Zitate aus dem Hörbuch «Дар психотерапии»
В упражнении «совершенно секретно» каждый из участников записывает на одинаковых листах бумаги без каких-либо идентификационных знаков свой главный секрет, который, как им кажется, было бы рискованно открыть. Затем эти листы распределяются заново, и каждый член оглашает главный секрет кого-то другого и рассказывает, как он бы себя чувствовал, если бы это был его секрет.
С того самого времени, как я описал истории моих пациентов в книге («Палач любви») много лет назад, я думаю о том, что новые пациенты, которые консультируются со мной, могут опасаться, что я напишу о них. Потому я заверяю пациентов в полной конфиденциальности и убеждаю, что я не написал ни строчки о пациентах, не спросив предварительно их разрешения и не засекретив их личность. Но через некоторое время я убедился, что опасения пациентов совершенно иного характера — в целом, они гораздо менее озабочены тем, что про них напишут, нежели тем, что они недостаточно интересны для того, чтобы я написал о них.
Я понимаю, что вы ощущаете себя глубоко удрученным, что временами вам кажется, что вы сдаетесь, что прямо сейчас вы даже хотите покончить с жизнью. Но, тем не менее, вы сегодня здесь. Некая ваша частичка привела остальную часть вас в мой кабинет. Сейчас, пожалуй, я хотел бы поговорить с той частичкой — частичкой, которая хочет жить.
Взгляд терапевта на мир априорно изолирован. Закаленные терапевты видят отношения иным образом, иногда они утрачивают терпение к социальным ритуалам и бюрократии, не могут придерживаться мимолетных мелких встреч и небольших разговоров на многочисленных общественных встречах. Путешествуя, некоторые терапевты избегают контакта с другими или скрывают свою профессию, потому что у них вызывает отвращение искаженное общественное отношение к ним. Они устали не только от того, что их иррационально боятся или недооценивают, но от того, что их переоценивают и считают, что они могут читать мысли или предлагать гениальные решения самых разнообразных проблем.
Многие пациенты, начиная терапию, ощущают себя исключительными в своем несчастье; они убеждены в том, что только у них есть мысли и фантазии столь ужасные, запретные, садистские, эгоистичные и сексуально извращенные. Раскрытие подобных мыслей другими членами группы превосходно умиротворяет и дает великолепный опыт: «Добро пожаловать в человечество».
Наш воображаемый образ строится на выраженных оценках, которые нам дают важные фигуры нашей жизни.
Даже в свои пятьдесят лет я по-прежнему не знаю, чем хочу заниматься, когда выросту.
Если основное побуждение состоит в накоплении состояния, а не оказания помощи, тогда жизнь психотерапевта — не лучший карьерный выбор.
Изредка индивиды способны осознать, что желание у них появляется только тогда, когда они лишаются чего-либо. Иногда я нахожу очень полезным для тех, кто запутался в своих чувствах по отношению к другому, представить (или изобразить в ролевой игре) телефонный разговор, в котором этот другой разрывает отношения с ним. Что они чувствуют в этот момент? Печаль? Обиду? Облегчение? Эйфорию? Можем ли мы в таком случае позволить этим чувствам поведать об их упреждающем поведении и решениях?
Порой я оживляю пациентов, которые колеблются в принятии решения, цитируя строчку из «Падения» Камю, всегда глубоко действующую на меня: «Поверьте мне, не брать то, чего не желаешь, — самая трудная вещь на свете».
Психотерапия — это не замена жизни, но ее генеральная репетиция.
