Послесловие к прожитой жизни: памяти Милана Кундеры
Человек, которого мы сегодня вспоминаем, успел пройтись по разным краям: цензуры и самоцензуры, предательства таланта, угрозы ареста. Подробнее о его жизненном и творческом пути рассказываем в статье
Автор статьи: Владимир Максаков
12 июля не стало французского писателя Милана Кундеры. Создатель романа «Невыносимая легкость бытия» умер на 95-м году, оставив внушительное творческое наследие. Мы попросили историка и журналиста Владимира Максакова рассказать об основных вехах биографии прозаика, а также объяснить, как его тексты изменили литературу и еще при жизни принесли автору звание классика.
Милан Кундера принадлежал к тем писателям, чья «биография» как будто бессобытийна: почти всё в ней заменяли книги – по крайней мере, так будет считаться ещё несколько лет, пока не появятся новые жизнеописания классика
Человек, которого мы сегодня вспоминаем, успел пройтись по разным краям: цензуры и самоцензуры, предательства таланта, угрозы ареста. В биографии Милана Кундеры было, пожалуй, только одно главное событие, которое при этом определило его судьбу – как и многих тысяч его соотечественников. Речь идёт о советском вторжении в Чехословакию в 1968 году, которое провело резкую границу между до и после. Писатель эмигрировал не сразу. Не будет преувеличением сказать, что он привык жить при социализме – вернее, при его подобии, существовавшем в Чехословакии до 1968 года. Какое-то время он, похоже, пытался встроиться и в изменившиеся обстоятельства, но они оказались сильнее, и в 1975 году Милан Кундера всё-таки уехал во Францию. Возможно, я возьму на себя слишком много, но предположу, что это полуподпольное семилетнее существование дало в руки писателю почти неисчерпаемый и очень необычный экзистенциальный опыт, который так или иначе отразился в его книгах. Кундера вырвался из социалистической реальности, но она наложила отпечаток и на его темы, и на его стиль – и, похоже, на его мастерское владение полутонами и светотенью в слове, когда умолчание столь же важно, как и сказанное (а кое-что надо и домыслить читателю).
Разумеется, его тексты автобиографичны, но ровно в той мере, в какой это присуще любому большому писателю. Милан Кундера принадлежал к поколению, которое – в отличие от многих других – всё-таки имело возможность думать и говорить о происходящем (пусть даже для этого приходилось уезжать из страны). Его герои, каждый по-своему, отвечают фактически на один и тот же вопрос: как могло произойти то, что случилось, и какой в этом смысл. И один из самых неочевидных ходов мысли чешского писателя и его персонажей – их собственная ответственность за не слишком серьёзное отношение к жизни, пришедшееся на передышку между окончанием войны в 1945 и событиями 1968. Но даже в этом условно счастливом промежутке истории, который, как иногда кажется из текстов Милана Кундеры, был дарован его героям незаслуженно, люди не могут быть счастливы.
Здесь и рождаются удивительные и узнаваемые конфликты кундеровских текстов – стоит с ними однажды познакомиться, как их уже не спутать с драматизмом любого другого современного писателя. На первый взгляд, они незаметны и подспудны, далеко не всегда выносятся на поверхность, но ведут к неизбежному (и часто трагическому финалу). Кажется, что люди этих книг просто не могут воспользоваться своим счастьем – при том, что антагонистов в привычном смысле у них нет. Иногда создаётся и другое впечатление: его герои не хотят даже пытаться, зная, что их бытие слишком ненадёжно и в любой момент они вновь могут стать жертвами истории.
Пересказывать сюжеты классика – дело бесполезное и неблагодарное. Они состоят из встреч и расставаний, обид и прощений, и в этом смысле, как ни банально, действительно во многом напоминают нашу недавнюю жизнь (или она – их?). Когда я думаю об этих романах, мне в голову приходит слово «эпилог»: они все служат как бы огромным послесловием к уже прожитой жизни. В этом их мудрость и даже некий терапевтический эффект, ибо здесь нет слишком сильных страстей, резких жизненных (и сюжетных) поворотов – коллизии и перипетии в другом, внутри. Даже главный роман писателя «Невыносимая лёгкость бытия» (хотя сам Милан Кундера считал таковым «Бессмертие» и писал, что именно оно о той самой «невыносимой лёгкости») кончается как будто нелепой трагедией, потому, возможно, что случайность в этом тексте гораздо более закономерна, чем в жизни.
В этих книгах с лихвой хватает другого: философского содержания. Будь они написаны в другую эпоху, их вполне можно было бы назвать «романами идей», правда, с одной существенной оговоркой. Несмотря на то, что персонажи Милана Кундеры спорят много и горячо, продумывают и обсуждают важные для них идеи, пытаются понять, как жить дальше, делают они это вполне мирно (повторюсь: бурных страстей здесь не увидеть). Порой кажется, что сам писатель так устал от насилия вокруг, что старательно вычищал его из своих произведений. Именно жизнь со всей её иронией испытывает на прочность философские построения героев писателя (как – в этом можно быть почти уверенным – и его самого). И здесь сказывается личный код его образования: он недоучившийся философ, и философская изысканность просто неотъемлемая часть его текстов.
Другое всеобъемлющее измерение творчества Миланы Кундера – эмиграция. Часто можно слышать, что по-настоящему его талант раскрылся только тогда, когда он уехал и стал писать свободно. Мне, однако, думается, что это тоже некоторое искажение. Безусловно, эмиграция оказала огромное влияние на него как на писателя, но главное, возможно, что она позволила ему отстраниться от своего прежнего опыта, создала другого Милана Кундеру, даже на уровне языка – французского вместо чешского.
Возможно (опять же как и у любого большого писателя) его творчество составляет единое художественное целое, мир. Пожалуй, одним из самых больших удовольствий от его текстов служит как раз поиск внутренних связей и отношений между книгами, которые на самом деле складываются в одну прекрасную и непротиворечивую картину. Предупреждая возражение: нет, это не однообразность. Разве что однообразна работа писателя с вечными темами. Часто они заявлены в тематизированных названиях его романов, так что их можно воспринимать действительно как вариации на тему – впрочем, они столь же бесконечно сложны, как и сама человеческая жизнь, и простота их кажущаяся, как и бытие легко только при первом взгляде. Это лишь обнажение приёма. Не случайно у писателя был диплом по кино: его тексты киногеничны, хотя экранизировать их непросто, но порой кажется, что на его страницах мы следим за долгими планами, за снятыми одним кадром сценами, где хочется разглядывать каждую подробность, в которой, быть может, скрыт некий главный смысл.
Игра, которую Милан Кундера предлагает читателю, требует от нас известной сноровки, постоянной самопроверки: всё ли так просто? Пожалуй, в этом состоит один из главных секретов успеха его романов – они правда напоминают о жизни, где бесконечные «не усложняй» вполне могут соседствовать с простотой детского взгляда. Возможно, так же обманчиво проста и биография самого писателя, где хватает и белых пятен и чёрных дыр.
