Buch lesen: «Дети Богов»

Икарос

Во внутреннем дворике акрополя раздался оглушающий визг, и на спину Икароса Фило запрыгнула девушка.

– У тебя получилось! – Она обвила руками шею юноши и принялась целовать его в щеку. – Я знала, что ты справишься!

Каро засмеялся, опустил Аретусу на землю и крепко обнял ее.

– Мы сделали это вдвоем, – прошептал он. – В один год, оба со второй попытки. Можешь поверить в такое чудо?

Глаза Реты сверкнули от радости, она отрицательно покачала головой и страстно поцеловала любимого в губы.

Худощавая женщина стремительно приближалась к радующейся друг за друга молодой паре, не в силах сдержать слез.

– Сынок! – Мелина уперлась в плечо своего ребенка и зарыдала от счастья.

Каро прижал мать к себе и ласково погладил ее по волосам.

– Отец гордился бы тобой, будь он еще жив. – Она посмотрела на него с искренней улыбкой, которую уже давно не являла белому свету. – Невероятно бы гордился.

– Он будет многократно отомщен мною на поле боя. Осталось совсем немного и все, что ты вложила в меня, окупится. Я не повторю его судьбу, мама.

– Я знаю. Вот-вот ты станешь Героем, после чего уже никто не сможет тебя остановить.

Женщина достала платочек и бережливо вытерла кровь со свежих ссадин на лице сына, после чего обратила свой взор на побагровевшую от услышанного разговора Аретусу – она все еще стеснялась матери своего молодого человека.

– Ты тоже молодец, Рета. Приходи сегодня ужинать к нам – отметим ваш успешный отбор.

Девушка растерялась от столь внезапного приглашения и не смогла произнести больше нескольких нечленораздельных звуков в ответ, глазами попросив помощи у Каро.

– Мы с удовольствием явимся вместе, но сначала нам необходимо повидаться с учителями, – быстро сообразил он. – Они просили не разбегаться сразу после дуэлей, а собраться всем на тренировочных площадках.

– Я как раз успею приготовить что-нибудь особенное, – удовлетворено кивнула Мелина. – Не задерживайтесь!

– Твоя мать наверняка считает меня дурой. – Рета жаловалась на это не впервые. – Почему я каждый раз теряю дар речи, как только вижу ее?

– Не считает, – не впервые отвечал ей Икарос. – Она высказывалась о тебе в очень хорошем свете, и я не раз озвучивал ее слова. А теперь ты прошла отбор и тоже станешь Героем – отныне для моей мамы не может быть невестки лучше, чем Аретуса Раптиса. Она не переживет нашего расставания.

– Ей и не придется.

– Конечно. – Он положил руки на талию девушки и несколько раз ее поцеловал. – Надо спешить, иначе опоздаем.

Люди быстрым шагом направились по дорожке из известняка, миновав безмятежно журчащий фонтан в самом центре дворика и живые зеленые ковры вокруг него. Чаша источника была выполнена из белого мрамора и украшалась разноцветной мозаикой на внутренней стороне и изящными узорами в виде водных обитателей на внешней, разукрашенными в лазурный и малахитовый цвета; лучи летнего солнца, уже прошедшего точку зенита, отражались от пляшущей воды, добавляя ей красок и безразборно отбрасывая свои блики вокруг. Будущие Герои вошли в длинный, тускло освещенный коридор с расписными рисунками на стенах, дошли до развилки, эхом шагов нарушив тишину, и на короткое время попрощались друг с другом, разойдясь каждый по своей площадке.

Икарос оставил за спиной резные колонны, отполированные до блеска ступени и соединяющий две части здания мостик над искусственным прудом, где жили пресноводные рыбы, и плавали селезни с утками – юноша оказался перед охраняемыми двумя стражниками массивными дверями. Могучие мужчины были закованы в начищенные латы с ног до головы, с их широких плеч ниспадали голубые плащи с нарисованным золотистым гербом, а в ножнах покоились заточенные до небывалой остроты клинки. Простояв на посту весь день в полном обмундировании, они распространяли вокруг себя уже въевшийся в окружение невыносимый запах пота.

Каро вытащил из-под промокшей и запачканной в чужой крови туники незаурядную подвеску в виде именного жетона с выгравированными символами, которые обозначали секции акрополя, куда юноше был предоставлен доступ. Подделать такое изделие не под силу даже самому лучшему кузнецу в столице – при создании каждого экземпляра используются инструменты наивысшего качества и уникальная техника ковки и литья, которые в совокупности позволяют достичь изумительной детализации. Караульный внимательно осмотрел жетон и провел пальцами по его поверхности, нащупав шифр в виде сложившихся в два слова выпуклых точек.

– Ваше имя. – Скрытый под шлемом человек давно запомнил лицо ежедневно приходящего тренироваться Икароса, но у него имелась не терпящая своеволия установка – проверять всех до единого.

– Икарос Фило.

Подвеска перекочевала обратно на шею юноши, и створки заскрипели под собственной тяжестью, медленно открывшись.

Площадка для подготовки будущих Героев представляла из себя окруженную четырьмя стенами песчаную арену под открытым небом, на которой разместились три труднопреодолимые полосы препятствий и простенький гимнасий¹, предназначенный сугубо для увеличения физической силы будущих воинов. Вдоль стен, под крышей декоративной аркады, на обладающих внушительной мускулатурой обнаженных мужчинах в виде скульптур стояли твердые скамьи, которые использовались учениками для отдыха и высокой знатью для наблюдения за процессом обучения. Также вдоль площадки, помимо главного входа, расположились четыре двери меньших размеров. Они вели в комнату для переодевания, оружейное помещение с богатым арсеналом, редко функционирующий лаконикум² и просторную ятрейю³ с опытным асклепиадом⁴ и широким спектром хирургических инструментов.

– Ты в грязном, Каро. – Окинос Костаки скрестил руки на груди.

– Я не успел переодеться, кириос⁵.

– Иди умойся и смени одежду, пока мы не начали. Праздновать победу в таком виде не положено.

На песке сидели несколько боевых товарищей Икароса. Все они тоже принимали участие в отборе, однако подавляющее большинство, как это всегда происходит, испытание не прошло. Юноша легким бегом добрался до входа в раздевальную комнату, где господствовал исходящий от множества молодых людей шум и гам. Стоило одному из них заметить вошедшего Каро, как громкие разговоры и смех сменились на многоголосый рев, сводящийся к поздравлениям и похвале будущего Героя. Последний прекрасно видел, кто радуется за него искренне, а кто скрывает за улыбкой зависть и даже ненависть к более везучему и способному собрату. Он ответно словесно поощрил торжествующих приятелей и принялся переодеваться.

На полке лежал аккуратно сложенный хитон белого цвета и синий плащ с самой простой застежкой у шеи. Сняв тунику вместе с набедренной повязкой, Икарос остался стоять полностью голым – он вытер остатки влаги со своего тела грязными тканями и положил их на скамью, сразу после этого прикрывшись просторными одеяниями. Юноша потуже затянул ремешок на поясе, набросил гиматий⁶ и спешно вернулся на арену, чтобы успеть умыться.

Лаконикум сегодня работал только частично: очаги в сферических комнатах не были разожжены, слуги не заполнили купальни и бассейны водой, а на мраморных полках отсутствовали полотенца, которые спасали от ожогов. Функционировал лишь круговой умывальник с несколькими закрытыми при помощи металлических задвижек носиками и размещенные под ними известняковые тары с маленькой решеткой посередине, куда утекала вода. Каро дернул за рычажок и подставил голову под освежающую струю, избавляясь от прилипших крови, пыли и пота. Его стянутая кожа, наконец, задышала, а грязные спутанные волосы распрямились и перестали выглядеть неухоженными.

Все товарищи Икароса уже собрались в центре тренировочной площадки, приготовившись слушать последнее наставление учителя. Окинос стоял в той же позе, с руками на груди, наблюдая, как перед ним активно собирается молодежь.

– Внимание! – Мужчина выпрямился и выдержал паузу, ожидая, пока стихнут все разговоры. – Сегодня состоялось заключительное испытание, которое ознаменовало конец путешествия длиною в год. Я хочу поблагодарить каждого из вас за то, что вы прошли этот путь от начала и до конца, не позволив эмоциям и боли сломить ваш боевой дух. Я был жесток и беспощаден, строг, но в то же время справедлив. Вы все достойные люди и отлично обученные воины, которые в будущем встанут на защиту нашего государства – в статусе Героя или обычного человека. Истинно, любой из здесь присутствующих еще сможет завоевать вожделенный титул, если продолжит совершенствоваться. Не отступайтесь и опробуйте силы в следующем году. На этом я попрошу покинуть наше общество тех, кто потерпел неудачу.

Послышались тихие разговоры между приятелями, шуршание песка и одежды, короткие и сдержанные прощания с кириосом – из нескольких десятков учеников на арене осталось лишь четырнадцать.

– Примите мои чистосердечные поздравления! – Всегда серьезный Окинос позволил себе легкую улыбку. – Вы исполнили свою заветную мечту, ради которой трудились всю сознательную жизнь. Слезы, травмы и ежедневные изнурительные тренировки уже позади – вы на пороге славы и высшего света. Стоит сделать последний шаг, после чего люди станут называть вас Героями. Однако я предостерегаю: это будет самый сложный шаг на вашем пути. Дайте себе день отдыха, отпразднуйте, а затем соберите остатки сил и завершите начатое. Завтра состоится долгожданная встреча, после которой вы попадете в руки Димостэниса – искусного бойца, лучшего в столице, если не во всем государстве. Он будет вашим проводником в Священную пустыню и новым учителем, поэтому моя роль в обучении на этом заканчивается. Надеюсь, вы навестите меня после завершения инициации.

Окинос еще раз выразил свою благодарность за плодотворную работу, после чего отпустил юношей – они прощались с ним намного эмоциональней, нежели их товарищи до этого. Икарос сказал кириосу последние слова, обменялся несколькими фразами с собратьями и покинул площадку, направившись навстречу возлюбленной. Он прошел немногим дальше коридора с настенными рисунками и встретил Рету поцелуем.

– Все еще не верю. – Она была по-настоящему счастлива. – Это самый прекрасный момент в моей жизни.

Громко обсуждая процесс сегодняшнего отбора и предстоящую встречу с Владыкой, молодая пара покинула акрополь и прошла по ступеням вниз, спустившись обратно в город. Триаина сегодня гуляла: кифареды⁷ и аэды⁸ вышли на улицы, чтобы исполнить свои лучшие композиции, поражающие мастерством и ловкостью рук тауматурги⁹ явились из театров на потеху толпе, а очаровывающие плавными движениями танцоры зазывали людей покружиться вместе с ними. Жители столицы развесили разноцветные платочки на балконах, усеяли дороги цветами и разоделись в лучшие костюмы, которыми только владели. Даже продавцы, что в иной день будут драться до последнего обола, в праздник не скупились и отдавали мелкий товар за полцены.

Отдыхали не только крестьяне, но и люди из высших сословий: всегда серьезные и хмурые гиппеи¹⁰, демархи¹¹ и многие другие титулованные жители и гости столицы охотно присоединялись к общественным гуляниям, не страшась получить клеймо легкомысленных простаков за неуместную улыбку или громкий смех. Веселиться и радоваться в этот день позволялось всем, ведь для этого имелась веская причина – государство вскоре получит новоиспеченных Героев. Будущие стратеги¹² и эпистратеги¹³, учителя искусства фехтования и главы разведки – военное ремесло ежегодно пополнялось столь значимыми фигурами, которые выросли из протеже Бога.

Икарос с Аретусой прогуливались по узким улочкам, сторонясь пробегающую мимо детвору и выпивших взрослых. Никто из них не знал лиц и имен победителей в отборе, празднуя не вознесение новых личностей на верхушку иерархии, а ее усиление и смену поколений в высшем свете. Рета, тем не менее, ощущала себя в центре внимания и не могла сдержать рвущиеся наружу эмоции. Всю дорогу она напевала незатейливую мелодию, несколько раз присоединялась к танцам и дважды уговорила Каро выпить каплю вина, которое владельцы соответствующих заведений наливали бесплатно по всему городу для завлечения гостей. Раскрепостившись и разговорившись с несколькими незнакомцами в тавернах, они уже не хотели покидать сердце Триаины и возвращаться домой, особенно девушка, однако юноша пересилил себя и повел Аретусу по более спокойным местам.

Отголоски торжества шумели и на окраине, но все они медленно перетекали к акрополю, где вечером состоятся задорные пляски и невиданных размеров симпосий¹⁴, где произнесут пламенные речи и под восторженные крики запустят в небо греческий огонь, где лучники выпустят столп огненных стрел и почтут память погибших Героев. Икарос второй год подряд пропускал празднование: первый из-за горячи поражение, а второй, прямо сейчас, из-за возлагаемой на победителя ответственности. Ему нельзя расслабляться и терять голову в танцах и литрах алкоголя – Окинос в своей речи не преувеличил опасность похода в Священную пустыню, хоть и не решился сказать главного. До конца дойдут не все.

В доме стоял головокружительный запах копченого тунца с салатом и свежеиспеченных хлебных лепешек. Мелина бегала меж двух столов, расставляя тары с разнообразными блюдами и чаши с разбавленным водой вином. Рядом с посудой уже горели свечи, освещая центр комнаты – вечер подкрался незаметно. Женщина обрадовалась своевременному появлению сына вместе с гостем и усадила обоих на апоклинтры¹⁵, продолжив выставлять еду.

– Орехи? – удивился Каро. – А это что, мама? Свежие груши? Откуда такие деньги?

– В праздник не жалко. – Она махнула рукой. – Вскоре это станет нашей ежедневной трапезой – Герои получают много. Мы вновь сможем жить на широкую ногу.

– Но ты купила это заранее.

– Сегодня с утра. Я знала, что ты победишь.

– Поражаюсь тебе. – Он взял в руки фрукт и почти вкусил его сладкую мякоть, как вдруг ладонь оказалась пуста.

– Это на десерт! – Мелина вернула грушу на место.

Закончив с приготовлениями, женщина села за стол к Аретусе.

– Каро, что не так? – Резко переменившийся в лице Икарос восседал напротив матери в смятении. – Располагайся как следует и приступай к еде.

– Твоя дань традициям не знает границ.

Он поставил руки на мебель и принялся толкать ее – дерево заскрипело, царапая пол.

– Так нельзя!

Каро не слушал, и налитое в чашу вино пролилось, запачкав рукава его хитона. Ошеломленная мать пыталась остановить сына словами, но все было напрасно – он успокоился лишь после того, как два стола соединились друг с другом.

– Это наш общий праздник. Мой, твой, Реты и Меланты. Все мы приложили усилия, чтобы сейчас иметь право трапезничать и радоваться достигнутому успеху. Почему тогда мы не можем сидеть вместе?

– Уважай своих предков. – Мелина не злилась, но говорила настойчиво. – Мужчины и женщины всегда принимали пищу отдельно друг от друга.

– Коль ты так верна прошлому, то кто в семье главный, согласно традициям?

– Мужчина.

– Тогда почему ты еще споришь?

Женщина сощурила глаза, не найдясь, что ответить; Икарос насупился, собираясь стоять на своем до конца.

– Рета, как нам следует поступить с твоей точки зрения? – Мелина быстро нашла место, на которое нужно давить в этом споре.

Аретуса онемела, испуганно захлопав глазами и от растерянности глупо открыв рот.

Меланта бежала домой, надеясь услышать хорошие новости. В кулаке она сжимала простенький, но красивый перстень с гравировкой в виде лошадиной головы, которым хотела наградить своего брата. Или утешить, если испытания не дались ему и в этот раз. Своим появлением на пороге девушка вызвала у родственников поток странных вопросов – она пропустила все мимо ушей, отметив только наличие гостя и разнообразие вкусностей на организованном матерью ужине.

– Каро, ты молодец! – взвизгнула Мела и бросилась целовать его в щеки. – Ты Герой!

– Пока лишь номинально.

– Извини, я не смогла прийти. В хозяйстве не дают поблажек даже по таким грандиозным праздникам. Зато у меня есть подарок!

Она передала перстень брату.

– Какой красивый! – Он прокрутил украшение в руках и надел на палец. – И стоит наверное дорого. Не нужно было вам обеим так тратиться ради меня.

– Об этом не беспокойся. – Меланта подняла руку в приветственном жесте. – Хайре, Рета.

– Хайре. – Аретуса до сих пор пребывала в легком недоумении от произошедшего.

– Вижу, ты тоже справилась с испытаниями.

Мела пододвинула апоклинтр поближе к столу и легла на левый бок. Налив себе вина, она озвучила поздравление и испробовала сладкий напиток.

***

Несмотря на властвующую снаружи темноту, праздник был в самом разгаре: люд кричал веселыми и пьяными голосами, распевал песни и смеялся до коликов. Икарос и Аретуса вышли за стены города, свернув на проселочную дорогу, которая вела к дому девушки.

– У тебя хорошая семья. – Под влиянием алкоголя Рета легко нашла общий язык с родственницами возлюбленного. – Приятно знать, что за твоей спиной стоят близкие, готовые оказать помощь в любой момент.

– Не просто готовы, а делают это ежедневно. Мой успех – это их заслуга. Я не знавал обычной работы в своей жизни, тратя все время на тренировки. Я питался, одевался и покупал оружие на их деньги. Мама и сестра отказывали себе во всем ради меня. Когда отец обеспечивал семью, было проще.

– Они не боятся потерять и тебя?

– Я буду Героем, а не обычным гоплитом¹⁶, как папа. Это не дарует мне бессмертность, но и не позволит таксиарху¹⁷ отправить на убой. Ты осведомлена обо всех нюансах нашего титула не хуже меня. – Каро сорвал травинку и сунул ее в рот. – Что до твоих родителей? Они и сегодня не промолвили ни слова?

– Нет, в этот раз они прочитали мне нотацию. Повторились, что военное ремесло не женское дело и напомнили о моей никчемности. Попросили не позорить их семью в акрополе, а в спину пожелали потерпеть неудачу. Нет у них дочери после того, как я впервые ослушалась отца. Оттого будет приятней сообщить им об успешном выступлении.

– Они не достойны тебя, Рета. После инициации ты сможешь забыть их навсегда, если захочешь. Но ближайшие дни придется терпеть.

– Я терплю целое десятилетие, – усмехнулась девушка. – Несколько суток ничего уже не изменят.

Они остановились в пятидесяти ярдах от дома.

– Я волнуюсь. – Аретуса встревоженно посмотрела на юношу. – Завтра мы впервые увидим Его так близко.

– Не только увидим, но и формально станем его детьми. Ты уже выбрала место для отметки?

– Узнаешь на церемонии, – подразнила она Каро. – Надо идти, иначе не успеем отдохнуть. Береги себя и будь аккуратен на обратном пути.

– Вряд ли со мной может что-то случиться. – Икарос положил ладонь на навершие меча.

– Я об этом и говорю. Не заруби какого-нибудь дурака.

Юноша серьезно кивнул, поцеловал девушку и попрощался с ней до завтрашнего дня.

Аминтас

Амин поежился от холода и еще сильнее закутался в кожаную куртку с длинным подолом. Он сидел на обитой медвежьей шкурой скамье и в очередной раз рассматривал просторное помещение, ожидая своего череда.

Высокий потолок был украшен рисунками великого в прошлом Олимпа, рассказывающими о произошедшем много тысячелетий назад конфликте. Глядя на витиеватые очертания Богов и их оружия, мужчина пытался вообразить изображенные битвы в действии – получалось у него неважно. Еще подростком он полностью выучил историю Гаиа, с самого детства взращивался для защиты своего народа и знавал не один десяток битв с ужасающими существами, однако представить дуэль яростного Зевса и поднимающегося из-под воды Посейдона мог с трудом и только общими картинками.

В стене напротив входа камин потрескивал поленьями, жадно съедая в пламени древесину и даруя тепло в ответ. За расположившимся у огня письменным столом покровитель Амина трудился изо дня в день, подписывая папирусы и лично заполняя отчеты о работе Смотрящих, которые затем отправлялись во временный архив в виде прилегающих к столу массивных сундуков – они регулярно начинали ломиться от количества исписанного пергамента и дипломов; центральная часть галереи изначально предназначалась для отдыха, но чаще использовалась для переговоров и дремоты в их ожидании. Она состояла из нескольких махровых ковров, мягких клиний¹⁸ и треножного столика, на котором помещались кувшин и чаши с напитками.

Аминтас перевел взгляд на стоящие вдоль стены шкафы, где была собрана целая библиотека. Поэмы, пьесы, трактаты и недавно появившиеся романы – в изобилии книг можно было утонуть. Амин любил читать, но после рождения сына не успевал уделять внимание своему интересу: служба и домашний быт поглотили его полностью, оставив время только на сон.

Мужчина посмотрел на стремительно портящуюся погоду через широкие окна и поежился еще раз. Остальной интерьер не выделялся чем-то особенным: настенные канделябры с зажженными свечами освещали галерею в темное время суток, а выполненные из темного дерева клисмосы¹⁹, шкафчики и расписные шкатулки наполняли ее уютом.

Наконец, последний отчитавшийся наварх²⁰ покинул помещение, и Аминтас остался с покровителем наедине.

– Я заинтригован. – Крупная фигура с внушительной мускулатурой и длинными вьющимися волосами села напротив Амина. – Обычно из всех докладчиков ты покидаешь меня первым, но сегодня у тебя имеется нечто особенное, требующее чуть больше внимания.

– Ты как всегда проницателен, Отец, однако я принес скверные вести.

– Твой дозор в далеких землях должен был закончиться месяц назад – мне не терпится услышать новости о тамошних водах, какими бы они ни были. Что вызвало такую задержку?

– Мы бороздили океан на севере, порой высаживаясь на острова и устраивая охоту на поднявшихся из пещер и гротов монстров. Дни текли буднично, не вызывая у команды тягот, пока под конец дозора сам Посейдон не ополчился против нас. Небо разразилось громом, и на корабли обрушились волны невиданных размеров. Черные тучи закрыли свет луны и звезд, оставив людей на палубе захлебываться брызжущей со всех сторон соленой водой в кромешной темноте – они кричали от страха и полученных увечий. В ту ночь я потерял больше людей, чем за неполный месяц до этого.

– Глупая, но неизбежная гибель. – Прометей громко и протяжно выдохнул. – Становится нелегко, когда твое дитя покидает Гаиа столь рано – не успокаивает даже осознание принесенных им благ. Тем не менее смерть неотъемлема от жизни людей.

– Мы почтили их память как следует, – заверил Амин, более не желая вспоминать разбухшие и окровавленные тела подопечных. – Когда шторм миновал, корабли выбросило еще севернее, за пределы границ государства. Долгое время мы плыли по велению ветра, оказывая помощь раненым, проводя посильную починку мачт и приводя трюм в порядок – Борей направил биремы²¹ к берегам островов, которые мне не удалось найти ни на одной из карт даже здесь, в Афемеоне.

Молния за окном на мгновение осветила галерею.

– Ты не ступал на новые земли, – уверенно заявил Прометей.

– И вновь твой дар не подводит, Отец. Мне хватило мудрости остаться на палубе, однако ее оказалось недостаточно, чтобы укротить любопытство. Я обогнул все скопление островов не менее десятка раз, прежде чем был вынужден вернуться домой из-за закончившегося продовольствия.

– Потраченное время себя оправдало?

Аминтас отрицательно покачал головой.

– В тех густых зарослях скрывается что-то еще, помимо широко распространенных в Гаиа существ. Вся команда это чувствовала. Оно вызывало у нас первобытный страх каждый раз, как мы проплывали мимо. Страх необъяснимый и несоизмеримый ни с чем иным – некто прячется на островах и отпугивает людей. Вероятно, мы столкнулись с новой веткой развития кровожадных созданий.

– Ты просишь у меня разрешения отправиться обратно и обыскать найденные земли? – Прометей пригладил бороду. – В таком случае я вынужден тебе отказать. Будет разумней, если на острова поплывет боевой отряд, который убедится в существовании новых особей и при необходимости уничтожит гнездо. Ты проделал прекрасную работу, но роль Смотрящих на этом заканчивается.

– Выслушай меня, Отец. – Амин прильнул к Богу. – Это нечто большее, нежели обычные монстры. Посылая туда армию сгоряча, ты рискуешь лишиться всего отряда – позволь сохранить им жизни. Я не вступлю в бой, а стану только наблюдать.

– Зачем существам, которые так любят поживиться человечиной, отпугивать свою еду? – Прометей уже знал ответ. – Если мы не промедлим, то найдем что-то стоящее, ради чего имеет смысл идти на риск. У нас не принято разбрасываться людьми, но и мысль об упущенной возможности мне не мила.

– Дай мне хоть несколько дней! – взмолился Аминтас. – Я успею определить место для безопасной высадки воинов и постараюсь найти пути отхода. Нельзя бросать отряд на произвол судьбы!

– Ты устал, Сын мой. Выдохся после столь долгого морского путешествия. Твоя жена и сын заждались тебя. Что они скажут, когда узнают о твоем новом отбытии?

– Им придется понять, что нести службу – это моя обязанность. А ты и так все понимаешь. Позволь помочь! – От бессилия Амин стукнул кулаком по столу.

Прометей недовольно забормотал, раздумывая вслух.

– Три дня, – согласился он. – Ты прав, что ступать в непроглядный столб огня опрометчиво, но как мне быть, если один из лучших навархов за целый месяц дозора принес мне лишь весть об испытанном им страхе. И все же ты хорошо знаешь свое ремесло, поэтому я доверюсь мастеру: возьмешь два корабля со своими лучшими людьми и встанешь в водах за сотню ярдов от островов. Однако я приказываю тебе не ввязываться в битву и уходить сразу, как почуешь неладное.

– Есть еще одна просьба. – Аминтас впервые за весь разговор опустил взгляд. – Раз мы собираемся применить силу, то нам, должно быть, понадобится помощь остальных.

Безудержный смех заполнил галерею: в окнах задрожало стекло, а у мужчины засвистело в ушах. Прометей истерично хохотал не меньше минуты, прежде чем смог успокоиться и перевести дыхание.

– Сколько сотен лет я пытался образумить их. – Раскрасневшийся Титан быстро вернул себе серьезный вид. – Никто не хочет заниматься истреблением монстров, когда можно убивать друг друга.

– Попробуем еще раз. От нас не убудет.

– Мой статус среди Богов пал так низко, что терять и впрямь нечего. Для них я всего лишь свихнувшийся старик на краю света.

Прометей подошел к широким окнам и уперся взглядом в разбушевавшееся море.

– Кому ты хочешь напомнить о нашем существовании?

– Всем ближайшим соседям.

– Значит, твои варианты это Аид, чья ярость обжигает все так же сильно даже спустя тысячелетия, и чье стремление отомстить всему Олимпу за разрушение его дома и смерть Персефоны стабильно непоколебимо. Это Артемида, чьи земли рвут на части два самых воинственных государства, и у которой на оборону границ уходят все силы и деньги. Это Арес, чье желание установить власть над прочими Богами соизмеримо разве что с его собственным отцом, и чья армия разошлась на все три стороны света, оставив в покое только наши острова ввиду их отрешенности от остального мира. Наконец, это Афина, чьего могущества не хватает, чтобы противостоять Аресу в одиночку, и поэтому ее фронт на четверть состоит из людей Посейдона. Я ничего не запамятовал?

– Надо объяснить им, что это не просто призыв о помощи.

– Не знаю, хочу ли я вовсе пытаться привлечь Олимпийцев. Если на островах мы обретем могущество в том или ином виде, другие Боги непременно заберут его силой, попутно разрушив наш дом.

Прометей замолчал в раздумьях, оставив властвовать в галерее трещащее пламя и завывающий ветер. Амин сидел на том же месте, ожидая, пока его покровитель огласит решение.

– Я отправлю им птиц, но воинов просить не стану. Вместо этого я навею советам Богов страх перед неизвестностью и настою отправить к нам феории²², чтобы те узнали подробности о новых существах. Когда гости прибудут, я либо пущу им пыль в глаза и отправлю восвояси, либо договорюсь о содействии – все будет зависеть от результатов высадки отряда на острова.

Разговор и его результат Аминтасу пришелся не по нраву, однако продолжать торговаться с мудрейшим Титаном он не смел.

– Еще капля твоего времени, Отец. – Амин обернулся, чтобы видеть Прометея. – Кое-что не так с моей командой.

– Кто-то поддался искушению?

– К несчастью. Главный зачинщик уговаривал пойти с ним не меньше сотни солдат, и к сегодняшнему дню его группа насчитывает чуть больше трех десятков человек. Один из отказавшихся рассказал мне о готовящемся дезертирстве. Они не изменники, просто заблудшие души – меня эти люди уже слушать не станут, но, может, ты сможешь переубедить их?

– Ты знаешь, где они сейчас?

– Должно быть, снаряжаются в путь. Отбытие планируется сегодня ночью.

– Идем.

Вырезанное из камня строение возвышалось над утесом Надежды, давно став его неотъемлемой частью. Могучие волны и вечная сырость сделали величественную крепость неаккуратной и совершенно неотличимой от скалы: за века вода обтесала булыжник, и он покрылся мхом. Самую высокую точку, прямо перед обрывом, украшала высокая башня, которая одновременно служила маяком для кораблей и жилищем для Прометея – в ней располагалась и галерея.

Они спустились по громоздкой винтовой лестнице и оказались в огибающем крепость коридоре. Помещения в защитном сооружении всегда отличались своей мрачностью: темные тона, приглушенный свет и полное отсутствие драгоценных камней и металлов способствовали этому. Прометей на протяжении всей своей жизни, – а это без малого целая вечность, – выделялся среди прочих Олимпийцев во всем. Пока те стремились к безграничной власти, возводили не соразмерные со своими потребностями жилища и ставили монументы в честь собственного эго, Титан старался на благо всего Гаиа. Он не позволял кузнецам выплавлять подсвечники и стаканы из чистого золота, не разрешал мебельщикам украшать свой товар бронзой и серебром и запрещал портным использовать жемчужины, минералы и неоправданно дорогие материалы для шитья одежды. Прометей заложил в основу своего государства мысль о скромности, как об основе дисциплины.

Солнце еще не успело зайти за горизонт, когда Афемеон погрузился в непроглядную тьму из-за обрушившейся на крепость грозы: улицы заливало водой, пока люди прятались от разгневанной стихии под крышами. Ремесленные постройки у маяка пустовали после насыщенного работой дня, навеивая тоску, а чуть поодаль в окнах жилищ, сквозь столб дождя, можно было разглядеть теплящиеся очаги. Почти все население столицы состояло из трудящихся на благо армии людей и их семей, рыбаков и рудокопов. Привычных землекопов, пастухов, лесорубов и охотников в крепости не водилось совсем – продовольствие и материалы для возведения сооружений завозились из близлежащих деревень. В Афемеоне даже запрещалось иметь свое дело – жаловали лишь странствующих по стране торговцев, которым предоставлялось временное жилье, и для чьей работы была выделена специальная площадь.