В романе Андрея Белого осмыслен «петербургский период» русской истории в контексте судеб мира, в том числе – древних цивилизаций. Новатор в прозе, автор написал книгу – художественное исследование исторического самоопределения России, возобновив спор славянофилов и западников о возможном «третьем пути» нашей страны в мировой истории. Уникальная организация текста, сочетание темы революции, отцеубийства и любви, равно как и магическое для творческого воображения название революции, отцеубийства и любви, равно как и магическое для творческого воображения название «Петербург» неизменно завоевывают внимание читателей.
"О, русские люди, русские люди! Толпы зыбких теней не пускайте вы с острова; вкрадчиво тени те проникают в телесное обиталище ваше; проникают отсюда они в закоулки души: вы становитесь тенями клубообразно летящих туманов: те туманы летят искони из-за края земного: из свинцовых пространств волнами кипящего Балта; в туман искони там уставились громовые отверстия пушек".
Андрей Белый
Очень не обычный слог и ритм повествования, создаёт немного театральную атмосферу. Стиль похож на смесь Пушкина, Достоевского, Толстого, Гоголя и Салтыкова-Щедрина. Яркая сатира по отношению к существующей и награждающийся элитам общества. Общественный конфликт и кризис, разворачиваются на фоне краха одной «успешной» семьи. Ещё один взгляд на нашу историю и причины Октября 1917.
я стал говорить, а стало быть и думать как Белый… Расширение сознания… будто освоил язык иностранный оставаясь в рамках будничного
Замечательное прочтение романа. Бумажный текст сначала было тяжело воспринимать, именно аудиоверсия помогла в него вчитаться, потому что заворожил ритм. Замечательный актёрский дар – так выразительно прочитать такое сложное произведение!
Есть бесконечность в бесконечности бегущих проспектов с бесконечностью в бесконечность бегущих пересекающихся теней. Весь Петербург - бесконечность проспекта, возведенного в энную степень.
За Петербургом же - ничего нет.
Дверь защелкнуть на ключ и уйти с головой в одеяло.
Быть страусом.
Петербург, Петербург!
Осаждаясь туманом, и меня ты преследовал праздною мозговою игрой: ты – мучитель жестокосердый; ты – непокойный призрак; ты, бывало, года на меня нападал; бегал я на твоих ужасных проспектах и с разбега взлетал на чугунный тот мост, начинавшийся с края земного, чтоб вести в бескрайнюю даль; за Невой, в потусветной, зеленой там дали – повосстали призраки островов и домов, обольщая тщетной надеждою, что тот край есть действительность и что он – не воющая бескрайность, которая выгоняет на петербургскую улицу бледный дым облаков.
От островов тащатся непокойные тени; так рой видений повторяется, отраженный проспектами, прогоняясь в проспектах, отраженных друг в друге, как зеркало в зеркале, где и самое мгновение времени расширяется в необъятности эонов: и бредя от подъезда к подъезду, переживаешь века.
О, большой, электричеством блещущий мост!
Помню я одно роковое мгновение; чрез твои сырые перила сентябрёвскою ночью перегнулся и я: миг, – и тело мое пролетело б в туманы.
О, зеленые, кишащие бациллами воды!
Еще миг, обернули б вы и меня в свою тень. Непокойная тень, сохраняя вид обывателя, двусмысленно замаячила б в сквозняке сырого канальца; за своими плечами прохожий бы видел: котелок, трость, пальто, уши, нос и усы…
Как ужасна участь обыденного, совершенно нормального человека: его жизнь разрешается словарем понятливых слов, обиходом чрезвычайно ясных поступков; те поступки влекут его в даль безбрежную, как суденышко, оснащенное и словами, и жестами, выразимыми – вполне; если же суденышко то невзначай налетит на подводную скалу житейской невнятности, то суденышко, налетев на скалу, разбивается, и мгновенно тонет простодушный пловец… Господа, при малейшем житейском толчке обыденные люди лишаются разумения; нет, безумцы не ведают стольких опасностей повреждения мозга: их мозги, верно, сотканы из легчайшего эфирного вещества. Для простодушного мозга непроницаемо вовсе то, что эти мозги проницают: простодушному мозгу остается разбиться; и он – разбивается.
Невский Проспект обладает разительным свойством: он состоит из пространства для циркуляции публики; нумерованные дома ограничивают его; нумерация идет в порядке домов – и поиски нужного дома весьма облегчаются. Невский Проспект, как и всякий проспект, есть публичный проспект; то есть: проспект для циркуляции публики (не воздуха, например); образующие его боковые границы дома суть – гм… да:… для публики. Невский Проспект по вечерам освещается электричеством. Днем же Невский Проспект не требует освещения.
Невский Проспект прямолинеен (говоря между нами), потому что он – европейский проспект; всякий же европейский проспект есть не просто проспект, а (как я уже сказал) проспект европейский, потому что… да…
Потому что Невский Проспект – прямолинейный проспект.
Невский Проспект – немаловажный проспект в сем не русском – столичном – граде. Прочие русские города представляют собой деревянную кучу домишек.
И разительно от них всех отличается Петербург.
Отзывы 3