Без мата тут и не скажешь

Пили до, пили во время, но аккуратно, пили и после. С душой. С размахом. По-русски. Знаете ли, искусство познается так глубже, ибо душа писателя творческие нотки чувствует и страдает, а достойные напитки крепят ее и не дают рассыпаться. Не должен же взрослый мужик рыдать от некого трогательного текста.

Толян взял нож и пошел открывать дверь. – Нож положи, – крикнул я ему. – А если это враги, без боя не сдамся. – Дебил, – подвел итог я и хлопнул рюмашку в одиночестве, – за павшего, так сказать, в бою с ЦРУ другом.

Ограниченность бюджета сковала мои руки. Однако ж лучше две бутылки водки и мало закуски, чем одна бутылка водки и чуть больше закуски. Выбор пал на бычки в томатном соусе.

Держа нож на вытянутой руке и периодически истерично помахивая им, можно открыть любые двери, даже те, что не существуют. Запишите! Философ Виталий Штольман. Из хроник Селигерского путешествия.

я стоял на берегу и орал лодочникам. Однако ж лодочники оказались гондольерами, ибо не увидели и не услышали меня

Пока все заглядывали в рот Леопольдова, я мечтал о водке. Сейчас бы как с озера ее холодненькую достать да пустить по горлу, закусив солененькой помидоркой. М-м-м. Пришлось пить чай. Без сахара. Горите в аду.

– Да-а-а-а? – картинно удивилась я. – А как же новомодно сейчас? – Ну смотрите! Меня зовут Георгелина, а мою доченьку зовут Аннабель, – а дальше она увлеченно мотала своим пальцем с длинным наращенным ногтем и ядовито-розовым маникюром, – у Афродиты сыночек Аполлон, у Миланы – Велеслава, у Дарианны – Бениамин…

Мир был настолько быстротечен, что люди банально курсировали по маршруту «Дом – работа – дом», и им тупо некогда было заниматься поиском. А поиск, как оказалось, стал болезнью. Болезнью, иллюзорно создающей выбор. Выбор, который есть всегда. Выбор профилей, за которыми скрываются неизвестные люди. Выбор, ставший привычкой.

Психи везде. Психи на каждом шагу. Сейчас сложнее найти нормального человека, не имеющего отклонений. Ткни в любого на улице, и у него сто процентов найдется какой-то нехуевый заеб, которым он дрочит окружающих.

Данила не был бабником, он был искателем той самой. Той самой идеальной модели женщины, которая бы его устраивала. Чего он хотел? Он не знал сам.