Древняя легенда гласит, что своим появлением на свет волк Фенрир привёл в ужас Колдуна, которого люди Севера называли богом Одином. Лесная старуха-ведунья напророчила тому, что он погибнет от клыков этого волка. Тогда Колдун решил похитить волчонка у матери.

Один был оборотнем и умел менять свой облик. В образе старика-странника он нашёл в дремучем лесу пещеру, служившую логовом волчице и её детёнышу, и попросил принять его на ночлег. Законы гостеприимства соблюдались тогда свято, и волчица приютила гостя. Когда она уснула, а волчонок тихо сопел у её груди, злодей вероломно убил мать и задумался, как поступить с тем, от кого ему суждено было погибнуть. Он решил, что сможет избежать предсказанного, если вырастит из волчонка послушного слугу. Дал малышу имя Фенрир, что означало Ужасный Волк, сделал его домашним питомцем, своим названым сыном, и всячески баловал. Волчонок вырос и своей невероятной силой порой пугал названого отца, но при этом верно служил ему. С его помощью Колдун создал царство, куда стекались могучие мужи, искавшие богатства, славы и наслаждений. Он прозвал их асами, а они величали его отцом. Ходили слухи, что Одину подчинился даже непокорный народ гномов.

Когда Фенрир стал взрослым и известным всему миру, Колдун сосватал ему белую волчицу, наследницу царства Крайнего Севера. Тамошнее волчье племя было настолько могучим, что подчинило себе даже белых медведей. А северные олени вынуждены были платить Одину дань, каждый год посылая восьмерых самых сильных из своего рода в жертву волкам. Колдун с удовольствием потирал руки, прибрав к ним Северное царство никому не подвластных волков, а в дар себе попросил оленей. Один населил северные леса ворожеями и колдунами, щедро делясь с ними искусством магии и гадания. А от живших в тех местах эльфов потребовал в качестве платы за возможность остаться в том лесу волшебные сани. Когда сани были готовы, он впряг в них северных оленей и летал на санях по небу, устрашая живущих на земле людей, требуя от них в самую тёмную ночь даров, а в случае отказа угрожая гибелью их детям.

Белая волчица родила Фенриру трёх сыновей, но так велики оказались щенки, что мать не перенесла родов. Двое из них были черны, как их отец. Колдун дал им имена Гери, что значило Жадный, и Фреки, то есть Прожорливый. Третий перенял от матери белую масть, и Колдун назвал его Рудольф, что означает Славный Волк.

Старшие братья завидовали младшему и ненавидели его за то, что Фенрир, к ним относившийся сурово, к Рудольфу проявлял кротость и ласку. Это, конечно, не нравилось Одину: ведь Фенрир должен был всем без исключения внушать ужас и лишь самому Одину подчиняться беспрекословно. В конце концов Колдун тоже возненавидел Рудольфа и всячески поощрял Гери и Фреки, распаляя в них ярость и жестокость и натравливая на слабых и беззащитных. Этих двоих он брал с собой всюду, также как двух воронов: Хугина Мыслящего и Мунина Помнящего. Вороны были зоркими глазами Одина, способными разглядеть с высоты то, что не увидишь, находясь внизу.

Для Колдуна всё шло хорошо. Власть его крепла, жители Севера почитали его богом и приносили ему жертвы. Но в поведении Фенрира после смерти матери его детей произошли перемены. Один заметил их сразу и решил, что Ужасному Волку нужна новая подруга. Нашёл, на свой вкус, подходящую в далёкой Африке – царицу племени гиен. Но у той оказался такой вздорный характер, что Фенриру ненадолго хватило терпения жить с ней, и он прогнал её обратно в Африку, где она произвела на свет жутко уродливое дитя.

Рудольф рос и становился всё сильнее. От матери он унаследовал не только белый цвет шкуры, но и чистоту души. Он презирал старших братьев за их страсть к насилию. Колдун решил, что пора избавиться от такого необычного волчонка. Придумав благовидный предлог, он отправил его в дальние края. Один рассчитывал, разлучив сына и отца, вновь занять главное место в сердце Фенрира.

Колдун был доволен своим положением. Асы, гномы, волки верно служили ему. Но ни для кого не было секретом, что власть Одина основана и держится на страхе перед Фенриром. Некоторые откровенно говорили, что, не будь Ужасного Волка, никто не стал бы подчиняться Одину. Вышла наружу и правда о пророчестве, сулившем Колдуну смерть от клыков Фенрира. Тут же стали расползаться слухи, что мать его была убита по приказу Колдуна. Чтобы развеять эти подозрения, Колдун начал распускать разную клевету о Фенрире, так что асы возненавидели Ужасного Волка и жили в постоянном страхе перед ним.

Наконец, Колдун собрал ворожей и спросил их, какой силой можно умертвить волка. Те обратились к гаданьям и выяснили, что нет у Колдуна такой силы. Даже если вся армия асов вступит в единоборство с Фенриром, Один все равно погибнет вместе со всей своей армией. Тогда он спросил, как же ему поступить, чтобы избежать гибели?

– Ты должен обуздать силу волка, – последовал ответ, – и держать его в заточении как можно дольше.

– Но как это сделать? – вскричал Колдун. – Ведь его не смогут удержать самые крепкие цепи!

– Прикажи гномам выковать волшебную цепь. Она должна состоять из шума кошачьих лап, женской бороды, жил медведя, дыхания рыбы, птичьей слюны и корня горы.

И вот когда гномы выполнили эту работу, Колдун приказал слугам, которые кормили Фенрира, надеть на него невидимую цепь. А отвлечь внимание отца, чтобы тот не заметил происходящего, поручил старшим сыновьям Ужасного Волка. Те охотно согласились, и свершилось злодеяние.

Так, с помощью коварства и предательства, Один сковал Фенрира волшебной цепью и заточил в подземелье.

Но в день Рагнарёка освободится он и погубит Колдуна – так гласит древняя легенда.

Глава 1. Чёрная упряжка

На берегу одной из самых западных земель древней Норвегии располагалась маленькая рыбацкая деревушка Селья, ничем не примечательная и мало кому известная. Насчитывалось в ней около полусотни домов, да вокруг было разбросано с десяток усадеб. Место спокойное, мирное.

Приближалась пора зимнего солнцестояния, когда наступает самая длинная ночь в Северном полушарии. Жители деревушки, как и все народы Севера, готовились встретить её. Они знали, что по небу пронесётся чёрная оленья упряжка, на которой восседает сам Один, в сопровождении верных спутников: воронов, имеющих клички Хугин и Мунин, и волков, зовущихся Гери и Фреки. Рядом с Одином будет сидеть отвратительный гном, которому поручено выходить на снег, осматривать подарки и приносить их своему господину.

В те времена людям казалось, что ночь эта была достаточно длинной, чтобы Один успел объехать весь мир и собрать предназначенные ему дары. Дары приносились родителями за своих детей, которым ещё не исполнилось семи лет, а перешедшие этот возраст сами выносили за порог свой подарок. Люди верили, что, не принеси они дара богу, их ребёнок и года не проживет. А если кто-то осмелится увидеть Одина или кого-то из его свиты, то станет навечно рабом в его царстве или вовсе сгинет со свету. Конечно, никто не решался на такую дерзость, уж во всяком случае не Индр, слывший с детских лет робким и послушным, и не его жена Фрида, чьего голоса некоторые жители деревушки не слышали ни разу за всю свою жизнь.

Зато голос их дочери Суннивы знали все: она пела весь день, без песни не засыпала и с ней же просыпалась, с песней шла гулять в компании сверстников и с песней работала, помогая матери и отцу. Родители любили её так, как будто она составляла весь смысл их жизни. Отец рыбачил, мать ткала и стряпала, а Суннива помогала родителям во всем, как, впрочем, и другие дети. Однако в самый короткий день года никто не работал, делали лишь самое необходимое. С утра накормили скотину и убрались в доме, а к полудню начали украшать сосновыми ветками крыльцо, благо лес был недалеко, почти сразу за тремя соседними домами. Отец выстрогал в дар Одину красивого оленя, а мать раскрасила его и уложила в специально сшитую изящную сумку.

День проходит очень быстро, когда ты занят делом, а если начинаешь торопиться, то кажется, и он спешит, как бы убегая от тебя. Так незаметно подошёл тот самый ответственный час в году, когда хозяева тщательно закрывают ставни на своих домах. Суннива крутилась рядом с отцом, задавая ему бесчисленное множество вопросов.

– Пап, а, пап! А почему мы закрываем окна? Разве Один так недобр, что боится показаться нам на глаза?

– Ну что ты, глупенькая! Разве он может чего-то бояться!

– Папа, ну а если он добр к нам, то почему мы дарим ему подарки, а не он нам? Ведь он бог, зачем ему наши подарки?

– Это всего лишь знак внимания. Ты же делаешь маме и мне подарки к дню рождения. И сама получаешь к своему.

– Так у него сегодня день рождения?

– Ну не то чтобы… Издревле повелось, что мы зажигаем в этот день заветное полено, чтобы зима отступила и вновь вернулось тепло, и приносим дары Одину. Ты впервые сама понесёшь свой подарок – ведь тебе уже исполнилось семь лет. Мама приготовила тебе нарядное платье и накидку, а я – новые тёплые сапожки.

– Но зачем мне наряжаться? Ведь мы с ним не увидимся, так не всё ли равно, как я буду одета, когда вынесу ему подарок?

– Не увидимся! – повторил отец с некоторым раздражением. – Ещё чего не хватало! Никто никогда не осмеливался выйти на улицу в тот момент, когда гном собирает дары в волшебные сани, которые эльфы изготовили для Одина. Говорят, они делают ему каждые двенадцать лет новые. А северные олени приносят жертву Одину, весь мир поклоняется ему.

– Харальд сказал… – заметив, что отец начинает сердиться не на шутку, о чём свидетельствовали его покрасневшие уши, Суннива сделала паузу, но, немного помолчав, не удержалась и продолжила: – Харальд сказал, что все боятся Одина и потому притворяются любящими его и дарят ему подарки, а сам Харальд не боится и в этом году ничего тому не подарит.

Это было уже слишком. Индр закончил обход своего дома и хлева, надёжно закрыл ставнями все окна, взял дочку за руку и повёл домой.

– Папочка, ты делаешь мне больно! – пожаловалась Суннива. – Отпусти мою руку, пожалуйста!

Отец не послушался её, лишь немного ослабил хватку. Он любил дочку больше всех на свете и не хотел её огорчить.

– Что случилось? – встретила их вопросом на пороге дома встревоженная мать.

– Объясни, пожалуйста, дочери, что не следует слушать всякие россказни этого мальчишки, да и вообще водиться с ним.

Между тем Харальд был красивым смелым мальчиком, и Индр был рад, что дочь с ним дружит. Отца его, бывалого моряка, говорят, уважал и приглашал к себе сам король Рагнар. Конечно, отец рассказывал сыну о разных обычаях других народов.

– Почему же тогда папа твоего любимого Харальда чтит Одина? Вот я завтра передам его отцу эти слова, и посмотрим, что тогда твой дружок запоёт.

Суннива призадумалась. Похоже, отец был прав: ведь как ни хорохорился Харальд, но всё-таки уже дважды приносил дар богу, а сказать-то можно что угодно.

– Поторапливайтесь-ка! – распорядился Индр. – И так мы с твоей болтовнёй задержались, – пожурил он дочку. – Фрида, переодень Сунниву, а я займусь огнём.

Он притащил из сеней огромное полено и положил в очаг. Затем, под пение жены и дочери, принялся обкладывать его хворостом и, вынув из специально вырезанной для такого случая деревянной шкатулки огарок прошлогоднего полена, начал раздувать тлевшие в очаге угли. Тепло в доме поддерживалось всегда. Зимы в тех местах холодные, с лютыми морозами. Полено быстро схватилось огнём, и тот весело, словно пёс сахарную кость, принялся облизывать его круглые бока языками яркого жаркого пламени.

Мать нарядила дочку и дала ей в руки сумку. Потом сказала:

– Значит, так, моя хорошая: когда выйдешь, старайся по сторонам не смотреть. Вынеси сумку к воротам, повесь на ограду и беги сразу домой. Помни: если кто увидит чёрную упряжку, это к беде – мор или война постигнет тот край. Так ты головы-то к небу не поднимай, а беги сразу домой, – повторила мать.

Было видно, что оба родителя волнуются, и Суннива решила их успокоить:

– Хорошо, хорошо, я сделаю всё как надо и вас не огорчу. Хотя и думаю, что вовсе он не добрый, ваш Один, как вы рассказываете. Харальд говорил, что только трусы говорят про того, кого боятся, что он хороший. Так они убеждают самих себя, что тогда тот, кого они боятся, не причинит им вреда.

Отец рассердился и ударил кулаком по столу.

– Что она такое говорит! – воскликнул он. – Ты слышала? – обратился он к матери: – Называет нас трусами! Ты еще несмышлёная девчонка, – сказал он дочери. – Ты просто не понимаешь: Один – он великий и ужасный. Но добр к тем, кто ему покорен, и наши дары – знак нашей покорности.

– Ну ладно, Индр, – попыталась успокоить мужа Фрида. – Суннива всё поняла, она лишь пересказала слова своего лучшего друга, ведь он на два года старше её. Доченька, а ты не серди отца, ты же знаешь, как он тебя любит. Иди, а мы с отцом подождём тебя здесь.

Суннива накинула новую меховую накидку и вышла за порог дома, держа на плече сумку с подарком. Дул сильный западный ветер, несущий с моря влагу. Девочка сразу озябла. Она решила быстренько исполнить свою обязанность и вернуться домой. Выйдя за ограду, она уже начала снимать с плеча сумку, как вдруг услышала, как её кто-то зовёт. Оглянулась – и увидела Харальда. Он широко улыбнулся подружке, как бы обещая весёлую проказу.

– А давай мы с тобой быстренько оббежим все дворы и сами соберём подарки? – предложил он.

– Но это же нехорошо! – смутилась Суннива.

– Почему? Неужели и ты боишься этих россказней про Одноглазого? Да нас никто и не заметит! Я слышал, Бергдис собирался принести в дар серебряный браслет, который его отец привёз из похода, а мы возьмём его себе.

– Нет, Харальд, я так не хочу.

– Не хочу! – передразнил он её. – Не хочешь – и не надо. Тогда пробежись вдоль улицы, подбери сумок пять и брось у своего забора, а я на обратном пути возьму их.

– А если потом выяснится, что все дары у тебя?

– Да откуда они узнают? А если вдруг, так я скажу, что сам Один пожелал мне их преподнести, и пусть кто-нибудь посмеет усомниться!

Суннива прекрасно понимала, что Харальд затевает недоброе дело, но ведь он её друг и просит помочь… Как тут быть?

Харальд бросил к её ногам четыре сумки и сказал:

– Тогда хотя бы постой тут и подожди меня, я мигом.

Мальчишка убежал, а Суннива по вышитым на сумках именам узнала, чьи это подарки. Она подумала, что если рассказы родителей об Одине правдивы, то с теми, чьи сумки лежат у её ног, случится беда. Девочка подобрала подарки, чтобы вернуть их по назначению. Первые две принадлежали соседям – она повесила их на заборы. На следующей была надпись от Сиф, ровесницы Суннивы. Ей очень хотелось задобрить бога, и она приготовила множество даров, так что сумка вышла довольно увесистой. Сиф жила чуть дальше по улице в сторону фиорда. Суннива ускорила шаг. Ветер тем временем усилился, густой мокрый снег залеплял глаза, так что в нескольких шагах ничего не было видно. Кое-как она добралась до нужного ей забора, накинула на него сумку и побежала дальше – к дому мальчишки, который частенько её обижал. Дом его находился у самой кромки леса, куда и днём многие дети боялись ходить: об этом лесе рассказывали разные страшные истории. Возможно, родители специально их сочиняли, чтоб отвадить детей от лесных прогулок. Сунниве очень уж не хотелось возвращать ему сумку, но всё-таки, преодолев мстительные мысли, она побежала со всех ног, желая, чтобы и у её обидчика все было хорошо.

Избавившись от последней сумки, девочка развернулась в обратную сторону. Она порядком задержалась и знала, что выговора теперь не избежать. По пути она думала, что же скажет родителям, как вдруг её оглушил страшный вой… Откуда он исходил, невозможно было определить из-за ураганного ветра. Суннива подняла глаза к небу – и перед ней предстало ужасное и величественное зрелище…

* * *

– Ну где же она! – не выдержав, воскликнул отец. – Вот оно, твое воспитание, – упрекнул он жену: – «Не кричи, не воспитывай, только люби!» И что нам теперь делать?..

Подождав ещё немного, Индр, схватив накидку и топор, выбежал из дома. Фрида последовала за ним. В лицо ей ударил ветер с мокрым снегом, так что пришлось зажмуриться. Сделав несколько шагов, она позвала супруга, но тот не ответил. Да она и сама не услышала собственного голоса за воем ветра и дальше двигалась вслепую. Так она вышла за распахнутую настежь калитку, и тут над её головой пролетела большая тёмная масса и раздался громкий звук, похожий на карканье. Вдруг она ощутила жёсткий удар в поясницу, заставивший её упасть на колени, а когда подняла глаза, увидела перед собой сани, запряжённые оленями зловеще чёрного цвета, издающими фырканье: «Фру-у-у, фру-у-у…»

– Почему ты так груб, Ноннон? – услышала Фрида чей-то голос. – Ведь это наша верноподданная. Она вышла почтить нас лично, чтобы потом рассказать всем. Не так ли, милая?

Фрида от страха потеряла дар речи. Тут она заметила поблизости лежащего на снегу супруга, не подававшего признаков жизни. Его рука сжимала топор.

– Индр! Индр! – закричала бедная женщина – и получила сокрушительный удар в спину, уложивший её лицом в снег.

– Тут ещё где-то бегает девчонка, по-видимому её дочь, – грубым голосом сказал гном. – Но папаша помешал нам её схватить, и она куда-то подевалась. Что нам теперь делать, господин?

Один задумался.

– Как же мне с тобой поступить? – вслух размышлял он. – Ты ведь теперь не будешь меня почитать после того что случилось, – он указал рукой на недвижное тело Индра. – И дочь у тебя непослушная. От вас всего-то и требуется – раз в году принести мне какую-нибудь безделицу. Так что же ты прикажешь делать с тобой, а? – Один принял задумчивый вид, потом, вероятно, принял решение: – Жаль мне тебя, несчастную: с таким горем будешь мучиться всю жизнь и даже в боге своем не найдешь утешения. Право, такая жизнь хуже ада! Поэтому я пожалею тебя и избавлю от неё.

Он отвернулся, и тут же Гери и Фреки, рыча и повизгивая, набросились на Фриду, разрывая её плоть и ломая кости.

– Эй! – окликнул их Один. – Оставьте хоть что-то моим птичкам. И поскорей за дело – мы не должны упустить девчонку.

Сани медленно двинулись вдоль по улице меж домами, словно змея, выискивающая среди камней свою жертву. Гном на ходу сноровисто спрыгивал на снег, чтобы забрать очередную сумку, и возвращался на своё место в санях. Вороны, закончив трапезу, вновь огласили небо криком, рея над деревушкой в поисках сбежавшей девчонки, а волки, следуя инстинкту, направились к лесу. Это было единственное место, где могла скрыться беглянка.

Глава 2. Белый Волк

Суннива заметила, что над ней кружат два ворона, издавая злобное карканье, призывающее волков. Но тут налетел мощный снежный заряд, и вороны потеряли девочку из виду. Она воспользовалась этим и спряталась между кустами у ограды крайнего дома. Её моментально занесло снегом, полностью скрыв из виду. Зато сама она, когда снежный заряд прошёл мимо, могла видеть, как чёрная упряжка Одина медленно скользила от дома к дому. Выждав момент, когда олени остановились у очередного забора, она выбралась из укрывавшего её сугроба и бросилась к лесу. Суннива решила переждать там, пока Один закончит сбор подарков и отправится обратно на небо. Тогда она сможет спокойно возвратиться домой к родителям.

Волчий вой придал ей решимости. Подгоняемая ветром, она буквально влетела в лес. Хотела было остановиться, но ей показалось, что её преследует какой-то зверь, и она понеслась вперед изо всех сил. Шумное дыхание преследователя приближалось. Силы девочки были на исходе, хотя ветер помогал ей бежать. Но мешали цеплявшие за одежду ветки сосен, ухабы на тропе и собственные мысли, которые словно приказывали ей: «Смирись, упади, и пусть поскорее эта гонка закончится…» Наверное из-за этих предательских мыслей она не заметила выступавший из земли изогнутый корень, который словно дал ей подножку. Она пролетела несколько метров и растянулась на снегу.

Дальше от неё уже ничего не зависело. Могучая сила подхватила её за шиворот, девочка от страха потеряла сознание, а пришла в себя от тряски на спине неведомого чудовища, мчавшегося с невероятной скоростью. Она попыталась крикнуть, позвать на помощь, но услышала страшное рычание, в котором, как ни удивительно, разобрала человеческие слова:

– Молчи, если хочешь жить! За нами погоня!

И Суннива вновь потеряла сознание.

Очнулась она в тёмном помещении, похожем на пещеру. Издалека слышался плеск воды, вероятно, там была река. Она лежала на меховой подстилке и чувствовала чьё-то тёплое дыхание, обдающее лицо. Суннива решилась и открыла глаза.

– А-а-а!.. – не смогла удержать она крик ужаса: на неё смотрели два светящихся красных глаза.

Тяжёлая мохнатая лапа прикрыла ей рот.

– Не кричи! – произнёс необычный урчащий голос. – Тут тебя никто не обидит.

Девочка подумала, что находится в плену у гоблина. Люди говорили, что неподалёку от деревушки водятся гоблины, правда, никто их никогда не встречал. Но вот Харальд рассказывал, что его отец встречал: это мохнатые существа, способные видеть ночью.

– Не ешьте меня, пожалуйста, – жалобно попросила она.

Гоблин издал звук, похожий на смешок.

– Да ты мне всего-то на один зубок, – весело сказал он, – к тому же чересчур костлявая. Я, пожалуй, сперва тебя откормлю.

Суннива облегчённо вздохнула и подумала, что у неё будет время поискать способ вырваться из плена.

– Да, да, откормите, пожалуйста, я буду хорошо кушать и вообще буду слушаться. У вас со мной не будет никаких хлопот, господин. Я не убегу, уж поверьте, даже пытаться не буду!

– Не будешь пытаться? Ха-ха-ха! Да беги хоть сейчас, только знай: за твою голову назначена награда. Гери и Фреки с удовольствием полакомятся тобою.

– Это те самые Гери и Фреки, которые служат Одину? – в ужасе прошептала девочка.

– Да! Мои старшие братья.

– Так, значит, вы волк? – догадалась наконец Суннива.

– Конечно, а кто же ещё? Ах, я совсем забыл: ты же ничего не видишь в темноте. Меня зовут Рудольф.

– Да, простите, господин, я никак не разгляжу вас. – Девочка запнулась, потом всё-таки решилась спросить: – А вы меня отпустите к родителям?

– К родителям?.. – переспросил волк…

Он прекрасно видел, что случилось с родителями Суннивы у калитки их дома, став свидетелем гибели двух ни в чём не повинных людей, к тому же почитающих своего бога и господина. Но Рудольф хорошо знал повадки этого господина, который любил поиграть со своей жертвой, прежде чем уничтожить её. И лишь когда сердце жертвы загорится надеждой, именно в этот момент нанести смертельную рану. Родители девочки погибли, но сама она сумела на время спрятаться, и волк решил во что бы то ни стало спасти её. Опередив своих собратьев, он подхватил беглянку сразу, как только она упала, зацепившись за корень, и что есть мочи помчался в глубь леса. Гери и Фреки, конечно, лихие волки, но с ним не сравнятся ни в чём, особенно в скорости. Да и в выносливости тоже: он может бежать без отдыха столько, сколько и семерым волкам не под силу. Так он оказался в старой пещере, в которой когда-то родился его отец и была коварно убита мать. В очень глубокой пещере у подножья горы. Гора была разрушена некогда жившими тут гномами. Влекомые неуёмной жадностью, они так выгрызли её, что она рухнула, похоронив под камнями весь их род. Место это издавна считалось гиблым и проклятым, так что и потомки тех гномов уже почти тысячу лет не осмеливались приближаться к ней. О былых временах напоминали лишь острые обломки скал да маленькая рыбацкая хижина на берегу. Именно там когда-то поселился пришелец-колдун, с чего и начались все проблемы некогда великого и многочисленного народа. Сейчас местность была совершенно пустынной, ни олени, ни медведи не селились здесь, да и волки сюда не забредали.

Рудольф размышлял, что же сказать девочке. Он знал, что когда Колдун закончит сбор даров, то непременно захочет отомстить тем, кто не проявил покорности. Обычно, объезжая свои владения, он весь год до следующего своего торжественного выезда наказывает всех непокорных. Значит, он обязательно вспомнит и про сбежавшую от него дочку убитых им родителей. А сложив все факты, поймёт, что тут не обошлось без участия Белого Волка. Вспомнит, конечно, и про заброшенную пустошь и про хорошо знакомую ему пещеру.

– Нам нельзя тут задерживаться, – сказал он наконец. – Тебя будут искать. И в первую очередь у родителей, которые не смогут тебя защитить. А вот я попробую.

– Куда же мы направимся? Ведь власть Одина безгранична.

– Безгранична? – усмехнулся Рудольф. – Это он так внушает своим приближённым, а на самом деле он всего лишь колдун, и не более того. Мой отец сделал его тем, кто он сейчас.

– Так ты сын Фенрира!?

– Да. Ты, конечно, слышала о нём.

– Я слышала песню о том, как он обманом был завлечён в плен к асам и как Тюр отдал свою руку ради победы над ним.

– Тюр – предатель! Мой отец верил ему и много раз помогал, возглавляя армию волков в битвах, которые тот вёл, и всё это во славу шарлатана, имеющего тридцать три имени и тридцать три обличья. У вас его называют Одином, и никто не знает, какое прозвище у него в других краях. Нам в любом случае нельзя оставаться на Севере, покоя здесь не будет, но на Юге, за великой рекой, его власть заканчивается. Там ещё сохранил гномий народ последнее царство некогда великого мира, там вероятнее всего найти для тебя убежище. Я слышал, что тем царством правит великий мудрец, и он добр.

– Но ведь говорят, что Одину служат и гномы и лесные эльфы, – возразила Суннива.

– Нет, у него в услужении только один из гномов, чьё имя всех повергает в ужас. Это Ноннон, сын Нона. Он, как и мой отец, стал жертвой обмана Колдуна. Впрочем, это длинная история…

Волк и девочка вышли из пещеры и оказались на берегу бурного горного потока. Суннива наклонилась, чтобы выпить воды.

– Не пей! – удержал её Рудольф. – Этот поток льётся из самых недр горы, и после гибели гномов вода его стала мёртвой, даже рыба в ней не водится. Тут не осталось ничего живого – такое заклятие наложил в своё время Колдун. Придётся тебе потерпеть, пока мы доберёмся до живой воды. Садись на меня верхом.

Девочка уселась на широкую мягкую спину волка.

– Держись за холку, да покрепче!

Ветер засвистел у неё в ушах. Она уткнулась носом в широкую шею волка, и тот помчался во весь опор, не чувствуя ни малейшей тяжести, легко перелетая через овраги и кусты.

Через несколько часов Рудольф с Суннивой на спине оказались в заболоченном лесу, через который вела узкая тропинка. Вдруг передние лапы волка зацепили какой-то мягкий комочек, который покатился вперед как мячик и замер на месте.

– Это еще что за обитатель мёртвого леса? – спросил озадаченный хищник.

Комочек распрямился и превратился в испуганного зайчишку, который жалобно пролепетал:

– Не ешьте меня, пожалуйста.

– А почему бы мне тебя и не съесть? – спросил волк таким тоном, что нельзя было понять: шутит он или говорит всерьёз.

– Воля ваша, конечно, мне нечего вам предложить взамен моей ничтожной жизни, но, мне кажется, вам не удастся утолить свой аппетит – ведь вы такой огромный, а я совсем крошечный.

– Ха-ха-ха! – Рудольфу понравились смелость и находчивость зайчика, который пытался шутить даже в момент смертельной для него опасности. – Так уж и быть, я тебя не съем в награду за эту твою шутку. Так расскажи нам – что ты тут делаешь?

– Ничего. Я просто тут живу: это единственное место в нашем краю, куда боятся заходить волки. Вот я и решил перебраться сюда.

– Небось и всё семейство с тобой тут? Дяди, племянники и прочие родичи? Знаю я вашего брата! – Волк непроизвольно щёлкнул зубами.

Бедный зайчик задрожал пуще прежнего.

– Ладно-ладно, не трусь. Мы тебя не тронем. Видишь – тут со мной маленькая девочка, и она хочет пить. Подскажи нам, где тут найти воду для питья?

– Девочка? – оживился заяц.

Суннива выглянула из-за шеи волка и воскликнула:

– Ох, какой милый зайчонок! Можно мне его погладить? Он, бедненький, еле жив от страха.

– Погладь, конечно. Может, тогда он успокоится.

Девочка погладила пушистую шёрстку зверька, и тот перестал дрожать.

– Следуйте за мной! – пропищал он. – Я приведу вас к источнику чистейшей воды.

Заяц весело поскакал вперед, указывая дорогу, а волк с девочкой на спине неторопливо бежал за ним. Примерно через полчаса тропинка привела их к гряде валунов, из недр которых вырывался бурный поток. Суннива спрыгнула со спины волка и бросилась туда: ведь она уже почти сутки ничего не пила. А зайчишка тем временем юркнул в щель между валунами и словно растворился в ней.

Пока девочка утоляла жажду, Рудольф настороженно поводил ушами. Волчий слух намного тоньше человеческого, зверь уловил некое движение в воздухе, как будто птица пролетела невдалеке, и почувствовал, что кто-то наблюдает за ним и его спутницей. Опасность была рядом.

– Прыгай мне на спину, скорей! – скомандовал он Сунниве, но было уже поздно. Кто-то невидимый, защищенный колдовством или заклятием, стоял между волком и девочкой, и Рудольф почувствовал, что не может пошевелить ни одной лапой, они словно прилипли к земле…