Тарас Бульба

Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей. Вам случалось не одному помногу пропадать на чужбине; видишь – и там люди! также божий человек, и разговоришься с ним, как с своим; а как дойдет до того, чтобы поведать сердечное слово, – видишь: нет, умные люди, да не те; такие же люди, да не те! Нет, братцы, так любить, как русская душа, – любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал Бог, что ни есть в тебе, а… – сказал Тарас, и махнул рукой, и потряс седою головою, и усом моргнул, и сказал: – Нет, так любить никто не может!

Нет уз святее товарищества! Отец любит свое дитя, мать любит свое дитя, дитя любит отца и мать. Но это не то, братцы: любит и зверь свое дитя. Но породниться родством по душе, а не по крови, может один только человек. Бывали и в других землях товарищи, но таких, как в Русской земле, не было таких товарищей.

И вся сечь молилась водной церкви и готова была защищать ее до последней капли крови,хотя и слышать не хотела о посте и воздержании.

– Неразумная голова, – говорил ему Тарас. – Терпи, козак, – атаман будешь! Не тот еще добрый воин, кто не потерял духа в важном деле, а тот добрый воин, кто и на безделье не соскучит, кто все вытерпит, и хоть ты ему что хочь, а он все-таки поставит на своем.

В то вре­мя, ког­да про­ис­хо­ди­ло опи­сы­ва­емое со­бы­ти­е, на пог­ра­нич­ных мес­тах не было еще ни­ка­ких та­мо­жен­ных чи­нов­ни­ков и объез­д­чи­ков, этой ст­раш­ной гро­зы пред­п­ри­им­чи­вых лю­дей, и по­то­му вся­кий мог вез­ти, что ему вз­ду­ма­лось. Если же кто и про­из­во­дил обыск и ре­ви­зов­ку, то де­лал это боль­шею час­тию для сво­его соб­с­т­вен­но­го удо­воль­с­т­ви­я, особ­ли­во если на возу на­хо­ди­лись за­ман­чи­вые для глаз пред­ме­ты и если его соб­с­т­вен­ная рука име­ла по­ря­доч­ный вес и тя­жес­ть.