1095

Ты знаешь, как зовут в народе конунга всех данов, Олуфа? – Как? – Олуф, приносящий голод… – Хм. Что же, данам не откажешь в чувстве юмора, – Славята улыбнулся. – Поверь мне, господин, когда от голода готов убить и съесть себе подобных, вовсе не до смеха.

– Не серчай, княже, потерпи немного, – глядя вслед ускакавшим воинам, произнес Ратмир. – Береженого Бог бережет. Уйдут половцы, народ успокоится, мы здесь наведем порядок, вот увидишь.

– Смотри, Ванюша, видишь? – Ратша указал рукой туда, где темная вода из Припяти сливалась с волнами Днепра. – То Припять изливается в Славутич. Им теперь отсюда и до самого до моря суждено быть вместе.

С ним справились не сразу. Он сумел ранить троих, пока боярин не убил его. Но даже после смерти, без одной руки и головы, этот поганый вызывал у многих суеверный ужас. Его подняли на копья, а один из торков отрубил ему вторую руку. Только после этого его останки перебросили через ограду.

– Я с четырех ударов мог бы отрубить ему обе руки, – Сатмаз взял в руки кнут, – но это слишком просто, да и нам поможет вряд ли. Нужно, чтобы он не только жил,