Buch lesen: «Сопромат. Сборник рассказов»
Предисловие.
Уважаемые читатели!
Вы держите в руках мою книгу, написанную к моему дню рождения. Первый тираж этой книги был небольшим – всего тысяча экземпляров – и разошелся в считанные дни. Тогда люди, не получившие экземпляр моей книги, стали просить ее переиздать. Что я с огромнным удовольствием и делаю.
Не судите строго мою попытку изложить на бумаге то, что для меня действительно важно и интересно. Я буду искренне рад, если во время чтения вы улыбнетесь, забудете повседневные заботы и совершите короткое путешествие во времени вместе с моим героем. Особенно буду рад, если эта книга поможет вам преодолеть жизненные невзгоды и стать счастливыми.
Крепкого здоровья и удачи!
Вячеслав Заренков.
Надо меньше пить…
Эта история произошла в «застойные» годы «развитого социализма», когда по черно-белому телевизору с утра до вечера показывали всеми любимого Леонида Ильича, а о цветном «ящике» можно было только мечтать. Половина населения Ленинграда, как и всей страны, жила в коммунальных квартирах и общежитиях.
Виктор Антонович в то время жил в крохотной комнатушке в общежитии, работал мастером в строительной организации и остро нуждался в деньгах. Два года назад он женился, и сейчас у них был маленький ребенок. Жена сидела дома с малышом, а его зарплаты мастера – сто тридцать пять рублей в месяц – едва хватало на еду. Жили, что называется, от аванса до получки. Да еще со стороны начальства вошло в моду взыскивать с этой, и так до безобразия мизерной, зарплаты разные штрафы: за несвоевременную сдачу поддонов, за нарушение пожарной безопасности, различные СЭСы, ТЭСы, техинспекции и т. д. и т. п. А еще выплаты по кредиту за купленный полтора года назад костюм. Ну просто беда какая-то!
Поэтому, когда подвернулось предложение обложить кирпичом старый деревянный частный дом и получить за это какие-то деньги, Виктор Антонович сразу же согласился. Подобралась команда: два каменщика и наш герой.
Семья, жившая в этом доме, состояла из пожилых, около семидесяти лет, деда с бабкой – Иван Прохорович и Аксинья Серафимовна – и их незамужней дочери Натальи сорока двух лет от роду. Семья жила дружно и имела кое-какие денежные накопления.
И все было бы хорошо, если бы не редкое для деревни увлечение Ивана Прохоровича алкогольными напитками. Причем график употребления спиртного оставался неизменным последние пятнадцать-двадцать лет и абсолютно правильным – с точки зрения главы семейства. С понедельника по пятницу Иван Прохорович работал сторожем на местной лесоторговой базе, а с вечера пятницы до вечера воскресенья исправно проводил время в обществе себе подобных и различной крепости алкогольной продукции. И никто и ничто не могло помешать этому распорядку – ни жена с дочкой, ни погода, ни вихри политических событий.
После нескольких неудачных попыток что-то изменить Аксинья Серафимовна и Наталья смирились и успокаивали себя одной мыслью: «Бог с ним! Лишь бы домой приходил». А домой в воскресенье вечером Иван Прохорович приходил всегда, в каком бы состоянии он не находился. Как говорят, «на автомате». При этом в пятницу вечером он брал разгон, в субботу обычно бывал в полном беспамятстве, а в воскресенье мужественно сдерживал себя – «ведь завтра на работу».
Все переговоры по обкладке дома вела Наталья.
Договорились, что работы будут выполнены в течение ближайших выходных. И сошлись на сумме триста рублей. Хороший приработок для Виктора Антоновича. Необходимые материалы хозяйка заготовила еще весной, так что можно было приступать.
Начали в субботу рано утром, и два дня работали не покладая рук. Устали страшно, но зато дом получился как новенький и сиял белизной. Хозяйка и ее дочь остались очень довольны и от радости накрыли стол. Картошечка, студень, малосольные огурчики, соленые грибочки и, конечно же, самогон домашнего приготовления – чистый, как слеза. Угощались до позднего вечера.
И все бы ничего, но вот уже и ночь на дворе, а Ивана Прохоровича все нет и нет. Такого с ним раньше не бывало.
Начали поиски. Нашли его в конце поселка, сидящим на лавочке и бормочущим невесть что. Когда прислушались, то разобрали: «О Господи, ну куда же мой дом подевался? Поселок – тот же, улица – та же, а моего родного дома, моего дома, который я рубил своими руками, нет! Уж не с ума ли я сошел? Или белая горячка наступила? Нет, пора бросать пить! До чего дошло – в своем родном поселке, в котором прожил всю жизнь, заблудился и не могу найти свой дом».
«Ай да мы! – подумали каменщики и Виктор Антонович. – Здорово поработали! Хозяин своего дома не признал!»
Как позже выяснилось, Иван Прохорович раз десять проходил мимо жилища, смотрел на него и не узнавал, не мог поверить, что за два дня его дом стал кирпичным. Ведь он искал свой родной деревянный покосившийся домишко.
Когда хозяина привели к обновленному жилищу, он с изумлением воскликнул: «Нет! Не может быть! Это – не мой дом!» И только войдя внутрь, он успокоился и произнес: «Уфф… Кажется, я дома!»
После этого случая Иван Прохорович стал меньше пить и перестал соблюдать свой «алкогольный распорядок»; иногда напрашивался в помощники к каменщикам. А к Виктору Антоновичу после этой истории народ валом повалил с заказами, и месяц спустя он смог купить цветной телевизор, о котором мечтала его жена, и рассчитаться с кредитом за костюм.
Российско-финская граница
Эту историю мне рассказал сам ее герой – Геннадий Нечаев. Заядлый грибник, он отправлялся в лес каждую неделю, не пропуская ни одного выходного. Ездил обычно с двумя приятелями и всегда на электричке – это было принципиально. Поездке всегда предшествовала основательная подготовка, которая была своеобразным ритуалом. Прежде всего, одежда: сапоги, теплый свитер, плотные брезентовые брюки и камуфляжная куртка. Затем – снаряжение: огромная корзина, большой охотничий нож и рюкзак с принадлежностями на любой случай. И наконец, провиант: вареная курица, сало, несколько крутых яиц, хлеб, соль и спички. Количество водки зависело от ряда причин: наличия заначки перед походом, настроения – жены и своего собственного – и, конечно же, от друзей.
Несмотря на то что Геннадий слегка заикался, рассказчик он был отменный. Более того, его заикание придавало повествованию особый колорит и подчеркивало индивидуальность автора. Звучало это примерно так:
– З-значит, решили мы п-поехать за г-грибами в район Выборга – недалеко от ф-финской границы. З-замечательные леса! Грибов – н-немерено!
Со мной были Ванька П-петров и Валерка Х-хвостов. З-заранее закупили разных п-продуктов и немного водки, бутылок д-девять. Мы же в лес с ночевкой, так что по бутылке на каждого – н-нормально!
Накануне вечером, ок-коло пяти, сели в электричку на Удельной. Н-народу было много, но м-места захватить удалось. Все путем. Ну вот, сидим мы, з-значит, выпиваем – закусываем, и тут что-то нас разморило. Дело-то в пятницу было, устали после работы, вот и уснули. Проснулись – снова выпили, потом еще… и еще…
Д-дальше – ничего не помню.
О-очнулся в лесу. Было еще довольно темно, но уже светало. Вокруг – ни души. Т-тишина. П-первая мысль: «Г-где это я?»
Кругом деревья, кусты и какие-то т-тропинки. Корзина рядом, рюкзак тоже со мной. Заглянул – полбутылки водки, сало осталось, ну и остальное все н-на месте. К-корзина, конечно, п-пустая. Н-ничего себе, грибов набрали! А где же Ванька с Валеркой? И главное – к-как отсюда выбраться?
Д-достал из рюкзака б-бутылку, глотнул немного – п-полегчало. Мысли м-медленно начали приходить в порядок.
И вдруг – оп-па! – кто-то идет. П-погранец, и вроде наш. Точно наш – старлей.
– Эй, старлей, подскажи, г-где я? И как отсюда д-до Питера добраться?
Лейтенант будто обиделся вопросу и, к-как мне показалось, не то растерялся, не то напуган. Видимо, с похмелья, или с женой с утра п-поругался…
Немного подумал и отвечает:
– Да, мужик, ты попал! Это же российско-финская граница, строго охраняемая пограничная зона.
– С-слушай, а как отсюда выбраться? П-помоги, старлей!
Погранец сначала задумался, а потом, интенсивно жестикулируя, начал объяснять:
– Значит так. Видишь – канава, ползи по ней метров триста, только голову не высовывай. Через триста метров будет дорога. Под дорогой – железобетонная труба метров семь-восемь длиной. Она, конечно, узковата для тебя, но ничего – без одежды протиснешься. Проползешь через трубу, потом еще метров двести – по канаве. Там будет тропинка, вот за ней только можешь вставать и спокойно идти. Пройдешь еще метров триста, а там уж подскажут.
– Спасибо, дорогой, – в-выручил! Будь здоров!
Старлей ушел, а я.… пополз. Жуткий путь, надо сказать. Вода, грязь, скользко, но надо одолеть! Уж больно не хотелось чужим погранцам п-попасться. Минут двадцать полз. И вот впереди дорога и труба.
Да, хрен я в нее пролезу! Да еще корзина и рюкзак. Ну, корзину можно бросить – все равно грибов в ней нет, но вот рюкзак – ни за что! В нем добра
много. Ладно, была не была, раздеваемся. Одежду – в рюкзак, толкаю его впереди себя, и как-нибудь проползу…
Минут десять продирался. Наконец, слава Богу, выбрался на свободу, не застряв в трубе. Руки и колени немного поцарапал, а так все на месте. Одеваюсь и вперед – ползти немного осталось.
Прошло больше часа, полностью рассвело и вот – долгожданная тропинка. Встал во весь рост, огляделся. Вдалеке появился силуэт женщины. Слава Богу, живая душа! П-подошел, спрашиваю:
– З-здравствуйте, п-подскажите, как до электрички добраться? Заблудился я. Мне в Питер надо.
– Да ты что, сынок, с луны свалился?! Ты же в Питере – в парке Челюскинцев. В ту сторону – проспект Энгельса, а там, чуть подальше, – метро «Удельная».
– Как «Удельная»? Н-ну, старлей, погоди! – взревел Геннадий.
Позже, рассказывая эту историю нам, он возмущался:
– Н-ну зачем, зачем он меня обманул? Я-я же ничего плохого ему н-не сказал!
– Не переживай! – представь, если бы ты на самом деле на российско-финской границе оказался!
– Да-а, – соглашался Геннадий, – и вправду здорово, но в следующий раз поеду в сторону Луги. Д-да, и водки надо поменьше брать, – думаю, б-бутылки на двоих в день хватит.
Жертвы чужой любви
Это был первый объект, которым Виктор Антонович руководил в качестве мастера. Ему шел двадцать второй год. За плечами – три года успешной работы бригадиром, почти год – мастером и серьезные планы на будущее. Два года назад он поступил на вечернее отделение Ленинградского инженерно-строительного института. Тогда же встретил замечательную девушку – они сразу полюбили друг друга и через несколько месяцев поженились. Оба ютились в общежитиях. Поэтому, когда начальник строительного управления, понаблюдав за молодым и подающим надежды бригадиром, предложил ему должность мастера и квартиру после сдачи объекта, Виктор Антонович согласился. Даже несмотря на то, что зарплата мастера была в два раза меньше бригадирской. «Главное – квартира, – думал Виктор Антонович. – А с деньгами как-нибудь перебьемся».
Работы на объекте подходили к концу – велась обычная в таких случаях «штурмовщина»: по всем этажам здания рассредоточились более двухсот человек, включая бригадиров и мастеров субподрядных организаций.
По действующим правилам стройкой руководил старший прораб. Однако он был уже очень пожилым человеком и часто сидел на больничном. Поэтому весь груз ответственности лег на плечи молодого Виктора Антоновича.
Субподрядчики работали со своими мастерами. В одной бригаде отделочников были молодые красивые девушки, приехавшие из деревень и закончившие местное ПТУ. Руководил ими Анатолий – друг Виктора. Рабочие Виктора – в основном молодые здоровые сварщики, плотники и монтажники – готовили помещения под отделку, а Анатолий со своими красавицами выполнял конечную отделку.
Разумеется, как только появлялась пара свободных минут, ребята заигрывали с девушками. А один молодой парень с фигурой атлета, Олег, который приехал из Кишинева и работал сварщиком, по уши втрескался в девушку с Украины по имени Татьяна.
С утра Олег получил от Виктора Антоновича задание подготовить в течение дня три помещения на шестом этаже, а на следующий день выполнить аналогичную работу на седьмом. Женская бригада в это время трудилась на нижних этажах.
Олег с Татьяной облюбовали укромное место в помещениях седьмого этажа и в обеденный перерыв там встречались. Все бы ничего, но когда влюбляешься, теряешь память – в прямом и переносном смысле. Готовя помещения на шестом этаже, Олег больше думал о скорой встрече с Татьяной, чем о работе. И попутно срезал все металлические крепления конструкций проема между шестым и седьмым этажами. Едва дождавшись перерыва, он помчался этажом выше, где его уже ждала Татьяна. Место для любовных утех, по их мнению, они выбрали идеальное – проем в перекрытии, снизу закрытый деревянным настилом. Начались страстные поцелуи, объятья и все такое. И вдруг случилось ужасное: деревянная конструкция проема, благодаря стараниям Олега лишенная крепления, не выдержала жестов любви молодой пары и с грохотом провалилась на нижний этаж вместе с влюбленными.
К несчастью для Татьяны, весь удар при падении пришелся на нее. Результат – сложный перелом левой ноги.
Сразу же – скорая помощь, техническая инспекция обкома, профсоюзов и т. д. Вердикт: нарушение правил техники безопасности при производстве строительных работ со стороны… Кого бы вы думали? Виктора Антоновича! И сразу – уголовное дело.
«Почему я? Почему не разберетесь?» – недоумевал Виктор. И в ответ услышал: «Это твои проблемы. Ты был за старшего на стройке – ты за все отвечаешь. Нанимай адвоката и пусть тебя защищает». Вот так!
Адвокат, так адвокат. Виктор Антонович и сам начал штудировать юридическую литературу, анализировать ситуацию, записывать выдержки из СНиПов. В общем, сопромат, иногда с матом.
На суде защищался отчаянно. В итоге решение суда первой инстанции – направить дело на доследование, следователю объявить выговор, а материалы передать другому следователю.
Но порой следователи сидят в одном кабинете и действуют из соображений профессиональной солидарности: «Ах он такой-сякой! Из-за него коллега получил выговор. Давайте на всю катушку теперь раскрутим!» И началось: давление, грубость, оскорбления… И вот новое решение: виноваты оба, Виктор Антонович и… Нет-нет, не влюбленный Олег, а его мастер – Анатолий.
И уже два адвоката, которые вместо того чтобы защищать подопечных, стали обвинять друг друга. В итоге добавилось еще по обвинителю.
Поразмыслив, Виктор и Анатолий решили отказаться от услуг своих адвокатов. Но суд не может проходить без защитников, поэтому им назначили других, свободных на тот момент. По сути, пришлось держать оборону самим.
Третий вердикт суда: дело – на доследование, следователям – выговор и лишение квартальной премии. Что тут началось! Гром и молнии!
К этому времени Татьяна уехала на Украину, вышла замуж за местного красавца и родила дочь. На суды и допросы она, конечно, не являлась.
Олег перешел работать в другую организацию, быстро позабыл прежнюю страсть и встреч со следователями избегал.
В общем, нервы помотали всем. Но время шло, и пора было принимать какое-то решение, да и городской суд требовал завершения процесса.
И тут один из новых следователей, изучая обстоятельства дела, обратил внимание, что объект, находившийся на границе двух районов, после завершения строительства и получения милицейского паспорта оказался в административном подчинении другого района. «Оп-па!» – обрадовался он и тут же сообщил радостную новость начальству. Через три дня дело передали в другой район.
Прощаясь с Виктором Антоновичем, следователь полушутя-полусерьезно сказал: «Переходи к нам работать, у тебя это хорошо получается!» – «Чтобы и у вас хорошо получалось, вам надо сопромат учить», – многозначительно произнес Виктор Антонович непонятную для следователя фразу. На том и расстались.
Дело было не закончено, и Виктор Антонович решил заранее переговорить с судьей соседнего района. Разбирательство тянулось не один месяц и отвлекало от работы и учебы. И семья нервничала. К тому же недавно родился сын, надо ему время уделять, а не по судам ходить. Пора ставить точку!
Судья, не долго думая, предложила: «А вы согласитесь на частичную вину – дам каждому по году условно. Все сроки все равно уже прошли. И на этом закончим».
Виктор хотел было спросить: «Это в чем же мы виноваты? Не обеспечили им мягкой кроватки для любви?» Но промолчал. Немного посовещавшись, Виктор и Анатолий согласились на предложенный судьей вариант.
Через пару недель состоялся суд: «Год условно… за недостаточный контроль исполнения техники безопасности на объекте». На этом все закончилось.
Но когда после суда Анатолий произнес очередной тост: «За любовь!», Виктор его поправил: «За жертв чужой любви!».
Первая поездка за границу
Хотя бы раз в жизни побывать за границей мечтал каждый советский человек. А уж в капстране – и подавно. «Железный занавес» – долгие годы это были не просто слова, а настоящий барьер, пробиться через который мало кому удавалось. И когда счастливчик возвращался из-за бугра, все слушали его невероятные истории раскрыв рот, как будто он побывал на другой планете. Кока-кола, жевательная резинка, виски – атрибуты сладкой западной жизни, нечто из другого мира. У нас такого не бывает!
И вдруг президент всемирно известной Ассоциации академической гребли, в которую входят отпрыски знаменитых немецких аристократических фамилий, пригласил в Германию. Виктору Антоновичу посчастливилось войти в число избранных.
Группу для поездки подбирали очень тщательно. Главный – Александр. Знает немецкий, работает бухгалтером в гребном клубе и имеет хорошую
репутацию. К тому же Александр только что приобрел кооперативную квартиру с рассрочкой на десять лет – значит, не убежит, за границей не останется. Досконально проверяли каждого. В итоге отобрали четыре супружеские пары.
Справки, выписки, обмен валюты – из расчета не более шестидесяти долларов на человека. (Как можно прожить десять дней на шестьдесят долларов!) Везде очереди, придирки, грубость чиновников. Наконец долгожданная виза.
Александр был озабочен лишь тем, как спекульнуть на поездке. Советы бывалых коллег он принимал с удовольствием.
– Шапки! Надо везти зимние шапки! Там их можно толкнуть долларов по сто, – советовал, играя мускулами, знаменитый гребец Николай, уже бывавший в тех краях. И добавил: – Еще бери икру, сигареты и водку.
– Вообще-то можно взять с собой рубли. Вроде сейчас разрешили провоз, а там, на месте, обменяем, – неуверенно произнес Сергей.
Александр, будучи профессиональным бухгалтером, тут же прикинул, сколько и чего взять, чтобы хватило рассчитаться за квартиру. Ну, в крайнем случае, еще в ресторан сходить.
Виктор Антонович рискнул взять с собой три тысячи рублей – вдруг действительно разрешили, и удастся обменять.
И вот все хлопоты позади, поезд тронулся.
– Ну что, по маленькой! – сразу предложил Сергей, потирая руки.
– Кто бы возражал! – хором откликнулись попутчики, заметно оживившись.
Только Александр, сидя у дверей купе, что-то скрупулезно подсчитывал.
– Ребята! Мы так сто долларов пропьем! – перевел он спиртное в валюту.
– Где наше не пропадало! Выкладывай икру! – скомандовал Сергей.
Виктор Антонович выложил свои запасы. Остальные тоже закопошились. Дорога дальняя – надо подкрепиться. Стол получился отменный! И так день за днем. Каждый вытаскивал свой энзэ, и застолье продолжалось. Пили, правда, немного – все-таки ответственное это дело – быть за границей, представлять Россию.
В Бресте объявили: российские рубли необходимо сдать в сберкассу на вокзале. Нарушителей, у которых найдут деньги, грозили отправить домой, а добропорядочным гражданам обещали, что они смогут забрать свои «кровные» на обратном пути.
Виктор Антонович решил не рисковать: отстоял очередь в сберкассу, сдал деньги и получил сберкнижку на три тысячи рублей. Неплохая сумма по тем временам (квартира бухгалтера стоила шесть тысяч).
К концу путешествия запасы продовольствия, включая икру, закончились, остались только шапки. «Хоть на половину квартиры хватит», – успокаивал себя Александр.
***
Берлин! На паспортном контроле – улыбающиеся молодые люди в форме. Никаких вопросов не задают, но в глазах читается неподдельный интерес. Русские здесь – редкость. Времена тотального «железного занавеса» прошли, но до полной свободы еще далеко…
Следующий город – Гамбург, уже на немецком поезде. Контраст по сравнению с нашим составом невероятный. Чистые вагоны, белоснежные скатерти на столах, несколько вариантов меню на завтрак, вежливые, постоянно улыбающиеся официанты. Неужели так бывает?!
В Гамбурге встретили достойно. Каждую пару поселили в семье – то ли с целью экономии, то ли для более тесного общения. Виктору Антоновичу и его супруге выпала честь жить в семье директора порта (Гамбург – один из красивейших портовых городов мира) в частном двухэтажном доме с верандой. У хозяев – Питера, коренного дородного немца сорока лет от роду, и его замечательной жены Сары – было трое детей: две дочки – восемнадцатилетняя Яна и девятилетняя белобрысая Инга и четырнадцатилетний сын Хорст. Приятно удивили обычаи и строго распределенные обязанности в семье. Деньги зарабатывал Питер, который приходя вечером домой, полулежа на диване и вытянув ноги на пуфике, умиротворенно попивал дорогой коньячок и смотрел футбол (имеет право – он главный добытчик). Сара управляла домом и занималась детьми. Все трое воспитывались в строгости: старшая дочь готовила завтраки и ужины на всю семью и занималась стиркой, за сыном была закреплена уборка помещений и работа в саду, а младшая дочь ухаживала за животными – в доме жили собака, кошка, белочка да еще куры с цыплятами. При этом каждый из детей, помимо учебы, зарабатывал себе на карманные расходы. Даже маленькая Инга вставала в шесть часов утра и развозила на велосипеде почту – два увесистых мешка, которые ей каждое утро, включая выходные, оставляли у самого порога. Времени на баловство и сидение перед телевизором у ребят не оставалось.
«Поэтому немцы – самая организованная нация в мире, – подумал Виктор Антонович. – С таким воспитанием и семейными традициями можно и порядок в стране поддерживать, и экономику развивать».
Немцы решили показать жизнь в своей стране во всем многообразии – бизнес, спорт, общение, досуг и т. п. Новый год отмечали в ресторане одного из гребных клубов. Тост поднимали дважды – по московскому времени и по местному. Несмотря на великосветскую чопорность, все было по-домашнему просто, весело и уютно. После первого бокала шампанского завязалась непринужденная беседа, языковой барьер исчез, а потом начались танцы. Гости так увлеклись, что не заметили, как пролетела ночь и наступил новый день.
Домой вернулись в шесть утра. Немного отдохнув, отправились смотреть достопримечательности, знакомиться с предприятиями и спортивными клубами Гамбурга. Поражали чистота и порядок повсюду. Даже на автомобильном заводе большинство рабочих носили белые халаты. Все автоматизировано.
Полюбовались и лодками в гребном клубе. Их было не много, но все изящные и как новенькие.
– На таких легко побеждать, – позавидовал Николай. – Но ничего! Наши тоже чемпионами были. Вон Юрий Тюкалов трижды «золото» привозил.
Поражали чистота и порядок повсюду.
Три дня пролетели незаметно.
– Говорят, у вас есть публичные дома? – неожиданно спросил Сергей в последний день путешествия, забыв про «облико морале».
– Да, у нас все организовано, в рамках закона. Хотите посетить? – невозмутимо произнес Ганс.
– В принципе неплохо было бы посмотреть… – засмущался Сергей, услышав за спиной недовольное ворчание российских женщин, – любопытно. Немецкие фрау лишь посмеивались, подначивая шутками мужчин.
Все-таки решили посмотреть. Квартал «красных фонарей» находился почти в центре города – огромная территория разврата со своими правилами. Уже на подходе с тротуаров начали поступать первые «предложения» от девушек.
– Это нелегалы, – пояснил Ганс. – Они работают без лицензий.
За забором показались публичные дома – здания с витринами от пола до потолка по всей ширине улицы. В витринах женщины разных возрастов и национальностей активно зазывали посетителей.
– Сколько стоит? – поинтересовался Александр.
– Восемьсот марок.
– Это же триста долларов! – у бухгалтера в голове защелкал невидимый калькулятор. – Мне же этих денег хватит, чтобы оплатить треть квартиры.
– Российские берете? – попытался пошутить Сергей, показывая русский червонец.
– Да пошел ты со своим деревянным на… – вдруг произнесла черноволосая девушка на русском с явным украинским акцентом.
– О! И здесь – наши, – обрадовался Сергей.
Виктор Антонович начал снимать на видеокамеру. Тут же как из-под земли вырос полицейский, стал что-то громко кричать и жестикулировать.
– Немедленно выключите камеру и удалите запись! – перевел Александр. – Иначе профсоюз проституток подаст на вас в суд, и вам придется заплатить огромный штраф.
Пришлось выполнить все требования представителя власти. В общем, развлеклись… На выходе ждали любимые жены, надо торопиться.
– А какой мог быть штраф? – не унимался бухгалтер.
– Ну, тысяч сто, – сообщил Хорст.
– О боже! Сколько квартир можно купить на эти деньги! – гнул свое Александр. Давайте лучше по городу погуляем.
После пустых российских прилавков немецкие магазины шокировали разнообразием. Там было ВСЕ! И никаких очередей. Только редкие покупатели. Вежливые продавцы подходили с улыбкой и интересовались, не нужна ли их помощь.
Купить хотелось многое. Но, увы, на шестьдесят долларов не разгуляешься.
– Почему у вас не видно полиции на улицах? – спросил Сергей.
– Они работают, но на глаза не лезут. Любое нарушение, и через две минуты здесь будет десяток машин, – пояснил Ганс.
Посещение музеев и заводов, визит в порт, прогулки на катере и по зоопарку, ужин в ресторане – все было организовано на самом высоком уровне.
Осталось и свободное время, чтобы сходить на барахолку у Бранденбургских ворот. Александр умел торговаться, и шапки лихо шли по сто двадцать долларов. В пылу азарта он даже продал свою собственную – снял с головы, несмотря на семь градусов мороза. Его шапка была из какого-то необычного меха, и ее купили аж за сто тридцать «зеленых». Чудом голову не продал. Торговля велась на ломаном немецком. И вдруг один из покупателей, думая, что остальные его не понимают, сказал соседу по-русски: «Как бы их обмануть и завладеть видеокамерой?» Видеокамера в то время была диковинкой даже в Германии. Виктору Антоновичу ее привезли из Японии по случаю юбилея.
– Ну уж нет! – взорвался Виктор Антонович. – Ни за какие марки!
– Слушай, Виктор Антонович! Ведь на эти деньги можно будет две кооперативные квартиры купить! Я тебе помогу.
– Нет! – отрезал Виктор Антонович. – Это подарок, а подарки я не продаю.
– Жаль… – вздохнул бухгалтер.
Время пролетело незаметно, пора расставаться. Немцы сделали много подарков, и не только группе.
– Это передайте в детские сады, а вот это – пожилым. (Четыре огромных мешка с презентами.)
– И вам – по пятьсот марок каждому.
– Ну что вы! Не надо! – гордость не позволяла принять деньги.
– Да? Не надо, так не надо.
И деньги быстро вернулись в тугие кошельки. У немцев не принято уговаривать.
– Зря отказались, – сокрушался потом Александр. – На пятую часть квартиры хватило бы!
Обратная дорога оказалась длиннее. От Гамбурга до Берлина ехали на скоростном поезде с комфортом, а дальше начались приключения. Состав из России опоздал на четыре часа. Но лучше бы его вовсе не видеть: все вагоны грязные, оконные стекла черные от копоти, пыли и еще чего-то немыслимого. Сколько лет его не мыли, одному богу известно. И под стать поезду проводник – в стельку пьяный, заспанный и нечесаный – буквально выпал из вагона. Произнести что-либо членораздельное он был просто не в состоянии. Группа ужаснулась, а проходившие мимо немцы брезгливо косились. Надо признать, было от чего. Так стало стыдно и горько на душе за своих. «Что же вы, ребята, сами позоритесь и всю страну позорите?!» – подумал не один Виктор Антонович. Наконец, общими усилиями пассажиров проводника внесли в вагон и уложили спать. До конца поездки его больше никто не видел.
Маршрут следования по каким-то причинам изменили, пустив поезд мимо Бреста через прибалтийские республики. В каждой, несмотря на отсутствие границы, был досмотр, по традиции сопровождавшийся унизительными поборами. «Вы нарушили эт-то, не соблюдаете наши зак-кон-ны», – провозглашали на ломаном русском то ли пограничники, то ли таможенники и, получив по связке бананов или апельсинов, пропускали.
«Плакали мои денежки!» – с грустью подумал Виктор Антонович, проезжая далеко от Бреста. (Сберкнижка могучего российского банка до сих пор хранится у него дома как свидетельство грандиозного обмана и ограбления миллионов простых граждан, с таким трудом всю жизнь понемногу копивших на старость и домик в деревне.)
Сервис в вагоне – нулевой; ни тебе чая, ни завтрака. Да и откуда ему взяться, если проводник мертвецки пьян. Спасались подарками немцев…
***
Вот уже и Россия. С одной стороны, радость – дома, с другой – неприятный осадок после родного паспортного контроля, грубости и мздоимства. Вместо «Здравствуйте!» с улыбкой – «Что везете? Откройте чемоданы! Бананы-то с черными крапинками – заразу из-за границы притащили! А мешки откуда? Спекулировать собрались?!»
Никакие объяснения не помогали.
– Это же в детский сад и пенсионерам. Помощь от немцев.
– Не нужна нам их помощь, сами справимся. Мы – не нищие!
– Так это от чистого сердца…
– Знаем мы… Проходите, не задерживайте!
Наконец прорвались как сквозь строй, выдохнули…
А дальше опять серые будни. Куда ни глянь, всюду очереди, пустые магазины, грязь, грубость и непроницаемая маска на лице. Даже подобия улыбки не встретишь.
«Да где же их этому учили? Почему они такие, наши русские люди?» – думал про себя Виктор Антонович.
Удивительно, но при всем при этом холодильники у большинства россиян забиты едой. Все – по блату, с помощью связей.
Виктор Антонович невольно вспомнил строгие порядки, царившие в немецкой семье, и сравнил их с отечественной действительностью: организованное общество в Германии и разгильдяйство и вседозволенность в России. Небо и земля!
«Да! – думал он. – Перестройка нужна, и, в первую очередь, перестройка мышления. В головах наших людей нужно многое изменить. Менталитет, привычки ломать. И не так просто и быстро это будет. Не год и не два понадобятся. Прежде всего необходимо устранить все барьеры для передвижения. И визы отменить, и лимит на вывоз денег. (Вспомнил, как ущербно чувствует себя россиянин с шестьюдесятью долларами в кармане.) Зачем эти ограничения?! Надо открыть границы. Пусть люди учатся друг у друга, перенимают лучшее. И становятся добрее».
