Buch lesen: «Байки у камина. Карантин-2020»

Лолита Волкова, Алена Подобед, Елена Шмелева, Ида Райт, Людмила Голубева Мия Тави Агнес Госсен Алла Кучер Анна Найдек Евгения Насикан Елена Голуб Елена Лукинова Елена Самунь Иралия Моисеенко Ирене Крекер Ирина Жук Людмила Венгер Мария Кривега Надия Маркова Наталья Швец Овсянка Светлана Григорьева Светлана Мокряк Сергей Полозков Тея Либелле und andere

Schriftart:

Авторы: Либелле Тея, Госсен Агнес, Подобед Алена, Кучер Алла, Найдек Анна, Насикан Евгения, Голуб Елена, Лукинова Елена, Самунь Елена, Шмелева Елена, Райт Ида, Моисеенко Иралия, Крекер Ирене, Жук Ирина, Волкова Лолита, Венгер Людмила, Голубева Людмила, Кривега Мария, Тави Мия, Маркова Надия, Швец Наталья, Овсянка, Григорьева Светлана, Мокряк Светлана, Полозков Сергей

Составитель Лолита Анатольевна Волкова

ISBN 978-5-4498-9241-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

БАЙКИ-ПОУЧАЛКИ

О простоте и чистоте

Людмила Венгер

Жила-была старушка у синего моря. И любила она ходить по берегу, у самого края. Где вода, как будто таяла в песке. Ей очень нравилось, когда пенная волна касалась её ног.

Однажды она наступила на, что-то острое и поранилась. Кровь тонкой струйкой побежала по её ноге. Боже как нехорошо подумала старушка, здесь же пляж, тут резвятся маленькие дети, они ведь могут тоже также пораниться. Добрая старушка стала каждый день ходить на пляж собирать осколки битых бутылок, консервные банки, одноразовые стаканы, пластиковые баночки и даже гвозди попадались иногда.

При виде старой бормочущей что-то себе под нос женщины в грязной одежде подбирающей мусор в рваную сумку, отдыхающие люди отворачивались, запрещая детям близко подходить к старушке.

Посмотрите, какая она грязная говорила мама своим детям, от неё инфекцию можно подцепить, а вонь какая фу.

Обрывки фразы услышал проходящий мимо мужчина, который работал спасателем на пляже. Он подошёл к заботливой маме и сказал, что благодаря этой доброй женщине, которая собирает мусор на пляже, ваши дети могут смело бегать босиком, и что неприятный запах исходит не от неё, а оттого, что каждый из вас оставляет после себя.

«Пусть одежда будет грязной чистым должен быть я сам,
Горе вам, сердцам нечистым, горе вам, дурным глазам».
Абдуллах Рудаки

Эту и другие байки Людмилы Венгер вы можете почитать в ее книге «Удачные байки сезона 2020».

Солнышки

Мария Кривега

– Дети – существа особенные, светлые! Который раз замечаю! – сказал Иван Иваныч. – Помню, попал к нам как-то в отделение мальчишечка лет шести. С лейкозом.

Он был из тех, знаете, детей, на которых смотришь – и поражаешься их серьезности. Будто в теле ребенка живет дух мудреца, и он отражается в его глазах. Взрослых глазах!

– Присядьте, отдохните, – сказал он мне в нашу первую встречу. – Вижу, как вы спешили ко мне. А зачем?

– Чтоб осмотреть тебя, – удивился я. – Лечение надо же тебе назначить, чтобы ты у нас пошел на поправку.

– А я и так обязательно пойду на поправку! – с воодушевлением заявил он. – За меня же все молятся: и мама, и бабушка, и братик. Папа тоже не забывает про меня в той далекой стране, куда он уехал на войну.

– А еще знаете что? – сообщил он вдруг мне доверительно. – Мне помогают солнышки. У меня их целая сумка!

И он похлопал по двери тумбочки.

– Когда накатывает на меня грусть, или когда я вижу, как на меня смотрит мама, думая, что я не вижу – так сразу я и представляю себе солнышко, которое лежит у меня в руках. Хотите попробовать?

– Конечно! – серьезно сказал я.

– Тогда держите! – и он ткнулся в мою ладонь маленьким кулачком. – Держите-держите! Я и другим тетям солнышки даю! А то чего они такие грустные? Приходят, спрашивают о моих делах, полы в палате моют. Иногда я слышу, как они шепчутся о чем-то с моей мамой, и она тогда грустнеет. Тогда я сразу представляю, как дарю им обеим по солнышку. А что, мне не жалко! У меня еще есть! А как только сумка опустеет, я себе новых сделаю. Из небесного солнышка.

– Благодарю тебя, малыш, – сказал ему я. – Ты очень мудр.

– Я-то? – Он засмеялся, и на секунду маска взрослости слетела с него. Передо мной сидел обычный шестилетний мальчик и смеялся. – Я же еще ребенок!

Позже я снова встретился с этой семьей, уже не в стенах больницы. В парке. Мама сказала, что лейкоз отступил.

– Он сказал, что и не сомневался в этом, – добавила она со слезами. – Ведь за него молились мама, бабушка и братик. А еще много-много тетей и дядей из разных больниц.

– А еще у него были солнышки, – подумал я.

Эту и другие байки Марии Кривеги вы можете почитать в ее книге «Записки психотерапевта»

Бабушкины пчелы

Агнес Госсен

У моей бабушки весь палисадник был уставлен ульями, и летом мне иногда приходилось в самую жару сидеть там на траве возле завалинки и наблюдать за роящимися пчелами, чтобы они не улетели вместе с маткой. Я до сих пор помню запах медоносных цветов, и как пчелы жужжали, словно маленькие самолетики, пикируя с нектаром к узкой щели внизу – входу в пчелиное царство.

Вдруг в воздух понялся целый рой. Им стало тесно в домике. Бабушка велела в этом случае не махать руками, не раздражать пчел и сразу ее позвать, чтобы они не улетели вместе с маткой. Однажды моя сестра Оля босой ногой наступила в такой рой, приземлившийся в высокой траве. Ее нога так распухла, что даже бочка с холодной водой не помогла!

Мы больше любили помогать бабушке на кухне качать мед, но и туда иногда проникали пчелы. Она вставляла соты в барабан, а мы по очереди крутили его ручку, его вращавшую, до изнеможения. Со стенок бочки стекал золотистый тягучий мед. Какой у него был чудесный запах! Можно было наесться досыта. Бабушка обрезала соты вокруг рамок и давала нам пожевать эти обрезки – жвачку нашего детства, иногда с еще живыми пчелами.

Однажды я побежала от бабушки домой с большим куском сотового меда за щекой. Бежала, потому что на запах меда за мной увязалось несколько пчел, и я от отчаяния все же замахала руками, может быть, и закричала, или пчела была уже между сотами, когда я их засунула в рот, и одна из них ужалила меня в язык. Я выплюнула воск. Язык начал распухать…

Последний подарок от бабушкиных пчел, переданный нам после ее смерти – трехлитровая банка меда.

Когда я попадаю в Германии на рождественский базар, то всегда покупаю баночку с медом в сотах, который люблю с детства…

Памяти друга

Мия Тави

В начале прошлого года узнала, что он умер. Боги, как жаль. Пусть мы не виделись с ним… а сколько? Лет тридцать уже… все равно, неважно. Боги, как жаль. Коля.

Это реальный персонаж, и поскольку его уже нет в живых, могу назвать. Коля Гнедков. Поэт и музыкант, солист группы «Идея Фикс». Нашей, новосибирской. У нас в ту пору много было хороших музыкантов. В ту пору – очень давно, даже не девяностые, конец восьмидесятых. Янка, Калинов Мост, Русская Речь, Фалетенок – это все наши.

Я тогда училась на последних курсах меда, в Областной больнице был лекционный зал, а под ним ютились музыканты. Мы туда курить бегали. Не все, конечно. Кто знал. И кого там знали.

Там я с Колей и познакомилась. Меня, в ту пору правильную девочку из хорошей семьи, весь этот «андеграунд» невероятно притягивал. Музыканты, хиппи, фенечки-гитары… другой мир. Они не такие. Не такие, как все. Первые неофициальные рок-концерты, поездки, приключения… Можно сказать, Коля открыл для меня этот мир.

А где же пчелы, спросите вы. Или не спросите. Короче, однажды мы с Колей договорились встретиться около метро. Мобильников не было, естественно. Стою, жду. Подходит какой-то дядечка, интеллигентный, но слегка помятый, с высоким лбом с залысинами. Вежливо интересуется – а вы не Колю ждете? Колю, отвечаю, а что? Ну, Коля прийти не может, он попросил меня вас найти и привести к нему… Удивилась, но почему-то не забеспокоилась. Хорошо, говорю, а далеко идти? Нет, тут рядом.

Пошли. Пятиэтажные хрущевки, обшарпанный подъезд, не менее обшарпанная квартира… а где же Коля? А вот, говорит, и показывает рукой на стенку. А там, на грязных обоях красным нарисован неплохой Колин портрет, лицо, сейчас вспоминаю – очень хорошо схвачено доброе и одновременно ироничное выражение… А рядом надпись, тоже красным: «Все в мире фигня, кроме пчел… Хотя, если хорошенько подумать, пчелы – это тоже фигня…»

Почему-то запомнился этот эпизод. С интеллигентным дядей с залысинами мы потом отжигали в Питере и его окрестностях, тоже, отдельная история, еще тот персонаж оказался.

А Коля… Коля уехал в Данию. С тех пор я его не видела. Что обидно, когда уже пошли все эти фейсбуки и прочее – не пыталась его найти. Хотя часто тусила в Европах.

Ну что скажу. Не теряйте друзей. Пусть и все в мире фигня, кроме пчел…

Двойняшки

Елена Самунь

Мне всегда нравились двойняшки, особенно девочки, даже в детстве. А потом, когда я подросла, то стала мечтать о своих детях-двойняшках. Но я же не знала, что мечты сбываются, да еще и так быстро…

Вышла я замуж, стали мы ждать ребёночка. Ну, все как обычно, ничего нового. Когда срок подошёл к середине беременности, живот уже был, как на семь месяцев… Все, особенно неравнодушные люди, стали мне говорить, что я слишком много ем, раскормлю ребёнка, и тяжело будет мне рожать. Я вообще не понимала, о чем это они? Ела в основном грейпфруты, творог и яблоки. Читала умную литературу, конечно о беременности и родах. Все, как положено. Так вот, в той же умной литературе я и вычитала, что по моим параметрам живота, возможно у нас будет не один, а целых два ребёночка!

Муж, конечно же, отнёсся скептически: «Вечно вы женщины что-то выдумываете…» Но очередной визит к врачу поставил всё на свои места. «У вас будет двойня!», – радостно сообщила врач.

Море восторга и гордости переполняли мое сердце, ну и конечно, мизер – тревоги.

На работе, узнав про чудесную двойную новость, все спешили поздравить и не скрывали радости по этому поводу. И только одна очень мудрая и добрая женщина сказала мне: «Сочувствую я тебе, Леночка. Двойня это хорошо, когда им уже лет по двадцать будет, а вначале это очень и очень тяжело. У меня у соседки двойня. Знаю не понаслышке».

Ну, честно вам скажу, ошарашила эта женщина меня, Марьей Николаевной ее звали. Я даже в глубине души обидеться на нее смогла. Все поздравляют, а она…

Время беременности пролетело, как миг и на свет появились две чудесные малышки. Гордость переполняла меня до краёв, дня два точно, после выписки из роддома… Потом оказалось, что мои девочки все время плачут, хотят есть и почему-то никогда не спят! А еще у каждой из них (оказывается!) свой график, потому что это два разных человека, а не как мне говорили: «Вот и хорошо, за раз двоих родишь и отмучилась.»

Так вот, честно вам скажу, положа руку на сердце, Марью Николаевну я вспоминала еще долго, с ее самыми правдивыми словами: «Сочувствую я тебе, Леночка…»

Конвертация

Елена Лукинова

Была в нашей семье одно время забава – играли с детьми в карты в дурака. Да не просто так. На просто так младшей неинтересно было.

Она – азартное чадо, хотела на деньги.

Не, ну я же вполне нормальная, адекватная родительница. Я так думаю. Что нормальная. Хотя что оно есть норма, кто знает? Так это я к чему? На деньги я категорически отказалась играть. Но вот на интерес!

На какой, спросите вы?

Ха! На полезный!

На посуду помыть, на прибрать, на всякие ещё другие дела по дому. Педагогика, ёклмн!

В общем, в какой-то момент старшая дочь перестала с нами играть по причине, я думаю, понятно по какой. Типа, а не пошли бы мы лесом и она нам не Золушка. О, как!

Так, чтоб понятно было, играли мы не один раз и не один день.

После самоудаления старшей дочки из игр в Золушках оказалась я. Проиграла уже по домашним делам, все что можно было на энный срок вперёд.

Но русские не сдаются! Эх, и азартная, я, оказывается, мать!

– Ма, – сжалилось надо мной моё чадо, – ты уже столько проиграла. Столько всего тебе делать. Давай на массаж? Один проигрыш приравниваем к 20 минутам массажа.

– А, давай! – я в запале все ещё надеюсь отыграться.

Проиграв час массажа мы понизили ставку до десяти минут.

Когда я уже должна была 80 минут, мой домашний шулер, ну а как ещё можно объяснить её нереальное везение, взяла в руки телефон.

– Таааак. Посмотрим в инете, по чем у нас сейчас массаж?

– Таиска, зачем?

– МА, мне двадцати минут массажа с головой хватит. А час массажа я кому-то продам.

Мораль? Будьте аккуратны со своим азартом.

Зная, что азартна -НИКОГДА не буду играть на деньги. Азарт нужен и хорош в других делах. В каких, спросите вы? А подумайте!

P. S. С домашними делами мне дети помогали. Правда, карт-бланш на подшучивание надо мной получили надолго. Ну и массаж… Упс. До сих пор не отработала.

«А ты меня любишь?..»

Светлана Мокряк

История эта случилась холодным сентябрьским вечером, можно даже сказать глубокой ночью, на пропускном пункте украино-польской границы.

Если быть совсем точным – то десятью годами раньше, когда прочный семейный бизнес, словно корабль, потерявший капитана и штурмана и отданный по наивной вере в порядочность на разграбление шальной команде, налетев на рифы, пошел ко дну.

Единственное, что удалось спасти из пучины банкротства, набегающих девятым валом долгов и процентов на эти долги – гордо реющее знамя с вышитым на нем семейным девизом: «Мокрячки никогда не сдаются!» и, собственно, двух младших мокрячек – старшей на тот момент было пять лет, а младшей гусечке-гугусечке пошел шестой месяц.

А папу-капитана, в полном соответствии с законами жанра, выбросило бурными волнами на скалистый остров посреди Атлантического океана.

Где лазурное небо, бирюзовые волны и длинноногие пальмы сбегают с вечнозеленых холмов навстречу семицветным радугам, где растут лучшие в мире бананы, а вас ждет обещанный рай в арендованном шалаше.

Вот в этот рай на отдельно взятом острове мы и летели десять лет спустя. Летели налегке, по туристическим визам через дружественную Польшу и с двумя маленькими чемоданами – в гости, как было написано в приглашении.

То, что мы летели навсегда, было ясно и понятно всем.

Нам – уезжающим в новую жизнь, простившимся с родными и друзьями, школьными подругами и тем единственным мальчиком, который еще вчера сидел с тобой за партой, памятью о ком была маленькая смешная куколка в зеленой шляпке и светлыми золотистыми волосами, неуловимо напоминающую испуганную девочку, что теперь прижималась к маминым ногам и старающуюся понять о чем ее спрашивает на непонятном языке строгий дядя в полицейской форме.

И уставшему к концу смены офицеру в форме польского таможенника – привычным наметанным глазом он выделил из толпы пассажиров маму с двумя девочками, с приглашением и двухнедельными визами.

Только в одном профи ошибся – нам не нужна была Rzeczpospolita*, нас не манили высокие шпили католических костелов Кракова или красавица Варшава и мы не были в курсе почем обменивают злотые на доллары.

– Что пани собирается делать в Польше?! И где пани будет жить?!

– Мы едем к папе, дядя-полицейский, – прошептала маленькая девочка. – Мы не едем в Польшу.

– А где живет наш папа? – насмешливо прошипел таможенник и приготовился выслушивать очередную слезливую байку с путанными названиям отелей, незнакомых имен и городов.

Но гордое семейное знамя уже незримо реяло на флагштоке, сияли на ветру золотые буквы семейного девиза, а мама (штурман, боцман, кок и судовой врач в одном лице) раскладывала на столе перед опешившим от нежданного натиска офицером пасьянс веером: что было, что будет, чем сердце его успокоится.

Мелькали визы, разрешения, виды на жительство, контракты.

Последней каплей стали билеты на самолет, где конечным пунктом назначения был прописан город у подножия древнего вулкана на берегу лазурного океана – Фуншал, Мадейра, Португалия.

Билеты были только в одну сторону.

Без права на ошибку.

С верой в себя.

С надеждой на встречу.

И с безграничной любовью.

О ней трогательно запела золотоволосая кукла в руках у младшей из мокрячек – дочка изо всех сил сжимая игрушку-талисман, надавила на кнопку под платьицем и слова, которые прозвучали в пустынной комнате таможенного досмотра прощальным приветом из прошлой жизни, были по-детски чисты, честны и искренни:

– Слушай, как бьется мое сердечко – тук-тук-тук!

Это значит: Я тебя люблю!

Фото Ольги Максымив

Нас отпустили.

Последнее, что я по-настоящему помню (хотя еще была долгая дорога, часы ожидания, стучащие от страха зубы, вкусный обед, приветливые стюардессы и кофе в Лиссабоне) – посадочные огни аэропорта и взволнованно размахивающий руками папа-капитан.

А маленькая кукла жива до сих пор.

И разве так уж важно, что за годы поблекли яркие цвета нарядного платья, поредели светлые локоны и где-то в бурных волнах жизни потерялась одна нога – алое тряпичное сердце по-прежнему наивно и преданно поет о любви!

___________

*Rzeczpospolita (польск.) – Название польского государства.

Шаг

Елена Шмелева

Девочка робко показала папе свою работу.

– Знакомый сюжет, копируешь мастеров, воруешь идеи, – отец мельком взглянул на холст и опять уткнулся в бумаги.

– Я вовсе не украла эту картину. Я в нее вошла! Здесь другая изумрудная реальность, созданная мной. Доски мостика покрашены синим. Великий художник использовал зеленые и коричневые цвета. Он посадил огромные деревья, нимфеи, а я… – девочка не успела договорить.

– Значит, ты украла его сюжет! – отец чуть дольше задержал взгляд на полотне.

– Нет. Я восхитилась и шагнула внутрь! Я посадила в новом пространстве лилии, иву и траву. Наполнила это место своими чувствами.

– Ты скопировала, – отец явно не хотел продолжать разговор.

– Зачем мне точная копия? Я прониклась красотой, которую написал Художник и создала эту изумрудную картину. Он вдохновил меня, может быть, и я тоже кому-то передам свою радость.

– Просто ты не можешь придумать собственный сюжет. Вот и присваиваешь чужое. Так и скажи: «Я срисовала». Если хочешь чего-то добиться, ты должна много трудиться, получить профессиональные навыки, а потом уже рисовать, – отец замолчал, его взгляд был серьезен.

Девочка вздохнула и тихо проговорила:

– Пожалуй, я пойду.

Шаг. Синие доски моста. Ветер шелестит листьями. Запах лилий и воды. Еще несколько шагов. Девочка вспомнила недавний разговор. Как раньше она много угодничала, чтобы получить признание и похвалу от взрослых. Сейчас они ей не были нужны так же, как и разрешение отца на творчество. Но разговор ее расстроил.

«Все-таки мне обидно, что папа не оценил мою работу», – призналась она самой себе. Ей вспомнилась одна из любимых цитат: «Держаться за собственный гнев и обиду все равно, что выпить яд и при этом ожидать, что умрет другой». «Будда прав, – девочка улыбнулась, – я совсем не хочу быть отравленной ядом. «Каждый рассуждает так, как он считает нужным. Может папа прав?» – этот вопрос очень неожиданно прорвался сквозь горькие мысли.

Девочка вспоминала, как много она обижалась раньше, подавляла свои чувства, слыша без конца: «Не кричи! Нечего надувать губы! Кто ты такая, чтобы высказывать свое мнение? Не рыдай…» Уж слишком много было этих замечаний. «Молчи и делай так, как я говорю», – родители, воспитатели, учителя – все они часто это произносили. «Стань удобной для нас, тогда, может быть, мы обратим на тебя внимание», – вот что девочка хорошо запомнила с детства. Она вспомнила, как ее замороженные и спрятанные обиды иногда вырывались наружу и превращались во вспышки гнева.

Девочка положила руку на сердце и спросила саму себя: «Что чувствую я сейчас?» Ответила коротко и честно: «Обиду и злость». Она не стала ругать и стыдить себя за эти мысли просто позволила им разойтись, как кругам на воде от брошенного камушка.

«Как здорово, сейчас можно позволить себе проживать все, что я чувствую!» – девочка вздохнула, ушла горечь, оставшаяся от разговора с отцом.

Еще шаг. Золотистые крылышки, неведомо откуда взявшейся бабочки, коснулись ее плеча. «Это же моя реальность!» – воскликнула девочка, у нее за спиной появились серебристые, переливающиеся всеми цветами радуги, легкие и тонкие крылья феи. Она полетела вниз к изумрудной воде, встретившись с розовой лилией, улыбнулась ей, залюбовалась капельками на ее лепестках, в них отражались лучи солнышка. Водные цветы были разные: фиолетовые и желтые, голубые и белые, все приветствовали гостью тонкими сладкими ароматами.

«Мы будем веселиться и радоваться жизни!» – крикнула крылатая фея им и вспорхнула на мост.

Вечером перед сном отец обнял дочку: «Знаешь, а ты хорошо рисуешь, мне нравится». Девочка прижалась к папе: «Я буду много учиться и буду профессионально рисовать, так ты мне посоветовал».

Эту и другие байки Елены Шмелевой вы можете почитать в ее книге «Баклажановый сироп»