Buch lesen: «Князь Воротынский»

Глава 1

Звонок в дверь нарушил внутренний мирок, навеянный очередной увлекательной книгой. Ещё звонок и ещё один, а после «мудрый буратин» и вовсе забыл убрать руку с кнопки.

– Да чтоб тебе пусто было! Одиннадцать вечера! Иду я, иду.

Нет, ну ты посмотри, не угомонится! Того и гляди соседей разбудит, а мне выслушивай потом их стенания.

– Кого там чёрт принёс на ночь глядя?

– Иваныч, это я открывай!

– Игнат, ты?

Провернув ручку замка, отворил дверь. В коридоре мужик испитого вида, поросший многодневной щетиной, переминался с ноги ногу. Он был в высоких рыбацких сапогах и ещё советской брезентовой куртке. Игнат – наш, новосильский пьяница, фамилию не знаю, даже не спрашивайте, все его по имени кличут. Лет ему под шестьдесят, если честно, удивляюсь, как он до такого возраста дожил. За последние тридцать лет трезвым его не видели. В Новосиле все друг друга знают. Городок совсем маленький, меньше трёх тысяч.

– Игнашка, ты последние мозги что ли пропил? Чего трезвонишь как оглашённый? Умер кто? Или пожар? Если сейчас Марья Анатольевна проснётся, она нам с тобой такое устроит!

– Так пожар и есть, трубы горят!

– Денег не дам. Ты мне ещё с прошлого раза пятьсот рублей задолжал. Может принёс чего интересное?

– Рыба есть.

– Хорошо, показывай, что там у тебя. Только учти, судака не люблю, а мелочевку всякую даже не предлагай!

Последние десять лет работаю на добровольных началах при нашем краеведческом музее, и люди ко мне заходят часто, но не так поздно, конечно.

Неприметное двухэтажное здание музея вросло в землю на улице имени Карла Маркса, это бывший гостиный дом купцов Ворогушиных. Рядом со входом – миномёт восьмидесятидвухмиллиметровый. Кто-то притащил лет пять назад, ну не выкидывать же его. На первом этаже у нас экспозиция, посвященная Великой Отечественной войне, а на втором моя вотчина. У нас много что есть, имеются даже экспонаты VI века до нашей эры, в то время здесь ещё скифы жили и сарматы. Первое упоминание о городе датировано 1155 годом, но сам город, конечно, гораздо древней.

Новосильская дорога соединяла северные русские княжества с югом и далее шла в сторону Золотой орды, где соединялась с Муравским шляхом. Одним словом, очень богатые места у нас на артефакты. И люди знают куда и кому нести находки, кто у них монету или железку старую купит. Беру всё, кроме откровенного хлама, даже если находка ничего не стоит. Плевать. Мне не трудно сотню-другую переплатить, чтобы в музей не зарастала народная тропа. Помимо хлама много интересного несут. Помнится, лет десять назад принесли медную монету пантикапейского царя Асандра, I века до нашей эры! Тысячу рублей отдал…

– Иваныч! Иваныч! – Игнашка тряс меня за плечо. – У меня раки есть.

– Опять браконьерством балуешься?

– Ну, дык это, я только для своих. На рынок то не несу.

– Ладно, раков я люблю. Давай ведёрко, зачту в счёт долга.

– Иваныч, дай хотя бы на чекушку!

– Не дам.

– У меня ещё это, как его, инсайдерская информация. Во!

– Чего-чего?

Игнат начал сбивчиво рассказывать:

– Тут такое дело, я, значится, с самого утра в Кулиге рыбачил. С вечера сети ставил, – Игнат посмотрел на моё скучающее лицо и добавил, – на Неручи это, прямо за старым домом в Гвоздяном.

– Да знаю я это место. Знаю, и получше некоторых.

– Так вот, значит, к вечеру уходить собрался. Решил силки проверить под кручей, там обычно самые крупные щуки прячутся, любят они тенёк и ледяную воду, а там как раз несколько родников бьёт.

– Игнат, не тяни кота за хвост! Мне не двадцать лет, чтобы ночь напролёт с тобой лясы точить.

– Так вот, там ещё это, орешником всё заросло. С берега ничего не увидишь.

– Короче, Склифасовский!

– Земля там осела.

– Да неужели?! – я сделал шаг назад и стал закрывать дверь.

– Погоди ты! Полез в кусты и вижу камень тама какой-то странный торчит, прямо из склона и сильно на плиту могильную похож. Думал, поднимусь гляну, мало ли. Может клад какой найду, чем бог не шутит.

– И что, нашёл?

– Не, выпил уже малость, не смог подлезть. Но камень непростой! На Неручи таких отродясь не видел. Чёрный, как уголь, на гранит чем-то похож.

– А ну, живо пошли за мной, – камень меня заинтересовал.

– Иваныч, не пойду. Не пойду и всё! Дай на бутылку, дай. Ларёк через десять минут закрывается.

– Какой к лешему ларёк! Найду я для тебя бутылку, не бзди.

– Во, другой разговор! Может чего и закусить найдётся? А то рыба поперёк горла стоит!

– Пошли уже, гурман.

Художник из Игната оказался никакой, да и камень он снизу видел, не смог по оплывшей глине подняться. Однако, из образцов минералов, что я ему показал, уверенно выбрал зелёный оникс.

– Во. Точно такой, только чёрный. И знаешь что, Иваныч, нехороший он какой-то, недобрый. Мне не по себе стало, а тут ещё сумерки. Всякое мерещится. Место то, сам знаешь, недоброе. Лучше ночью не задерживаться.

– А то что?

– Да всякое болтают. Тебе то лучше знать.

Что там Игнату мерещилось, я уже не слушал. Выпытав необходимые подробности, я собрал кой-какой еды в пакет, туда же положил бутылку водки, передал всё в руки Игнату и выпроводил рыбака за дверь. Решил утром съездить на место, своими глазами глянуть, что Игнашка там нашёл.

Полночи ворочался, уснуть толком не мог, волнительно. Проспал. Проснулся, умылся и бегом в гараж. Завёл старенькую Ниву, затянул на багажник надувную лодку, да и в путь тронулся.

От Новосиля до Кулиги всего километров пятнадцать. Сперва до деревни Гвоздяное едешь по нормальному асфальту, а потом, как мост переедешь у Орловки, начинается «Кэмал трофи». Грунтовка идёт вдоль северного берега. Какая там грязь, вы даже представить не можете! Октябрь месяц на дворе, две недели ливни шли. Ну да ничего. Прорвёмся, и не такое видали. Включил низшую передачу, раздатку и потихоньку поехал, скорее даже поплыл по грязи.

Честно сказать, в такую погоду я бы и на тракторе «Беларусь» тут не решился ехать. Слава богу, внук сервис держит. Ниву деду «зарядил» по полной – бортовые редукторы, независимая пружинная подвеска спереди, амортизаторы поменял, поставил блокировку заднего дифференциала.

Нет, застрять не боялся, главное колеи держаться. А дорога здесь мало того, что разбитая, словно после бомбёжки, так ещё под крутым наклоном идёт. По такой, подвыпившим трактористам лучше не ездить. Чуть зазеваешься и всё, перевернёшься или выскочив из колеи сползёшь по крутому склону и, один чёрт, в реке окажешься.

К полудню «приплыл» на место. В советские годы тут больше кормовые росли. Заливные луга хороши были, а ныне кукурузу посадили. Берег в половодье постоянно подтапливает, а противоположный, наоборот, круча, сплошь поросшая лещиной, корявыми мелкими дубами и кустарником. Настоящие джунгли. Пройти к ним если и можно, то только со стороны реки. Неручь тут упирается в высокую гору, сложенную из известняков, и, не справившись с преградой резко поворачивает на девяносто градусов, образуя обширную и глубокую заводь со множеством опасных водоворотов.

Расчистил место и установил палатку. Затем, собрал сухой валежник, во множестве разбросанный по берегу ещё с весны, и разжёг костер чтобы обсушиться. В угли кинул пару картох и банку тушёнки. Перекусил малость, обсох, подтянул лодку поближе к воде, включил компрессор и быстро накачал. Натянул высокие рыбацкие сапоги и в лодке неспешно переправился к другому берегу. Силки, указанные Игнатом, увидел сразу. Ба! Да тут и взаправду пласт съехал. Жаль, с верху не подъедешь, ближайшие дома поблизости брошены с начала девяностых, а брод, лет двадцать как заилился. Дороги нет вообще, чуть ли не трясина, если только через лес проехать. В Кулиге, кроме рыбаков, почти никто не бывает. Место недоброе. Деревенские, стараются лишний раз сюда нос не совать.

Кулига по-старому – новь. Раскорчёванное место, часть поля, расчищенная для земледелия. Если углубиться, то не просто расчищенная, а расчищенная без правильных ритуалов и треб лешему, водяному или полевому – духам хранителям конкретного места. В таком месте обычно и заводится нечистая сила. Так и повелось, что глухое, удалённое место, где обитали подобные создания, называли Кулигой. Что касается конкретно этой. Я усмехнулся про себя. Вспомнил, как в детстве стращали историями про чертей, про водяного, который живет в бучале под кручей и утаскивает ночью зазевавшихся рыбаков. Мальцам в такие места строго-настрого запрещали ходить, особенно ночью или не дай бог на следующий день после Рождества. Но разве нас это останавливало?

Если копнуть глубже, почитать записи этнографов XIX века, то можно узнать и вовсе удивительные подробности – упоминается некая Змея-пламя, которая повелевает гадюками и стережёт место силы. Что это за место силы, что за Змея-пламя? Непонятно. Позднее исследователи списали на неточные записи, а зря. Наш краеведческий ещё до войны был основан Виктором Николаевичем Глаголевым, который в начале века записывал заговоры местных крестьян. Музей – одно из моих любимейших мест в детстве, сколько же я там часов провёл! Как там, дай бог памяти:

«– Змея лютая, куда плывешь?

– Плыву синее море разжигать, раскаморье разбирать.

– Не лети, Змея-пламя, синее море разжигать, раскаморье разбирать. Лети, змея, к Кудеяру, лети…»

Дальше не помню. «Разбери и разожги… ретивое сердце». Нет, не вспомню. Что-то там было про триста семьдесят жилок, про посох из огня. Жаль, записи утеряны. Сожгли немцы музей во время оккупации. Сожгли, а сколько там всего было! Рубашки и обрядовые пояса аж XV века! Идол Велеса, резные коньки. Кое-что стараюсь восстановить. Эх, да что говорить-то. Не осталось ныне ничего. Получается, про записи эти никто, кроме меня, и не знает, а слова к научному докладу не пришьёшь.

Удивительное всё же место. Главное не путайте Кулигу и Кулишки. По смыслу понятия похожи и означают места, где поселилась нечистая сила. Однако, последнее выражение производное от поговорки «к чёрту на кулишки». Своим появлением выражение обязано Церкви Всех Святых на Кулишках в Москве, где в 1666 году имели место странные происшествия. По рассказам крестьян, там «по действу некоего чародея вселился демон и различные пакости творяще». Демон не давал покоя ни днём, ни ночью, всячески мешая живущим в богадельне при церкви: стучал и гремел на печи и в углах, сбрасывал спящих с лавок, приставал к старухам. Весть о чёрте, творящем пакости, дошла до самого царя Алексея Михайловича, который не на шутку озаботился происшествием. Местный экзорцист преподобный Илларион по просьбе царя избавил богадельню от злого духа, а вот поговорка о нём осталась в веках.

Причалил, уткнувшись в заросли. Сиганул за борт, и ноги по колено ушли в густой ил. Стал внимательно осматривать склон. Грубо оббитый камень угольно-чёрного цвета едва заметно выпирал из-под корней. И как его Игнашка усмотрел?

Началась привычная работа: вырубил густую поросль, а после, штыковой лопатой, рубил ступени в тяжёлой, вязкой глине. Без них вверх не вскарабкаться. Слишком круто, не осилю. Дед я крепкий, но годы, как не крути, дают знать. Одышка, сердечко шалит, колени похрустывают. Потихоньку, помаленьку, ступенька, за ступенькой выбираю грунт.

– А ну пошла! Пошла! – шуганул я гадюку, слишком близко подползшую ко мне. Место тут такое, змеиное. Подлюк хвостатых видимо-невидимо. Укус не смертельный, но очень неприятный. Имел я это сомнительное удовольствие в 1951 году. Больше не хочу.

Ещё пару ступенек. Во, забрался! Очистил поверхность. Да нет, это не надгробие, уж больно знакомый орнамент бежит по краю. Руны, твою дивизию! В Новосиле то?!

В вопросах скандинавской истории я подкован неплохо. Как-никак специализируюсь на готских монетах. Нет, конечно, не только на готских, но и на них в том числе. Расчистил площадь побольше. Так-так, судя по стилю начертания руны готские.

Скандинавских рунных камней довольно много, но готских известно куда меньше. Готский рунический ряд практически повторяет классический древний Футарк, отличаясь лишь незначительными перестановками рун, да начертанием некоторых из них. В теории, готский рунный камень мог быть установлен, как раз тут проходила северо-восточная граница державы Германариха. Позабыв про усталость, принялся за работу. Пара часов пролетела незаметно. Скрытая часть камня оказалась огромной. Лишь полностью его раскопав, я рассмотрел высеченную картину целиком: руны, узкой лентой в несколько рядов обходили камень по спирали, причудливо сплетаясь с растительным орнаментом, как бы обрамляли центральное изображение: женская голова, а вокруг шесть пар перекрещивающихся змей. Один в один как на змеевиках. Знакомая тематика: женщина-змея с раздвоённым хвостом, со змеями вокруг головы, в руках держит отрубленную мужскую голову. Форм у древней индоевропейской богини, известной у скифов как Апи, а у славян как Мать Сыра земля, много. Этимология неясная, некоторые исследователи считают, что богиня покровительствовала жрицам, приносившим в ритуальную жертву чужеземцев, другие, ссылаются на связь ритуальной жертвы с урожаем. Возможно, обе версии верны. Факт в том, что богиня присутствует в пантеоне всех индоевропейских народов, от греков с Медузой-Горгоной, до хеттов с их богиней-демоном Ирсиррам.

Тщательно протёр, сфотографировал неровную поверхность и принялся считать руны – что-то их многовато, ко всему много вставок не только из классической тайнописи, но и вязяных, да зеркальных рун. Если рунический камень из Рёка имеет семьсот шестьдесят две руны, то на находке их куда больше! Дважды пересчитывал и нашёл в тексте восемь неизвестных рун. Не начертаний, а именно рун! Всего их двадцать четыре. Три группы или атты, по восемь рун в каждой. Ну-ка проверю. Достал смартфон, вывел фото рун и начал сверять начертания: Феху, Уруз, Турисаз, Ансуз, Райдо, Кеназ, Гебо, Вуньо, Хагалаз, Наутиз, Иса, Йера, Эйваз, Перт, Альгиз, Соулу, Тейваз, Беркана, Эваз, Манназ, Лагуз, Ингуз, Отал, Дагаз.

Ну да, судя по всему, готские, но ещё, чёрт побери, восемь неизвестных! Ни в какие ворота не лезет. Похоже, у нас образовалась новая атта! Нет, такие вопросы с кондачка не решить, требуется профессионал по рунической письменности, и я, кажется, знаю, где такого найти. Андрей Михайлович, заведующий отделом археологии эпохи великого переселения народов и раннего средневековья. Если это не подделка, то рядом со мной археологическая находка мирового значения! Андрей, доктор исторических наук, да и меня хорошо знает. Приходилось как-то передавать ему обломки копий, керамику, монеты и прочее барахло, что проходило через мои руки. Но и я не уеду, да вы что! Завтра же зайду с другого берега, копну место, откуда пласт съехал. Мало ли чего интересного там найду.

Пока откапывал камень, пока разбирался с рунами и отправлял фотографии на электронную почту, завечерело. Солнце садилось. Закатные лучи света, пробиваясь через листья лещины, падали на едва заметные зёрна кровавого кварца и, отражаясь, ярко вспыхивали формируя ажурный узор из сотен и сотен точек, похожий на… Не знаю, с чем и сравнить. Разве что со звёздным небом, только не нашим, не земным. Протер глаза. Узор пропал. Опять показалось… Ан нет. Снова появился. Какой занятный эффект.

На небе взошли первые звёзды, а я всё сидел и сидел у камня не в силах отвести от него глаза. Он не отпускал. Слабый порыв ветра принес несколько сухих листьев, закрыв лик богини. На автомате смахнул их, и рука взорвалась болью. Ай! Похоже зацепил что-то острое. До самого мяса ладонь рассёк. Кровь, попав на камень, зашипела и мгновенно впиталась. Руны налились призрачным мертвенно-голубым светом и замерцали в такт сердцу.

Несколько минут и наваждение схлынуло. Что тут за чертовщина творится?! Старик, взбодрись. Уже до глюков дошёл, ты ведь не пил вчера. Разве можно так урабатываться? Нет… А вдруг? Так и быть, проверю. Капнул немного крови из ещё кровоточащей раны на камень. И… ничего. Вот она, кровушка. Так, Серёжа, это клиника. Давай-ка возвращаться. Вон, смотри, какие тучи по небу тянут. Не дай бог попасть под ливень, тебе сейчас болеть никак нельзя.

Держась за ветви, спустился вниз. У самого берега, как назло, поскользнулся и съехал, пардон за выражение, на заднице в воду. Э-э-эх! Продрался сквозь кустарник, схватился за заякоренную лодку, неуклюже перевалился через борт, едва не перевернув своё плавсредство.

– Ну нет, братец! Такие акробатические фокусы больше проделывать не стоит. Завтра, лучше с высокого берега спуститься, обвязавшись верёвкой, – я качнул головой и улыбнулся, вспоминая лихой спуск.

Вяло взмахивая веслом, переправился на другую сторону и из последних сил вытащил лодку на берег. «Батарейка» окончательно села, усталость навалилась свинцовым грузом и, добравшись до палатки, я, не раздеваясь, завалился внутрь, забывшись тяжёлым сном.

***

Ближе к полуночи Луну закрыла гигантская чёрная туча, внутри которой, словно клубок змей, ветвились разряды. Цепная молния, собравшаяся из десятков ветвей, ударила прямо в рунный камень. Петаватты энергии должны были испарить, раздробить его, но он лишь впитал разряд, а после отразил его на другой берег, в палатку с мирно спящим пенсионером Сергеем Ивановичем Тимофеевым.

Вспышка. Боль. Ревущее пламя. На меня несётся переплетённый шар змей и молний, распадается прямо передо мной, и я вижу за ним красивое женское лицо с изумрудно-зелёными глазами. Её пристальный, надменный взгляд видит меня насквозь, прощупывает самые дальние уголки памяти, крутит словно детскую игрушку и… откидывает.

Новая вспышка. В черноте космоса, на фоне россыпи звёзд и туманностей плавают призрачные руны. Как будто заметив меня, они выстраиваются хороводом вокруг, сплетаются, отражаются и меняют форму перетекая друг в друга…

Опять вспышка. В меня летит отрубленная голова бородатого мужика. Она скалится и дико хохочет. Не успеваю увернуться, только едва отворачиваю лицо. Удар, и сразу за ним приходит дикая, разрывающая боль в затылке. Боль пульсирует, она захватывает тело, а я тону, тону, медленно погружаясь в чёрную трясину…

Глава 2

В голове клубится белесый туман безвестности. Кто я? Где я? Сквозь серую марь, на грани слышимости чудится завывание метели, ржание коней, хруст снега и невнятные обрывки речи. Словно на голову толстый матрас накинули и сказки Пушкина читают. Что-то слышно, а что именно разобрать невозможно.

За звуками пришла боль. Тупая, пульсирующая, сконцентрированная в области затылка. Словно помело она выгнала туман, вернула чувства. Разом вспомнил последние события, осознал себя. Правда, рук и ног как будто и не было вовсе, лишь чувствовал, как на лицо падают снежинки. Падают, и не тают.

Снег? Чёрт побери, каким таким волшебным образом я из осени в зиму попал? Что это за бред. Рывок, следом ещё, более жёсткий. Острая боль в связках обозначила, что ноги у меня на месте. Млять! Волочат прямо по целине. Как куль с…

Тянут быстро. Человек так не сможет, а значит что? Привязали к машине? Нет, не похоже. Не слышно звуков двигателя, зато ржание и запах конского пота как бы намекало на очевидный вариант. Резко дёрнуло и спина врезалась в твёрдый наст взорвавшись новой вспышкой острой боли.

Стоп. Серёга, успокойся. Но как успокойся? Тянут как бревно, ни капли не заботясь о том, как пациент себя чувствует. И что это значит? С живыми так не обращаются. Думают дед уже того, копыта откинул. И кто это может быть? Дикие нелюди? Пришлые бандиты? Опять рывок и на это раз с трудом удерживаюсь от стона. Ироды! Твари! Да что бы вам пусто было! И что вам от старика надо?! Подожди, а кто в здравом уме позарится на твой нехитрый скарб? Ну захоти машину или лодку, меня им на кой ляд убивать, а после тащить куда-то ещё? Можно подумать, что смог бы сопротивляться, после вчерашнего дрых без задних ног. Забирай чего хочешь. Нет, тут что-то другое.

Попытался раскрыть глаза. Не смог. На лице корка из волос, снега и крови, смерзшихся в ледяную маску. Пробовал сокращать мышцы чтобы разогнать кровь, шевелить пальцами. Болезненные покалывания пронзившие конечности просигналили – отходят! Отбросив прочие мысли, полностью сконцентрировался на процессе, и тут впервые, вместо скрипа и едва слышимого ржания, смог разобрать членораздельную речь:

– Ждан, охолони! Правь к реке. Полынью зришь? Вона, гбежь¹ начинается.

– Где, Фрол? Не видать, ни зги.²

– Ослеп что-ль? Осе³ перед бочагом.⁴ Вона, гляди куда ряп⁵ побежал.

– Ага, вижу! Глазаст ты, Фрол! Тпру, пошла, пошла родимая.

Раздался удар хлыстом. Тело в который раз развернуло, набив порцию снега за шиворот и снова меня потащили. Что за дичь?! Что за бандиты такие? Какая-то долбанутая секта? С каждым мгновением больше и больше осознаю, что влип в какую-то мутную историю, а в экстремальных ситуациях я соображаю быстро. Война научила. Мозги в таких ситуациях правильно варят. Сейчас лучше всего прикинуться валенком и не отсвечивать. Считают непонятные типы тебя трупом, значит, надо им подыграть.

Лошади снова встали. Первый из неизвестных спрыгнул на землю, а второй отъехал от него. Но не далеко, я всё ещё слышал тяжелое дыхание его лошади. Борьба с онемением не прекращалась и усилия принесли результат в виде сильнейшего приступа боли руках. Чтобы не заорать, пришлось с силой закусить губу. Наконец то почувствовал пальцы!

– Ну-ка подсоби!

В следующее мгновение меня приподняли, перевернули и стали стягивать куртку. Или не куртку. Нет, точно не куртка. Разве что косуха металлиста, больно перезвон характерный.

– Богата доска⁶ у князя, богата!

– Фрол, гляди-ка, шейна гривна из чиста злата! – в этот момент я почувствовал смрадное дыхание с тяжёлым чесночным духом.

– Иди ты! А в калите⁷ густо ли?

Второй ответил после некоторой паузы и сопения:

– Две гривны черниговские, да осьм-на-дцать резан.⁸

Осьм-на-дцать резан? Словно молнией ударило, осьм-на-дцать резан! Да не знают, не знают бандиты особенности древнерусской речи. Неизвестные жулики «подрезали» у меня две гривны и восемнадцать резан. Одна неувязка, никаких гривн у меня не имелось. В голове выстроилась логическая цепочка – рунный камень – странный сон наяву с огненной женщиной – и, как его продолжение, не менее странные разбойники. Только не наши, точнее наши, но не…

– Фрол! – в завываниях метели прорезались новые голоса. Судя по ржанию коней и прочим звукам, к нам подошли то ли пять, то ли шесть всадников. – Прости, усё поле перерыли. Не нашли меч. Не нашли. Токмо шелом один. Снегу намело. Да и…

– Коня то поймали? – прервал Фрол. Его густой бас и властные нотки, я хорошо отличал от прочих голосов.

– Поймать то поймали, да толку. Изошёл он. Загнал его князь. Не жилец. И вот ещё что. С Невером то, и с Мироном чего решать станем?

– Всяко тута не оставим. До Задуши довезём, а тама и захороним.

Дальнейшую речь я не разобрал так как меня начали дергать за ноги. Похоже пытаются снять обувь. Однако, та так примёрзла к ногам что сделать это у неизвестного никак не получалось.

– Меч булатный…Бают самого Михаила Всеволодовича… Н-да. И что я боярину скажу? Про меч тот, отдельный сказ был.

– Конь не выдаст, свинья не съест.

– Твоя правда. Вот что, Лукьян, коня княжьего в чащобу под кручу сведи, да отпусти, в рай христианский, – окружающие заржали. – Токмо стремена забери. И подковы. Ждан, а ну охолони. Охолони я сказал! – продолжил раздавать распоряжения Фрол. – Оставь сапоги князю. Больно приметны. Требу⁹ такими водяному царю в самый раз воздать вместно. Иначе, удачи не видать.

Дёргать за ноги перестали.

– Два кмета ушли, – продолжил Фрол, – Никак подмогу приведут. Всё. Хватит лясы точить. Пошевеливайтесь. Тащи к проруби, не медли!

– Добро, Фрол.

Шарики в голове мгновенно сложили плюс с минусом. Ситуация развивается по самому хреновому сценарию. От меня решили избавиться самыми распространённым на Руси способом. Что же делать?! Руки малость отошли, а вот ноги то по-прежнему почти не чувствую, верёвка их стягивает не хуже кандалов. Скручивал, растягивал, дёргал – всё без толку. Снова дёрнуло и в который раз потащило, только вместо снега на этот раз ощутил спиной твёрдый лёд.

Что делать?! Кричать? Попытаться вскочить и дать дёру? Интуиция подсказывала, что это очень, очень плохая идея. Главное, всё равно такая попытка от проруби меня не избавит. В конце концов в неё же и попаду, но маленько неживой, а так хоть какой-то шанс. Неизвестный склонился, пытался развязать узел, стягивающий мои ноги. Правильно, мужик, давай!

– Ждан, куркуль хренов, а ну брось! Кому сказал брось! – в разговор вступил новый участник.

– Да ты что, резана, та гривну бережёт!

Продолжение занимательного диалога не услышал. Рывок – и я в ледяной каше. Лишь потому, что прорубь прилично затянуло сразу не ушёл под лёд. Счастье длилось не долго, на голову надавили сапогом и единственное, что успел, набрать полную грудь воздуха. В следующее мгновенно быстрина подхватила, затянула под лёд.

Холодная вода обожгла, активировала резервы и сорвала ледяную корку с лица. Открыв глаза рассмотрел мутную воду и свет, что едва пробивался сквозь толстый слой льда. Мгновенно рванулся вверх, ударился. Да куда там! Толстый, словно броня танка КВ. Назад, к полынье, не доплыву. Унесло далеко, течение тут сильное. Без шансов. Одна мысль, лихорадочно сменяла другую, умирать сильно не хотелось.

Если это река, а это точно река, остаётся единственный вариант – подплыть к берегу и упершись ногами взломать лёд. Если повезет, и тот не намёрз, может сработать. Холодное течение отбирало из ног последние крохи тепла. Стоп, так это родники бьют! Не подводные же? Заработав руками-ногами, поплыл против слабого ледяного течения и совсем скоро почувствовал ногами дно… Воздух заканчивался. Присел, упёрся плечами в лёд и… По колено ушёл в ил.

Неужели вот так, нелепо, всё закончится! Нет! Хочу жить! Рванулся вперёд, вбил себя в переплетение смёрзшихся корней и продавив тонкий слой ила почувствовал каменистое дно. Инстинктивно развернулся на спину, уперся ногами в ледяную кромку и ударил по ней. Потом ещё раз, и ещё. Лёд затрещал! Перед глазами пошли чёрные круги. Давить! Давить, задыхаясь и теряя сознание. Давить, что есть мочи. Да что же он не идёт то?! Разбил же. Развернувшись, присел и, выдав усилие не меньше полутоны, продавил лёд и… Попал в слежавшийся снег. Сковырнуть лёд, чуток расчистить и наверх-наверх, пробить этот чёртов наст… Не успел немного, сознание выключилось резко, как свет в комнате.

***

Темно. Холодно. Снег. Чёрт, я всё ещё в сугробе! Спасибо снежку, ближе к поверхности он не такой плотный и пропускает живительный кислород. Самую малость, но того хватило чтобы «пробудить» меня. Заработав руками и головой «вывернулся» из снежной ловушки и высунув голову на «поверхность» и несколько минут дышал, дышал наслаждаясь каждым глотком сухого, морозного воздуха. Собравшись с силами, проделал еще раз тот же фокус, но немного не рассчитал сил и словно пробка из бутылки шампанского выкатился на чистый лёд, не удержавшись на склоне сугроба.

Вечерело, взошли первые звёзды. Злобно завывала метель сметая снег в сугробы причудливого вида в два, а в некоторых местах и в три моих роста. Хоть убей, не понимаю, как сквозь такую махину смог пробиться. По всем раскладам должен под снегом остаться.

Ледяная гладь отражала лунный свет. Ночной пейзаж видно как на ладони. За спиной крутой заросший склон, перед газами пологий берег, а справа, крутой поворот, подпёртый обрывом. Ошибиться невозможно, это Кулига. Прочих толкований и быть не может. Однако, всё же была нестыковочка. Нет, не одна. На дворе стоит зима, а вместо кукурузного поля припорошённая снегом дубовая чаща. А дубы, то дубы… Великанам лет по триста! Никто не в состоянии такой фокус провернуть. Тушите свет. Приехали…

Холод не дал рефлексировать и быстро напомнил о своём существовании. За бортом минус десять-пятнадцать и если не предпринять экстренных мер, ночь я не переживу и мороз завершит то, что не смогли сделать разбойники. Едва выбравшемуся из ледяной воды человеку много ли нужно чтобы околеть? Десять, хорошо, если здоровье крепкое, двадцать минут. Ноги то всё ещё связаны. Один плюс, под водой верёвка малость растаяла и немного ослабла. Начал остервенело её дёргать, рвать. Скрючившись в позе, что у опытного йога немедля вызвала бы сердечный удар, удачно ухватил за кончик верёвки и начал ту распутывать. Не зря в народе говорят: жить захочешь и не так раскорячишься.

Интенсивно растереть пальцы ног, растереть тело, отжать рубаху. Быстрей, быстрей, тело сотрясал сухой кашель. Кровь из носу нужен огонь, у меня есть верёвка. С её с помощью, в теории, можно изготовить лук для розжига. Но сколько времени уйдёт на поиски подходящей ветки для спинки лука? Быстро ли смогу найти мох, да подходящий для розжига клинышек? Ночью! И в здоровом состоянии не факт, что такой фокус провернёшь, а тут, на морозе, в одной рубашке? Нет, чувствую не хватит «пороха» на манипуляции. Пальцы то, как у Буратино, деревянные.

Что делать? Вот балда! Разбойники сказывали, что куда-то недалеко «моего» коня сведут, а ведь это вариант! Можно по свежим следам найти, да в нём согреться. Живая масса у лошади большая, а значит её туша до самого утра остывать будет. Неприятный, но единственный шанс дожить до утра. После, об огне буду думать.

Быстро не вышло. Как назло, лошадиных следов видимо-невидимо. Как найти нужный?! Первая цепочка уходила в глубину леса, вторая шла вдоль берега и терялась вдали, третья… Раз за разом я брал ложные направления. По внутренним ощущениям прошло не меньше получаса, а мороз тем временем крепчал, и лишь активные движения согревали. Пар от дыхания пылью оседал на бороде, лицо то и дело покрывала снежная корка и с каждым выдохом утолщалась. Кстати, а откуда у меня густая борода? И не седая…

Поднялась метель. Едва видимые цепочки следов уходили на другой берег. Три дороги. И на все меня не хватит. Как там у нас в сказке говорится? Направо пойдёшь – коня потеряешь, себя спасёшь, налево пойдёшь – себя потеряешь, коня спасёшь, прямо пойдёшь – и себя и коня потеряешь.

Коня я и так потерял, значит направо. Перемахнув реку, в зарослях лещины, торчащих прямо изо льда, приметил добрую хворостину с острым, обломанным концом. Сломать такую, раз плюнуть, лёд то её уже прихватил. Сил то, считай не осталось, а с посохом куда удобней. И опереться можно, и как щуп использовать, чтобы в сугробы то и дело не проваливаться.

Цепочка следов упорно тянула наверх, прямо в густой подлесок. Следы и до того были едва видны, а в какой-то момент я их прозевал, и те вовсе исчезли, оборвались с концами. Финита ля комедия.