порезанные тонкой соломкой кусочки сырой говядины.

Эльза страдальчески закатила глаза. Робкие попытки перевести внимание Коленьки на аквариум со скатами или даже самой настоящей акулой успехом не увенчались. Избалованное дитя возжелало для себя пираний.

В обычных условиях гувернантка не могла себе позволить отказать ребёнку в его желаниях – отец мальчика, Арсений Петрович Ломов для сына ничего не жалел. Да и нрава был весьма крутого, иначе вряд ли выжил бы в пресловутые девяностые годы. Так что родившийся в четвёртом браке и уже нежданный в силу возраста сын, был для бизнесмена всем. И не дай Бог, дитятко или кто-то из постоянно присутствовавших рядом бодигардов доложит папеньке, что Эльза в чём-то отказала Коле или просто не так на него посмотрела…

Но тут ситуация была, что называется, внештатная. Во-первых, имущество океанариума вот так не продавалось. Во-вторых, речь шла, о каких-никаких, но домашних животных, коих Арсений Петрович сам не переносил на дух. И в-третьих, это были очень непростые животные. И совсем даже не домашние.

Поэтому Эльза Вениаминовна набралась смелости и позвонила Колиному отцу. К радости гувернантки, трубка Арсений Петрович взял. Вряд ли он был в восторге от звонка (это сразу просквозило в его быстром «слушаю»), но уж лучше сейчас отвлечь босса от чего-то важного (а неважным Арсений Петрович и не занимался), чем потом иметь весьма вероятные неприятности.

Коротко и чётко, словно на оперативном отчёте в каком-нибудь полевом штабе (выучилась за столько-то месяцев) Эльза Вениаминовна обрисовала ситуацию.

– Телефон передайте Николаю, – ответил после непродолжительного молчания голос в трубке.

Гувернантка с облегчением передала трубку Ломову-младшему. Несмотря на своё безграничное обожание сына, Арсений Петрович, если того требовала ситуация, умел с ним разговаривать без излишнего сюсюканья. Разумеется, не используя каких-либо угроз наказанием или повышения голоса. Нужными словами, приводящими к принятию нужного решения. Ну или, в крайнем случае, разумного компромисса. Сказывался опыт лучшего «решалы» на районе из благоразумно запертого в шкаф со скелетами прошлого.

В итоге в роскошной квартире появился большой аквариум, в котором поселились маленькие и вечно голодные плотоядные рыбы. Эта затея показалась Арсению Петровичу забавной, Коле – великолепной, Эльзе – дикой, а референту Косте – ужасной, после того как его кисть была на несколько секунд опущена Арсением в тот самый аквариум в порыве гнева. Впрочем, пострадала Костина ладонь не так уж и сильно, после чего референт был уволен с хорошим выходным пособием и никуда жаловаться благоразумно не стал.

Коля с рыбками подружился. Во всяком случае, стал считать маленьких зубастых созданий своими друзьями. Среди сверстников таковых у него не было. Отталкивающая внешность и довольно мерзкий характер обретению приятелей не особо способствовали. Хорошо хоть, не дразнились. Один мальчишка из соседнего двора, не знавший, кто у Коленьки отец, как-то раз крикнул «Жирный – поезд пассажирный» и бросил в младшего Ломова песком, попав в глаза. После этого семья наглеца быстро продала квартиру по бросовой цене и куда-то переехала из района. Вроде как.

А рыбки, они были молчаливые. И быстрые. И сильные. С кусками мяса разделывались вмиг, куда там каким-нибудь волкам или тиграм. И всегда подплывали вплотную к стенке аквариума, когда Коленька подходил. Наверное, они считали его своей мамой, ведь кормил их только он, никому другому не позволял, а может, и вообще каким-нибудь Рыбьим Богом. Правда, про Бога Коля ничего не знал, он просто где-то когда-то слышал это слово в чужом разговоре.

Однажды на прогулке мальчик нашёл мёртвого птенца. Должно быть, глупый вылупился совсем недавно, ведь он был практически лишён перьев, и вывалился из гнезда. Как настоящий разведчик, Коля умудрился, не привлекая внимание охранников и гувернантки, сунуть находку в карман штанов, чтобы потом изучить повнимательнее.

Впрочем, дома мальчишке пришла в голову идея поинтереснее простого изучения крохотного голого птенчика. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, Коленька отправил свою находку прямиком в аквариум. Рыбки ненадолго замерли, а потом со всех сторон кинулись на новый корм, окрашивая воду рядом с собой мутно-красным.

Продолжалось действо не больше минуты, но оно привело ребёнка в какой-то абсолютно неописуемый восторг. Столько радости он не испытывал уже очень-очень давно. Злобная улыбка растянулась от уха до уха, превращая Колино лицо в театральную маску злого арлекина.

Насвистывая под нос какую-то мелодию из популярного мультфильма, мальчик отправился чистить зубы, чтобы потом заснуть крепким здоровым сном. А снился Коле безбрежный океан, в котором он плавал вместе с самыми разными рыбами. И был их королём.

***

Сбитую машиной крысу Коля заприметил сразу. Но труп животного был слишком большим, чтобы уместиться в кармане, да и Эльза бы увидела. Мальчик очень расстроился, но, как ни странно, во время его вечерней прогулки крыса была ещё на месте, только её кто-то сдвинул к парапету. И, притворившись, будто завязывает развязавшиеся шнурки, Коленька запихнул мёртвого зверька в рукав.

А в квартире крыса отправилась уже по знакомому маршруту. С этим зверем друзьям-рыбкам пришлось повозиться подольше, продемонстрировав Коле куда больше минут чудесного зрелища. И последующих волшебных снов.

Следующим днём мальчика ждала поистине чудесная находка. Услышав едва уловимый писк, в кустах возле ограды лицея Коля обнаружил двух новорожденных слепых котят, видимо, брошенных матерью. Мальчик засунул их в рюкзак и всю дорогу до дома играл на телефоне в стрелялку на полной громкости, чтобы сопровождающим не были слышны из рюкзака посторонние звуки.

В рюкзак, правда, пришлось набрызгать потом огромное количество дезодоранта, чтобы перебить оставшийся от несмышлёнышей запах, но предстоящее шоу того стоило.

Два жалких слепых комочка какое-то время пытались держаться на поверхности воды, попискивая и неуклюже поводя лапами, но вскоре пошли на дно, облепленные стремительными жителями аквариума. Невидимые враги легко уворачивались от нелепых взмахов маленьких коготочков, которые к тому же замедляла вода, и вскоре окровавленные зверьки и вовсе перестали шевелиться.

А там и исчезли без следа в ненасытных утробах водных хищников. Оставшиеся немногочисленные кости, из тех, что пираньи не смогли перемолоть своими острыми зубами, Коленька, как и в предыдущих случаях, аккуратно собрал со дна специальным металлическим сачком, чтобы потом незаметно выбросить.

Рыбки опустились на дно, раздутые, будто воздушные шарики, наевшиеся и ленивые настолько, что даже не пытались атаковать сачок, которым Коля аккуратно собирал кости. Обычно на любой попавший в аквариум предмет следовал молниеносная атака.

«Интересно, – подумал вдруг мальчик. – А что происходит у них внутри после еды? И вообще, как в такой небольшой кучке маленьких рыбок поместилось целых два котёнка?»

Жажда естествоиспытателя требовала ответов на вопросы незамедлительно. и, немного поколебавшись, Коля всё тем же сачком аккуратно извлёк одну из пираний со дна аквариума. Осоловевшая от обильной пищи рыбка даже не трепыхалась.

С величайшей осторожностью держа сачок на вытянутой руке, Коленька отнёс рыбу на кухню. Оставшиеся хищницы смотрели им вслед и молча пускали пузыри.

На кухне, немного поразмыслив, Коля специальной двузубой вилкой пришпилил голову пираньи прямо к разделочной доске, чтобы рыбка, не дай Бог, не смогла его укусить и, взяв небольшой нож с красивой синей ручкой, принялся за изучение внутреннего устройства водной хищницы. В котором ничего интересного не обнаружил: рыба, словно пельмень, была практически полностью забита чем-то вроде плохо перекрученного фарша, ещё недавно бывшего крохотным котёнком.

Тоскливо вздохнув, Коля выбросил остатки своих анатомических изысканий в унитаз и вымыл использовавшуюся в качестве инвентаря кухонную посуду. Раздосадованный, мальчик отправился спать, даже не почистив зубы. И обычные чудесные сны к нему сегодня не пришли.

***

После пробуждения и утреннего туалета Коленька отправился проверить любимых питомцев. Ужасу его не было предела. Все пираньи, ещё вчера резво раздиравшие животных на части, плавали кверху брюхом, не подавая признаков жизни. Должно быть, бродячие котята оказались заразными, и теперь волшебный Колин мир попросту уничтожен!

С рыданиями Коля достал сачком одну из рыбок и осторожно поводил пальцем у неё перед глазами, готовый отдёрнуть руку в любую минуту. Хищница не реагировала. Тогда, набравшись смелости, мальчик погладил её по чешуйчатому боку. Безрезультатно.

Продолжая рыдать, Коля доставал из аквариума одну за одной мёртвую пиранью, укладывал на столик у аквариума и тыкал каждую пальцем. Рыбки не шевелились. И вскоре аквариум опустел. Всё мёртвые питомцы лежали на столике перед плачущим мальчиком.

Вдруг ему показалось, что одна из рыбок, та, которую мальчишка особенно любил за двойную яркую полоску на хвосте, моргнула. Коленька наклонился к ней, чтобы проверить, и в этот момент все лежавшие на столе пираньи пришли в движение, подбросив себя вверх мощным движением хвостов. Та самая, с полоской на хвосте, рыбка вцепилась Коле в верхнюю губу, толстый самец с глухим чмоком провалился в правый глаз, остальные остервенело рвали ткани лица там, где смогли дотянуться.

На жуткий детский крик в кухню вбежала Эльза.

Чудовища глубин
Октавия Колотилина

– Понедельник, тринадцатое, самое время лезть в гости к зомбокиту.

Механик Ильич, рыжий и лохматый, приоткрыл круглую дверь гидрогеликоптера и сплюнул в лазоревую зыбь. Машина стояла на воде, покачиваясь от мерного дыхания океана. Ближайшая суша – остров Гавайи, а до Мексики почти тысяча миль. Но эти расстояния ничто по сравнению с пятью километрами вглубь, которые придётся одолеть – хочешь или нет.

Глеб чувствовал себя плюшевым медведем, и виной тому был неуклюжий костюм, наполненный трифтораном. Лицо казалось непривычно голым – чёрная шкиперская бородка больше не подчёркивала скулы.

«Не пойду на неделе в барбершоп», – усмехнулся про себя Глеб. От ресниц и бровей тоже пришлось избавиться: любой волосок, который попадёт в дыхательную жидкость, проникнет и в лёгкие, вызовет воспаление.

Впрочем, бородка – не слишком большая плата за возможность пощупать сокровища Дэйви Джонса.

Дно разлома Кларион-Клиппертон¹ покрыто железомарганцевыми конкрециями, «драгоценной картошкой»: продай ведро такой – и купишь новенький айфон. Конечно, чтобы оплатить аренду геликоптера и оборудования, не хватит и пяти вёдер, а добычу надо ещё поднять.

Но на то есть туз в рукаве. Отличный глубинный туз… если только он не размок от воды.

– Да уж, выбрали вы старательский участочек, – ворчал Ильич, помогая Глебу влезть в жёсткий ранец и застегнуть его на груди. – Три артели здесь сгинули прошлым летом, в этом году китайцы пробовали, так недосчитались четверых. Почему тут-то? Хоть теперь скажете?

Глеб хлопнул механика по плечу и подмигнул:

– Провёл аналитику. Самое жирное место, не сомневайся.

– Врёт она, ваша нейросетка. И про зомбокита ничего не знает.

На поверхности воды справа, метрах в пятидесяти, вспух пузырь, лопнул с утробным хлопком.

– Живо, дверь! – крикнул Глеб.

Ильич загерметизировал гидрогеликоптер, тот подбросило волной, чуть не перевернуло, но надувные полозья помогли машине выправиться.

– Видите? – Ильич матюкнулся. – Фыркает!

– Тектонические плиты разъезжаются, магматические газы выходят, – объяснил Глеб. – Здесь самая граница разлома, поэтому и минералов больше. И на дне полно гидрата метана, это что-то вроде льда. Под давлением он стабилен, а если стронуть с места, распадается на воду и метан, вот и поднимаются пузыри. Давай уже, наполняй.

Тихо ругаясь, Ильич приладил на голову начальника шлем с панорамным окном. Маслянистая жидкость, источая слабый мятный запах, обняла подбородок, поднимаясь, достигла носа. Глеб постарался не задерживать дыхание и расслабиться, но когда трифторан хлынул в горло, закашлялся.

Организм вопил: «Я тону! Выплыть, вверх!»

Сильные руки механика держали, пока Глеб сотрясался в судорогах. Наконец он понял, что дышит густой жидкостью, её приходилось пить носом. Сбоку включился поддув, и стало легче: система подстроилась под ритм человека, отсасывая трифторан на выдохе. Рюкзак за спиной вибрировал.

Линза шлема искажала картинку, и Глеб ничего не мог разобрать, пока не спустился в воду. Эх, давно он не нырял сам, засиделся в офисе!

Впереди открылся зелёный простор, блистающий колоннами света. Видно было, словно на воздухе, как автоматическая левретка с оборудованием чертит внизу дорожки из пузырьков. Рюкзак работал: отфильтровывал из воды кислород и насыщал им дыхательную жидкость. Глеб приказал, выплёвывая трифторан:

– Погружение, десять метров в минуту.

Собственного голоса он не слышал, но камера шлема, направленная на лицо, считывала слова по губам.

Пляшущее ртутное зеркало осталось наверху, свет становился всё жиже. Костюм начал обжимать. Хорошо хоть уши продувать не надо: все полости тела наполнены жидкостью, чтобы на глубине человек не схлопнулся, как пустая консервная банка. Газовая смесь, растворённая в трифторане, позволяет обойтись без азота – а значит, без галлюцинаций. И без кессонной болезни при всплытии.

На линзе шлема красным высвечивались показатели: десять метров, пятьдесят, сто. Глеб увеличил скорость погружения и подогрев костюма. Тёплые токи гуляли по рукам и ногам, только пальцы всё равно мёрзли.

Ни за что бы Глеб не полез на такую глубину, но Анечке нужны операции. Пока у него капали надбавки главного инженера «Диип металлик компани», сестра могла позволить себе дорогие имплантаты, увеличивающие креативность и ёмкость памяти. Она работает в электронном издательстве, а современному художнику нельзя обойтись без встроенных девайсов, иначе не выдержать сроки. Теперь же все чипы требуют замены, через месяц начнут отключаться один за другим и сестра станет инвалидом.

Проклятый Томпсон! Гуляет сейчас по Майами-Бич, пьёт «Хеннеси Бьюти». Объявив «Диип металлик» банкротом, её директор сохранил капиталы, повесив ответственность за экологические нарушения на главного инженера проекта. Хотя сам заставлял снижать расходы на техобслуживание!

Комплекс добывал миллионы тонн руды в год, поднимая её со дна. Автоматические комбайны размывали осадок, обогащали, отправляли по трубам наверх. Компания поставляла бесценное сырьё – марганец, кобальт, никель, висмут, редкоземельные элементы, без которых невозможна современная техника.

Но аварии происходили всё чаще, изношенные трубы рвались, пульпа со дна попадала в верхние слои, разносилась течением на сотни миль. Её усваивал планктон, накапливая яд, а в морепродуктах вредных соединений было уже в сотни и тысячи раз больше, чем в воде.

Глеб принимал комиссии международников, лично поил председателей. Сказал ему спасибо Томпсон за посаженную печень? Не сказал, зараза.

Зато когда на островах начались отравления рыбой, пропитанной тяжёлыми металлами, крайним оказался главный инженер проекта. Чтобы откупиться от исков, пришлось продавать и коттедж, и коллекцию ретро автомобилей.

Темень вокруг стала непроглядной, свет нагрудного фонаря едва разгонял её. Гнетущее безмолвие нарушил голос Ильича:

– Как погружение, Глеб?

– Штатно.

Гидроакустическая система связи теряла часть сигнала, однако нейросеть успешно его дополняла.

– А у нас гости, мать их, – заметил Ильич.

– Что?!

– Говорю, в десяти метрах гидрогеликоптер американский сел, двое погрузились. Парень, на байкера похож, коренастый. И блондинка, вежливая такая, грудь – во!

– У меня здесь лицензия! – взвился Глеб, даже поддув жидкости усилился. – Ты сказал им?!

– Да толку говорить. Дно же не застолбили пока.

– Заткнись.

После скандала с «Диип металлик» промышленную добычу с применением роботов запретили, но острова не хотели остаться без прибыли и открыли частную заготовку конкреций. Каждому старателю власти Гонолулу выдавали разрешение на разработку квадратного километра территории, бумага действовала на участок, отмеченный маячками. Позволялся только ручной сбор «картошки» и доставка на поверхность с помощью подъёмника.

Закреплённые якорями, маячки отправляли сигнал к бую, тот по GPS связывался со спутником, и участок фиксировался на картах. После всё, что обнаруживали в пределах этого пятачка, принадлежало его хозяину.

Однако если «гости» первыми застолбят «жирное место», придётся убираться.

В ушах пищало, красная надпись предупреждала: «Дыхание сбилось!» Глеб попытался его выровнять.

Да, среди старателей полно акул. Наверняка как только прознали, что изгой «Диип металлик» берёт участок, тут же и принялись следить. Чиновник из Гонолулу навёл? Скорее всего.

Конечно, кому, как не главному инженеру, знать, где у Дэйви Джонса лежит самый тяжёлый сундук!

Глеб скрипнул зубами, спросил:

– Давно они начали спуск?

– Десять минут назад, пока отстают, но удила закусили. И ведь их двое!

– Понял уже.

Парочка расставит маяки гораздо быстрее, и тогда участок отойдёт им. Спускаться одному по технике безопасности вообще не положено, однако на второй комплект экипировки денег не хватило. Да и нанять механика – ещё куда ни шло, а делить добытое по долям с напарником – уже слишком.

Глеб снова увеличил скорость погружения. Кости трещали, на каждом вдохе приходилось сосредотачиваться.

Сонар поймал две точки, следующие в полукилометре справа, – они пока не преодолели и трети спуска. У Глеба фора по глубине, только надолго ли?

В принципе, можно подняться, пусть сами ищут, где тут синекура. Но ещё раз арендовать гидрогеликоптер и нанимать механика Глеб не потянет: новых кредитов никто не даст.

Гнить Анечке в сумасшедшем доме…

Глеб вывел на линзу карту дна. Из слоя осадка, как шипы, поднимались узкие и острые скалы по пять метров каждая. Поэтому-то здесь и не велась промышленная добыча – слишком накладно равнять дно. Если прилечь за таким зубом и отключить электронику, есть вероятность, что преследователи потеряют свою цель.

Четыре с половиной тысячи метров.

Периной наваливалась антрацитовая тьма, только изредка в ней мелькали огоньки кальмаров и других глубоководных созданий.

Что здесь водится, толком и не изучили. Международный орган по морскому дну в начале двадцатых годов объявил мораторий на добычу, нагнал учёных. США в эту организацию не вступили, и «Диип металлик» под прикрытием американских военных начала разработку месторождений. Россия, Китай и другие страны выставляли ноты протеста, однако позже и сами кинулись доставать руду. Со спутника было видно, как синяя гладь Тихого океана покрывается жёлтыми язвами.

Глеб увеличил яркость фонаря, чтобы не напороться на острые скалы. Словно оплывающие свечи, они стояли внизу, украшенные друзами кристаллов. Скорее всего, здесь много кобальта, поэтому конкреции и приняли такую форму.

Тьма, тьма кругом, и зомбокит уже не кажется сказкой…

Почему бы и не жить на глубине какому-нибудь монстру вроде древней акулы-мегалодона? Гигантские кальмары уж точно есть, и не решат ли они, что рыба с четырьмя конечностями весьма аппетитна?

Тут и там на кристаллах лепились ракушки, словно покрытые веточками инея, можно было представить, что кругом зимний лес.

А какой лес без волков?

Глеб проплыл ниже, выбрал на скале место поровнее и приник к ней, стараясь слиться. Левретка по его приказу опустилась под скалу, зарылась в ил. И фонарь, и движители пришлось отключить. Нашёлся рабочий канал связи, шлем вывел надписи на английском:

«Баррет, мать твою свиную, где он?»

«Лесси, милашка, хватит ссать. Шёл сюда, значит, здесь».

«Шёл-то он сюда, а участок разметит на два километра левее, не усёк? Хитрит, скотина!»

«Мой сонар не видит ни его, ни левретки, значит, не плавает. Давай прочёсывать, чего трындеть».

Тишина давила совсем не фигурально: столб воды, налегающий сверху и со всех сторон, сковывал движения. Ну, скоро эти любители чужих сундуков выбьются из сил? Лучи гуляли по соседним скалам, один раз пятно света проползло у самого шлема Глеба.

Что за движение внизу? Или это кристаллы отблескивают?..

Между «свечей» двигалось нечто огромное, тёмное. И двигалось крайне шустро!

«Лесси, есть объект. Сюда идёт… Маать! Это не то! У него щупальца! Быстро… А-а-а!»

Сквозь толщу воды донёсся отвратительный скрежет.

Глеб крепче прильнул к скале, рискуя помять ранец. Успокоить дыхание не удавалось, потребление кислорода было критически выше нормы. Так аккумуляторы посадишь, а запасные в левретке, но менять их сейчас…

Мимо, дёргаясь, опускалось нечто, напоминающее большие ножницы. Глеб не выдержал, подсветил фонарём…

Это были ноги. Человеческие ноги в ластах, а за ними тянулся густой тёмный след.

«Баррет?.. Что это, мать твою, Ба… Дьявол!»

Глеб представлял, насколько сейчас страшно блондинке. Вполне представлял.

Он выключил двигатели, принялся без помощи подкачки втягивать вязкую жидкость. Грудные мышцы болели, горло горело, словно по нему наждачкой вели. Холодно. Без системы подогрева за десять минут превратишься в ледышку.

Но лучше быть целой ледышкой, чем двумя её половинками.

«Убери от меня клешни, тварь! SOS! SOS!»

Глеб не выдержал: включил двигатели, всплыл выше. Между скал стояла махина, расставив длинные суставчатые ноги, её широкое крабье тело было метра четыре в высоту. Со всех сторон от панциря свисали толстые щупальца, а две из шести пар клешней пытались схватить девушку.

Та уворачивалась, даже сумела выпалить в монстра из торпедницы, и зарядом срезало пучок водорослей с панциря. Но вот-вот Дэйви Джонс разживётся свежим уловом.

Врубив движители на полную, Глеб понёсся к чудовищу, крича:

– Томсон безрогий козёл! Брось её, хватай меня!

Краб мгновенно забыл о девушке и, устремившись к новой жертве, сомкнул клешню на талии Глеба.

– Лесси, всплывай! – простонал Глеб.

Та не заставила себя упрашивать – изгибистыми движениями ушла наверх, её огонёк быстро потонул в толще воды.

Вырваться из захвата было невозможно. Глеб при свете своего фонаря разглядывал тело краба, покрытое водорослями, словно шерстью. Между их пучков угадывались облезлые жёлтые заклёпки.

На линзе шлема горела надпись:

«Томпсон безрогий козёл. Пароль принят. ДАК-134 ждёт дальнейших указаний».

– Отпусти уже, – кинул роботу Глеб. – Чего так сильно жмёшь, заржавел совсем?

Дак, дальнепроходной автоматический комбайн, действительно выглядел неважно: краска облупилась, одна из суставчатых ног погнулась, и машина сильно приседала на зад. Однако радовало, что атомная энергетическая установка работает, искусственный интеллект понимает команды. Под толщей воды обычные компьютеры отключаются, а квантовый мозг комбайна справлялся с давлением.

Всё-таки «туз» не размок!

Задачу охранять это место Глеб поставил Даку сам в последний год работы. За утерю дорогостоящей техники пришлось лишиться квартальной премии – но где сейчас те премии? Всё равно бы деньги отобрали по суду.

Томпсон, Томпсон. Жди в гости на Майами.

Да, не стоило отпускать свидетеля, после подъёма её надо найти, проследить, чтобы молчала. Увы, у Глеба была слабость к блондинкам. А если она захочет отблагодарить спасителя?

Он поплыл вправо, приказав Даку следовать на расстоянии, – ещё заденет нечаянно. Скоро между скал открылась абсолютно ровная площадка триста на триста метров.

Расставив маяки так, чтобы площадка оказалась в центре отведённого ему участка, Глеб поднялся повыше и отдал приказ Даку:

– Откапывай!

Робот выставил во все стороны «щупальца» – на самом деле это были трубы с усилительными насадками – и принялся размывать грунт.

Поднялась муть. Когда течение отнесло её в сторону, под фонарём Глеба засверкала необъятная тёмно-синяя поверхность.

Операторы, впервые обнаружившие этот великолепный кристалл, погибли в море на той же неделе. Все отчёты Глеб уничтожил, а координаты вызубрил наизусть.

Он спустился ниже, паря над своим сокровищем. В кристальной грани отражалась человеческая фигура со слишком длинными за счёт ласт ногами и большой круглой головой.

Достать целиком драгоценную махину совершенно невозможно, а вот если раздробить – вполне реально. Глеб отдал приказ:

– Дак, делай подкопы с четырёх сторон от кристалла. На левретке взрывчатка, сними и установи в лунки. Детонацию проведёшь самостоятельно, отсрочка старта – сутки.

«Команда принята».

С Даком в своё время пришлось повозиться, чтобы сбить заводские ограничения, но дело, похоже, выгорело. Он и руду поможет первое время поднимать, а потом нанять работников и соорудить автоматический подъёмник – дело техники.

Десять лет спустя

Одна из стен огромного кабинета была полностью из стекла, за ним лежал Сиэтл, небоскрёбы горели розовым, а далёкий океан глотал ослепительно-рыжее солнце. Лёгкий ветерок не мог сдвинуть ни единый волос в чёрной бородке Глеба, идеальнее которой не найдёшь во всём штате. Вот донеслась протяжная песня кита…

– Да, Анечка постаралась. – Глеб коротко улыбнулся. – Но хватит, убери картину.

Система «Умный офис» тут же сделала стекло прозрачным и отключила 5D эффекты. Над городом висела тяжёлая жёлто-бурая дымка, из неё поломанными зубами торчали небоскрёбы. Смог скрыл уродливые чёрные туннели внизу, проложенные вместо дорог, и бурую землю с погибшими деревьями.

В мареве потонул и залив, но Глебу меньше всего хотелось видеть настоящий океан. Всё равно что смотреть на труп любимого дяди, которого ты сам же убил.

Сзади раздался смешок. Лесси разглядывала аквариум на тысячу литров, внутри которого парили синие рыбки-хирурги. Больше в аквариуме ничего не было – ни водорослей, ни камней.

– Их вообще кормят? – ехидно спросила она. – Вода такая чистая, будто тварюшки совсем не гадят. И каждый раз, когда я к тебе захожу, обитатели разные, ты ежедневно их меняешь? По нынешним временам кругленькая сумма.

– Могу себе позволить, – буркнул Глеб.

Лесси действительно оказалась блондинкой, но крашеной. Её смуглая кожа и хищно загнутый нос выдавали мексиканское происхождение, а наглый взгляд чёрных, навыкате глаз доводил Глеба до нервного тика. Активистка движения «Наш воздух», борец за права женщин, конгрессмен… Кто там она ещё? Любой выдох в её сторону чреват судебным иском.

Хозяин кабинета отвернулся от окна, покосился с отвращением на бывшую любовницу:

– Ты пришла спросить про рыбок? Или про деньги?

– Ни то, ни другое, – оскалилась Лесси. – Меня гложет совесть, Глебчик. Десять лет назад произошёл выброс газов со дна. По какой-то нелепой случайности он произошёл на участке, который один старатель только-только обозначил как свой…

– Прекрати, – поморщился Глеб.

Лесси знала, что ему неприятна эта история, в какой раз ни пересказывай, поэтому продолжала:

– И вот новое исследование института Вудс-Хоул, Глебчик. Они тоже подтвердили, что именно тот толчок послужил отправной точкой раскола земной коры. Раскола, благодаря которому на протяжении сотен миль вышли гигантские пузыри со дна и подняли триллионы тонн ядовитого осадка. Многие морские организмы вымерли, всё пошло вразнос, океан не чистит атмосферу от углекислого газа и прочего, а гниёт, ещё больше её загрязняя. И зачем бы тому старателю закреплять на левретке высокомощную взрывчатку? И почему он со стандартного участка добыл самое большое количество богатой кобальтом руды в истории?

– Двести тысяч долларов и уматывай, – прорычал Глеб.

– Как скучно, – вздохнула Лесси. – Отпиши мне контрольный пакет акций, и об этом исследовании забудут.

Видя сжатые кулаки Глеба, предупредила:

– Даже не вздумай звать охрану.

Обворожительно улыбаясь, она вскинула левую руку, из холёной ладони выдвинулось дуло автомата. Вот чертовка! При входе просвечивают на предмет оружия, но спрятать его в теле и экранировать от датчиков?! Стерва.

– Кибернетическая модификация? – Глеб поднял бровь. – Раньше ты только интимные мышцы апгрейдила.

Он подошёл к аквариуму, прикоснулся к нему сбоку, крышка тут же отъехала вбок. Поглядев на рыбок, произнёс раздумчиво:

– Эти исследования ни на что не повлияют. Не я один убил океаны. Девять миллионов старательских артелей по всему миру, не только в Тихом – в Индийском и Атлантическом. Дно перепахивали почём зря, гидрат метана разлагался, вот тебе и пузыри, и взмучивание. «Диип металлик» экологи засудили, но какой смысл подавать в суд на частника, много ли с него поимеешь? И сколько инспекторов готово спуститься на глубину, чтобы проверить, как он выполняет охранные требования? А от тебя, милая, мне что-то душно. Проветривание.