Макбрайт вышел на крыльцо дома и закурил. Он представлял из себя мужчину лет пятидесяти пяти, под мешковатым комбинезоном скрывалась жилистая фигура, а рыжеватые с проседью волосы торчали в разные стороны – он уже давно стриг себя сам. Его почерневшие от дикого табака пальцы судорожно сжимали самокрутку, наспех свернутую из старой пожелтевшей газеты. Тело предательски трясло мелкой дрожью, хоть он и пытался себя успокоить. Не мог. Не получалось. После долгих лет отчаяния он вдруг испытал нечто из прошлого. Нечто, чего сейчас, как он думал, уже не существовало. Его вдруг захлестнула безумная, какая-то истерическая радость. Макбрайт засмеялся. Этот смех скорее походил на лай дряхлой собаки – хрипящий, отрывистый. Резко закололо справа, и мужчина схватился за грудь – старая стреляная рана в легкое снова давала о себе знать. Трясти перестало: он даже не заметил этого, и Макбрайт снова зарылся в свои мысли. Ему нужно было вспомнить.
Его память представлялась ему в виде бесконечных коридоров и комнат, каминных полок и книжных шкафов. Вот комната с самыми дорогими воспоминаниями, что стоят каждое на своем месте и сияют, отполированные до блеска. Он часто мысленно приходил сюда, чтобы увидеть лица любимых, услышать, как скрипит сук дерева под самодельными качелями и где-то в саду шелестят ветками яблони. Этот образ ранил, и даже через годы после Войны, когда он снова захотел вырастить сад, он не смог. На этой проржавевшей красной почве яблони не приживались, а вода была бесценной.
Чуть подальше – воспоминания, которые иногда очень неожиданно появлялись в его голове, словно черт из табакерки. Макбрайт даже иногда сомневался, что все это когда-то происходило на самом деле. В дальнем углу находилась комната с неприятными воспоминаниями, и он старался обходить ее как можно незаметнее, чтобы вдруг не потревожить назойливые мысли. В другой комнате он хранил лица и имена друзей – некоторые со временем стирались и совсем исчезали, оседая пылью на полу.
Макбрайт медленно передвигался по коридорам, заглядывая в комнаты, осматривался и продолжал искать. Вдруг он услышал: «Остановись!», и подчинился. «Возьмись за ручку!» – он выполнил команду. «Толкай!» Мужчина дернулся, но продолжал неподвижно стоять. Перед ним была простая деревянная дверь, которую он почему-то не решался открыть. «Там то, что ты хочешь найти. Привет из прошлого», – прошептал голос. Макбрайт помедлил и с некоторой опаской открыл дверь, а спустя еще мгновение ступил за порог. Внутри комната выглядела, как древний темный лес. Он никогда не заходил сюда, хотя сам не понимал почему. Здесь хранились все его переживания, все сомнения, все чувства. Эта комната постоянно менялась, в ней мог идти дождь, когда на Макбрайта вдруг наваливалась тоска, могла мести метель, когда ему было особенно одиноко, иногда здесь ураганом бушевала ярость, но почти никогда не светило солнце. Со временем комната стала похожа на непроходимую ночную тайгу, здесь было опасно и тоскливо. Макбрайт прошел дальше, переступая через поломанные ветки и вылезшие корни деревьев, похожие на огромных мертвых удавов. Он присел на поваленный около прогоревшего костра ствол дерева и с удивлением увидел, как среди черных обугленных поленьев разгорается маленький огонек надежды.