Джулия Куин

Входную дверь Килмартина он собирался распахнуть с такой силой, чтобы та с грохотом ударилась о каменную стену… Только вот мерзавец дворецкий пребывал на своем посту

Сейчас его потребность в ней была более глубокой, более непреодолимой. Потому что он любил ее. Он целовал ее страстно, и эта страсть проявлялась и в его дыхании, и в биении его сердца. Он приникал губами то к ее щеке, то ко лбу, то к уху и при этом шептал как молитву: – Люси, Люси, Люси… Он хотел ее. Он нуждался в ней. Она была для него воздухом. Пищей. Водой. Его губы скользнули вниз, к ее шее, а потом опустились к кружевному вырезу корсажа. Ее кожа

«Самое большое одиночество, – вспомнилось Элоизе чье-то изречение, – то, которое человек испытывает порой среди шумной толпы или в кругу самых, казалось бы, близких людей…»

тщательно расчесанными влажными волосами, переброшенными через

короткий взгляд, и у Ричарда возникло ощущение, что они лучше узнали друг друга и Смайт-Смит

Все пять дочерей тетушки носили имена цветов: Роуз, Левендер, Мариголд, Айрис и Дейзи, – и Сара подумала, что ее единственный сын должен считать себя счастливейшим в Англии, потому что его звали просто Джон.

таковой. Достаточно посмотреть на него самого, отца пяти дочерей. Пяти! И теперь графство, переходившее от отца к сыну на протяжении поколений, должно вернуться во владение короны, так как среди родственников нет даже завалящего кузена, который мог бы предъявить на него права. И поэтому он любил напоминать своей жене, что благодаря его своевременным заботам одна из их пяти дочерей уже