Песни Красных Ястребов. Наследие пепла

Пролог

Юрген готовился отразить нападение.

Противников было трое. В старые добрые времена он поднял бы на смех такую жалкую попытку. Во времена былого расцвета Юрген раскидал бы троих дохляков, даже не заметив. На восточном побережье Каармора боязливые имперцы произносили его имя суеверным шепотом. На Архипелаге Юргена славили как героя. Но стоило ему умереть, и имя последнего мага Аскерми оказалось забыто.

Алебастровой Империи не нужны народные избранники по другую сторону баррикад. Она стерла все, что Юрген выстроил в прошлой жизни. Сперва это ужасно злило, но после долгих размышлений он решил, что в этом мире есть вещи и похуже. Например, когда тебя предает человек, которого ты считал своим учеником и соратником…

«Ты все еще хочешь моей смерти, Керрам?» – пронеслось в голове, но сейчас Юргену было не до размышлений.

К нему приближались двое нападающих, а третий деловито заряжал ружье. Тело Юргена было далеко не таким сильным и выносливым, как во времена былых подвигов. Способность мутанта-эмпата воспринимать и преобразовывать чувства других людей была еще слаба. Но где-то под сердцем Юргена занозой сидел рубиновый Осколок. С помощью него маг был способен воплощать эмоции людей в неумолимые силы природы. За последние полвека имперцы изобрели столько смертоносного оружия, но оно не сравнится по силе с крохотным драгоценным камнем!

Все трое противников, конечно, были мужчинами. Даже больше – солдатами, закаленными в боях следопытами. В последнее время Искоренители чаще сражались с помощью лошадей и кавалерийских пистолетов, и Юрген пока плохо понимал эту тактику. Сейчас полем боя был глухой дворик в городе-крепости Врата Альбрехта, и это место плохо подходило для лошадей. Видимо, поэтому каждый из нападающих вооружился по-своему.

Ближайший к Юргену следопыт держал в руках кавалерийский молот-клевец с хищным клювом и длинной рукоятью. Вышибить такой штукой мозги – проще простого. Главное, чтобы хватило сил замахнуться: сам Юрген не смог бы даже поднять железяку. Судя по телосложению горного медведя, следопыту сил хватит.

Парень чуть поодаль не лез на рожон и сжимал в руке боевой нож с листовидным клинком. По сравнению с кавалерийским молотом это оружие казалось почти незаметным, но Юрген не питал иллюзий: второй боец был так же опасен. Скорее всего, где-то в сапоге у него было припрятан еще один нож, который в самый неожиданный момент мог появиться у Юргена в боку.

И, наконец, третий нападающий, который только закончил заряжать ружье. Этот паршивец не должен был сделать ни единого выстрела, так решил Юрген.

Последний маг Аскерми сосредоточился на эмоциях этих мужчин. Их наверняка обучали, что в сражении с эмпатами нужно соблюдать хладнокровие. Поддаваясь эмоциям, ты вкладываешь оружие в руки своего врага. Похоже, не все следопыты усвоили эту науку.

Самым несдержанным оказался парень с кавалерийским молотом. Он был из тех, кто бодрит себя перед боем гневными мыслями, а в сражении закипает. Вот и сейчас следопыт чувствовал злость и боевой задор. Эмоции были достаточно слабыми, но Юрген ухватился за них. Он мог раздуть это пламя, заставить следопыта пойти в сумасбродную атаку, но вместо этого вытащил ярость наружу, раскаляя молот-клевец. Инстинктивно воин разжал обожженные пальцы, и железяка упала на землю.

Юрген почувствовал в своем враге смятение и испуг. Одно дело – изучать теорию, и совсем другое – реальная схватка с эмпатом. Да еще и таким, который прорывает эмоции в материальный мир. К чему бы не готовилась эта троица, Юрген их удивит!

Следопыт с ножом двигался боком, стараясь не привлекать внимание мага. Это сработало, потому что ровно в этот момент воин-медведь рванул к Юргену. Последний маг Аскерми отклонился так, чтобы массивный следопыт перекрыл стрелку обзор. С этой тушей надо что-то делать! Юрген не успевал коснуться эмоций воителя, не успевал пробудить собственные былые чувства, и уж конечно не собирался сражаться голыми руками! И тогда он воспользовался ощущением момента.

Прямо сейчас тело Юргена ощущало страх, боялось боли и унижения. Уклониться, избежать боя, скрыться в безопасном месте! Не задумываясь, Юрген подцепил это чувство и выставил стеной между собой и противником. Мутное марево страха заклубилось в воздухе, но следопыт-молотобоец его даже не увидел. Он словно попытался пробить плечом стену жесткой невидимой резины. Упругий ответный удар вывихнул ему плечо и отбросил здоровяка на пыльную землю, однако торжествовать было рано.

Стрелок выстрелил, и ружейная пуля просвистела над головой молотобойца. Все, на что мог надеяться Юрген – это стена вязкого страха, которая уже начала таять. Пуля двигалась намного быстрее, чем бегущий воитель. Юрген услышал грохот выстрела и тут же увидел маленький черный шарик на расстоянии вытянутой руки. Пуля была намного меньше воителя, она пробила пелену и начала в ней вязнуть. И в тот момент, когда магия Юргена иссякла, металлический шарик упал на землю с глухим звуком.

– Ненавижу эти штуки! – рявкнул Юрген.

Его сердце билось, как бешеное. Еще бы – только что на него, словно бык, несся здоровяк с молотком! Но если человек еще способен на пощаду, то пуля могла убить это никчемное тело! Чёртов стрелок ведь не знал, что Юрген остановит выстрел, он бил наверняка! Да, теперь маг чувствовал злость. Он хотел направить ее на стрелка, прожечь дыру в его груди, но замер в последний момент.

Ловкач с листовидным клинком куда-то исчез. Юрген потерял его из виду, и теперь было некогда рыскать глазами. Вероломный удар мог последовать в любую секунду. Тем временем молотобоец поднимался с земли, придерживая плечо, и в его маленьких глазах горела злоба. Стрелок застыл в недоумении. Если он не дурак, то поймет: нет времени на перезарядку. Эти двое отвлекали Юргена, пока ловкач заносил свой убийственный нож…

– Нет! – яростно крикнул Юрген.

Вопль – лучший способ выпустить злость. Она вырвалась из Юргена волной слепящего, жгучего света. Глаза резануло болью, Юрген пошатнулся и упал на одно колено. Он почувствовал, как поспешный удар ножа прорезает ткань плаща у него на плече. Если бы тело Юргена осталось в том же положении, что секунду назад, клинок вошел бы ему под ребро. Теперь же ловкач смазал удар и начал терять равновесие. Повинуясь рефлексу, Юрген перехватил руку с ножом и попытался перебросить противника через себя. В былые времена он легко бросил бы негодяя на землю, но теперь его сил не хватало. Воин с ножом повалился вперед, но и Юрген не устоял на ногах.

Исход боя решали мгновенья. Нужно было во что бы то ни стало схватить нож. Как только рукоять прыгнет в ладонь, победа будет за Юргеном. Нужно только… черт! Пока он рыскал в поисках ножа, ловкач сгруппировался и навалился сверху. Он использовался весь свой вес, чтобы обездвижить Юргена. Маг попытался заехать ублюдку коленом в пах, но не смог пошевелить ногой. Это было невероятно унизительно – глотать пыль, когда придавлен мужиком в полтора раза тяжелее тебя.

– Сдавайся, – предложил ублюдок и надавил на локоть Юргена, едва не сломав тонкую руку.

Самое отвратительное, что выродок уже ощущал вкус победы, чувствовал свою власть. Торжествовал, в то время как маг готов был кричать от боли. Однако радость была таким же чувством, как страх или злость. Позволив себе эту невинную эмоцию, ловкач стал уязвим.

Юргену даже не нужна была магия Осколка – дара эмпата оказалось достаточно. Он усилил радость ублюдка и почувствовал, как хватка слабеет. Сильная радость парализует тело и вырывается наружу безудержным смехом. Следопыт взорвался хохотом и рухнул под собственным весом. Юрген рванулся, и тело ловкача лишь придавило ему ногу. Сколько теперь будет синяков… откуда эта мысль?

Покачиваясь, Юрген встал и отряхнулся от пыли. Ловкач задыхался смехом, а его ослепленные соратники только пришли в себя.

– Достаточно! – рявкнул Юрген. – Еще хоть одно движение, и я начну убивать. Зачем мне сдерживаться, раз вы решили играть всерьез?

По правде говоря, он не был уверен, что сможет отразить еще одну атаку. Чувство глубокого истощения подбивало уснуть прямо здесь, на пыльной земле.

Юрген не ждал, что трое следопытов ответят на его призыв. Да и обращался он не к ним, а к своему единственному сыну.

Финн следил за поединком с большим интересом. Это была его идея – устроить схватку на тренировочной площадке. Юрген все еще не вернул былой силы, теперь это очевидно. Пусть ум мага не утратил своей остроты, но тело было слабым, быстро истощалось. Человеческая плоть плохо переносит, когда магия Осколка проходит насквозь и течет изнутри наружу.

– Слышали, парни? Достаточно. Не хочу писать письма вашим матерям, – миролюбиво улыбнувшись, приказал Финн.

– Едва на ногах стоит, – недовольно оскалился молотобоец, сверля Юргена взглядом.

Маг почувствовал, что это – бравада, и на деле воитель даже рад закончить бой. Вероятно, тревожился из-за вывиха. Эмпаты легко считывают чувства, но о причинах и мотивах людей им приходится гадать также, как всем остальным.

Коснувшись чувств молотобойца, Юрген пропустил обращение Финна к бойцам:

– … ждет за углом, и от души не советую перед ней бравировать. Вы нужны мне готовыми к бою, парни!

Трое противников Юргена бросили на него пару испепеляющих взглядов, полушепотом что-то обсудили и покинули двор – видимо, отправились к медику.

Финн медленно подошел к Юргену, скрестив руки за спиной.

– Как думаешь, сможешь меня одолеть?

Неслыханная дерзость! В былые время сын бы думать не смел о таком вызове. Сколько Юрген не старался видеть в нем мальчишку, Финн слишком изменился. Для начала, он выглядел как…

– Сможешь одолеть старика? – глаза Финна насмешливо сузились.

Правда, которую нелегко принять. Прошло пятьдесят лет, если не больше! Полвека с тех пор, как Юрген погиб в крепости Тарнафель. Преданный, изувеченный, побежденный, он не стал покорно ждать смерти и сотворил свое последнее волшебство, спрятал собственную душу внутри Осколка. Его тело погибло, но дух и разум отправились в мир, скрытый за красными гранями. И вот, наконец, он вернулся, обрел новое тело… но как же все изменилось!

Теперь никто не называл его сына настоящим именем. Директор Фабрис, владыка Искоренителей Каамора – вот кем он стал. Когда-то они с Юргеном вместе воевали против имперских захватчиков, но теперь его сын стал их предводителем. Что-то случилось с ним в плену или позже, что-то заставило предать свое наследие и пойти новым путем… но что бы ни случилось, Финн получил силу и власть. Юрген был не из тех, кто судит победителей.

Сейчас Финн намного старше, чем успел состариться Юрген в свою прошлую жизнь. Пенсне с толстыми стеклами на носу, лысая макушка, выбритая челюсть и кустистые седые брови. Вместо белой мантии, которую директор носил в цитадели, сейчас он был одет в куртку с заклепками и короткий плащ с капюшоном. Одежда была укреплена в уязвимых местах пластинами и нашлепками. В один из наручей, казалось, был вмонтирован миниатюрный арбалет. Похоже, старик подготовился к бою, и будет неуважением пустить его усилия по ветру…

Итак, самонадеянный мальчишка в дряхлом теле бросил Юргену вызов. Все, что он мог на это ответить:

– Удиви меня, мальчик!

В отличие от троицы следопытов, Финн прекрасно владел эмоциями. Он сражался с эмпатами и культистами последние полвека, и до сих пор не проиграл. Коснувшись его чувств, Юрген ощутил лишь холодную пустоту.

– Щекотно, – заметил Финн без тени насмешки.

Он и впрямь ощутил прикосновение? Старик ведь даже не эмпат! Нет, Финн просто водит его за нос… он ведь чертовски умен, раз сумел возглавить Искоренителей!

Юрген сосредоточился на давней печали по поводу потери сына. Они двое были разлучены в битве за Варнайр, и оба попали в имперский плен. Это чувство разлуки, разочарования и тоски было не нужно Юргену, и он хотел обратить его в магию. Когда Осколок прорывает эмоции в мир, ты их теряешь – простая арифметика. Остаются лишь серые воспоминания, которые больше никому не смогут причинить боли.

У Юргена перехватило дыхание, и Осколок раскалился в груди. Маг закрыл глаза и увидел себя посреди осажденного города. Тогда он боялся, что сына уже убили. Когда-то Юрген пообещал младенцу, что защитит его, во что бы то ни стало. Будет рядом и одолеет даже саму смерть, если встанет у него на пути. Юрген еще никогда так сильно не боялся нарушить клятву, как в последний день Варнайра. Он искал, торопился, тормошил своих соратников, но в глубине душе понимал: в этой жизни им с Финном больше не встретиться.

Юрген медленно вдохнул и сказал:

– Ладно… я сдаюсь!

Алые узоры на коже Юргена остыли и погасли. Есть чувства, которыми жертвовать нельзя, иначе перестанешь быть самим собой.

Юрген открыл глаза и увидел кромку стилета у своего горла. В памяти шевельнулось чужое неприятное воспоминание. Когда Финн успел приблизиться? Юрген ведь закрыл глаза всего на секунду…

– Сдаешься? – удивился старик.

– Я не для того спас твою жизнь, что случайно покалечить.

Пару дней назад орк-диверсант разгромил библиотеку Финна и едва не лишил его жизни. Юрген уничтожил врага, и лишь потом открыл сыну правду о своем возвращении.

– О, я невероятно тебе благодарен. Посмотри-ка, маг Осколка живьем разгуливает по Вратам Альбрехта! Воистину, мир сошел с ума! – Финн убрал лезвие.

– Как ты делаешь это? Прячешь свои чувства?

Финн посмотрел на него, раздумывая, сказать или нет.

– Я ведь рос рядом с тобой. Я, Герда, Керрам… ты совал нос в наши чувства каждый день, безо всякого повода. Когда ты делал это, мой сводный брат дергался, менялся в лице. Наблюдая за ним, я стал ощущать едва уловимые прикосновения. Скажу честно: всю юность я держался подальше от дома. Когда ты причинял нам боль, я уходил в себя, отстранялся, смотрел будто со стороны. Делать это в бою с эмпатом – вопрос тренировки.

– Вижу, ты много думал об этом, – раздраженно заметил Юрген.

Ему не хотелось возвращаться к тем временам: та жизнь закончилась в темницах крепости Тарнафель.

– Я всегда много думаю. Твое возвращение. Избрание нового наместника. Экспедиция к Разлому. Да моя голова забита мыслями, ха-ха!

Директор собрался уходить, но Юрген окликнул его:

– Финн!

– Я отказался от этого имени.

Того имени, что дал ему Юрген!

– Фабрис… сын, я знаю, ты готовишь отъезд в Кьяргон. Префекты, знать, профессора, чертова политика… Керрам будет ждать тебя там! Он уже послал одного убийцу и не остановится. Я защитил тебя, и смогу сделать это снова. Ты должен взять меня с собой!

– Исключено, – безапелляционно ответил Фабрис. – Я давно живу на земле, и почти столько же враждую со своим сводным братом. Я знаю, как себя защитить.

– Мы с тобой заключили сделку. Керрам предал нас обоих, и я воздам ему по заслугам! Он не заставит меня снова пройти через пекло Варнайра!

– Ты отомстишь… в свое время. Пока тебя чуть не одолели трое следопытов и старик. Напомню, что твое тело все еще отравлено, а противоядие возможно приготовить лишь здесь, во Вратах Альбрехта.

Так Искоренители поступали с эмпатами: травили медленным ядом, чтобы держать на коротком поводке. Подло, цинично… и вполне в духе Империи.

– Бред! Это ваш яд, и вы найдете способ.

– Хочешь правду, Юрген? – прищурился директор. – Мне не нужны проблемы в Кьяргоне. Если братец и впрямь готовит мне западню… черт, да вы разнесете этот город! Политика – не место для грубых инструментов. Ты останешься здесь, и, если Керрам появится, примешь бой вместе с моими следопытами – так я решил.

– Это ошибка, – успел сказать Юрген, но сын уже ушел.

Фабрис просто не может отпустить поводок. Он намерен держать Юргена там, где сможет его контролировать, а чертов яд не позволит магу сбежать! Вся эта белая крепость – одна гигантская клетка!

Юрген завернул за угол и увидел, как медичка Ирма вместе с помощником пытается вправить молотобойцу вывихнутое плечо. Воитель с забинтованными пальцами, видимо, принял на грудь «обезболивающее» и громко мычал в прикушенную деревяшку.

– Ну и здоровый же ты, – пыхтела Ирма. – Ты не помогаешь, мать твою! Вот так! – на этот раз она обращалась к ловкачу, которого взяла себе в помощь.

Молотобоец был отправлен отлежаться в госпиталь. Ирма послала ловкача вслед за ним: убедиться, что пациент не свернет по дороге в трактир. В полевом медпункте остались Юрген и Ирма, и медичка начала осматривать его ссадины:

– Ты все еще островитянин? – недоверчиво поинтересовалась она.

– Юрген.

– Никак не привыкну.

Это можно было понять. Почти все, с кем он общался, приходили в замешательство.

Ирма была атлетичной женщиной и участвовала наравне с мужчинами в миссиях следопытов. Она отлично держалась в седле и была экспертом первой помощи. Архипелаг бы не постыдился такой дочери, но Ирма родилась в Каарморе. Может, Юрген еще покажет ей удивительные земли островов… Ирма его восхищала, но не могла увидеть мага за его нынешней нелепой оболочкой. Когда-то Юрген был любимцем женщин, а теперь его жизнь была похожа на шутку. Керрам наверняка смеялся.

Последний маг Аскерми с тоской поблагодарил Ирму, на прощание коснувшись ее плеча. Юрген подошел к бочке с водой и с раздражением уставился на свое лицо.

Вернее, лицо женщины по имени Кейра. Дочери трактирщика, которая была убита в Дагроссе, городе корабельщиков, и воскрешена Керрамом с помощью Осколка и темной магии Богов-Сеятелей. Культист выловил девушку из реки, вонзил в ее грудь камень с душой Юргена и затянул раны. Дал магу вторую жизнь, но запер его в слабом женском теле. Какое унижение…

Юрген собрал медно-русые волосы в хвост, чтобы не мешались во время боя. Керрам специально выбрал женщину, похожую на Герду, свою мать. Такие же серо-зеленые глаза с темными кругами под ними. А еще неровные зубы, тонкие бледные губы и блеклые волосы. Проклятье, неужели в Дагроссе не нашлось девушки симпатичнее?

Но хуже всего был характер Кейры. Скоро Юргену не придется терпеть ее глупые выходки! Скоро она исчезнет совсем, и Юрген останется единственным хозяином в столь ненавистном теле. Керрам хотел заставить отчима страдать и добился своего. Но неблагодарному пасынку недолго осталось смеяться, в этом Юрген уверен! Керрам – его ошибка, настанет день – и он ее исправит. Бросит паршивца в зияющую утробу Мертвого Бога.

Юрген кровожадно улыбнулся и шлепнул по своему отражению в воде.

Песнь VI. Новые союзы

1 Кейра

Кейра с тревогой открыла глаза, но затем почувствовала облегчение. Она проснулась в той же кровати, в которой ложилась спать. Значит, ночью ее тело не бродило по крепости… скорее всего.

Однажды она после пробуждения обнаружила себя на крепостной стене: пришлось схватиться за каменный зубец, чтобы не потерять равновесие. В другой раз она очнулась посреди литейной мастерской, где изготавливали детали и боеприпасы для артиллерийских орудий. И нельзя забывать про случай в таверне, когда она пришла в себя, будучи изрядно навеселе и в компании незнакомых солдат. Все эти странности приходилось терпеть, ведь Кейра была не единственным хозяином своего тела. Однажды она поневоле пригласила гостя в собственный разум, и вот теперь ощущала там гостьей себя саму.

Ее не желанным попутчиком был Юрген из Аскерми – мужчина-островитянин, живший более полувека назад. В своем роде он был легендой, стертой со страниц истории. Как и сама Кейра, он был эмпатом и, благодаря этой мутации, мог ощущать подлинные чувства других людей. За свою недолгую, но полную событий жизнь Юрген успел побывать и свирепым морским разбойником, и борцом за независимость Архипелага, и последним магом Аскерми. Он показался бы героем сказок, если бы не был настоящей сволочью.

У Юргена были очень непростые отношения с семьей. Его первая жена погибла родами. Он неудачно попытался ее воскресить, и затем целый год жил под одной крышей с призраком скорби. Затем по вине Юргена погиб его соратник, и маг взял в дом чужих жену и ребенка. Приемный сын – в отличие от родного – оказался эмпатом, и Юрген подвергал его суровым тренировкам. Дети и нелюбимая жена почти каждый день ощущали на собственной коже, насколько скверный у Юргена характер. В итоге сыновья отвернулись от него, и островитянин встретил своей печальный конец в застенках имперской крепости. Но Юрген не был бы собой, если бы снова не бросил вызов смерти. Наверное, лишь Кейра знала, как сильно он боялся умереть…

Юрген спрятал свою душу внутри так называемого Осколка. Хотя Кейра ни разу не держала в руках этот самоцвет, она знала: он похож на рубин цвета крови. Осколок мог сливаться с телом хозяина и усиливать магические способности. Однако цена магии была сурова: прежнее тело Юрген погибло, когда его жизненно-важные органы превратились в кристалл.

В детстве Юрген вырвал Осколок из глазницы чудовищного ястреба, которому поклонялись жители Аскерми. Вскоре юный маг понял, что самоцвет – нечто большее, чем источник магических сил. Внутри небольшого камня находился целый загробный мир. Он был предназначен не для людей – там обретали покой души красных ястребов.

В этом странном месте Кейра впервые и встретила Юргена. Это случилось, когда Керрам, также известный как Лодочник, спас ее жизнь с помощью Осколка. Девушка получила второй шанс, но была вынуждена разделить свое тело с нежеланным попутчиком.

Кто знает, какие мотивы преследовал этот культист по имени Керрам… Наверное, хотел отомстить жестокому отцу, и это дело было еще не закончено. Юрген надеялся, что вернется в силе и славе, но вместо этого оказался в теле слабой девушки, которая всей душой не принимала насилие. Он презирал Кейру, как и почти всех женщин, но она не собиралась покорно уступать свою жизнь. Ее время было уже на исходе: с каждым днем Юрген становился сильнее.

Каждый раз, когда он забирал ее тело, Кейра боялась, что не проснется. С этим нельзя было мириться, но что она могла сделать? Мать-культистка обещала ей спасение, но Кейра была не готова платить за него жизнями других людей. В итоге вероломная Фрида бросила дочь, выбрав служение своим жестоким Богам.

Каждый раз, просыпаясь, Кейра чувствовала волю к жизни. Она ценила каждую минуту своей свободы и больше не тратила времени на сомнения. Жаль, но с уходом матери никто не мог дать ей надежду. Кейра старалась жить так, чтобы ни о чем не жалеть. Она помогала в таверне трактирщику Тобиасу. Когда-то, в прошлой жизни, у нее была собственная таверна…

Бывшая трактирщица протирала стаканы, когда к ней пришел гость. Это был Дэйл, бывший следопыт, а ныне адъютант директора Фабриса. Между Кейрой и ее нежданным гостем были напряженные отношения.

Когда-то они учились на одном курсе Кьяргонского Университета и были влюблены. Затем все рухнуло: Дэйл узнал о мутации Кейры и не принял девушку такой. Они расстались, а вскоре он бросил Университет и завербовался в Армию Искоренителей.

Они встретились через полтора года, когда Кейра с матерью бежали из Дагроссы и угодили в плен следопытов. Холодок неловкости не спешил таять. Дэйл ничего не сделал, чтобы спасти Кейру от участи подопытного зверька. А когда она доверилась ему и раскрыла секрет своей матери, он разрушил ее надежды и начал охоту на Фриду. С тех пор у бывших влюбленных не было времени поговорить.

Увидев Дэйла на пороге, Кейра почувствовала тревогу. Что если он пришел сообщить, что следопыты настигли Фриду в лесах? Мать-островитянка совершила множество преступлений, но даже она не заслуживала быть дичью на чьей-то охоте.

Что если Дэйл пришел, чтобы снова ранить Кейру? Она отбросила эту мысль. Они взрослые люди и могут спокойно поговорить, но почему тогда сердце не утихает?

– Привет, – немногословно поздоровался Дэйл и сел напротив барной стойки.

Их глаза встретились, и Кейра перевела взгляд на стакан у себя в руках.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросила она вместо приветствия.

– Нет. Я принес новости.

– Фрида?

– Нет. Твоя мать исчезла, патрулям не удалось ее отыскать. Думаю, она уже далеко…

– Я не представляю, куда она направилась, – выпалила Кейра, не дослушав.

Дэйл мягко посмотрел на нее и показал открытые ладони.

– Эй, это не допрос. Я не хотел говорить о Фриде. Уверен, если бы ты что-то знала, сказала бы.

– Понимаешь… я думала, ее цель – освободить меня. Но, похоже, мама должна была доставить меня в этот чертов Разлом… Не знаю, что ждало меня там. Может, свобода, а может – рабство Сеятелей! Фрида обещала мне спасение, но лгала столько раз… С каждым днем я видела, как Боги становятся матери важнее, чем я. Это… больно, понимаешь?

Наверное, она ждала, что Дэйл посочувствует ей… но мужчину гораздо больше занимала Проблема, Которую Нужно Решить.

Кейра сама поверила культистке, пролежавшей год в лечебнице для умалишенных. Сама отправилась за матерью на край света… Разлом на острове Марфелла был пугающим местом. Порченая земля, где безраздельно правили Сеятели.

– Думаешь, теперь Фриде незачем плыть на Марфеллу? – поинтересовался Дэйл.

– Я не знаю, что теперь. – Кейра прикрыла глаза и покачала головой. – Может, она продолжила путешествие на острова. Может, затаилась неподалеку и вербует сторонников. А может, она вообще вернулась в Дагроссу.

– Зачем? – Такой вариант не пришел Дэйлу в голову.

– Бальдвин приказал убить моего отца. Его смерть сломала Фриду, и, полагаю, она хочет мести.

– Префект Дагроссы – трудная цель для мести. Он ведет войну с культистами с тех пор, как служил в рядах Искоренителей.

Дэйл ничего не сказал по поводу вины Бальдвина в убийстве, и Кейра продолжила с раздражением:

– А еще в Дагроссе Келли, моя сестра. Фабрис обещал привезти ее сюда, и чем быстрее вы это сделаете, тем лучше. Пока тело еще подчиняется мне, я хочу ее увидеть. Я должна ей все рассказать: мы с матерью бросили ее в полном неведении.

– Я ни разу не видел… ну… когда появляется Юрген, – смущенно заметил Дэйл.

Об этом они тоже ни разу не говорили.

– Надеюсь, и не увидишь. Поверь, приятного мало. – Кейра отыскала на полке графин с жидкостью вишневого цвета и налила в стакан. Дэйл посмотрел на нее с недоумением. – О, это для меня. Если мы и впрямь будем обсуждать Юргена, не хочу делать это на трезвую голову.

– Я не понимаю, на что это похоже. В смысле, каково тебе, – Дэйл растерянно постучал пальцем по столешнице. – Вот ты стоишь передо мной живая, на щеках румянец. А на самом деле умираешь, и я ничем не могу помочь. Это чертовски злит.

Кейра проглотила ком в горле и безрадостно улыбнулась.

– Ну, когда вместо меня появится головорез-островитянин, можешь его вырубить. Как знать, вдруг тогда моя очередь наступит быстрее.

– Не смешно!

– Знаю. Поверь, мне давно уже не смешно. Я не знаю, когда… ну… исчезну. Впрочем, никому неведом день собственной смерти. Кто знает, может, это последний наш разговор.

– Нет! Черт! – Дэйл сжал кулак на столешнице, словно борясь с самим собой. – Я столько хочу тебе сказать… Ты сможешь меня простить? За то, что было в Кьяргоне. И за все дерьмо, что случилось потом.

Это было неожиданно. Когда Дэйл отверг Кейру, это ранило ее самооценку. Она и раньше не любила себя, а после Кьяргона решила, что любовь – вообще не для нее. Но когда тебе перерезают горло и бросают бездыханное тело в черные воды залива, подобные любовные переживания кажутся такой чепухой!

Дэйл презирает мутантов, такой уж он есть. Злиться на него – значит, отказать человеку в праве быть самим собой. Поступить также, как он сам поступил с Кейрой. На закате своего студенчества она считала, что Дэйл должен был поступить иначе, и потому злилась и обижалась. Он как будто предал ее, а ведь мог предать свои убеждения, чего уж проще! Ну что за чепуха! Их отношения с Дэйлом были обречены с самого начала, и не стоило тешить себя иллюзиями.

– Если хочешь поговорить о Кьяргоне… Я не могу сказать, что понимаю тебя, это не так. Но я ценю, что ты не стал притворяться. Ты имеешь право поступать согласно своим убеждением, вот и все.

– Было бы проще, если бы ты влепила мне затрещину… – Дэйл, подслеповато щурясь, посмотрел ей в глаза. – Знаешь, я ведь тоже в каком-то роде мутант. Из-за дурной наследственности я утратил часть зрения и теперь не могу смотреть на яркий свет. Еще недавно я был лучшим стрелком Искоренителей, а теперь пистолеты мне не положены. И с этой новой точки зрения, в прошлом я поступал как та еще сволочь.

Кейра грустно улыбнулась. Дэйл изменился не так сильно, как предполагал: на этот раз он не мог принять себя самого.

– Если ты хочешь это услышать, я прощаю тебя. За то, что ты меня бросил и сбежал, как последняя сволочь.

На секунду повисла тишина, а затем они оба рассмеялись. Кейра налила еще один стакан и придвинула его к Дэйлу. На этот раз он все-таки выпил.

– Горькая… Уф. Ты права, я сам хотел это услышать.

– А еще из-за тебя я стала жертвой экспериментов и потеряла единственный шанс отделаться от Юргена – свою мать. Но будем честны, я виновата не меньше.

– Фрида тянула тебе в Разлом, а теперь следопыты готовят туда экспедицию. Мы отыщем старуху, узнаем способ… может, еще не все потеряно!

– Для начала отыщите мою сестру, это важно! Кому Фабрис доверил это дело? Тебе?

– Кажется, Ирме, – сказал Дэйл с сомнением.

Кейра мысленно вздохнула с облегчением: на медичку можно было положиться. Главное, чтобы Келли дождалась ее в отцовской таверне…

Дэйл нарушил молчание:

– Кейра, я ведь пришел не только сообщить новости, но и попрощаться. Я возвращаюсь в Кьяргон.

– Что? Зачем?

Она почувствовала себя странно: вот только лед между ними начал таять, как Дэйл вновь собрался куда-то уехать. Неужели он действительно просил прощения потому, что это последняя их встреча?

– Мой отец тоже умер не так давно. Я помогу матери вести семейные дела. А еще помогу Фабрису подготовить собрание, на котором изберут нового наместника Каармора.

Кейра почувствовала укол вины. И почему она вообще подумала, что причина в ней?

– Сочувствую по поводу Саймона, – Кейра коснулась пальцами открытой ладони Дэйла. – Похоже, мы оба наполовину сироты.

Дэйл осторожно сжал ее пальцы в своей ладони.

– Я хочу помочь тебе, Кейра, но я ничего не смыслю в магии и переселении душ. Там, в Кьяргоне, я пригожусь Империи – даже с такими глазами!

Кейра освободила пальцы. Дэйл помог бы ей, если бы просто остался рядом. Она подумала так, но сказала совсем другое:

– Все в порядке, Дэйл. Когда ты говорил про новость, это было про твой отъезд?

– Нет… не только! – Дэйл просиял, вспомнив что-то важное. – Зиг пришел в себя!

– О, мне нужно его увидеть!

Зиг был ассистентом директора Фабриса, пострадавшим во время нападения на Врата Альбрехта. Он был при смерти, когда Кейра применила силу Осколка и спасла его жизнь. В госпитале поговаривали, что его тело будто бы застыло. Кейра переживала за судьбу Зига и боялась, что сделала недостаточно.