Buch lesen: «ТРАКТИР»
Часть 1. Исправленному верить
Пролог
Случалось ли вам в дальних поездках либо уже на пути домой замечать указатель со скромной надписью «Трактир»? Нет? Значит, вы были не очень-то голодны, не слишком утомлены и в целом довольны жизнью. А если да, то можно с большой долей вероятности утверждать, что вы и есть тот человек, о котором дальше пойдет речь. Или скоро станете им, что в принципе одно и то же.
И как же реагирует наш путник, то есть вы, на сей указатель? Практический опыт предупреждает: не будь дураком, там обычный придорожный общепит, в лучшем случае мотель типа Bed&Breakfast. Однако ранг заведения – трактир, на минуточку! – сулит нечто большее, мутно-историческое, и вы, не устояв перед соблазном, сворачиваете на узкую грунтовку… чтобы минуту спустя оказаться посреди густой чащи. Странно: с шоссе не видно не то что леса – захудалой рощицы, и вдруг вековые ели мрачной стеной! Может, все же вернуться назад, на скоростную магистраль, прямую и понятную, с обзором от горизонта до горизонта? Поздно: гравийка подкатывает к ажурным воротам, распахнутым настежь.
Миновав клумбу с розами, пышно цветущими или укрытыми на зиму, вы останавливаетесь перед большим домом. Симпатичный особнячок, однако ничего особенного: каменный первый этаж, деревянный второй, черепичная крыша. Примечателен лишь эркер в центре фасада: он сияет, будто огромный фонарь. Под эркером – парадная дверь, широкая, стеклянная, убранная в мелкие соты переплета. Над дверью вывеска «ТРАКТИР», внизу витиеватая надпись помельче: «Liberaliter tracto». Бронзовые буквы чинно поблескивают на темном дереве. Не кичливо, не зазывно, а именно так, как надо. Респектабельно. Радушно. Обнадеживающе… Смотря что путнику, то есть вам, нужно.
Во дворе сгущаются сумерки, и сквозь стекло видно, что происходит на ярко освещенном нижнем этаже.
Справа от входа – обеденный зал, четыре квадратных столика, которые при желании можно сдвинуть в один большой стол. Слева – уютная гостиная с диванами и креслами напротив пылающего камина. Посередине барная стойка. За ней статный мужчина в клетчатой рубашке и вязаном жилете. На вид ему около пятидесяти, темные волосы и борода припорошены сединой, но взор стальных глаз под густыми бровями на удивление чист и ясен. Орлиный нос, упрямый рот, четкие скупые движения, одним словом, герой. Ему бы боевое облачение да меч в руки, а он увлеченно возится с древней, раритетной уже кофемашиной.
У парня, который подкладывает дрова в камин, такие же серые глаза и вьющиеся темные волосы. А еще гибкий стан, блуждающая на губах улыбка и строгий греческий профиль – ну прямо-таки юный Гермес. За каждым его движением следит неопределенной породы пес, что лежит рядом на ковре.
А еще девчушка лет десяти – ее отражение маячит в большом зеркале слева от бара. Каштановые локоны перехвачены голубой лентой, бант пошире служит поясом для платьица, белого с голубыми незабудками, на ножках лаковые туфельки, на руках мохнатый рыжий кот – точь-в-точь маленькая барышня на портретах давно ушедшей эпохи. Только глаза девочки, вишнево-карие, опушенные густыми кукольными ресницами, смотрят не по-детски серьезно…
Внезапно открывается дверь в глубине бара, и выходит женщина в длинном домашнем платье, в полосатом фартуке и с подносом в руках. Красивая женщина. Должно быть, ей уже за сорок – судя по тому, что парень у камина явно приходится ей сыном – однако выглядит она моложе. Стройная, но не лишенная округлостей фигура, хорошая осанка, плавные движения. Густые светлые волосы собраны в узел, лишь несколько прядей выбиваются у висков. Поставив поднос на барную стойку, она машинально убирает волосы со лба, улыбаясь мужчине одними глазами, большими и темными, как у девочки. На подносе чашки. Маленькие кофейные и большие чайные, а может, кружки для какао или горячего шоколада. В зависимости от того, что вам нужно.
Тут хозяйка поднимает взгляд и смотрит прямо на вас – смотрит так, словно давно вас ждет. И вы открываете дверь…
Глава 1. Месть богини Бастет
Странно! Человек возмущается злом, исходящим от других – тем, что устранить не может, а не борется со своим собственным злом, хотя это в его власти. (Марк Аврелий)
Бронзовая вывеска «Трактир» вкупе с мудреной надписью на латыни действовали безотказно. Посетитель вошел твердым размашистым шагом, будто впечатывал свое главенство в экспозицию – вот! вот! вот! – и властно огляделся. Однако оспаривать его статус никто не собирался. Обеденный зал был пуст, кресла у камина тоже, даже за барной стойкой никого. Гость еще раз окинул взглядом просторное помещение, теперь уже пристально, выхватывая из интерьера явно антикварные картины, светильники, вазы. Ничего так, стильненько. Третий раз он привычно обшарил пространство особым зрением, выискивая энергетические ловушки и сгустки тьмы. Хм, на удивление чисто!
Тут наконец из двери за стойкой вышел человек – добродушного вида мужчина средних лет, в шерстяном жилете поверх клетчатой рубашки. Видать, сам хозяин заведения, обычный служащий вряд ли мог позволить себе столь затрапезный вид.
– Добрый день, – с должной почтительностью поздоровался трактирщик. – Чем могу служить?
– У вас тут не слишком многолюдно, как погляжу, – вместо приветствия заметил посетитель.
– Скоро подъедет группа туристов, – невозмутимо пояснил хозяин. – Через час-полтора. Вы успеете пообедать в тишине.
– Вот именно, пообедать. Могу я увидеть меню? – гость поводил туда-сюда длинным пальцем, указывая на отсутствие табло с перечнем блюд.
– Безусловно, – трактирщик протянул ему элегантно оформленную папку. – Меня зовут Марк. Как я могу к вам обращаться?
Посетитель поморщился: с каких это пор в придорожных кабаках просят представиться? Они здесь что, всерьез претендуют на гостиницу? Ну да ладно.
– Прист, – снисходительно фыркнул он.
Нарочно так назвался, чтобы посмотреть, какой эффект произведет иностранная фамилия в российской глубинке. Однако трактирщик, похоже, знал английский, поскольку в прищуренных серых глазах мелькнул огонек понимания. Слово «священник» ему было известно, мало того, было воспринято им не как фамилия, а как обозначение представителя духовенства.
«А мужик не так прост, каким кажется», – мысленно отметил посетитель. Если этот Марк сумел разглядеть тонкую духовную суть за респектабельным внешним обликом, значит, он неплохой психолог. Что в его деле весьма нелишне.
– Позвольте полюбопытствовать, милейший, что написано у вас над входом? —спросил господин Прист, вспомнив загадочный девиз под вывеской. – Учил латынь в молодости, да признаюсь, подзабыл уже…
– «Liberaliter tracto», – с готовностью ответил трактирщик. – В данном значении «Оказываю гостеприимство».
– Ну да, ну да… А как быстро будет готов обед? – уже почти благосклонно осведомился посетитель, когда хозяин провел его в обеденный зал и предложил выбрать столик.
– Вы не успеете испытать тягость ожидания, – улыбнулся Марк. И добавил, принимая черную шляпу, черные перчатки и черный плащ гостя: – Туалетная комната для джентльменов – слева.
Господин Прист пробежал глазами меню: удивительно, в этом захолустье подавали все, что он любил! Оставалось надеяться, что и готовили сносно. Заказав желаемое, он отправился мыть руки. А когда вернулся, на столике уже стояли тарелки с зеленым салатом и свежим, еще теплым хлебом, а в хрустальном бокале сверкала чистейшая вода. Хозяина снова не оказалось за стойкой, видимо, пошел на кухню. Господин Прист с аппетитом принялся за еду.
– Любезный, – обратился он к Марку, когда тот подал горячее, – отнесите пожалуйста кофе и пару сэндвичей моему водителю.
– Всенепременно, – кивнул трактирщик и опять скрылся за кухонной дверью.
Не прошло и двух минут, как стройный молодой человек прошмыгнул к автомобилю, видать, через заднюю дверь, неся перекус шоферу.
«Вышколенный персонал, перед глазами не маячит», – отметил господин Прист, смакуя фрикасе с белыми грибами. Готовили здесь так же, как и обслуживали – отменно.
Да, он любил хорошо поесть. А также окружать себя красивыми вещами, носить дорогую одежду и ездить в роскошных автомобилях. И что? Разве духовный человек обязан чураться земных радостей? Наоборот, он волен брать от жизни всё! Познавший гармонию бытия способен материализовать желаемое в любом количестве. Люди охотно несут дары в обмен на его услуги, окрыленные уже тем, что сумели попасть на прием. Разумеется, без пошлых прейскурантов вроде «снятие порчи – столько-то, открытие третьего глаза – столько-то». Подобными глупостями пусть занимаются «потомственные ведьмы», самоучки-астрологи и сельские знахари.
Прист работал с клиентом комплексно и основательно: обнулял карму. Что толку откупоривать каналы животворящей ци, чистить ауру, снимать наговоры и сглазы, если человек, не изменившись в сути своей, тут же снова обрастет энергетической грязью? Это все равно, что удалять симптомы вместо причины заболевания. А он исцелял, в первую очередь, душу человека: когда душа становится невинной, как у младенца в первом воплощении, всякая нечисть сама отваливается.
Безусловно, техника обнуления кармы крайне сложна и не всякому подвластна. Прист не один год шел к вершинам мастерства. И не одну жизнь. Чтобы стать Мастером, то есть обладателем первой степени Духа, нужно хотя бы два воплощения подряд служить Высшей Силе. Неважно, как звался твой бог: Ра, Ахурамазда, Аполлон, Вишну, Митра, Яхве, Аллах – это всё имена единого Творца Мира. Что издревле ведомо просветленным. Тем более ему, священнику в третьем воплощении! О да, ему даровано сакральное знание: в прошлой инкарнации он был католическим миссионером, за выдающиеся заслуги перед церковью посвященным в сан епископа; а еще раньше – верховным жрецом древнеегипетского бога Пта, демиурга, властителя мира мертвых, блюстителя правды и порядка. Богатейший опыт души позволил и в этой жизни осознать свое высокое предназначение…
Вот о чем размышлял посетитель, ловко орудуя серебряными приборами за столиком с накрахмаленной белой скатертью. И сервировка, и все три заказанные им блюда были выше всяких похвал – не в каждом столичном ресторане так кормят. В общем, господин Прист остался доволен. И когда хозяин трактира предложил ему пересесть поближе к огню, чтобы в комфорте насладиться чашкой кофе с коньяком, он так и поступил.
Расположившись в удобном кресле, гость благодушно огляделся… и замер, вперившись в статуэтку над камином. Черная кошка с золотым ошейником восседала на белом мраморе полки. Тело Приста под батистовой сорочкой и английским костюмом-тройкой покрылось гусиной кожей, горло словно железом сдавило. Однако ему хватило нескольких секунд, чтобы совладать с собой.
– Любезный, – обратился он к хозяину, когда тот принес бокал с благородным французским напитком и миниатюрную чашечку ристретто, – меня заинтересовала вон та египетская штучка. Старинная небось?
– Что вы, господин Прист, современная реплика. Хотя весьма удачная, – Марк уважительно кивнул статуэтке. – Зачем же мне хранить дома реликварий с мумией древней кошки? У нас свой кот имеется, живее всех живых, – и он показал на соседнее кресло, где, почти сливаясь с обивкой, свернулся калачиком крупный рыжий кот.
– Надо же, а я и не заметил, – господин Прист опасливо покосился на пушистого зверя, однако тот продолжал спать, не обращая на посетителя никакого внимания. – Всё же э-э… Марк, будьте любезны, позвольте мне поближе рассмотреть вещицу. Я, знаете ли, питаю некоторую слабость к различным культовым принадлежностям.
Прист старательно изображал этакого любителя мистики, совершенного профана. А мысленно хвалил себя за проницательность: он снова оказался прав! Трактирщик, на вид простак простаком, явно разбирался в древних артефактах: о реликвариях, как называли вместилища бесценных святынь, рассуждал будто о ценах на картофель, налогах на недвижимость или в чем там еще надлежит разбираться трактирщикам.
– Пожалуйста, господин Прист, смотрите, – Марк взял с каминной полки фигурку черной кошки и протянул гостю. – Думаю, премудрая Бастет не будет против.
Статуэтка высотой менее локтя оказалась неожиданно тяжелой. Неужто эбеновое дерево? Дорогая, стало быть, вещь! В глаза кошки были вставлены прозрачные оранжево-желтые камешки. На груди красовалось широкое ожерелье с Уаджет, левым оком Гора, символом Луны, на лбу скарабей, символ Солнца, всё из качественной золотой фольги. Недолго думая, господин Прист перевернул фигурку и не сдержал возглас изумления:
– Так вот же вместилище! А вы говорите, не реликварий…
– Я сказал, что это удачная реплика, то есть точная копия древней статуэтки богини Бастет. Естественно, с отверстием, моя жена регулярно насыпает в него свежую порцию ладана. Но давайте поставим кошечку обратно: Бастет, как известно, олицетворяет собой женственность, а значит, непредсказуемостью!
Гость нехотя вернул статуэтку, и Марк бережно водрузил ее на прежнее место.
– Не буду мешать вам наслаждаться напитками, – сказал он и вернулся за стойку. А вскоре и вовсе ушел на кухню.
Прист остался сидеть, глядя на сверкающую позолотой фигурку. Даже взгрустнулось немного, точно приступ ностальгии накатил. Именно так и бывает, когда соприкасаешься с кем-то или чем-то, знакомым из прошлых жизней.
О да, взбалмошный характер Бастет ему был известен и без подсказки трактирщика: то она весела и ласкова, как Хатхор-Луна, богиня плодородия, то агрессивна, как богиня-львица Сехмет. О статуэтках в виде кошки, глиняных, деревянных, бронзовых и даже золотых, Прист знал всё. В Древнем Египте – или на Чёрной Земле, как называли свою страну ее жители, имея в виду плодородную почву долины Нила – ни один дом, богатый или бедный, не обходился без Бастет. Ее изображали то женщиной с кошачьей головой, то кошкой, просто сидящей или кормящей четырех котят. Ее почитали как богиню плодородия, любви, веселья, врачевания и, конечно же, как покровительницу женщин – египтянки даже глаза подводили так, чтобы они походили на кошачьи, и подражали кошачьей походке. Обычно статуэтки Бастет стояли на домашних алтарях и в большинстве своем были полыми. Но далеко не в каждой такой фигурке хранились мумифицированные останки кошки-пророчицы или кошки-целительницы. Зачастую в них помещали целебные травы или благовония, запах которых оберегал обитателей дома от злых духов и заразных болезней.
Однако душа Приста откликнулась именно на этот облик Бастет – изящную черную кошку с золотым ожерельем на шее, со знаком Солнца на лбу и знаком Луны на груди. Помнит душа, помнит, что было для нее свято!
Прист растерянно глянул на пустой бокал в руке: надо же, и не заметил, как все выпил. Отставив бокал в сторону, откинулся на спинку кресла и сомкнул веки. В голове было легко и ясно, а тело, наоборот, налилось приятной тяжестью. Ничего, у него нет необходимости куда-то торопиться. Достигшему гармонии чужда суета. Сейчас посидит чуток, отдохнет и поедет дальше…
… Пустой стакан вновь до краев наполнился виски – настоящим, ирландским, тройной перегонки. Отец Салливан уже и не помнил, когда в последний раз пробовал сей эликсир. Семь лет, семь бесконечно долгих лет он торчит в адской дыре, именуемой Египтом! Но ничего, недолго терпеть осталось…
Капитан Джилрой щедро плеснул и себе в стакан, затем снова обратился к понурому священнику, до того загоревшему под беспощадным местным солнцем, что от бедуина не отличить:
– Что ж, святой отец, за вашу миссию мы уже выпили, теперь выпьем же за мою! Благосклонность фортуны, знаете ли, мне сейчас не помешает. Скоро домой возвращаться, а в моих трюмах пусто, не считая прорвы полудохлых крыс, дьявол бы их побрал!
– Не произносите в доме Божьем имя врага человеческого, сын мой! – миссионер погрозил костлявым пальцем красному от виски и злости ирландцу, капитану и владельцу небольшого торгового судна. – Так говорите, ничего не удалось откопать?
Капитан вздохнул так тяжело, что чуть не погасил ржавую масляную лампу, единственную в лачуге, именуемой католической миссией.
– Ничего, кроме огромного каменного погреба, битком набитого кошачьими мумиями, чтоб им пусто стало… Хотя они и так пустые – одна шкура да кости! – с омерзением сплюнул мореход. – Если в проклятом языческом храме и были какие-то ценности, то их давно растащили местные грабители. А в мумиях какой прок? Никакого…
– Я бы не стал утверждать столь категорично, – святой отец хитро прищурил глазки, и без того маленькие, особенно в сравнении с носом-клювом. Из-за столь выдающегося носа местные уважали отца Салливана больше других миссионеров: уж больно он походил на их древнего бога Ра, того, что с головой сокола. – Забыли, дорогой мой соотечественник, что у нас на родине делают из костей на скотобойнях?
– Мыло варят, что ли? – озадаченно поскреб рыжую макушку капитан Джилрой.
– И мыло тоже. Но в основном перемалывают на удобрения: если почву не подкармливать, ни ячмень, ни картофель не уродятся. Это здесь Нил, разливаясь, каждый год обильно покрывает землю жирным слоем ила. А наша многострадальная родина, увы, небогата плодородными почвами.
– Зато народ наш куда смекалистее! – капитан стукнул кулаком по столу, аж стаканы задребезжали. – Ишь что придумали, кости на удобрение!
– Вот и я говорю, – многозначительно протянул отец Салливан, – кости в порошок перемалывают, останки, значит…
Тут до капитана наконец дошло. Он выпучил блеклые водянистые глаза, икнул и вдруг выпалил, захлебываясь от восторга:
– То есть мумии можно пустить на удобрение?! Ну точно, чего добру пропадать? Там же их тысячи тысяч, бери не хочу…
– Ну-ну, сын мой, так просто их не возьмешь, – осадил морехода священник. – Местные, хоть и приняли веру в Бога Единого – кто христианство, кто ислам, в душе так и остались язычниками. Уж поверьте мне, сэр, я знаю, о чем говорю. Они почитают своих предков и не позволят осквернить святыню…
– Это сушеные-то кошки – святыня? – пьяно ухмыльнулся капитан Джилрой. – Мои матросы живо набьют чучелами мешки – столько, сколько влезет в трюмы. Эх, жаль, нельзя на месте перемолоть всю эту гадость в муку, больше бы вместилось!
– Вы не о том сейчас думаете, капитан. Даже бравым ирландским матросам несдобровать, если аборигены поднимут шум. Поймите же, они фанатики! Чего доброго, еще корабль ваш подожгут.
Капитан икнул и озадаченно насупился.
– Так что же мне делать? Посоветуйте, святой отец, раз уж вы так хорошо изучили нравы этих дикарей.
Священник сделал вид, что задумался. Затем сказал, понизив голос до шепота, хотя в убогой глинобитной хижине некому было их подслушать:
– Предлагаю действовать так. Я отвлеку местных: устрою шествие с хоругвями – народ непременно сбежится, поскольку жаден до зрелищ. А вы со своими молодцами тем временем быстренько погрузите мешки в… Так, а повозки? Вы же не можете арендовать повозки и вьючных животных у здешних жителей – тогда они всё поймут… Ладно, дам вам кое-кого в помощь. У этих ребят свои верблюды имеются.
– Вы о ком? – насторожился капитан Джилрой.
– Так, археологи… Нет-нет, не беспокойтесь – они не из наших, ученых. Зато куда более опытные.
– Я понял! – капитан хлопнул себя по лбу широкой ладонью. – Черные копатели!
– Тише! – цыкнул на него отец Салливан. – Кроме этих прохиндеев, никто из местных вам не поможет. Только сразу предупреждаю: не пытайтесь их надуть. Заплатите сколько потребуют, не торгуясь, иначе, сэр, я и полпенса не дам за вашу голову.
– Ладно-ладно, святой отец, я понял. Ну а сколько вы сами-то хотите за дельный совет да за посредничество, так сказать?
– Господь с вами, капитан! Зачем мне, священнослужителю, деньги? – отец Салливан закатил глаза к потолку: сквозь прохудившуюся камышовую крышу заглядывали любопытные южные звезды. – Ну разве что для миссии. Сами видите, как мы тут бедствуем.
– Десять процентов! – предложил мореход, поражаясь собственной щедрости. Хотя следовало признать, идея-то целиком принадлежала святому отцу.
Святой отец наверняка подумал о том же, поскольку в недоумении воззрился на собеседника глазами-бусинами:
– Помилуйте, сэр! Мы школу для местных детишек хотим построить…
– Школу, говорите? – мореход понимающе усмехнулся. – Ну-ну… Ладно, для благого дела не жалко: пятнадцать процентов!
На том и порешили. Пропустили еще по стаканчику за успех предприятия, которое следовало провернуть завтра же вечером: зачем откладывать благое дело? Однако уходя, капитан все же спросил священника:
– Я-то загружусь и отчалю, а вам здесь оставаться. Не боитесь мести древних богов, а, святой отец?
– Со мной Господь Истинный! – священник привычно возвел взор к небу. – Так говорил мой дед, тогда еще молодой батрак, опустошая могилы кельтских вождей. Его тоже предупреждали, что древние друиды будут мстить. Но дед купил землю, построил дом, ферму и жил безбедно до глубокой старости. Так что, сэр, вам меня не запугать!
Когда капитан, пошатываясь, удалился по спящей улочке в сторону портовой гостиницы, отец Салливан запер дверь лачуги на засов. Затем приподнял циновку, закрывающую узкий лаз, и нырнул в подполье, не забыв прихватить с собой лампу.
Мигающий язычок пламени многократно отразился на гладких металлических поверхностях, бронзовых, серебряных и золотых, украшенных инкрустацией и резьбой. Кругом на земляном полу и на грубо сколоченных полках стояли кубки, вазы, треноги, светильники, статуэтки – всё из захоронений древних египтян. Отец Салливан скупал награбленное черными копателями, чтобы затем продать в Европе, только в сто раз дороже. Богатые аристократы совсем помешались от любви к древности и платили огромные деньги даже за глиняные черепки, не говоря уже о золоте и слоновой кости. А тут добра хватит, чтобы купить себе сан епископа, причем в цивилизованной стране с умеренным климатом!
Он высветил на верхней полке любимую вещицу – статуэтку кошки из черного дерева, с золотым ожерельем на шее и редчайшими огненными опалами в глазницах. То была не просто кошка – сама богиня Бастет! И нашли ее как раз в том храме, подземелья которого собирался опустошить предприимчивый капитан Джилрой.
– Ну и что ты мне сделаешь, киска? А ни-че-го! Пожалуй, я не буду тебя продавать, оставлю себе на память…
***
Когда Марк вернулся в зал, посетителя, назвавшегося Пристом, там уже не было. Лишь на столике рядом с пустым бокалом лежали несколько мятых купюр.
– Рекса можно выпускать, Герман, – сказал он вошедшему следом сыну. – Гость уехал, даже не попрощавшись. А казался таким порядочным человеком…
– Ой ли! Я видел, отец, как он драпал – как… как не знаю кто!
– Как черт, окропленный святой водой, – подсказал Марк, невозмутимо убирая со стола.
– Может, нам стоит почистить пространство от остатков темной энергии? – Герман помахал руками, изображая магические пассы.
– Зачем? Рыжий уже всё собрал. Теперь два-три дня дома не появится, – Марк указал на пустующее кресло: кот исчез вслед за посетителем.
– Но почему ты не вышел? – не унимался Герман. – Неужели было совсем не интересно взглянуть ему в лицо?
– Зачем? Этот Прист достаточно сведущ в принципах реинкарнации, чтобы сделать верные выводы. Полагаю, промышлять чисткой кармы он больше не будет… – Марк повернулся к изящной черной кошке на каминной полке. – Ты довольна, премудрая Бастет?
Огненные опалы в глазах статуэтки торжествующе вспыхнули.
