Buch lesen: «Мракобесие атеизма»

Введение

«Без Бога в душе, без царя в голове», – так традиционно говорят о людях без веры, о тех, кому чаще всего, по моему личному опыту, нельзя доверять. Исторически такой хлёсткой и обидной характеристикой награждают взбалмошного, недалёкого, пустого, ненадёжного человека, заблудшего, тонущего в потоке мирских желаний, нередко неспособного здраво оценивать ситуацию да и попросту приносить пользу обществу. Ощущение мнимой свободы, часто воспринимаемой исключительно как вседозволенность, отсутствие чёткой жизненной цели и моральных установок вкупе с эгоистическими стремлениями формируют себялюбивый, пугающий портрет современного человека, который хочет, «чтобы у него всё было и ему за это ничего не было», выражаясь словами анекдотичного тоста.

Благо народной мудрости о безголовом безбожии познаётся на конкретных примерах. Очень часто, замечая у человека ряд качеств, одно из которых – нарочито воинственное неверие, мы обнаруживаем, что он проявляет себя негативно не только в отрицании высшей воли, но и во многих жизненных ситуациях, в которых портрет его вырисовывается с самой неприглядной стороны.

Атеизм становится своего рода антиверой, антирелигией, вместе с тем незаметно для самих её адептов обожествляющей самого носителя этой пагубной идеологии. Недаром один из недавно отметившихся террористов-современников, жестоко расстрелявший детей в школе, провозгласил себя Богом (защити нас Аллах от такого) только на том основании, что дал себе право вероломно лишить жизни себе подобных.

Свои греховные желания и, выражаясь молодёжным языком, хотелки нередко провозглашаются атеистами высшей ценностью существования человека. Стремление ставить себя и свои интересы на первое место, не видеть проблемы других, не заботиться ни о ком разрушает основу личности, лишает её созидательного фундамента, подтачивает человека изнутри. Отрицание Бога, а вместе с этим и наказания за неблаговидные дела, как шприц, впрыскивает в кровь наркотик – частицы сатанинской распущенности, которая убивает в человеке человечность и толкает его на преступления.

Но безбожие бывает не только явным, но и скрытым. И это, наверное, ещё более пагубный порок. Ведь не зря в Исламе более всего порицается лицемерие, несоответствие внешней благообразности и реальных неприглядных дел и поступков.

«Тело есть орудие души, а душа орудие Бога», – так считал древнегреческий философ Плутарх. За годы борьбы с религиозным мировоззрением неоднократно предпринимались попытки создания новой псевдорелигии, некоего гражданского кодекса правильных установок, который люди должны воспринять как свод общечеловеческих ценностей. Однако опыт государственного безбожия показал, что эти искусственные конструкции не выдерживают никакой критики, не могут сравниться с чёткой ценностной системой, заложенной в религии. Постулаты веры, ниспосланные века назад, являются чётким руководством, понимание которого шлифовалось благодаря многолетнему труду исламских учёных разных эпох. Поэтому изобретать велосипед в области духовной практики и ставить эксперименты над человеком изначально было плохой затеей.

Ни один политический режим не смог преодолеть тягу человека к познанию воли Творца, сути мироздания, не сумел задушить стремление к возвышенному смыслу существования личности через познание истинных законов бытия. Как только начиналось давление на существовавший веками уклад духовной жизни, возникало внутреннее сопротивление, сознание народа, помутнённое сиюминутными лозунгами, трезвело и возвращалось к истокам духовной памяти.

Сам термин «мракобесие», нередко применяемый по отношению к религиозности – это вольный перевод на русский язык термина «обскурантизм» (от латинского слова obscurans – «затемняющий»). Буквально этот термин, если разложить его по слогам, означает «помешательство на темноте». Он стал распространяться в России в начале XIX века как антоним к слову «просвещение» – понятию, которое обозначает образованность, свободу и прогресс. Но как свет веры может затемнять?! Наоборот, он очищает и просветляет человека, врачует его душу, наполняет светлым смыслом существование на земле. Поэтому в этой работе я решил использовать слово «мракобесие» именно как характеристику атеистического мировоззрения, лишающего человека надежды и подчас пробуждающего в нём самые мрачные инстинкты, затемняющие личность изнутри.

Часть 1. Каким я вижу атеизм

Мурад Алискеров

В век технологической революции, когда научные достижения развиваются с многократным ускорением из года в год, сложно утаить правду относительно какого-либо вопроса. И научные достижения по логике сторонников атеизма должны были подтвердить теорию создания земли из ничего и убедить человека в том, что он сородич древней обезьяны, но с умением правильно завязывать галстук и носить смокинг, держа в руках очередную модель iPhone.

Так как наглядный пример наиболее ярко позволяет понять суть самых сложных явлений, попробуем обсудить довольно простой на первый взгляд вопрос «Как подтвердить существование жирафа?» У нас для решения этой задачи есть два пути, один из которых заключается в доверии к тем, кто видел его вживую, а второй путь заключается в поиске доказательств его существования, например, пойти в зоопарк или посмотреть видео с его участием.

Позиция атеизма выбирает третий путь поиска ответа на вопрос. Заключается он в отрицании существования жирафа как такового в природе по причине его отсутствия перед нами в момент дискуссии и невозможности эмпирически проверить это, в отказе поехать в зоопарк или местность, где жирафы обитают в большом количестве, а также в порицании тех, кто «уверовал» в них, получив информацию из различных источников.

Вместе с тем если, продолжая наш воображаемый эксперимент, я попрошу атеиста доказать мне существование такой исторической личности, как Наполеон Бонапарт, мой оппонент наверняка покрутит пальцем у виска и даст ссылку на различные исторические источники и художественные тексты.

Но давайте для интереса посмотрим на любопытную брошюру Ж. Б. Переса. Профессор математики и физики в Лионе, он стал затем исполняющим обязанности прокурора при Ажанском королевском суде, затем библиотекарем и умер в 1840 г. в Ажане. В своей книге «Почему Наполеона никогда не существовало» он пишет: «Наполеона Бонапарта, о котором столько писали и говорили, даже не существовало. Он не что иное, как лицо аллегорическое – олицетворение солнца; и наше утверждение будет доказано, если мы покажем, что всё то, что говорят и пишут о Наполеоне Великом, заимствовано у великого светила».

Как видите, сегодня можно найти какую угодно информацию об исторических событиях, поэтому методом, предлагаемым атеистами, не удастся доказать множество реальных событий, потому что способ доказательства должен соответствовать объекту, а иначе кроме бесполезного обмена мнениями ничего не выйдет.

Каждый раз, беседуя с атеистами, которые разительно отличаются от материалистов своей ненавистью к процессу изучения, я приходил к выводу, что настоящими мракобесами являются именно они. Но и этот тезис нуждается в доказательствах, так как целью данной книги является как раз стремление к истине вопреки личным убеждениям.

Сам термин «мракобесие» характеризуется в нашем сознании неким враждебным отношением к просвещению, науке и прогрессу. Но как можно применять это понятие к исламскому вероучению, когда первым словом, ниспосланным Богом пророку Мухаммаду (мир ему и благословение Аллаха), было слово «икъраъ» (араб. ْأ اقر), что в переводе с арабского означает повеление «читай»? Причём важно заметить, что вполне логично смотрелись бы призывы «следуй», «поклоняйся», «проповедуй» или какие-то иные призывы, связанные с сугубо религиозной тематикой, но нет.

Неоспоримым историческим фактом остаётся период расцвета мусульманской научной и культурной мысли, именуемый золотым веком ислама или ренессансом мусульманского мира. При «исламском возрождении» развивались математика, медицина, философия, физика, химия и другие науки. Сама исламская культура в период расцвета исламской цивилизации простиралась от южной Испании до Китая, сконцентрировав в себе достижения учёных разных национальностей.

Поэтому сам термин, характеризующийся негативизмом и ненавистью к научному прогрессу, с логической точки зрения не коррелирует с историческими фактами. И даже этот тезис соответствует четвёртому закону логики, гласящему, что любое высказывание должно быть достаточно обоснованным, в данном случае историческими фактами, указанными в том числе в немусульманских источниках.

Когда мы говорим об атеизме в чистом его виде и лексическом понимании его основ, то понимаем, что он имеет куда меньше научных обоснований претендовать на истину и является более ненаучным, чем любая другая идеология.

Дело в том, что целью науки является изучение и исследование различных процессов и явлений нашей жизни, а атеизм в любых вопросах занимает позицию отрицания без исследований и доказательств. Он не желает понимать природу вещей и по своей сути представляет собой не какую-то идеологию или систему взглядов на тот или иной полемический вопрос, как, например, в том же материализме, а безусловно отрицает всякое заключение без какой бы то ни было аргументации.

А как можно иметь дело с оппонентом, который отрицает всё сказанное тобой без желания разобраться в весомости и научности приводимых аргументов? Никак. Но в этом случае мы должны признать большую глубину мракобесия в этой позиции, чем, например, у других философских доктрин, отрицающих божественный сценарий создания всего живого.

Наука не даст на это ответ

Но давайте, тем не менее, попробуем поразмышлять над современными аргументами различного рода атеистов (исследователи выделяют различные виды атеизма на основе социологического и деятельностного критерия), считающих религиозную доктрину ненаучной с позиции объективного факта:

• наука сегодня, несмотря на квантовый скачок в развитии, не способна назвать ни одного целесообразно организованного объекта, возникшего спонтанно;

• наука также не может назвать ни один живой объект, устроенный не целесообразно. А под целесообразностью принято понимать организацию какого-либо объекта, который осуществляет действия только в соответствии с заранее намеченным планом. То есть каждое действие, каким бы незначительным оно ни было, имеет чёткое научное обоснование, но у его появления отсутствует обоснование предпосылками. Важно понимать, что целесообразно организованные объекты не могут возникнуть в силу случайных обстоятельств. Допущение появления таких объектов случайным образом в корне противоречит научному подходу, согласно которому каждое действие должно подтверждаться источником действия, а также причинно-следственной связью. Хронологически сначала появляется цель и автор действия, а уже потом – объект, что в данном случае не подтверждается.

Диалектика Гегеля

Если мы рассмотрим вопрос атеизма с точки зрения современной теории научного познания, то диалектическая логика Гегеля как одна из форм теоретического мышления нуждается в изучении как аргумент материалистов. Весь парадокс диалектического подхода очевиден при попытке обоснования идеи тождества противоположностей между категориями бытия и небытия. То есть диалектика Гегеля позволяет понять развитие, потому что в рамках этой логики допустимы такие положения, которые недопустимы в формальной логике.

В формальной логике есть либо А, либо Б. Третьего не дано. В диалектической логике и А, и Б сосуществуют одновременно, ведь диалектика – это логика развития, как утверждают отцы основатели. Но как может логика быть слабее формального подхода к оценке фактов? Ведь в диалектике кроме трёх законов, которые являются прописными истинами, по сути, ничего нет, и объединение противоположностей в единое целое выглядит не иначе как очередной приём в софистике. И с материализмом Гегеля спорили как его ученик Фейербах в своём труде «Сущность христианства», так и вдохновлённый им последователь Маркс, который ещё в молодые годы писал: «Мой диалектический метод по своей основе не только отличен от гегелевского, но является его прямой противоположностью. Для Гегеля процесс мышления, который он превращает даже под именем идеи в самостоятельный субъект, есть демиург действительного, которое составляет лишь его внешнее проявление. У меня же, наоборот, идеальное есть не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней»¹.

Таким образом, к диалектике как способу аргументации основ религиозной доктрины есть серьёзные претензии со стороны Маркса, Фейербаха, Б. Кроче и Р. Дж. Коллингвуда. Причём последние двое считаются неогегельянцами и, несмотря на это, противопоставляли свою философию позиции Гегеля.

Математика

Царица наук – математика (формализованная классическая логика). Эволюционное развитие абстрактной формы в математике как науке о числах привело

к тому, что основным предметом её изучения стала исключительно сфера идеальных математических объектов. Проще говоря, число, величина, объём, точка, вес, множество и иные характеристики существующих предметов во многом не совпадают с миром реальных физических объектов. Понятие потенциальной бесконечности – одно из них, и оно нуждается в дополнительном изучении для определения потенциала данной науки как возможного инструмента аргументации той или иной теории создания Земли.

Необходимо ясно понимать особенности и границы математики и иных естественных наук. И при исследовании природы (химии, физики, биологии и т.д.) необходимо опираться и исходить из сути рассматриваемого предмета, а не из общепринятых математических моделей.

В основе современной математики и форм расчёта лежит глубокое заблуждение – незаконное отождествление числа и величины, арифметики и геометрии. Понятие величины является термином куда более фундаментальным, поскольку именно из него мы можем получить понятие самого числа в экзистенциальном смысле. Кроме того, это понятие является связующим звеном между математикой и физикой, а также создаёт препятствия для неоправданной формализации и спекулятивных построений математических моделей.

Поэтому некий тренд в научном сообществе на арифметизацию геометрии привёл к изменению предмета математики, её особой формализации и созданию так называемых трансфинитных чисел.

Арифметизация математики по своей сути – процесс редукции предмета математики к числу, что является в корне ошибочным. Этот факт ясно подтверждается теоремой Гёделя о неполноте формальных систем, состоящей в утверждении невозможности формализации понятия так называемой «истины» в математике, потому что любая её разновидность достигается только через доказательство. Следовательно, мы можем сделать вывод о невозможности полноценно доказать математическое предположение и, как следствие, невозможности вывести истину нашего мира из самого мира. Такое возможно только через некую внешнюю силу.

Можно обратиться также к книге Александра Леонидова, посвящённой концепциям естествознания, в которой приводится веское доказательство непостижимости высшего разума на основе простых примеров. Указано, что даже математические (не говоря о других естественно-научных) законы мира конечных множеств неприменимы ни к бесконечному, ни к нулевому, ни зачастую к единичному мирам.

Например, при умножении единицы самой на себя она ведёт себя совсем не так, как конечные множества. Те при умножении на себя всегда изменяются, независимо от того, какие числа взяты. Единица же и не думает этого делать. Она отрицает один из универсальных законов мира конечных множеств. Деление на ноль – загадочная проблема, не имеющая единого мнения со стороны математиков, и, следственно, того чёткого ответа, которыми математика так славится, и за которые она признана царицей наук.

Вот, например, простое универсальное правило из мира конечных множеств.

Если Z x Y = E, то Z = Е : Y

Проверьте правильность этого утверждения:

4 х 2 = 8 => 4 = 8 : 2;

5 x 2 = 10 => 2 = 10 : 5 и т. п.

Как видите, оно универсально для любого конечного множества. Для мира единичного оно тоже будет действительно. Но при соприкосновении с нулём (миром нуля, с его принципиально иными, нежели в мире конечных множеств, законами бытия) универсальный закон рухнет.

Если мы умножаем X на ноль, то получаем, как всем известно, ноль. Значит ли это, что ноль, делённый на ноль, будет конечным множеством X? Нет, естественно! Одни математики говорят, что на ноль делить нельзя. Странный для учёного запрет на интеллектуальное действие. Другие пишут, что делить на ноль можно, но особым, иным порядком, нежели на конечные множества и суммы.

Но на чём сходятся все? На том, что математика фиксирует мир с основаниями и законами принципиально иными, чем у мира конечных множеств. В этом мире законы, выведенные путём наблюдений за конечными множествами, недействительны.

Парадоксы с любыми действиями в мире бесконечного мы подробнее рассмотрим ниже, но сразу же скажем, что ввод в любое вычисление фактора бесконечности тут же опрокидывает всякую математическую логику и все законы математики.

Аристотель ограничил сферу конечных множеств термином «физика», определив для других миров понятие «метафизика», и был, безусловно, прав. В русле этого Аристотель уже как родоначальник логики сформулировал неизбежно вытекающие из логики (науки о правильном мышлении) доказательства бытия Божия.

Он обосновал логическую неизбежность чудесного, сверхъестественного первоследствия, не имеющего никакой причины, и столь же чудесного, сверхъестественного перводвигателя, давшего энергию для начала всех взаимосвязанных процессов движения и развития.

Атеизм с первых своих шагов начал неизбежную для него войну с этими мыслями Аристотеля. Богоотрицание в этом случае пошло двумя путями. Один – узкий, тесный и непопулярный – связан с именем Уильяма Оккама (ок. 1284–ок. 1350), английского философа, утверждавшего, что существование Бога не может быть обосновано ссылкой на «перводвигатель», поскольку нужно принять концепцию «причины самой себя», «сам по себе» («causa per se»)².

Что такое «причина самой себя», понять невозможно, Оккам и сам этого не знал. Кроме того, тут наблюдается замкнутый круг доказательств: существование таинства перводвигателя на том и строилось, что рассматривало загадку первоследствия, не имеющего причины. Оккам же отрицает перводвигатель на основании того, что… он имеет причиной самого себя. Но это отрицание через повторение аргументации утверждения³.

Поэтому в общем и целом атеизм отказался от «причины самой себя» как совершенно алогичного и беспредметного умопостроения. Нельзя же всерьёз апеллировать к неодушевлённому предмету, способному по «собственной воле» начать нечто новое! Или уж он неодушевлённый, или у него собственная воля что-то начинать – одно из двух!

Атеизм пришёл к иному отрицанию сверхъестественного (а другого – естественного – и быть не может) начала мира. Это понятие о «вечности мира».

«Вечность мира – понятие, означающее никогда не прекращающееся, не имеющее ни начала, ни конца во времени существование мира, несотворимость и неуничтожимость движущейся материи, её атрибутов. Представление о вечности мира складывается в древности в борьбе материализма против религиозных утверждений о божественном сотворении мира», – пишет советский «Атеистический словарь» 1983 года выпуска (итог многолетнего труда большого коллектива учёных СССР и стран социалистического мира).

Это не ново. Если Аристотель доказывал логическую неизбежность Бога через логическую необходимость предполагать Начало⁴, то древнегреческий мыслитель Гераклит утверждал, что мир не создан ни богами, ни людьми, он всегда был, есть и будет вечно живым огнём, порой вспыхивающим и порой угасающим.

Античные атомисты (Демокрит, Эпикур и др.), признавая преходящим существование заполняющих Вселенную миров, подобных нашему, считали Вселенную вечной, непреходящей: она всегда была, есть и будет. Несотворённым и неуничтожимым представлялся мир материалистам Нового времени – Бруно, Спинозе, Дидро, Гольбаху.

Речь идёт о подлоге в определениях. Суть подлога в том, что материя, основными атрибутами которой являются предельность и протяжённость, ставилась в разряд беспредельного и внепротяжённого.

На более поздних стадиях атеизма, впрочем, произошёл отход от этого ясного постулата, его искажение и размывание: «Диалектико-материалистическое понимание вечности мира признаёт постоянное изменение, обновление мира. В безначальном, постоянно изменяющемся мире всегда сохраняющимися, непреходящими остаются атрибуты материи, многокачественность форм её движения, способность материи воспроизвести закономерно любой из своих потенциально возможных видов, любую форму движения»⁵.

Здесь понятие о «вечности мира» ничем не опровергнуто, присутствует по-прежнему, но разбавлено достаточно примитивными фетишизмом и анимизмом, неопрятно раздувающими понятие материи (всего лишь бездушного и бездумного вещества), приписывая ей свойства Бога.

Материя, словно языческий истукан, оставаясь мёртвой вещью, в то же время наделяется способностью по собственной воле (откуда у мёртвого и бездушного собственная воля?) воспроизвести какие-то свои потенциально возможные виды.

Проникновение в теорию вечности мира (на поздних стадиях умирающего атеизма) разного рода фетишистских и анимистских концепций стало не прихотью, а необходимостью для атеистических философов. Материю стали «оживлять» и «одухотворять», пытаясь вырваться из растущих логических парадоксов концепции о вечном, безначальном существовании мёртвых вещей.

Даже самые экзотические версии безначальной Вселенной рушатся при разумном анализе. Например, в ХХ веке была создана хитроумная модель пульсирующей Вселенной⁶. Но она не учла главного: Вселенной негде и не в чем пульсировать!

Именно об этом писал известный американский астроном Бернард Ловелл: «Если в какой-то момент времени Вселенная была близка к состоянию сингулярности с бесконечно малым объёмом и бесконечно большой плотностью, то мы вынуждены спросить о том, что предшествовало этому, и что было за пределами Вселенной. […] Мы сталкиваемся с проблемой Начала».

Куда и каким образом сжиматься собственно бесконечности?! Что останется в том месте, откуда она «ушла»? Если совсем ничего, то как такое возможно? А если нечто, хотя бы пространство, тогда сжимается уже не вся бесконечность, а её часть…

С появлением квантовой модели мира физика шагнула ещё дальше в сторону от материализма и атеизма. Наиболее яркое опровержение антирелигиозных доктрин связано с именем французского физика-теоретика Бернара д’Эспаньята, известного работами о природе реальности.

Учёный в своих трудах подробно описывает точки соприкосновения классической и квантовой моделей мира и объясняет несоответствия дуальной системы мироустройства⁷. Главная философская доктрина учёного заключается в концепции «гиперкосмического бога» – незримого царства вне пространства и времени, которое, несмотря на свою нематериальность, может быть постигнуто человеческим разумом.

При этом познание не может быть абсолютным, и за пределами научных горизонтов всегда будет оставаться «завуалированный мир». Термином «гиперкосмический бог» д’Эспаньят⁸ объясняет важнейшие процессы квантовой физики, которые не могут быть описаны категориями науки. По философской теории французского физика присутствие этого Начала (или, как его ещё называют, Независимой Реальности) будет вечным, как бы близко человек ни подбирался к разгадкам мироздания.

Аналогично мнение о свидетельстве квантовой физики и Фримена Дайсона (Freeman Dyson), который заслужил мировую славу в научном мире своими грандиозными профессиональными достижениями⁹. Родившись в Англии, Дайсон прожил жизнь в Америке. Он стал сотрудником Принстонского университета, когда там ещё работал Альберт Эйнштейн. Позже он плодотворно сотрудничал с Ричардом Фейнманом.

Известность среди широкой публики ему принесли книги, затрагивающие ключевые вопросы происхождения человека и Вселенной, мышления и генетики. Он стремился к изучению сущности Бога и души. Именно он, например, рассчитал, как мышление влияет на молекулы.

Дайсону принадлежит знаменитая фраза: «Бог – это разум, переросший границы нашего понимания». И это не просто звонкий афоризм или красивая фраза.

За ней скрывается основная проблематика взаимоотношений науки и религии, то есть взаимоотношений потенциально познаваемого в мире и принципиально непознаваемого – принципиально, несмотря ни на какие ухищрения непостижимого в том же самом мире.

Тут мы и подходим к величайшей проблеме логики – к проблеме осознания Бесконечности. Материальный мир, который доступен нашим оценивающим замерам, точной приборной оценке – не знает бесконечности, принципиально её лишён.

Бесконечное не познаваемо, познаваемое не бесконечно!

Это объясняется необходимостью в процессе изучения вместить предмет в сознание (постигнуть его), а вместить можно только то, что обладает границами, пределами, внешней средой. Поэтому обыденное человеческое сознание делает распространённую ошибку, чаще всего воспринимая явление бесконечности просто как нечто очень большое, невообразимо большое. Это совсем не так.

Во-первых, большая куча чего бы то ни было, как бы ни велика казалась, очень чётко ограничена, имеет вполне конечные параметры.

Во-вторых, нечто невообразимо большое находится даже внутри самого мелкого и ничтожного предмета, который мы можем подержать в руках.

Бесконечность – не просто одно из доказательств бытия Божия. Огромная масса доказательств бытия Божия является умозрительной, тогда как бесконечность оказывается опытно-достижимым, эмпирическим, чувственно-воспринимаемым бытием Бога (абсолютного субъекта, немыслимого в качестве объекта исследования) в мире.

Бесконечность – это чудо, данное нам в опыте и ощущениях.

Бесконечность везде и одновременно с тем нигде конкретно. Она лишена каких бы то ни было контуров, параметров и примет внешней окружающей среды, оболочки, что совершенно невероятно и непостижимо для любого иного предмета.

Предмет материального мира, реальный предмет, сущий, вообще предмет «от мира сего» в обязательном порядке постижим умом, изучаем, исследуем, иначе бы он превратился в сказочное «то, чего не может быть».

А бесконечность удивительна тем, что вполне фиксируема, ощущаема, присуща, очевидна и в то же время непостижима, принципиально неизучаема, не подлежит никакому исследованию в корне и в принципе.

Возьмём для понимания конкретный пример. В мире ограниченных множеств действует правило «пройдённое сокращает оставшееся». Предположим, вы с другом едете на велосипедах из пункта А в пункт Б, друг проехал 5 км, а вы – по тому же маршруту – 2 км. Следовательно, вам осталось ехать на 3 км больше, чем другу. Если он проехал по вашей траектории больше вас, ему осталось преодолеть меньшее расстояние, чем вам. Может ли быть иначе?

Да. Если с тем же другом вы нарезаете на велосипедах круги (символ бесконечности), то независимо от количества сделанных кругов нельзя с уверенностью сказать, кому осталось ехать дольше: вам или другу.

Кто первый бросит это занятие, тому и осталось меньше ехать. При езде по кругу пройдённое расстояние не сокращает оставшееся. В мире конечных множеств действовало правило: путь, пройдённый на 5 км, стал короче на 5 км. При движении по кругу, продолжительность которого – бесконечность, данная нам в ощущениях и опыте, путь, пройдённый на 5, 10, 100 км, не становится короче ни на сколько.

Это один из примеров того, что при вторжении в ситуацию бесконечности (эмпирически безусловно, данную) все естественно-научные законы перестают работать, утрачивают свой смысл. Законами, созданными для весьма ограниченного пространства конечных множеств, нельзя объяснить процессы бесконечного, единого или отсутствующего. Например, фундаментальный закон логики «А – либо Б, либо не-Б» (как и остальные её законы) полностью утрачивает адекватность при столкновении с миром нуля.

Конечно, помидор – либо овощ, либо не овощ. Но только в мире конечных множеств. Потому что в мире нуля отсутствие помидора может быть и овощным (в тарелке овощей нет помидора), и не-овощным (в ящике с гвоздями нет помидора). Таким образом, предмет отсутствия не подчиняется закону «А – либо Б, либо не-Б».

Закон логики о расширении значения при сужении понятия действителен для конечных множеств. Так, понятие «министерство» шире, чем «министерство образования». Но вообразим предмет отсутствия: «не министерство» и «не министерство образования».

Никакого расширения значения при сужении понятия не произошло! Напротив, понятие «не министерство образования» шире по значению, чем просто «не министерство», поскольку включает в себя все министерства, кроме просветительского, тогда как «не министерство» исключает их. Мир нуля дал нам закон достаточно устойчивый, проверяемый, но совершенно противоположный миру конечных множеств.

Происхождение мира как совокупности конечных множеств тесно связано с мирами бесконечности, небытия, единичности, которые очевидным образом имеют собственные законы, никак не подчинённые законам конечных множеств.

Поэтому попытки объяснить происхождение мира, вещества, жизни через законы конечных множеств (собственно, законы современной науки) не только всегда проваливались в прошлом, но и в будущем принципиально обречены на провал¹⁰.