Инфер

– Когда гоблины боятся, когда гоблины знают, что, если срубил дерево – ему отрубят руку или голову, если убил ради забавы оленя – убьют и тебя, если гоблин знает, что ему не откупиться, ему не договориться… вот тогда и только тогда гоблин перестает рубить и убивать. Но дай ему лазейку, дай ему крохотную возможность договориться… и мир начинает погибать. А гоблины начинают себя чувствовать не гоблинами, а хозяевами мира…

Вода нашлась во второй фляге и была скверной: мутной, теплой и прямо дышащей многообещающе из грязного горлышка – я, сука, тебе, мол, таких толстенных склизких глистов подсажу, что они из твоей тупой жопы даже вылезти не смогут! Жри паразитов! Жри паразитов! – Ну и хрен с ним. – буркнул я, прикладывая горлышко к губам.

Маверик был только рад: лес – родная стихия, куда приятней ходить по мягким тропам и присаживать погадить там, где душа хочет, а не на нагретый чужой потной жопой унитаз. Сел… ветерок щекочет яйца. Радостно сбегаются на запах жратвы всякие жучки,

Эй, король! Где-то через пару секунд рация зашипела и выплюнула в эфир пытающийся звучать спокойно, но явно нервничающий знакомый голос короля небоскреба: – Хорхе? Ты один, амиго? Эти… ушли? – Они здесь, о долбанный сраный король. – широко улыбнулся Хорхе. – Я чего тебя в эфир позвал, знаешь? А чтобы нахер послать тебя, тупой бастардо! Чтобы тебе, сука, остаток жизни у горилл отсасывать! Чтоб тебе, тупая ты и жадная сука, дарить всем лесным макакам сатисфакцию через жопу! Понял?!

выдохом огнемета. Память возвращается