Назим Гаджиев на олимпе республиканской власти

Научный редактор:

И. В. оглы Нифталиев – доктор философии по истории, заведующий отделом «История Азербайджана Советского периода» Института истории имени А. Бакиханова НАНА

Рецензенты:

доктор исторических наук, профессор Р.В. Костюк (Санкт-Петербургский государственный университет)

доктор исторических наук Ф. Р. оглы Джаббаров (Национальный Музей истории Азербайджана НАНА)

кандидат исторических наук С.А. Кочегаров

(Архангельский Северный Институт Предпринимательства)

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

© А.Н. Гаджиев, В. В. Михайлов, 2022

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2022

Предисловие

 
В чести и силе та держава,
Где правит здравый ум и право,
А где дурак стоит у власти,
Там людям горе и несчастье.
 

Себастьян Брант «Корабль дураков»

Вне всяких сомнений, государство сильно, прежде всего могучим потенциалом своей интеллектуальной, духовной элиты, социокультурная база которой испокон века делегировала во власть своих представителей. Часть из них, сконцентрировав в себе сгусток волевых, интеллектуальных, патриотических, гуманистических качеств, руководствуются абсолютной доминантой во всем пространстве их жизнедеятельности интересами народа, к которому они принадлежат, государства, к всеохватывающему благу которого устремлены всей их душевные порывы и конкретные действия. При этом, общечеловеческий гуманизм, олицетворяющий суть и основную фабулу всей совокупности государственно-политического выражения этих личностей, также является неотъемлемой частью их облика.

Другие же прорываются во властные структуры исходя из сугубо корыстных, карьеристских, а порой и откровенно ханжеских соображений. Для подобной категории государственных деятелей двойные стандарты, лицемерие, разнузданная демагогия, неуёмная жажда наживы составляют основной лейтмотив всего их убогого в духовном отношении личностного воплощения. Им далеко не чужды достижения тактических сиюминутных целей за счет притеснения людей, их эксплуатации, ущемления их гражданских и общечеловеческих прав, пренебрежительного отношения к массам и к самому государству, защита интересов которого составляет основной смысл любой государственно-политической деятельности.

В целом, имея принадлежность к политической элите общества, как первая категория, так и вторая продуцируется исторически длительным процессом формирования элитарной прослойки, но при условии благоприятных общественно-политических и социально-экономических факторов, позволяющих не прерывать преемственность поколений. И говоря об интеллектуальном и генетическом характере государственно-политической элиты, следует подразумевать наличие этих составляющих, как у первых, так и у вторых её представителей.

Невозможно отрицать, что карьеристы, лицемеры, мздоимцы, коррупционеры обладают идентичными с порядочными, честными деятелями интеллектуальными, мыслительными и волевыми качествами. Отличие лишь в том, что одни развивают в себе эти достоинства в интересах всего общества и стремятся обеспечить собственное лишь в контексте с его благом, в то время, как другие, напротив, используя механизмы власти, абсолютизируют цель обогащения собственной персоны за счёт ущемления, ограничения либо полного подавления благосостояния общества.

И это согласуется с целостной системой взглядов теории элит, начиная с Платона, Томаса Карлейля, Фридриха Ницше и вплоть до формулирования современных концепций элитизма Гаэтано Моски, Вильфредо Парето и Роберта Михельса. Ибо особые качества элиты, связанные с природными дарованиями и воспитанием её представителей, проявляются в её способности к управлению или хотя бы к борьбе за власть и деятельности во власти, какими бы морально-этическими качествами её представители ни обладали.

Уместно подчеркнуть, что персональный состав элиты меняется, вбирая в себя, представителей, как одной, так и другой категории, но её господствующее положение по отношению к массам в своей основе неизменно.

И это вполне закономерно, ибо в человеческой истории сменялись вожди племён, монархи, канцлеры, президенты, народные комиссары и партийные секретари, но отношение господства и подчинения между ними и обществом сохранялись всегда. Просто одни наполняли это содержание большим гуманизмом, справедливостью и стремлением внести свою лепту в улучшение жизни народа, а другие лишь имитировали желание конструктивного управления обществом, а в сущности обеспечивали личные или корпоративные интересы.

При этом, в процессе смены и формирования новых элит, происходит порой латентная, а зачастую и весьма откровенная борьба за власть, принимающая в зависимости от политических условий, особенностей исторического периода, традиций и менталитета народа различные формы, вплоть до вооруженного противостояния.

Безусловно, привилегированное положение стремятся занять многие люди, обладающие высокими личными и социальными качествами. Однако никто не хочет добровольно уступать им свои посты и положение. Поэтому скрытая или явная борьба неизбежна при любом общественно-политическом и государственном строе.

Всемирная история демонстрирует неизбежность прерывания «замкнутости» социальной системы вследствие контактов с другими народами, войн, революций, смены общественных формаций, новых религиозных и идейных движений и иных причин. «Наиболее активные, ловкие и смелые», по Моски^[1] выходцы из низов начинают пробиваться на верхние ступени социальной лестницы. «Молекулярное обновление политического класса» сохраняется до тех пор, пока не наступит новый период социальной стабильности.

В представленной вниманию читателя книге, посвящённой видному государственному, общественному деятелю Азербайджана Назиму Мамедия оглы Гаджиеву – яркому представителю политической элиты 50-х – начала 60-х годов прошлого века, кульминация руководящей деятельности которого пришлась именно на период упомянутого выше периода социальной стабилизации, в целом документально отражены все вышеупомянутые тезисы.

Хронологические рамки повествования охватывают 1958–1962 годы, но основная фабула исследования сконцентрирована на 1960–1962 годах – периода пребывания Назима Гаджиева в верховном эшелоне власти в Азербайджане и его трагического ухода из жизни.

Это не первое обращение оного из соавторов – Айдына Гаджиева. Его книга под названием «Всё понять, но не всё простить» была издана в двух изданиях: первое – в 2000-м ^[2] и второе, существенно дополненное и расширенное за счёт новых публикаций и мемуарных материалов о различных периодах его жизнедеятельности – в 2009 году ^[3].

Упомянутая версия представляла собой комплекс воспоминаний о Назима Гаджиеве, переданных в книге автором – его старшим сыном со слов его супруги Зибы Бадаловой, родственников, друзей и соратников, отраженные, как в книгах, так и в статьях под их авторством, эссе и других публикациях, посвящённых его жизнедеятельности и освещающих отдельные яркие эпизоды, связанные с ним; материалов личного архива Назима Гаджиева и общих архивных данных. Она эпизодически рассказывала о всей его немыслимо короткой, но столь содержательной, насыщенной славными делами жизни, фактически принесённой им на алтарь Отечества.

Вынесенная на суд читателя данная книга призвана документально препарировать деятельность Назима Гаджиева на посту секретаря ЦК КП Азербайджана по идеологии, избранного всего в 35 лет и проработавшего в этой должности два с половиной года, символизировавших сложный переходный этап в жизни Азербайджанской ССР, ознаменовавшийся сменой почти всего руководства, изменением политического и социально-экономического курса.

Идеологическая сфера, охватывающая все стороны жизни республики, под руководством Назима Гаджиева обрела в эти годы высокую динамику проведения жизненно важных для формирования особого морально-психологического климата мероприятий. Политика, которую он проводил в мировоззренческом пространстве Азербайджана воплощалась в сочетании норм официальной идеологической доктрины КПСС с курсом на повышение национального самосознания азербайджанцев, принципиальную защиту их общественно-политического, культурного и экономического самовыражения.

Безусловно, кульминацией в деятельности Назима Гаджиева, направленной на доминантное обеспечение интересов своего народа, явилась его деятельность по отстаиванию территориальной целостности Азербайджана. Эти действия Назима Гаджиева сопровождались противостоянием с могущественным в те годы Анастасом Микояном в ходе обсуждения в ЦК КПСС под руководством Никиты Хрущева пресловутого обращения буржуазно-националистической партии «Рамгавар» к руководству Азербайджана о передаче Карабаха и Нахичевани в состав Армянской ССР, на котором он отстаивал бескомпромиссную позицию всего руководства во главе с Вели Ахундовым.

Обилие архивных данных позволило конкретизировать в книге многие аспекты идеологической политики Назима Гаджиева, направленной на обеспечение поступательного развития культуры, науки, медицины, спорта, образования азербайджанского народа, на сохранение и популяризацию в мире сокровищниц азербайджанской культуры, её древних цивилизационных традиций. Что и, собственно говоря, обуславливало основную цель создания данного произведения.

Книга написана на основе богатой архивной базы, содержащей материалы как Архива общественно-политических документов Управления Делами Президента Азербайджанской Республики (АОПДУДПАР), Государственного Архива Азербайджанской Республики (ГААР), так и личного архива Назима Гаджиева, впервые включенные в научный оборот, а также публикации в газетах «Правда», «Советская культура», «Бакинский Рабочий», «Баку», в журналах «Коммунист», «Азерба)чан Коммуниста», «Литературный Азербайджан».

И если в предыдущей книге о Назиме Гаджиеве мемуарные, публицистические материала превалировали над архивными в трехкратном преимуществе, то данная книга содержит противоположное соотношение.

К публикациям о Назиме Гаджиеве, положенными в основу предыдущей книги, добавлены публикации, посвященные ему, изданные до выхода в свет представленной вашему вниманию монографии ^[4], которые гармонично вписались в её контекст.

К тому же и стиль написания этой книги отличается от предыдущей меньшей художественностью и, пожалуй, большей научно-исторической документальностью. «Всё понять, но не всё простить», прочтя произведение, представленное его суду, не станет нас особо осуждать за это. На наш взгляд, архивные и газетные материалы исследуемого периода, составляющие основную базу детализированного освещения феноменальности личности Назима Гаджиева, большинство из которых впервые появляются на страницах книжного издания, обладают на этапе небывалого всплеска интереса соотечественников к некогда скрытым от глаз общественности историческим проблемам, особой притягательностью.

Более того, интерес к документальному иллюстрированию деятельности Назима Гаджиева, как одного из руководителей республики, усиливает сегмент политической и идеологической трактовки территориальных притязаний Армении на том историческом этапе и механизм, примененный им в процессе отстаивания азербайджанских земель, находившихся под прицелом армянских реваншистских сил, как в самом СССР, так и за его пределами.

Интерес азербайджанской общественности к предыдущим этапам и формам проявления аннексионистских устремлений армянских политических сил, обостряется в силу триумфального завершения 44-дневной военной эпопеи второй Карабахской войны, вошедшей в героическую летопись нашего народа как Отечественной. Ибо эта Великая Победа воплотила в себе многолетние усилия азербайджанского народа, идеи динамичного цивилизационного национально-государственного развития, генерированные политическим гением Гейдара Алиева, сформировавшего основы будущих побед, осуществленных под руководством Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами, Президента Ильхама Алиева.

Многие материалы, изложенные в книге на основе архивных данных, публикаций в печати того времени, безусловно, могут быть использованы исследователями отечественной истории новейшего периода, стать объектом изучения в высших, средних и средне специальных учебных заведениях.

И поскольку лейтмотив книги «Всё понять, но не всё простить» лег в основу сценария документального фильма о Назиме Гаджиеве под названием «Bir gosdin tarixi» («История одного покушения») ^[5], созданного талантливым коллективом киностудии «Агап» телекнала ARB, то позволю себе выразить надежду на то, что и историко-документальное повествование данной книги способно представлять интерес для документального кинематографа Азербайджана.

Желаем приятного и познавательного прочтения нашего скромного труда под названием «Назим Гаджиев: на Олимпе республиканской власти», который, надеюсь внесёт свою малую лепту в прояснении «белых пятен» того периода в ракурсе более полного и детального освещения деятельности Назима Мамедия оглы Гаджиева.

Глава 1
Номенклатурное дело № 3195

Исторический период, вошедший в историю под названием «Хрущевская оттепель» ознаменовавший коренные преобразования социально-экономической, общественно-политической и идеологической сферы Советского государства, имел, как позитивное значение, так и негативные последствия. Исходя из этого, существует целесообразность краткого описания общественно-политического и социально-экономического фона эпохи, в которую формировался и осуществлял свою деятельность феномен личности Назима Гаджиева.

Если рассматривать хрущевский период в ракурсе необходимости дальнейшего укрепления материальной базы некогда общего государства, обеспечения динамичности роста могущества оборонного комплекса СССР, повышения степени монолитности социалистического содружества, проведения конструктивной внешней политики, повышающей авторитет социалистической державы, то смело можно констатировать зарождение тенденций к экономической депрессии, к кризису советской политической системы, дезинтеграции внутри социалистического лагеря, что и вкупе с активными действиями военно-диверсионной, информационно-идеологической, внешнеполитической и внешнеэкономической подрывной деятельностью ведущих стран Запада, подводило СССР и всю мировую социалистическую систему к распаду.

Никакая аргументация политики Хрущева по сокращению численности Советских Вооруженных Сил, ликвидации военно-морской базы в Финляндии (Порккала – Удд), понижение статуса органов государственной безопасности, хотя и установление прокурорского надзора над их деятельностью и была мерой по созданию зачаток формирования правового государства, не исключала ослабления обороноспособности социалистической державы. А ведь несмотря на очевидную потребность увеличения государственных инвестиций в модернизацию советской экономики, массовое жилищное строительство, повышение эффективности сельского хозяйства, обеспечение населения страны товарами и продуктами массового потребления, совершенствование деятельности научных и образовательных учреждений, призванных сохранять высокие темпы научно-технического и технологического прогресса, сфера сохранения высокого уровня обороноспособности страны, да и всего социалистического содружества, оставалась пока ещё весьма актуальной.

Казалось, ещё совсем недавно Советское государство избавилось от атомного шантажа со стороны стран Запада, обеспечив в конце августа 1949 года свои вооруженные силы атомным оружием. Военно-техническая мощь Советской Армии не позволила сперва Уинстону Черчиллю и штабу американского генерала Дуайта Эйзенхауэра реализовать планы развязывания Третьей Мировой войны под названием «Немыслимое», «Тоталити», «Чариотир» в августе 1945 года, острие которых было направлено против СССР, а затем и Гарри Трумэну осуществить ядерную бомбардировку городов и промышленных центров Советского Союза по плану «Дропшот» в 1957 году. И если в ходе гипотетического выполнения плана «Тоталити» должно было быть использовано до 20 дальних стратегических бомбардировщиков В-29 Superfortress для атомной бомбардировки 20-ти важнейших промышленных городов СССР, а по плану «Чариотир» – предусматривалось использование уже 200 атомных бомб против 70 городов СССР ^[1], то в целях осуществления плана «Дропшот» намеревалось использование военной силы общей численностью 20.000.000 солдат и офицеров, и применение свыше 300 атомных и 250.000 тонн обычных бомб для уничтожения до 85 % советской промышленности. План был утвержден 19 декабря 1949 года, но начало войны предусматривалось на 1 января 1957 года ^[2].

Кстати, об операции «Немыслимое» – англо-американский план нападения на Советский Союз – наша разведка знала еще в 1945-м году. Однако подробности, и то не все, рассекречены были только сейчас – Британский национальный архив опубликовал первую страницу документа. И здесь немало интересных деталей. Есть даже конкретная дата начала потенциальной войны США, Британии и их союзников против нашей страны. «Великобритания и США имеют полную поддержку польских войск, и могут рассчитывать на немецкие силы, на то, что осталось от немецкой промышленности. Начало боевых действий запланировано на 1 июля 1945 года», – говорится в тексте ^[3].

Следуя логике, при общей численности сил вторжения в СССР на момент начала войны 1 января 1957 года, как это отмечено выше, в планируемые 20 млн. человек, сокращение личного состава Советских Вооруженных Сил, составлявших на 1 марта 1953 года 5.396.038 человек на 1 106 216 человек на 1 января 1956 года, явилось серьёзным понижением степени обороноспособности Советского государства ^[4].

Естественно, кадровые военные не могли простить Хрущеву снятия с поста министра обороны Г. К. Жукова в июне 1957 года, резкого сокращения армии без создания необходимой бытовой базы для увольняемых в запас офицеров.

В целом, можно констатировать, что Хрущёв лишился поддержки почти всех социальных слоев советского общества. Рабочие негодовали в связи с повышением в 1962 году цен на мясо и масло и нехваткой товаров, что привело к новочеркасским трагическим событиям. Крестьянство и рабочие совхозов были крайне недовольны жесткими ограничениями на личное подсобное хозяйство, подрывом экономики колхозов в результате больших затрат на ускоренный выкуп техники МТС, линией на ликвидацию чистых паров и посевов многолетних трав, дефицитом промтоваров.

Попытка перейти к экономическим методам управления привела к усложнению структуры управления, росту числа чиновников. В 1962 г. предпринята самая неудачная из реформ: специализация партийных организаций (промышленные и сельские). Страну разделили на 105 экономических районов.

Несвоевременная и хаотичная либерализация сферы партийного и советского управления создавала в ней путаницу, хаос, неразбериху, деформировала структуру партийных и советских органов, добавляя в неё тяжёлые и ничем неоправданные управленческие структуры.

Руководители промышленных и сельскохозяйственных предприятий выступали против административного диктата и бесконечных реорганизаций.

Следует подчеркнуть, что с 1953 года укреплялось экономическое положение колхозов, был уменьшен размер сельхозналога. Хозяйствам предоставили кредиты, поступала новая техника. В середине 50-х началось их повальное укрупнение – преобразование в совхозы. Затем были созданы и совнархозы. Крестьянам были выданы паспорта, им назначалась пенсия.

Но на ряду с этим, кукурузная эпопея стала также частью имиджа Хрущёва – по примеру США эту культуру стали усиленно насаждать везде, даже там, где она в принципе расти не может (вплоть до Крайнего Севера!).

А в 1954 стартовала кампания по освоению целинных и залежных земель. Последовал резкий скачок с небывалыми урожаями, впервые за послевоенные годы поднялась закупочная цена на зерно. Но эрозия губила целинные почвы. Нечерноземный центр пришел в полный упадок.

Интеллигенция сетовала на усиление вмешательства партийных чиновников и лично Хрущёва в процесс творчества видных писателей и художников, предоставление преимуществ молодым производственникам при поступлении в вузы и снижение, в связи с этим, уровня подготовки специалистов, а также использование людей интеллектуального труда на физических работах.

В сознании народа, Сталин оставался ещё великим лидером, обретшим в период его руководства созданием материально-технической базы единственной на то время социалистической державы в беспрецедентный для истории короткий срок, превративший страну из аграрной в индустриальную, во время Великой Отечественной войны и послевоенного периода, ознаменовавшегося, несмотря на репрессии 1948–1952 годов, невиданными темпами восстановления разрушенного войной народного хозяйства, ежегодным, начиная с 1948 года снижением цен на товары массового потребления, развитием ядерных, ракетных технологий, позволивших обрести атомное оружие, положившее конец атомному шантажу Запада и упредивших военную агрессию против СССР с применением ядерных бомбардировок, о чем было сказано выше.

И преждевременность официальной легализации Хрущёвым проблем культ личности и ответственности Сталина за репрессии конца 30-х годов на XX съезде КПСС в феврале 1956 года, породило массовое непонимание и негодование у большинства населения страны. К тому же, сделав акцент на отмене всех сталинских реформ, Хрущёв невольно способствовал торпедированию хода развития экономики и социальной сферы.

Внезапное для неподготовленного в морально-психологическом отношении населения СССР разоблачение Хрущёвым «культа-личности» Сталина, грянуло словно гром средь белого дня и послужило причиной общественно-политических коллизий не только в советском обществе, но и во всем социалистическом лагере, и в мощном на том этапе международном рабочем и коммунистическом движении.

Информация об осуждении «культа личности» Сталина на XX съезде КПСС вызвала стихийные волнения в Грузинской ССР. 5–9 марта 1956 г. в Тбилиси, Гори, Кутаиси и других городах прошли манифестации под лозунгами «Слава великому Сталину!», «Кровь за Сталина!», которые переросли в массовые беспорядки ^[5].

Крайне негативно антисталинский демарш Хрущёва воспринял китайский народ. Не менее болезненно китайские коммунисты отнеслись и к выносу тела советского вождя из мавзолея в октябре 1961 года, полагая, что это явилось символом окончательного предательства марксистско-ленинских идей.

Антисталинская кампания в СССР серьезно обеспокоила Мао Цзэдуна. Он поднимал эту тему в беседах с послом СССР в КНР Павлом Юдиным и выражал надежду, что дипломат донесет до советского руководства его позицию, которая неоднократно была озвучена в печати ^[6]. Мао опасался, что поношения Сталина нанесут непоправимый вред не только советско-китайским отношениям, но и всему международному коммунистическому движению. Китайский лидер упрекал Кремль, что он не проконсультировался с братскими партиями и поставил их уже перед свершившимся фактом.

Впоследствии Мао Цзедуном в своей второй статье «К вопросу о Сталине» по поводу открытого письма ЦК КПСС написанной 13 сентября 1963 года, была представлена расширенная трактовка секретного доклада Хрущёва «О культе личности Сталина и его последствиях». Вот лишь один из её тезисов: «Выступая против Сталина, Хрущёв фактически выступает с бешеной яростью против советского строя, против советского государства. В этом отношении его злопыхательство нисколько не уступает по языку таким ренегатам, как Каутский, Троцкий, Тито, Джилас, и даже намного превосходит их» ^[7].

Ни менее резкая оценка вышеупомянутого секретного доклада прозвучала и в мемуарах первого секретаря Албанской партии труда, бессменного руководителя Албании в 1941–1985 годах Энвера Ходжи под названием «Хрущёвцы», изданных в Тиране в 1980 году. В частности, он гневно писал: «…После смерти Сталина их [хрущёвцев] наступление, направленное на разрушение социализма в остальных странах, становилось всё более мощным. Хрущёв, как и в Советском Союзе, стал подстрекать в Болгарии, Чехословакии, Польше, Румынии, Венгрии, а также в Албании антимарксистских, замаскированных и изобличённых элементов. Хрущёв и его сообщники стремились поставить под свой контроль этих людей там, где они стояли в руководстве, а там, где нет, – протащить их путём ликвидации надёжных руководителей интригами, путчами или же покушениями, какое хотели совершить на Сталина» ^[8].

В этом контексте довольно закономерно выглядит мнение известного российского историка, писателя, члена Экспертного Совета Государственной Думы РФ Евгения Спицина: «Хрущёву нужно было дискредитировать сталинский курс, чтобы на руинах этого курса взгромоздиться и стать вождём, не стесняясь использовать ложные факты. При этом сам Хрущёв был одним из самых кровожадных соратников Сталина. Он был причастен к массовым репрессиям и на Украине, и в Москве – лично их инициировал», – подчеркнул он ^[9]. И далее: «Выступление Хрущёва же нанесло серьёзный удар по менталитету и идеологии советских граждан. По словам Хрущёва, войну вообще выиграли вопреки Сталину. Всё это привело к смятению в умах простых людей и к раздражению у идейных коммунистов. В итоге XX съезд стал началом конца социализма», – утверждает историк ^[10].

И он далеко не одинок в своём мнении, которое в целом является квинтэссенцией воззрений многих других историков, как в России, так и за её пределами. Так, доктор исторических наук, профессор, заведующий Центром истории войн и геополитики Института всеобщей истории РАН Михаил Мягков утверждает: «В своём докладе Хрущёв допускал искажения истины. Например, он утверждал, что Сталин управлял боевыми действиями по глобусу, что было явной неправдой» ^[11].

Историк, писатель Александр Широкорад справедливо подмечает: «Хрущёву нужны были успехи, но достаточных экономических успехов добиться у него не получалось. Поэтому он нуждался в чём-то эффектном и ярком. Разоблачая культ личности, он рассчитывал добиться популярности внутри и вне страны» ^[12].

Таким образом, действия Хрущёва по легитимации и предании широкой международной огласке проблем «культа личности» Сталина, на ряду с положительными результатами, способствовали расколу советского общества, расшатывании веры в Коммунистическую партию, как господствующую в политической системе страны со стороны населения Советского Союза. Они способствовали возникновению противоречий среди стран социалистического содружества, внесению смуты, непонимания в среде мирового коммунистического и рабочего движения, что породило в том же 1956 году печальные венгерские события, дискредитировали идеи марксизма в глазах всего мирового сообщества и нарождающегося антиколониального движения, и в итоге создавали предпосылки к демонтажу социалистической системы.

Если же рассматривать его сквозь призму либерализации общественно-политических процессов, способствовавших устранению ряда правовых ограничений, нарушающих права человека, массовых амнистий жертв репрессий конца 30-х, 40-х – начала 50-х годов, а также некоторое повышение уровня благосостояния граждан, обусловленного государственной программой жилищного строительства, то его благотворное влияние на состояние советского общества, вполне закономерно оценивается, как достижения этого периода.

Неоспоримо, отмена уголовных наказаний за аборты и за систематическое опоздание на работу, запрета на смену места работы по собственному желанию, проведение пенсионной реформы, затронувшей миллионы граждан преклонного возраста и впервые в истории СССР, обеспечившая размер пенсии, позволявшей хотя и скромному, но не нуждающемуся их существованию обусловило соблюдение элементарных прав человека.

В конце 50-х годов темпы роста жилплощади превысили 50 млн. м² в год ^[13], что позволило расселить миллионы семей из коммунальных квартир в собственное жильё.

Однако отдавая дань принципу справедливости исторической науки, важно подчеркнуть, что истоки широкомасштабных социальных преобразований своими корнями уходят в послевоенный период, когда в нескольких постановлений Правительства СССР были отражены основные направления развития Советского государства ^[14]. И в этом контексте социальная политика Н. С. Хрущёва представляет собой продолжение и развитие имевших место в последний период руководства И. В. Сталина тенденций в социальной сфере.

Мотивацией перехода к социально ориентированной политике партии и правительства послужило бедственное положение масс накануне XX съезда КПСС, приявшего директивы развития шестого пятилетнего, краеугольным камнем которого была государственная программа жилищного строительства. По данным зарубежных аналитических центров, в 1956 году количество лиц, получающих заработную плату ниже прожиточного минимума, составляло 8 млн. человек ^[15].

Важнейшим качественным изменением СССР в послевоенные годы стало обретение страной статуса сверхдержавы. К 1 января 1946 года СССР установил дипломатические отношения с 46 государствами мира, тогда как до войны такие отношения поддерживались лишь с 25 странами ^[16].

Уничтожив концентрированное выражение международной империалистической реакции – фашизм во Второй Мировой войне, Советский Союз обладал большим авторитетом, выступая вершителем судеб в мировой политике. Переход СССР в качественно иное состояние обусловило формирование и нового курса внешней политики СССР, получившего впоследствии развитие и воплощение в хрущевский период, что и генерировало политику мирного сосуществования с капиталистической системой. Данный курс сегодня прочно связывается с XX съездом партии и лично Хрущёвым, хотя практика первых послевоенных лет свидетельствует о том, что поворот к принципам мирного сосуществования начинался еще при Сталине.

Превратившись в сверхдержаву, СССР уже не мог оставаться на сугубо изоляционистских позициях. Хотя бы внешне было необходимо проявление терпимости, уважения к другим силам на мировой арене, с которыми приходилось взаимодействовать. И диссонанс между мировыми позициями СССР и далеко не презентабельным материальным состоянием большинства его населения продуцировали ориентиры на скорейшее повышение благосостояния граждан мировой державы. Впрочем, помимо чистого практицизма, нельзя исключать и искреннее стремление ряда государственных деятелей улучшить условия существования народов Союза, переживших невиданные в истории военные коллизии, победивших в этой беспрецедентно кровопролитной войне и заслуживавших лучшей судьбы, и более высокого уровня жизни.