Buch lesen: «Солнце и ветер»
– Сними очки…
Сквозь колышущиеся на ветру ветви сирени в беседку пробивались яркие блестки летних солнечных лучиков.
Стивен, слегка помедлив, стянул очки. Было удобно за темными стеклами прятать свое смятение, в котором он пребывал уже несколько дней.
– Сядь… – в тихом голосе слышалась неуверенность и, как Стивену показалось, даже тревога. Дели тихонько подтолкнула его ладошкой в сторону плетеного кресла. Он покорно сел и посмотрел на нее вопросительным и немного растерянным взглядом. Непослушные колечки русых волос разметались по плечам и груди, а одно запуталось в подаренной им на день рождения цепочке с кулоном в виде четырехлистного клевера. В серо-голубых глазах читалось смущение и беспокойство.
– Обещай мне разрешить кое-что сделать и… обещай, что никому не скажешь… – тихий голос стал прерывистым от сдерживаемого волнения. Стивен внимательно посмотрел на нее и кивнул.
– Обещаю…
Девочка мгновение помедлила, а потом вдруг подошла вплотную и, чуть наклонившись (его лицо, когда он сидел, было почти вровень с ее лицом), неловко прижала свои губы к его губам.
Весь мир, все чувства, все ощущения, все мысли стеклись в одну единственную точку – пульсирующую точку поцелуя, даже не поцелуя, а ощущения ее, Дели, на губах, точку их неожиданного слияния в единое целое… Этого не должно было быть, этого не могло быть, об этом даже нельзя было думать, но это происходило… Мир то ли рушился, то ли отстраивался заново совсем по иным законам… Но сейчас важным было только одно: ее губы были на его губах. Он боялся ответить, чтобы не спугнуть это странное чудо, он хотел, чтобы оно длилось и длилось. Он пил ее дыхание, теплое, прерывистое дыхание ее жизни, ее тела, краем сознания ощущая, как одна его рука все глубже тонет в копне спутанных вьющихся волос, а другая притягивает ее маленькую податливую тонкую фигурку все ближе и ближе к неистово колотящемуся в груди сердцу…
– Стивен, такси подъехало! – всегда звонкий и немного режущий слух, а сейчас пронзительный и болезненно раздирающий голос Вирджинии подобно лезвию ножа с силой врезался в их хрупкий нереальный мир и разбил его вдребезги.
Стивен вздрогнул, губы девочки исчезли, прервалась связь их дыханий, колечки волос стремительно вырвались из его пальцев, он ослабил объятия, и хрупкая фигурка отскочила в сторону. Остались только бешеный стук сердца и в тысячи раз усилившееся смятение.
Ему пора было уезжать…
* * *
Такси неслось по ночному городу. Был конец сентября. Шел дождь. Капли струились по стеклам, размывая проплывающие мимо огни встречных машин и празднично яркую иллюминацию живущих ночной жизнью улиц. Стивен и Дели ехали из аэропорта к нему домой. Дели смотрела в окно и молчала. Она всегда с интересом разглядывала сменяющие друг друга виды за окном автомобиля, вертела головой, оборачивалась назад и даже прилипала лбом и носом к стеклу, когда что-нибудь особо привлекало ее внимание. Но сейчас она сидела неподвижно, и Стивен знал, что ее обращенные к окну глаза ничего не улавливают, а взгляд, хотя он его и не видел, безжизненно пуст. Она где-то в себе, в своих далеких мыслях, и, возможно, даже не в мыслях, а в бездонной отрешенности от всего происходящего.
– Дождь какой сильный! Хорошо, что такси до него поймать успели, а то бы промокли все до нитки.
Дели слегка вздрогнула, будто очнулась, и кивнула, не поворачивая головы.
– Ты, наверное, проголодалась?
Девочка, помедлив с ответом, пожала плечами и сказала едва слышно:
– Не знаю… Нет.
Стивен несколько раз пытался вовлечь ее в разговор, но она только односложно отвечала или кивала, а потом опять уходила в себя. В конце концов, он сдался и погрузился в свои размышления и ту сумятицу чувств, которую привнесли в его душу события последних дней.
Перед ним вставали два вопроса: первый – что сейчас делать? Вопрос непростой, но решаемый. Опыта в воспитании детей и обустройстве их жизни у Стивена было мало, хотя плюсом было то, что весь он относился именно к Дели. Но, с другой стороны, раньше она была маленькой, а сейчас стала подростком, а значит, и подход должен быть другим. Тем не менее, Стивен уже определил для себя задачи. По приезде он запланировал оборудовать девочке комнату (он не сомневался, что сумеет, да и Дели, он на это очень надеялся, поможет) и устроить ее в школу и, возможно, на какие-то кружки или секции по интересам. Он очень рассчитывал на миссис Хэнсон, его домработницу, – она замечательная, и, конечно же, не откажется помочь ему организовать жизнь девочки, да и нужный совет всегда даст, если что. Все это он старался обдумать в деталях, понимал, что еще столкнется с множеством проблем, но был уверен, что все как-нибудь образуется.
Болезненно беспокоящим казался второй вопрос: как вести себя с Дели? Во-первых, после смерти родителей она стала замкнутой, стала совсем другой, не такой, какой он ее знал. И Стивен понимал, что с ее душевным состоянием что-то надо делать. Его сильно тревожили отрешенность и пустота серо-голубых, всегда до этого таких солнечных глаз. А во-вторых… (Стивену становилось не по себе от этого «во-вторых», но оно существовало), он не мог до конца разобраться в своих чувствах к ней…
Машина резко затормозила. Стивен взглянул на девочку. Ее фигурка, такая тонкая и беззащитная, качнулась вперед, худенькие коленки стукнулись друг о друга, а спутанные ветром волосы метнулись ей на лицо. Она медленно убрала вьющиеся пряди со лба и щек и, положив руки ладошками вниз на подол клетчатой юбки, устремила на них свой безучастный взгляд.
«Я ее хочу…» – мозг Стивена в первый раз четко и безоговорочно сформулировал то, что мучило его на протяжении последних трех месяцев. Его кинуло в жар, в висках застучало, бешено заколотилось сердце, как тогда при их неожиданном, странном и незабываемом поцелуе.
«Я… ее… хочу…»
Не отводя пылающего взгляда от русых спутанных волос и хрупкой фигурки, он с трудом сглотнул. Прошло какое-то время прежде, чем вдруг охватившее его возбуждение немного улеглось. Неожиданно обрушившееся осознание новой реальности было обескураживающим и подавляющим. А мучающий его до этого вопрос: как себя вести с Дели, перерос в пульсирующую красным светом проблему, которая к тому же еще и усложнилась: как скрыть свои чувства от девочки так, чтобы она даже заподозрить ничего не смогла?
* * *
Дели исполнялось девять. Стивен прилетел к ней на день рождения. Он специально взял отпуск на несколько дней, чтобы навестить своего друга Томаса и его семью. Но больше всего ему хотелось увидеть Дели. В последний раз он встречался с ней около полугода назад, на Рождество. Они часто разговаривали по телефону и переписывались по электронной почте, но очень хотелось знать, как она изменилась за это время, как выросла. Раньше он мог постоянно видеть ее, гулять с ней, читать вместе книжки, играть, но после переезда год назад в другой город он смог встретиться с ней только на Рождество и вот сейчас, на день рождения. Стивену ее не хватало. Он даже не знал почему. Он не был женат, своих детей не было, а Дели росла у него на глазах, да, можно сказать, что и на руках, так как он проводил с ней много времени и всегда участвовал в ее жизни…
Было начало июня. На улице стояла жара. И если бы не пушистые облачка, которые наперегонки старались закрыть собой солнце и не легкий ветерок, весело взъерошивающий траву, палило бы нещадно. Но так было вполне терпимо. А когда при этом еще и валяешься в густой душистой зелени в тени раскидистого дерева, то просто сплошное удовольствие! Стивен положил руки за голову и глядел вверх на игру солнечных бликов в густых ветвях орешника. Дели воодушевленно исследовала луг, изучая местную флору и фауну. Стивен не смотрел на нее, но постоянно слышал восторженные восклицания и забавные замечания по поводу представителей здешней местности.
– У-у, какой роскошный! Сейчас узнаем, как ты пахнешь… А пахнешь ты маминым мылом!
– Ой, какой толстый и важный, как министр. И весь такой полосатый, расфуфыренный! А гудит-то как – сразу, наверное, все пугаются. Уселся! Смотри, цветок не сломай, толстячок!
– Это ты про шмеля, что ли? – улыбнулся Стивен.
– Угу… Ничего себе, какая бабочка огромная! Интересно, а бабочки ночью балы на лугу устраивают? Они же такие восхитительные! У них крылья, как бальные платья. Они, наверное, собираются при свете луны, превращаются в маленьких фей в роскошных нарядах и начинают танцевать.
Стивен приподнялся на локтях. Легко и изящно Дели выводила очаровательные па среди травы.
– А музыка откуда? – спросил он, прищурив глаза и предвкушая, как будет выкручиваться юная фантазерка.
Девочка остановилась и мечтательно задумалась.
– Мне кажется, музыка на балу должна быть необычной, волшебной. Ведь и бал этот волшебный. Ветер играет на дудочках из тростинок, шелестит травой и сбивает росинки, которые падают и звенят, как колокольчики. Комары, кузнечики, шмели и пчелы превращаются в замечательных музыкантов. Комары звенят, кузнечики стрекочут, а шмели и пчелы жужжат. Но у них получается не так, как днем, в разнобой, а выходит необыкновенно красивая мелодия. А дирижирует оркестром… – Дели на мгновение задумалась, – лунный маэстро. Он специально спускается с луны в летнюю полночь. Как раз благодаря ему и появляется эта волшебная лунная музыка.
– Красиво у тебя получилось. Сказочно и романтично.
Продолжая улыбаться, Стивен снова лег на траву и прикрыл глаза, защищаясь от ярких лучиков, которые избавились от очередной тучки и начали пробиваться сквозь зеленую листву. Он постарался представить себе картину ночного бала при свете луны. В голове зазвучала нежная мелодия, которую он где-то недавно слышал, но звучала она в исполнении, придуманном Дели. Вдруг солнечный свет, который чувствовался даже сквозь сомкнутые веки, исчез. Стивен открыл глаза. Дели сидела рядом и, слегка наклонившись, вглядывалась в его лицо.
– Ты что, спишь?
– Нет, стараюсь услышать мелодию на твоем балу и вообразить сам бал.
– Получается?
– Да…
Дели улыбнулась. Ее серо-голубые глаза словно засияли теплыми солнечными лучиками. Только она одна могла так улыбаться, и Стивен любил эту улыбку и чувствовал себя счастливым, если она появлялась хотя бы чуточку благодаря ему. Дели глядела на него. Ее вьющиеся, всегда непослушные, а сейчас еще и спутанные ветром волосы пропускали сквозь себя солнечный свет, и, казалось, девочка вся сияет, будто какое-то сказочное создание, быть может, как та самая фея, которую она придумала. Легкий порыв ветра всколыхнул ее распущенные локоны, солнечные лучики заиграли в них. Дели нагнулась и положила свою золотистую головку на грудь Стивена. Он нежно провел рукой по ее теплым, пахнущим солнцем, травой и цветущей сиренью волосам, обнял за тонкие плечи и снова закрыл глаза. Ему всегда было с ней необъяснимо хорошо, даже когда она была совсем маленькой. Рядом с ней становилось легко и спокойно и как-то тихо, будто весь мир отступал на второй план, становился незначимым, затушевывался, и терял свое шумное резкое звучание. Стивен чувствовал себя в эти мгновения человеком, укравшим капельку счастья…
* * *
– Стив, мама умерла…
У Стивена внутри будто струна лопнула. Голос Дели был тихим и потерянным.
– Дели, что произошло?
Девочка какое-то время молчала, потом в трубке послышались всхлипы.
– Авария… На машине… с управлением не справилась…
Вновь молчание. Стивен соображал, что ему сейчас делать. Нужно было вылететь к Томасу и Дели как можно быстрее, а прежде позвонить другу, попробовать узнать все подробно. В трубке раздался плач.
– Стив, папа в своей комнате закрылся и меня не впускает.
Речь перемежалась всхлипами. Чувствовалось, что девочке трудно говорить.
– Он очень переживал, плакал, а потом заперся у себя.
– Я попробую позвонить ему. Ты только телефон при себе держи. Я тебе перезвоню.
Стивен начал звонить Томасу. Какое-то время тот не брал трубку, но спустя минуту все же ответил:
– Да…
– Том, я с Дели разговаривал…
– Стив, – голос Томаса звучал глухо и подавленно, – Вирджиния… Вирджиния… она умерла… Авария… Мы поругались… Это все из-за меня…Она сказала, что я ее жизнь сгубил и что хочет… хочет уйти к Уиллу… ну, тому парню, помнишь, я говорил тебе… А я не хотел отпускать ее. Она на взводе была, вещи схватила и в машину…А потом мне позвонили… С управлением на скорости не справилась. И все…Это я виноват… Не надо было нам тогда жениться. Я ведь знал, что она меня не любит, но все надеялся, что когда-нибудь… Это я … я виноват…Это из-за меня она умерла…
– Том, не говори глупости! Ты ее всегда любил. Редко кто так любит, как ты. Она просто не ценила. И Дели у вас такая замечательная.
– Да, Дели…
– Она мне позвонила. Говорит, ты закрылся и не впускаешь ее. Открой дверь и не пугай девочку. Она очень переживает и плачет. Слышишь, открой дверь. А я сейчас, как можно скорее, постараюсь вылететь к вам.
В трубке послышалось что-то похожее на рыдание.
– Эй, Том, держись. Помни, у тебя дочка.
Рыдания смолкли.
– Стив, Стив, ты ведь позаботишься о ней, если что…
– О чем ты, Том? О ней ТЫ должен заботиться. Ты ее отец….
– Обещай, что не бросишь ее…
– Том, ты что?! Том, Том!..
– Обещай! – голос звучал настойчиво.
– Конечно, обещаю… Том, ты там глупостей не наделай!
Волнение накрыло Стивена, словно волной.
– Том, ты слышишь, Том? Ответь…
Послышались гудки. Он пытался дозвониться несколько раз, но все было тщетно. Стивен ощутил дрожь в руках. Он был в полной растерянности. Что он мог сделать, находясь от друга в сотнях километров? Набрав в грудь воздуха, Стивен медленно выдохнул, чтобы хоть как-то успокоиться. Затем позвонил Дели. Девочка тоже не отвечала. С каждой неудачной попыткой дозвониться волнение нарастало, и дрожь в руках усиливалась. Но вот экран телефона обнадеживающе засветился, подтверждая, что связь установлена, однако в трубке царила гнетущая тишина.
– Дели… Дели…
Спустя несколько мгновений, между которыми, казалось, успела просочиться целая вечность, послышался слабый, едва уловимый голос девочки:
– Стив, кажется, папа застрелился…
И опять гудки. У Стивена комок подступил к горлу. Он с трудом вновь набрал номер Дели, но она не ответила.
Тогда он позвонил в службу спасения.
* * *
Уже было одиннадцать часов вечера, а Стив все еще не вернулся. Иногда он дежурил, и в эти дни миссис Хэнсон ночевала у них. Несколько раз Стив оставался на внеплановые операции и возвращался из больницы, где он работал, очень поздно, а один раз Дели даже пришлось провести ночь в доме одной. Но он всегда предупреждал ее. А сейчас его просто не было. Он не звонил и не отвечал на ее звонки. Дели волновалась.
«Вдруг с ним что-то случилось…» – вспыхивало в голове. Внутри все начинало сжиматься и холодеть. И Дели сразу же отгоняла эту мысль. Это невозможно. Такого просто не может быть.
Но была и другая мысль, которая, как извивающаяся змея, выползала из ее сознания и не давала покоя.
«Что, если он намеренно не пришел и не позвонил?.. Последнее время он меня будто совсем замечать не хочет, я как пустое место. Понять бы, что происходит…»
С переезда Дели в дом к Стиву прошло около трех месяцев. И вот уже почти два месяца он избегал ее, избегал дружеского общения, которое всегда было между ними, избегал любых прикосновений, даже за руку ее перестал брать, будто она прокаженная. Дели обратила на это внимание не сразу, а с месяц назад, вдруг поняв, насколько в последнее время была равнодушной к происходящему, слепой ко всему, что окружало ее.
«Может, это из-за того, что он привык жить один за столько лет, а тут я. И ему трудно все менять. Но мне он точно ничего не скажет, – размышляла Дели. – А может, дело во мне самой. Я, должно быть, сильно изменилась: ходила понурая, серая, скучная, как тень. Ему, наверное, очень непросто было со мной, да и неинтересно. Хотя сейчас я же стараюсь все наладить. Неужели он не замечает этого?..»
Единственное, что ее утешало, так это то, что, хотя Стив и старался избегать ее, все же не перестал о ней заботиться. Он покупал ей все необходимое, следил, чтобы холодильник не пустовал и всегда просил миссис Хэнсон что-нибудь готовить, так что Дели голодной никогда не ходила. Каждое утро он отвозил ее сам в школу и договорился о том, чтобы из школы ее забирали его знакомые, у которых дочка была в одном с Дели классе. Стив выполнял все свои обязанности очень аккуратно, но то тепло и то доверие, которыми всегда было проникнуто их общение, исчезли. Их разговоры стали короткими и какими-то сухими. Он узнавал, как у нее дела в школе, интересовался, не нужно ли чего, и как у нее здоровье. Но все ее попытки сделать беседу развернутой настойчиво пресекал, ссылаясь на то, что он сейчас занят. А в последнее время Дели стала замечать, что он старается позже вернуться домой или уйти по каким-нибудь вдруг возникшим срочным делам…
* * *
– Доброе утро! – слова приветствия холодными тяжелыми камнями легли на душу. Но Дели судорожно втянула воздух носом и постаралась, как можно, веселее ответить:
– Привет!
Она возилась у стола на кухне, готовя бутерброды для себя и Стива. Первое время это делал он, но сейчас Дели специально вставала пораньше и каждое утро брала эту обязанность на себя.
Спускаясь по лестнице, Стив кинул на нее мимолетный взгляд, но, не смотря на свою мимолетность, взгляд показался девочке угрюмым и таким же тяжелым, как приветствие. Потом они сели завтракать. Стив загородился планшетом и больше не поднимал глаз. А Дели, которой кусок не лез в горло, пыталась хоть как-то поесть и изображать спокойствие и хорошее настроение.
– Что будешь делать на работе?
– Плановая операция. Буду задерживаться – позвоню, – Стив так и не оторвал взгляд от планшета.
Может, он сердится на что-то? Дели не знала, что и думать…
* * *
Дели посмотрела на часы и прерывисто вздохнула. Было без четверти час ночи. Она в сотый раз набрала номер. Абонент был недоступен. Не находя себе места, прошлась из одного конца комнаты в другой. Ей было холодно, хотя, она точно знала, что в доме тепло. Озноб заставлял дрожать пальцы рук. Дыхание было частым, и временами его перехватывал спазм, сжимающий горло.
Вдруг на улице раздался шум мотора приближающейся машины. Дели замерла и вся обратилась в слух. Остановится возле дома или нет?.. Непривычно взвизгнули колеса от слишком резкой остановки. Стив всегда аккуратно водил машину. Дели бросилась к окну. В тусклом свете уличного фонаря она различила фигуру Стива. Он громко хлопнул дверцей и оперся о капот машины. Через мгновение противоположная дверца со стороны водительского сиденья тоже открылась, и оттуда появилась еще одна фигура. Это была женщина. Пальцы Дели, и так холодные, словно онемели. Стив ни разу за три месяца не приводил в дом женщин. Дели была уверена, что у него никого нет. С последней своей подружкой он расстался с полгода назад и больше, по крайней мере, так ей казалось, ни с кем не встречался.
Женщина взяла Стива под руку, и они пошли к крыльцу. Дели с изумлением отметила, что походка Стива нетвердая, и он явно опирается на руку своей спутницы. Она ни разу не видела его пьяным. Он мог выпить в компании, но никогда не напивался. Защелкал замок. Стив довольно долго с ним возился. Дели неуверенно вышла в коридор. Она не знала, как себя вести. Может, лучше просто уйти к себе и не путаться под ногами? Но что-то не позволяло ей этого сделать. Она прижалась спиной к стене и устремила взгляд на входящих. Женщина, а скорее девушка, лет примерно двадцати трех – двадцати пяти, была очень привлекательной, хотя, как показалось Дели, чересчур накрашенной, и была нарядно одета, как для вечеринки. Увидев Дели, она слегка растерялась. Стив был пьян. Он замешкался, закрывая за ними дверь. Дели смотрела на него, стараясь поймать его взгляд. Сердце колотилось где-то в горле, в ушах шумело. Наконец, Стив поднял глаза и замер. Его замутненный алкоголем взгляд, казалось, стал проясняться, губы дрогнули и приоткрылись, будто он хотел что-то сказать.
Дели опустила глаза и метнулась в гостиную, а оттуда вверх по лестнице в свою комнату. Она захлопнула дверь, бросилась на кровать и уткнулась лицом в подушку. Слезы хлынули из глаз, рыдания, которые она пыталась хоть как-то сдержать и приглушить, сдавливали горло, тонкие плечи беспомощно вздрагивали. В голове царил хаос. Было ощущение, что ее предали, и обида тугой петлей сдавливала сердце, и, в то же время, вкрадывалось чувство вины. Она не должна обижаться. Кто она для него? Просто двенадцатилетняя девочка, о которой он пообещал заботиться ее отцу. И он выполняет свои обязательства. А жить он может так, как хочет, это же его жизнь. И у нее нет, и не может быть никаких прав на него.
Внизу, в гостиной, послышался голос Стива и раздался звонкий женский смех. Дели сильнее вжала лицо в подушку…
* * *
Дождливым вечером Стив привез Дели из аэропорта к себе, в свой дом. До этого она никогда не бывала здесь. Стив долгое время жил в их городе, а несколько лет назад, когда ей было восемь, переехал в дом, доставшийся ему от матери. Дели знала, что отца он почти не помнил, тот бросил их, когда Стиву было пять лет. Через несколько лет после ухода отца мама Стива вышла замуж во второй раз. А Стив, как только стал самостоятельным, уехал учиться в другой город. Там он познакомился с ее папой, Томасом. Тогда они были студентами, вместе учились и дружили. А когда Томас женился на Вирджинии, и появилась она, Дели, они по-прежнему продолжали много общаться и дружить. Но когда мама Стива заболела, он вернулся в свой родной дом. Через год она умерла, а Стив так и остался жить здесь. Куда девался отчим, Дели точно не помнила, да и Стив не любил про него говорить. Еще она знала, что братьев и сестер у него не было. Стив жил один. Только иногда к нему приходила домработница, миссис Хэнсон, которая готовила и убиралась, и, по словам Стива, была очень добрым и хорошим человеком. Дели стала припоминать все это, когда они шли под зонтом по залитой водой мощеной дорожке к его дому.
После случившегося сознание у нее работало как-то странно, не так, как раньше. Она почти постоянно погружалась в свои тревожные мысли и образы прошлого, а иногда просто в глухую серую пустоту, но временами мозг что-то выхватывал из окружающей действительности, и она, как бы отстраненно, следила за событиями происходящего, хотя все эмоции были притуплены и интереса или какого-то другого отклика ничего не вызывало.
Они поднялись по крыльцу и вошли в дом. Прихожая была большая и светлая и сквозь широкий арочный проем вела в гостиную. Стив щелкнул выключателем и несколько потолочных светильников, разлив приглушенный коричневатыми плафонами свет, открыли взору просторную выполненную в нежных тонах комнату, соединенную с кухней. Из гостиной наверх вела лестница. Стив решил сразу показать Дели весь дом. Они поднялись на второй этаж. Там был достаточно большой хорошо освещенный коридор, из которого две двери вели в ванную комнату и туалет, а две в спальни. Одна была спальней Стива, а вторая должна была стать ее. Стив распахнул дверь ее новой комнаты, в которой ей предстояло теперь жить.
– Нужно будет продумать, как лучше здесь все обставить.
Он смотрел на нее нежным и, в то же время, обеспокоенным, пытающимся что-то понять, уловить в ее лице взглядом. Это было три месяца назад. Сейчас он старался не смотреть ей в глаза. И это, как оказалось, очень больно.
– Котенок, мне кажется, занавески надо будет поменять и, пожалуй, шкаф этот совсем убрать, а возле окна поставить стол. Там будешь заниматься. Как считаешь?
Она равнодушно оглядела комнату и кивнула в знак согласия. Дели вспомнила, как исчезла улыбка с губ Стива, а его взгляд стал еще более встревоженным, и в нем появилась боль.
– Я знаю, ты сейчас с дороги и очень устала. Ложись-ка спать.
Это было тогда…
* * *
Дели знала, что подслушивать нехорошо. Но она и не подслушивала, а просто затихла – перестала плакать, всхлипывать, даже постаралась почти не дышать. Ей необходимо было знать, что происходит внизу, в гостиной. Это, конечно, вообще не ее дело, ведь это жизнь Стива, его право, его выбор… Но ей непременно нужно было знать…
Какое-то время снизу доносился гул разговора. Звучали по очереди оба голоса – Стива и девушки, и та иногда смеялась. Потом все стихло. Через несколько минут раздался звон бьющегося стекла. И опять тишина. Затем резкий звук вынимаемой из бутылки пробки, вновь женский смех. Видимо, они пьют вино или еще что, а Стив, это наверняка, Стив, разбил бокал. Дели заметила, что у него в последнее время часто слегка дрожат руки и посуду он уже бил несколько раз. С очень тусклой надеждой, что этого не произойдет, Дели с замиранием сердца ждала, когда они будут подниматься в комнату Стива. Внизу же то ли молчали, то ли говорили почти неслышно. Минуты через две раздался голос девушки, громкий и, кажется, чем-то раздраженный. Теперь голос Стива, тоже громкий и даже слегка официальный. Дели разобрала обрывки произносимого Стивом адреса их дома. Что он делает? Вызывает такси? Снова голос девушки, уже явно чем-то недовольный. Через какое-то время звук мотора за окном. Хлопнула дверь. Окно комнаты Дели выходило во внутренний двор, и нельзя было посмотреть, что происходит на улице. Наступила тишина. Дели долго прислушивалась. Видимо, они оба куда-то уехали на такси. Стивен был пьян и машину вести не мог, а девушка, наверное, тоже была не особо трезвой, так что на машине Стива они не поехали. А оставаться в доме он не захотел. Конечно же, Дели мешала ему. Зачем он, вообще, приехал сюда вместе с женщиной? Забыл, что живет в доме не один? От этих мыслей было больно. Болело в груди сильно и тягостно.
Дели все прислушивалась – а вдруг он дома и сейчас поднимется к себе. Но не было слышно ни звука. Она какое-то время посидела на кровати. Тишина давила, ветер скулил за окном грустно и безнадежно. Дели встала с постели и направилась в гостиную.
* * *
Было нестерпимо больно видеть этот отрешенный равнодушный взгляд. Обустраивая комнату девочки, Стивен постоянно спрашивал у Дели совета, а она безучастно соглашалась со всем, что он предлагал. Он водил ее по магазинам, стараясь хоть немного отвлечь покупками новых вещей и одежды, но с горечью понимал, что ей ничего не нужно и ничего не интересно. Ей все равно. Она перестала улыбаться и перестала плакать. Дели была словно неживая. И это было страшно. Он пытался добиться от нее хоть каких-то эмоций, пытался помочь выплеснуть боль наружу, но все его старания терпели неудачу.
Однако, с болью за нее росло и его вожделение, которое девочка вызывала в нем. В ее присутствии оно вдруг захлестывало темной волной, и ему все сложнее и сложнее было подавлять его. И порой он даже бывал мрачно рад тому, что Дели безучастна ко всему происходящему и ничего не замечает вокруг. Он видел ее, маленькую, хрупкую, слабую, не способную справиться со своими переживаниями, ушедшую в себя, и наваливалась нестерпимая боль, и одновременно накатывало жгучее желание, сердце начинало сильно и сбивчиво колотиться, дыхание становилось прерывистым и тяжелым, и он со страхом стал замечать, что почти теряет контроль над собой.
И тогда он принял решение избегать общения с ней…
* * *
– Ура! Ура! Ура! Во что будем играть? – Дели радостно скакала на кровати. Ее спутанные кудри взмывали вместе с ней вверх и разлетались в разные стороны, спутываясь еще больше. Лучики заходящего солнца нежно касались ее головки и золотили непослушные вьющиеся пряди.
Томас и Вирджиния ушли в гости. Пятилетнюю Дели решили не брать. Она недавно переболела ангиной с высокой температурой, и хождение по гостям, да еще поздно вечером, вряд ли бы могло оказаться полезным для ребенка. Няня же остаться сегодня не смогла, а Вирджинии очень хотелось пойти.
– Я и так, как в тюрьме. Все время дома с ребенком, да еще с больным и жутко капризным!
Стивен подумал, что она это точно не про Дели. Девочку капризной назвать было никак нельзя. Она была послушной и покладистой, хотя, как многие дети, подвижной и к тому же веселой и с массой всяких затей и фантазий в голове. А во время болезни Дели была удивительно терпеливой, и даже уколы, которые Стивен ей делал, переносила не по-детски стойко. Надо сказать, что в период болезни он всю лихорадку просидел с ней сам. Томас позвонил ему, как только у Дели поднялась температура, и Стивен не отходил от нее все выходные. А Вирджиния лишь иногда заглядывала, спрашивала, как у дочки дела и слегка касалась ее лба рукой, хотя Стивен мог об заклад побиться, что она на ощупь не в состоянии была даже приблизительно определить, есть у ее ребенка жар или нет.
И сегодня Стивен остался ночевать у них, чтобы отпустить Томаса и Вирджинию в гости.
– Давай играть в игру про заколдованную принцессу, с фишками! Она мне так нравится!
– Давай!
Они играли, сидя на кровати у Дели в комнате. Было весело, просто весело, как бывает в детстве. Весело и хорошо. Стивену никогда не было в тягость водиться с девочкой. Что бы они вместе не делали, им обоим всегда было интересно. Стивен сам увлекался, как ребенок, и никак не мог понять, почему Вирджиния, да и Томас тоже, стараются сократить свое время общения с дочкой, неохотно играют с ней, а то и вовсе пытаются улизнуть, ссылаясь на жуткую занятость.
– Мне кажется, кому-то пора спать!
– Давай еще раз, последний! Ну, пожалуйста! – Дели умела выпросить у Стивена то, что ей нужно, и тот быстро сдавался, но для себя отмечал, что пользуется она этой способностью не так уж и часто, хотя, наверняка, осознает ее.
Последний раз был сыгран, и оба залезли под одеяло, так как дома было достаточно прохладно. Стивен взял большую красочную книгу со сказками, оперся спиной о подушку и, поставив книгу перед собой, приготовился читать очередную увлекательную волшебную историю, а Дели пролезла под его рукой, удобно пристроила свою головку с копной золотистых вьющихся волос к нему на грудь и собралась внимательно слушать.
– Давным-давно в одной далекой, но очень красивой стране жил волшебник…
– Стивен, Стивен… – шепот Томаса заставил его открыть глаза. – Мы с Вирджинией вернулись. Иди, ложись в гостиной, а то все кости, наверное, отлежал себе здесь!
Сказка была длинной, хотя и интересной. Они с Дели так вместе и уснули, представляя волшебные события повествования. Раскрытая книга лежала рядом на постели. Кровать была достаточно узкой, Стивен лежал на самом краю, а девочка спала у него на груди, обняв его во сне обеими ручками. Волны ее спутанных, пахнущих сиренью и солнцем волос раскинулись по его груди и плечам. Она мирно посапывала, и он чувствовал сквозь тонкую ткань рубашки ее горячее дыхание. Он боялся пошевелиться и потревожить ее сон. И еще Стивен понял, что не хочет уходить, и Дели бы, наверняка, не захотела этого. Им было хорошо вместе. Тепло, уютно и хорошо.
