Buch lesen: «История Одинокого Путника»
Приветик
«История одинокого путника» – это некоммерческая фанатская книга с историей, одобренная Bethesda soft works, они и не против моей книги что следует из нашего официального диалога на эту тему.
Книга предназначена просто для развлечения.
Fallout —логотипы, все имена, изображения, персонажи и все относящееся к Fallout, зарегистрированные товарные знаки или предметы право обладания Bethesda soft works и ЗениМакс Медиа Инк. или их уважаемых владельцев прав и товарных торговых знаков, мы это признаем и предлагаем сотрудничество, а эту книгу прошу рассматривать как эссе для вступления в сотрудничество с заинтересованными в продвижении правообладателями.
Пожалуйста, не подавайте на нас в суд, у нас и так нечего отбирать.
Приятного Вам времяпровождения!
Эссе́ —Жанр философской, литературно-критической, публицистической и художественной литературы – сочинение небольшого объёма по какому-л. частному вопросу, написанное в свободной, индивидуально-авторской манере изложения.
Заявляю, что – Я Ян Людвиг Девиль являюсь автором этого фанфика в целом, а также цитат, дизайна обложки, как и в других моих книгах.
Мотивчик вступления
Земля —
depressant, DEXTHBXY
На Обложку
Апокалипсис устроили мы с тобой
Вступление : Каждому в жизни посчастливиться встретить любовь, еще в юном возрасте для меня ею стала игра «Fallout», первое знакомство сделало меня поклонником этой серии игр навсегда, уже в сознательном возрасте на основе психологических травм и комплекса неполноценности я создал этот художественный роман, основанный на реальных событиях происходившего в игре.
Я, автор приглашаю тебя в путешествие со мной на равнины пустоши в постапокалиптический мир смерти, похоти и порока.
21+
Ян Людвиг Девиль
Напутствие грядущим поколениям от Автора
Я стараюсь верить, что день ужасного суда не придет, но это не помогает!
То, что вижу я, грядущее с каждым днем, все отчетливее доказывает, что однажды и к сожалению, очень скоро мы можем стать участниками всего происходящего в книге не от лица главного героя, а скорее будучи эпизодическим участником в виде скелета, лежащего на обочине разрушенного мира!
Не допусти катастрофу!
Все в наших с тобою руках!
Издательский Дом «Ян Людвиг Девиль»
ЯЛДа©
Представляет
История Одинокого путника в 3-х частях
Часть 1-ая «Начало»
Глава 1
Первые минуты
Покинув не по собственной воле убежище, ставшее мне домом, я направился обреченно по выжженной пустыне, пробираясь сквозь острые как лезвия скалы в глубь неизвестного, не подозревая что меня ждет.
Желание вернуться обратно в уютное, изолированное от всего остального мира гнездо, служившее все эти годы надежным домом, нарастает с каждым проделанным шагом.
Перед глазами всплывает картина образа гнилой насквозь деревянной калитки, ведущей к тяжёлой, могучей как атлант двери убежища.
Удивительно, что калитка не отвалилась с петель за те 200 лет, даже замка на ней не было, я просто толкнул ее рукой, отварив проход в мир черной пустоты.
Некогда в прошлом люди, спасаясь от ужаса ядерной катастрофы, не сумев проникнуть в убежище, оставили обреченные послания полные обезумевших от страха проклятий.
«Как случайно найденное послание в море, запечатанное в бутылку, плывущее неизвестно как давно и с какого конца мира».
Это первое что встретило меня, когда я покинул родной дом навсегда.
ГГ: У меня ворсятся мурашки по шее и всей голове от одного воспоминания.
(На экране видны помехи)
Не могу поверить, что прошел так долго
Пугающая темнота опутала меня, за моей спиной вне зоны моего зрительного контроля она обретает пугающие формы, я вижу очень на короткое расстояние всего метров на 5 вокруг себя.
«Свет изредка мелькающей на небе луны застилают тяжелые тучи, повсюду нет ни единого намека на жизнь кроме свирепых стонов сквозь мрак, доносящихся откуда—то издалека».
Боясь оступиться, я двигаюсь робко, медленно пробираясь в темноту, ощупывая носком ботинка каждый шаг прежде, чем твердо ступить.
Жара сковывает движения, я будто стал пробираться через густой туман, прилипающий к комбинезону с каждым шагом все сильнее.
Проделав запутанный путь, спускаясь с предгорья я замер без движения от чувства ужаса присутствия кого—то рядом роящихся вокруг возвышающегося пика горы, я притаился чтобы вычислить так ли это!?
ГГ: Неужто, надо мной нависла неминуемая погибель в первые же часы моей так долгожданной свободы (как молния пронеслась в моей голове мысль).
Вдали прорычало нечто огромное по звуку, затем короткий, но оглушающий крик, похожий на корчащийся от боли последний стон умирающего.
Затем все погрузилось в гробовую тишину.
Небо стало нависать сильнее, чем прежде.
Не без потерь я сумел пробраться сквозь плотный колючий кустарник, лишь благодаря изредка мелькающим молниям, вонзающимся в землю, где—то в дали, оставляя яркие полосы на разорванном небе.
ГГ: Поясная сумка.... (должно быть зацепилась за что-то острое),
все содержимое рассыпалось.
ГГ: Нестрашная потеря ненужного хлама, там было всего—то кухонный нож, голографический диск с последними воспоминаниями об отце и остальной ненужный мусор.
Зловонное пепелище густым смрадом разлагающейся плоти усиливается все отчетливее, восклицая в голове мысль о совершенной ошибке.
ГГ: Что я наделал!? Как же я смог решиться на это? (Покачивая в стороны головой я укоризненно осуждаю себя за случившееся в чем я не мог ни на что повлиять).
Вот и все мои мысли, если откинуть ужас страха нападения на меня невиданных мной прежде существ, перед которыми я беспомощен.
Все мое тело парализует от необходимости принятия решения следующих действий.
Собрав остатки здравого смысла, я постарался.
ГГ: И так, что, если я не сумею найти разумную жизнь?
(Кто встретится мне впереди?)
ГГ: Соберись! Мыслить четко и ясно как нас учили, мы остались с тобой одни и помощи ждать не от кого.
Две стороны борются внутри меня, одолевая друг друга по очереди.
Наличие внутреннего диалога с самим собой придало мне сил, и я смирился с фантазией наличия второго меня, следующего за мной куда бы я не отправился.
Долгие годы обучения в убежище не могли и на пол процента отразить то, с чем по факту я столкнулся снаружи в реальности.
Любые предостережения, звучащие в безопасности мирного убежища, воспринимались мной не больше, чем страшилки и каждый житель убежища рассуждал так же.
Сложно было себе представить всю реальность происходящего снаружи, если никогда не видел ни в окно и даже на картинке ничего подобного.
Меня встретила чужая, враждебная, совершенно не пригодная для жизни планета, меня даже стали посещать мысли о том не было ли наше убежище кораблем, странствующим по галактике 200 лет и нас причалил ли он к одному из незнакомых для человека миров, но с приблизительно похожим типом млекопитающего во главе пищевой цепочки.
Что угодно это, но не планета Земля!
Мусорная свалка.
Пропитанное радиацией пепелище.
Гноящаяся инфекционная рана, но не та планета, с которой я мечтал повстречаться воочию всю жизнь!
Спустившись как мне ошибочно показалось на большую ровную площадку с очередной остро вздымающейся вверх скалы, я совершил первый привал.
Отсутствие каких—либо карт и подробных знаний о моем местоположении наталкивают меня на мысли, что я очутился где—то в горах Тибета, и если бы не остатки здравого рассудка я бы в это с лёгкостью поверил, рельеф, сплошные скалистые горы, чередующиеся друг за другом, наваленная с верхом груда твердых минералов серого цвета, острые безжизненные камни и испарения, скрывающие от меня оставшуюся за ними быть может более пригодную для жизни равнину.
Под подошвой моих некогда начищенных до блеска ботинок хлюпает нечто липкое, нагревая мои ступни, разъедая меня всего.
Дыхание окончательно окутал кислотный привкус ржавого металла, вдыхать носом уже не удается, пазухи окончательно пересохли и закупорились пылью, в попытке высморкаться вся ладонь окрасилась в красный от хлынувшей крови.
ГГ: Так—то лучше!
Кровью промыло ноздри, увлажнив подсохшую слизистую, я высморкал шмат красной слизи и сделал болезненный, сопровождающийся внутриутробным свистом глубокий вдох.
Мне сейчас же мучительно требуется прокашляться, но я бы не стал этого делать, даже если бы мне напихали полный рот местной грязи.
То, что могло откликнуться из темноты на мой шум, вычислить меня по звуку ужасало с большей силой, чем мучительная смерть от удушья.
«Я проглатываю собственную мерзкую на вкус слюну, смачивая десны онемевшим языком, прогоняя от себя мысли, накатывающие о страшных чудовищах, таящихся вокруг».
ГГ: Должно быть свинец! Высокое содержания свинца в воздухе – это смерть всему живому, (подумал я, ощущая четкий привкус металла у себя во рту).
Они меня видят, я их нет
Непреодолимый страх признаться самому себе в том, что кроме этой мысли реально ничего не держится в голове больше пары секунд.
Пот насквозь пропитал комбинезон, облегающая ткань прежде комфортная и эластичная стала сковывать движения, я выставил датчик поддержания температуры комбинезона на 24% ниже, желая освежиться под потоками прохладного ночного ветра, но раскаленная земля нагревает меня все сильнее. Я полностью выключил функцию поддержания температуры, убедившись в абсолютной её бессмысленности.
«Было не просто жарко, чувство сравнимое с нахождением в очень теплой комнате, где отсутствуют окна, ветер не придает свежести, скорее разгоняет жар от раскаленной земли, как если махать веером на угли,
угли не остывают от того, а наоборот раскаляются сильнее».
На этом все
Это максимум на что хватило моей стойкости, я окончательно осознал, что не способен, не готов на все это!
Все мое тело затряслось в панической атаке, меня сотрясает под кожей, похоже на предсмертные конвульсии.
«Наружный силуэт неподвижно стоящего вертикально моего тела никак не может передать происходящий ужас и отчаяние внутри меня».
Решительный разворот
После недолгой внутренней борьбы я поддался страху и побежал обратно к убежищу!
Нет, не просто побежал! Я помчался изо все оставшихся у меня на то сил, будто за мной гнался монстр из моего детского воображения.
Мне вспомнилось чувство, как я еще малышом, возвращаясь обратно в постель ночью из уборной, в страхе, что меня сожрут неведомые силы или монстры, бегу сломя голову в постель, и прячусь под одеяло.
ГГ: Прежде каждый раз я оставался цел.
ГГ: Должно получиться и в этот раз!!!
Я отказываюсь делать хоть еще один глубокий вдох этой гнили, окружившей меня со всех шести сторон, я убедил себя в том, что проделанный более часа путь смогу совершить быстрым рывком обратно и сделаю вздох только уже возле убежища, где за спиной стану чувствовать наличие так знакомой безопасной норы.
«Прежнее бодрящее чувство страха сменилось надеждой на спасение».
ГГ: Задыхаюсь от усталости, (но все же я не позволил себе сбавлять шаг).
Внезапно, нечто прожужжало надомной оглушительным шумом, ударившись мне в плечо, сбило меня с ног, я рухнул на спину, зажмурив глаза руками.
Через мгновение ничего не случилось.
Открыв глаза и напугано осмотревшись, ползком на четвереньках я перекатился в укрытие из поломанных корпусов баллистических ракет и лег животом на груду ржавого чего—то, накрыв ладонью Pip-boy, чтобы мерцание дисплея не выдало меня в темноте.
Притаившись, я ждал.
Глаза стал одолевать едва сдерживаемый противный зуд, сильно стали чесаться веки, но протереть их я не могу, так как уперся ладонями в вонючей луже поднимаясь с земли, и не был готов теперь касаться руками лица, а тем более глаз, боясь ослепнуть.
Выждав несколько минут, прислушиваясь по сторонам, я принял решение продолжить путь обратно в убежище, растерянно озираясь вокруг, придумывая попутно….
ГГ: Что же могло так лихо сбить меня с ног? Должно быть я не заметил препятствие и сам налетел на что—то, но, когда я открыл глаза рядом ничего подходящего по описанию не оказалось.
ГГ: Несмотря ни на что, это остается самым разумным объяснением!
Голова стала кружиться, Pip-boy замерцал в темноте, на дисплее отображаются сигналы о тревожно высоком уровне артериального давления и превышенном уровне кортизола, разные стрелочки и значки, сигнализирующие об опасностях отравления ядовитыми веществами, я вижу их впервые, они мерцают не переставая.
ГГ: Прости, друг, поделать я ничего не могу.
Я вынужденно отключаю все теперь уже бесполезные функции контроля тела, это все уже не нужно, бесполезно.
Меня охватила боль отчаяния от обиды, брошенного родителями ребенка, мне в тот момент была нужна помощь как никогда прежде, но ждать ее было неоткуда.
ГГ: ПАПА, где же ты? Ты мне нужен! Прошу тебя, помоги……! (С обидой, печалью и отчаянием в голосе тихо выдыхая промолвил я, едва шевеля губами).
Силы неожиданно стали покидать меня, заметно наполнившаяся тяжестью слабость рук и ног превратила каждый шаг в борьбу, разум помутился и сильно стало клонить в сон.
Безмятежность и легкость поглотили все мое тело от недостатка кислорода и высокой влажности в куче испаряющихся газов на опасном, суровом предгорье, в добавок я стал еще страдать от недостатка кислорода, голова становится все более легкая и невесомая.
Словно живой мертвец с трудом передвигая ноги я все же добрался до подножия очередного выступа, ведущего к двери убежища.
Подойдя вплотную к выступу скалы, я не сумел найти удобного места для подъёма.
ГГ: Похоже я ушел слишком далеко от места спуска, проделав путь вдоль горы.
«Там, где прежде пролегал мой спуск хоть и было крутовато и острые скалы, но все же отчетливо прослеживалось наличие некогда дороги, ведущей к убежищу,
а теперь вывернутая кишками наружу, разбомбленная скала
будто нарастила шипы».
Побродив вдоль уступа и окончательно заблудившись, я припал к земле возле плоского камня похожего на пещеру и стал пережидать ночь.
Ночь виднелась мне из пещеры живой, дышащей, редкие, но внушительные раскаты грома сотрясают меня испугом.
Все случилось так нелепо, так непонятно, я был вынужден бежать из убежища по вине отца, за грехи которого меня пожелали принести в жертву для устрашения остальных.
И вот в часы ожидания рассвета новой жизни, находясь на грани между двумя мирами, где меня неминуемо ждет смерть я нашел в себе силы успокоиться и понять, что пути назад больше нет.
ГГ: Я сумею выжить скорее здесь в пустоши, нежели в убежище, где смерть была очевидно неизбежной.
«Теплый как грелка выпуклый валун ровной формы стал мне подушкой и собеседником, он делится со мной теплотой в этой промозглой, сырой, мрачной яме похожей на пещеру, он безмолвно дарит мне ощущение наличия дружественного плеча, поддержки, стоящей за спиной».
В ожидании первых лучей солнца, выцарапывая наскальные послания куском известняка на теплом валуне я оживляю в памяти образы уютной кровати в моей комнате.
Целых 18 квадратных метров, принадлежащих мне с туалетом, ванной и основной гостевой комнатой.
Холодные бетонные стены серого цвета, кафетерий, наполненный жителями убежища до самой ночи, моя бейсбольная перчатка, все это моя прежняя огромная вселенная.
Даже учебный класс в моих грезах уже не представляется таким ужасным как прежде в школьные годы.
Вся эта запертая в скале крохотная часть остального огромного, бескрайнего мира должна была стать пределом моих жизненных свершений.
«Мне было уготовано встретить старость взаперти, подарить убежищу новое поколение жителей, вырастить внуков, а после смерти стать питательным кормом для живых.
Все спланированно до каждой мелочи, нет права на свободу мысли и нет выбора возможных принятых решений».
«Вся жизнь движется по заранее кем—то придуманному плану, уготованному для каждого, к которому тебя подталкивают совершить иллюзию выбора».
Мне захотелось укрыться под партой, как, бывало, всякий раз в дни тренировок общей тревоги, хоть я давно уже вырос.
В голове отчетливо вспоминаются слова оповещения об опасности:
ГГ: «Всем несовершеннолетним приказывается: не перегораживать проходы и укрыться под партами учебного кабинета!»
СГО: « Внимание : (оглушительный сигнал тревоги)
не мешайте охране выполнять работу. Все, кому не исполнилось 16 лет обязаны укрыться в безопасном месте.
Пожалуйста, не стойте в проходах и у дверей.
С уважением ваш близкий друг « Корпорация ».
На поля:
СГО-Система Голосового Оповещения ( Уолтек ).
Начало пути
В одной руке единственная бутылка чистой воды, в другой руке дубинка, украденная из шкафчика смотрителя.
Я не был готов к серьезной экспедиции, за долгие годы, прожитые в убежище я видел сам, но чаще слышал истории от других о том, как ради пару часового патруля на нижние этажи убежища, где из—под земли прорываются радиоактивные тараканы бравые сотрудники охраны, обучавшиеся защите убежища всю жизнь, облачаются в броню, шлемы, амуницию, получают огнестрельное оружие, и это после долгих месяцев подготовок каждого конкретного патрулирования и неустанных тренировок после.
Слаженной группой обыскать и без того безопасные или скорее не особо опасные нижние этажи закрытого от всего внешнего мира убежища, группой впятером, убив одного или двух тараканов, а однажды на моей памяти даже большую крысу или крота, сотрудники охраны возвращаются героями, каждый раз согретые почитанием и благодарностью каждого жителя, проходя полную дез—обработку и медицинский осмотр.
ГГ: Мне все это не нужно, я могу справиться сам в одиночку… (С иронией пробубнил я себе под нос).
Отец
Заведовал мед. лабораторией и очевидно мог узнать много о внешнем мире, но всегда был скрытен, даже со мной, на все мои вопросы он приводил цитаты из библии, никогда не давая конкретного ответа на поставленный вопрос, предлагая мне самому ответить на свой вопрос и это как он любил повторять (все…… что мне положено знать).
ГГ: Чертов сукин сын, по твоей вине я оказался здесь.
Слезы градом хлынули из моих глаз, я был не в состоянии унять этот приступ истерики, вдавливая обратной стороной ладоней глаза, желая закрыть эти унижающие мужчину краны, но произошла трагедия, я мысленно обвинил во всем и одновременно лишился последнего близкого человека на этой планете,
оставшись даже в надеждах совсем один!
Мне предстоит в одиночку бороться за жизнь в этом жестоком мире, где нет безопасного укрытия или людей, которых можно попросить о помощи!
Без оружия и амуниции мои шансы практически равны нулю!
Полная сконфуженность окутывает мой разум, меня стало сильно клонить в сон, но спать здесь слишком опасно, я должен быть на чеку, на стороже, прислушиваясь к каждому шороху.
Передо мной постепенно высвобождается из плена тьмы новый, незнакомый мир.
Первые лучи солнца
Открыли моему взору, желтеющий на горизонте пейзаж опустошённого гниющего мира.
«Лучи солнца с трудом прорываются сквозь пелену плотного воздуха, состоящего из смеси непрекращающегося порывистого ветра, подымающего коричневую землю высоко и желтых лучей солнца, тускнеющих просачиваясь сквозь влажные испарения радиоактивной влаги из луж».
До самого горизонта только пустыня, испещрённая камнями и ржавеющих груд мусора.
Солнце поднялось на пути выше, вращая небо в зените, а я так и не мог поверить увиденному.
Ни единого листочка или капли сочного зелёного цвета хоть, где—нибудь!
Меня окончательно охватил ступор изумления от увиденного, я не решаюсь совершить очередной шаг на встречу неизведанному, пристально всматриваясь в даль, в надежде зацепиться взору за конечную точку моего пути.
Проведя всю жизнь в заточении, я мечтал встретить вживую настоящее дерево и окружающий его зеленый благоухающий мир.
В учебном классе нам часто показывали разные растения и деревья на уроках ботаники, но только на картинках.
Однажды в возрасте 12 лет я увидел листочек какого—то растения, пробивающегося сквозь пол на лестнице, ведущей на нижний этаж убежища, ярко—зелёного цвета непривычно сочный и живой, хрупкий, новорожденный в окружении прочной бетонной крепости, непривычное нечто с другой планеты.
Он символизировал силу жизни и потребность борьбы за место под солнцем, но очутился в пристанище беспросветного отчаяния, мы встретились с ним как 2 одиночества.
Раньше, чем я сумел его разглядеть комендант убежища вырвал его с корнем, отломав часть перила и приказал зацементировать щель, пойманный пришелец был передан на изучение в лабораторию.
«Никогда прежде я не видел такой невинной чистоты, растоптанной неоправданной жестокостью».
Медлить было больше нельзя
К моему сожалению, выяснилось, что еще не совсем я спустился на равнину со скалы и путь предстоял еще протяженный, но при свете солнца стало появляться чувство надежды.
На много километров вперед просматривается горизонт с того места на скале, где я стою, но не было мной замечено ни единой живой души, возможно они все попрятались от пекущего солнца в норы!
ГГ: Если так, то мне это на руку.
Вера в возможность обнаружить разумную жизнь разуверилась окончательно, а повстречать фауну монстров желание не грело.
Осмотревшись, я так и не нашел прежней дороги, ведущей от убежища, она бы позволила спуститься конечно намного комфортнее, очевидно в страхе я проделал, спускаясь вдоль скалы намного больший путь, чем мог бы подумать.
Путь предстоял опасный, но медлить больше было нельзя, если на том огромном расстояние, на которое мне открывается взор нет ни единого намека на жизнь кто знает сколько еще мне придётся преодолеть пути, чтобы найти убежище до ночи.
Единственное что сохранилось на дне поясной сумки – это платок, обычный кусок ткани без прошитых по краям швов, но с гравюрой, подписью (на память от…)
Намотав на ладони остатки платка, разорванного на две части, я проделал опасный путь, спускаясь по острым камням.
Неосторожный шаг
Я оступился и кубарем покатился вниз, ударяясь об острые выступы, пронзаемый острыми корнями высохших деревьев,
удачно повернувшись корпусом в сторону, я сумел ухватиться за ветку, торчащую из скалы, и повис над пропастью.
Ссохшаяся ветвь
Трещит и вот—вот обломится под моим весом, я принял решение, оттолкнувшись от скалы отпрыгнуть подальше от острых скал, торчащих прямо подомной, а там будь что будет.
К счастью, приземлился я на обе ноги, упав с небольшой высоты, очутился ровно стоящим над пропастью краем каблука моих тяжелых сапог, я оказался вдоль узкого выступа, находящегося подомной, но прежде недоступный моему взору.
Ладонь разразилась дикой болью, содранная подчистую с подушечек пальцев кожа.
ГГ: Мерзкое чувство!
С самого детства я ненавижу травмы рук, даже сдавать кровь я отказывался добровольно это вынуждало отца просить о помощи охрану, чтобы зафиксировать меня, орущего на весь этаж, пытающегося сбежать прочь от забора крови из пальца для анализов.
Я перевязал оставшимся куском платка самую кровоточащую рану, кровь быстро прекратила свой бег, оставив чувство химического ожога.
Я продолжил путь вниз по скале.
«Самообладание!
И мучительные попытки его сохранить».
Осмотрительнее, без спешки
Уже через 3 часа, ровно в полдень солнце находится прямо у меня над головой, а я иду по равнине, оставив скалу за спиной.
Я спустился с горы и двигался ровно в противоположную сторону, как мне казалось, от двери убежища.
«Горизонт был слишком близко теперь,
сливающий небо с холмами».
К собственному ужасу, я повстречал на пути, разорванные в клочья, гниющие, залитые кровью туши неизвестных существ без головы и конечностей, с выеденным почти до кусочка мясом на ссохшихся костях.
Я таращу глаза на эти картины искоса, пряча лицо от их смрада,
от видов гниющей плоти меня выворачивает наизнанку.
Привал у следов в грязи
ГГ: Ого, огромная лапа…!
Отпечатанная в высохшей луже передо мной, сравнив мою ладонь с размерами следа, я насчитал 8 ладоней в ширину.
ГГ: Быть может правильнее мерить локтями?
Ничего более приблизительного, чем моё тело на сотни километров нет, побеждённый накатившей сонной истомой я лениво измеряю этот след фалангой указательного пальца с правой руки вооон с того скелета, лежащего на расстоянии метра от меня.
ГГ: Уууххх…большая зверюга! (Произнёс тихо я, выравнивая тяжёлое обрывистое дыхание, сидя прямо возле следов).
Реальность ускользает от меня!
Снова и снова я обнаруживаю себя в бреду, говорящий с собой.
Я очнулся от грёз, напуганный реальностью, происходящей вне поля моего зрения, я потерял контроль, чего делать мне было не на пользу.
ГГ: Ого, огромная лапа…! (Вернувшись неожиданно в реальность произнёс с изумлением я).
Исполинских размеров след стал вновь центром моего внимания, а точнее её, где—то рыскающий рядом владелец.
Первый глоток, нагретой жарой тёплой воды
ГГ: (Сжимая в складки глаза и губы от противного вкуса), мммм… спасибо!
Благодаря первому же глотку я снова ощутил противный вкус воздуха в пересохшем рту, к которому как мне казалось я уже привык и перестал замечать, но нет! Просто сильно пересохло во рту, а это ведь единственная бутылка чистой воды возможно на сотню миль.
Я продолжаю путь!
В очертаниях горизонта как мираж стало вырисовываться грандиозное сооружение, висящее в воздухе, я притаился в ожидании движений или хоть какого—то признака жизни или даже звука, хоть чего—то, что придало бы смелости моему дальнейшему походу.
ГГ: Признаков жизни нет!
«Я сделал очередной шаг, опустошённый печалью!
Шанс спасения в этом аду становится
все более призрачным».
Ха, ха… как все это глупо
ГГ: Я отказываюсь смотреть далеко вперёд на горизонт, он не сулит мне ничего хорошего.
Добравшись ближе, я понял, что это всего лишь бетонный мост, разрушенный по середине, а его опоры от меня скрывала гора с востока и перспектива угла обзора с запада.
Могучее строение каких я не видел прежде, мне так хотелось изучить его подробнее, хорошенько разглядеть, будто это дало бы мне намек на то, как выжить здесь.
«Подобных масштабных творений рук человека
я не видел прежде вживую никогда».
Дорога уводит все дальше на восток, хоть разрывы между кусками асфальта с наросшей грязью и заставляют потрудиться, чтобы отыскать её направление.
Бессильно волоча ноги одна за другой по пустыне, желание скорой безболезненной смерти становится единственным очевидным выходом в этой ситуации.
Мне никогда прежде не приходилось бороться за жизнь, всегда было проще дезертировать.
Способа покончить с собой безболезненно найти было невозможно, все окружающее несло страдания.
ГГ: Ни малейшей капли избавления (сквозь накатывающие эмоции произношу я).
Ха-ха-ха… на этом все! (Безумие страха)!
Обхватив себя руками, я раскачиваюсь как умалишённый, теряющий остатки рассудка.
«Впервые довелось мне пережить обречённость и отчаяние, подобных по силе эмоций в ожидании смерти мне никогда прежде испытывать не приходилось, а теперь финал настигает меня неумолимо,
я лишь оттягиваю конец, продлевая агонию».
ГГ: Я слишком слаб чтобы бороться тут за жизнь!
ГГ: Я НЕ ГОТОВ! Нет ни воды, ни пищи, даже разумной жизни нет! (В ужасе подбадриваю я себя на путь к самоубийству).
От скорой смерти меня отделяют всего
несколько оставшихся глотков в бутылке.
«Палящее солнце над головой полностью скрытое тяжёлыми, жёлтыми тучами нагревает землю под подошвами моих сапог, я плавлюсь, отдавая остатки влаги сквозь поры пурпурного от солнечных ожогов тела».
День был очень долгим
Солнце медленно перешагнуло надомной и отправилось на покой до следующего утра, страхи постепенно стали угасать, вторгая меня в стадию принятия неизбежного.
В этот сумрачный час, покидающие меня последние солнечные лучи легли под острым углом, входя в атмосферу и подарили мне самый чудесный вид что я когда—либо видел в жизни, небо стало переливаться всеми цветами радуги, полоска ярких невиданных прежде вживую цветов ровной линией, изогнутой в середине к экватору, проявилась на небе.
Они в танце плывут у меня над головой, догоняя друг друга, в завершении всего как покрывало небо стало укрывать сверкающая, зелено—изумрудная пелена, похожая на помехи моего Pip-boy.
С последним лучом солнца исчезла и она, проявляя все боле тёмную махровую пустоту.
Температура стала снижаться, воздух стал остывать, возникла влага, образующая туман.
У разрытого холма возле проржавевших машин, которые раскурочило по всей видимости взрывами я присел на голую землю, чтобы проводить с почестями мой первый закат на пустоши.
Удивительно, что рассвет был очень долгим, лучи света будто проникали, просачивались с трудом до земли, а закат совершенно иначе.
«Явился так неожиданно и стала сгущаться смолистая темнота, пропитанная туманом».
«Огненно—красное солнце утонуло в жёлтых испарениях раскалённой пустыни».
На удивление за целый день я не повстречал каких—либо существ, это настораживает все сильнее.
Под ногами все реже, но все же попадаются ещё скелеты почерневшие, разодранные, без кусочка мяса на костях.
ГГ: Быть может пустошь необитаема?
Все давно вымерли, а свирепые стоны всего лишь вой ветра!
ГГ: Сейчас бы что—нибудь перекусить.
У меня не завалялось даже пылинки чего—то съестного, пластиковая каша с витаминами, съеденная на завтрак вчера утром все чем мне, удалось подкрепиться, затем началось то, к чему я был не готов, такой суматохи я не видел прежде и все это оказалось по мою душу.
Чудом мне удалось унести ноги пока меня не придали суду, смерть была уготована мне в убежище и откровенное чудо мне позволило избежать той незавидной участи.
Допив остатки воды и ни на грамм не утолив жажду, я потерял всякое желание куда—то двигаться и искать спасение.
Я, конечно, тешил себя мыслями о том, что мир очень велик и где—то должна быть жизнь, но без еды и воды ещё радиация и кто знает какие монстры меня подстерегают вокруг.
ГГ: Мне попросту не добраться!
Я стал хныкать, как маленькая пухлая девочка, склонив голову и упёршись подбородком о грудь.
Мне стыдно признаться, но я попросту струсил!
Да! Мне было очень страшно и не было храбрости идти дальше, встретиться лицом к лицу с опасностями ещё и бороться с ними мне совсем не хотелось.
«С последними лучами солнца мир утонул во тьме, свистом ветра и кромешным мраком ночь спрятала все вокруг».
Впервые я увидел звезды
Мерцающие от плывущих по небу облаков, поражающая своей чистотой, растущая луна оказалась точь—в—точь как на картинке из уроков по астрономии.
ГГ: Ну спасибо, хоть что—то сохранило свой прежний облик таким как его ещё помнят люди.
ГГ: Ох, ну да! Какие ещё к черту люди… на пустоши похоже я один остался.
А это все теперь моё
Мысли просачиваются наружу будто сквозь сон я произношу губами слова, о которых даже не думаю…
ГГ: Изгнание лишь жестокий способ казни в устрашение другим, смертник ищет спасение подальше от входа, чтобы не привлечь кого на след двери убежища в горах. (В бреду я выдумываю разные мысли чего тем вовсе не является).
