Buch lesen: «Вода в Ордане»

НАТ. СТЕПЬ ВЕЧЕР

Безбрежная степь Дикого Поля, пожираемая страшным пожаром.

ТИТР: Гетманщина, лето 1687 года. После неудачного крымского похода казачья старшина, возглавляемая выходцами из правобережных «дорошенковцев» добивается ареста гетмана левобережной Украины Ивана Самойловича.

НАТ. МОГИЛА В СТЕПИ ВЕЧЕР

Древний курган посреди степи, колышущийся ковыль на склонах, приближающийся пожар.

ТИТР: Правительство временно возглавляет генеральный обозный войска запорожского городового Василь Борковский, но старшина торопится избрать нового гетмана. Среди главных кандидатур – генеральный есаул Иван Мазепа.

НАТ. ХУТОРОК В СТЕПИ ВЕЧЕР

Хата-мазанка на окраине, огородик, обнесенный тыном, за тыном виднеется пыльный шлях, степь и дымная стена на горизонте.

ТИТР: В то же время арест Самойловича вызывает недовольство среди казаков, вспыхивают бунты…

НАТ. СТЕПНОЙ ШЛЯХ ВЕЧЕР

По пыльному шляху в безбрежной степи, едва волоча ноги, бредет человек в ободранном подряснике, негожих сапогах и грязных темных шароварах. Человек заросший и в целом неопрятный, некогда стриженный «под горшок», как семинарист, но волосы отрасли и не расчесаны, возможно, и не мыты много дней, на замурзанном лице щетина. Он несет за спиной убогую торбу и пошатывается, норовя упасть. В какой-то момент его обгоняет скачущий галопом казачий разъезд, и человек, неуклюже отскочив, падает в траву на обочине, пытается встать, и его тут же тошнит. Он стоит на четвереньках в пересохшем разнотравье и издает неприятные звуки, затем наконец встает и дальше волочится по шляху. Солнце клонится к закату, к утопающей в дыму степи.

НАТ. ПРИДОРОЖНЫЙ ШИНОК ВЕЧЕР

Небогатый придорожный малороссийский шинок – потрескавшаяся мазанка, густо покрытая мхом и почерневшая соломенная стреха, конюшня на подпорках, плетеный тын очерчивает двор, под тыном лавка, очень трухлая, растет верба и тополя вдоль шляха, за шинком начинается гайок, за ним едва виднеется далекое болото. Шлях от шинка тянется в степь, пустынную, суровую и нескончаемую. Оттуда подъезжает деревенская подвода, с нее резво спрыгивает по-простому одетая крестьянка и тут же направляется ко входу в шинок.

ИНТ. ШИНОК ВЕЧЕР

Простой интерьер шинка – побеленные стены с росписью, оконца в рушниках и лавка вдоль стены, там пьют и трапезничают посполитые мужчины, за стойкой-прилавком стоит шинкарка – довольно молодая женщина-еврейка, она умело протирает чарки, при этом насмешливо, но незлобно поглядывая на посполитых, затем – уже резко и неприветливо глядит на тяжко облокотившегося об стойку приблуду в подряснике.

ШИНКАРКА: Ты долго сопеть будешь, чорт? Га?

Приблуда с трудом пытается что-то выговорить, почти не слышно за шумом, язык заплетается.

ШИНКАРКА: Та говори же, растреклятый, лихо мне на голову! (она с грохотом ставит стакан на стойку) А то проваливай, покуда цел – паны сегодня явятся на хутор, может, и сюда заглянут, или казаков пришлют. Немой ты али полоумный?

ПРИБЛУДА: Горилки пляшку дай… опохмелиться. И не горлань, шинкарочка, и так в ушах гудит.

ШИНКАРКА: Чего? Та я тебя, антихрист!..

Она замахивается на него тряпкой, но приблуда быстро кладет на прилавок золотой.

ПРИБЛУДА: Гулять у тебя буду до утра, шинкарочка…

Он тяжело оглядывается по помещению, шинкарка в это время с сомнением смотрит на новенький золотой, потом все же забирает его с прилавка и наливает приблуде чарку горилки.

ПРИБЛУДА: От это… и-ик… дело…

Он неприятно икает еще несколько раз, затем одним махом опустошает чарчину.

ПРИБЛУДА: А ты бы выпила, шинкарочка. Со мною… За упокой моей души нечистой, бес ее бери… га? Ну а не хочешь, то и… так… поговорим? Налей-ка мне еще горилки!

ШИНКАРКА (сердито, но уже не злобно): Околей еще мне тут… нечистый дух! А то ведь вправду упокоишься…

ПРИБЛУДА: Не бойся. То я так шуткую. Весело мне ныне. Как тебя зовут?

Шинкарка смотрит насторожено, но все же отвечает.

ШИНКАРКА: Ада.

ПРИБЛУДА: От. Хорошее у тебя имя, Ада. Красивое. Как украшение… с древнееврейского, я верно говорю? Тьху, черт… не помню. Может, ты не Ада, а Адам? Адам и Ада, Ада как Адам, ну только баба – верно говорю? Тьху, черт… не помню ни бельмеса. Ну так как? Налей еще мне чарку сей амброзии, будь милостива, Ада…

ШИНКАРКА: Ты закусывай, нехай тебя короста… (молчит некоторое время) Ты, видно, божий человек, ученый? Аль монах какой?

В этот миг в шинок залетает разъяренная крестьянка с подводы. Все как-то резко пугаются – даже шинкарка с приблудой, а крестьянка подлетает к столу и хватает за шкирки одного из посполитых, начинает неожиданно хлестать его по щекам.

КРЕСТЬЯНКА: Ты сколько будешь ее пить, аспид? Ты сколько… Ада!

Шинкарка выскакивает из-за прилавка, а крестьянка направляется к ней, громогласно рыдая.

ШИНКАРКА: Мотря, я тебе клянусь, не у меня он покупал, он с ними вон слигался, я им говорила…

КРЕСТЬЯНКА: Та у нас работы непочатый край, а он поехал на волах в Прилуки, где волы? Где воз?

ШИНКАРКА: Мотрона…

Вдруг дверь вновь распахивается, и в шинок входят богато одетые казаки. Кафтаны, широкие пояса, черкески и кунтуши, шапки с тумаками. Несколько тут же направляются к столу – посполитые освобождают его, крестьянка тащит мужа к выходу, боязливо оглядываясь. Казаки рассаживаются, а их атаман бросает на прилавок горсть медяков и говорит шинкарке.

АТАМАН: Вечерять у тебя будем, жидовка. Неси чем оскоромиться, да поживей!

Шинкарка кивает и дергает приблуду за рукав подрясника, говорит ему шепотом.

ШИНКАРКА: Иди в чулан за мной.

Приблуда лишь пьяно улыбается, но не идет. Шинкарка задерживается, испуганно глядя на приблуду, это замечает атаман и также переводит на него взгляд.

АТАМАН: Ты хто такой?

Приблуда продолжает пьяно улыбаться шинкарке, а атаман снимает с пояса нагайку и кладет ее на прилавок.

АТАМАН: Ты хто?

ШИНКАРКА: Приблуда это, пан атаман, не гневайтесь.

АТАМАН: Помолчи!

ПРИБЛУДА: Хорошая ты, Ада, добрая. Хоть и сердитая. От злых людей… сердитая. Я твой шинок не разгромлю… Но пить тут буду. Не серчай. Возьми вот.

Он кладет на прилавок еще один золотой. Атаман глядит с интересом на монету и резко протягивает к приблуде руку.

АТАМАН: Ану…

Вдруг приблуда каким-то еле заметным движением опрокидывает атамана на пол, тут же шатается сам, едва устояв на ногах. Ошарашенный атаман вскакивает и обнажает саблю, остальные казаки тоже поднимаются из-за стола и хватаются за сабли.

ПРИБЛУДА: Хорошая шаблюка. Дорогая. Тебе ее твой пан пожаловал?

Замечание приблуды вызывает у атамана неимоверную ярость. Он размахивается и взмахивает саблей, но необъяснимым образом промахивается и вновь падает, а сабля при этом оказывается в руке приблуды. Приблуда стоит над лежащим атаманом с его саблей в руке, атаман опасливо глядит, не рискуя встать, некоторые казаки возле стола также обнажили сабли, шинкарка прикрыла руками губы.

ПРИБЛУДА: Я говорю, хорошая шаблюка, дорогая. Но…

Он резко подбрасывает саблю и ловит ее на выставленную руку.

ПРИБЛУДА: Не уравновешенная, видишь? Клинок от другой рукояти. Без каменьев драгоценных, видно, та была, но эта тяжелее. Теперь вот норовит с ладони соскользнуть. Глупой ты.

Приблуда вновь подбрасывает саблю и ловит ее в ладонь. Атаман так же не рискует встать, казаки напряжены.

ПРИБЛУДА: Глупой и бестолковый. Зачем пришел в шинок, как будто за ясырем? Зачем людей согнал, шинкарку обругал? Вот ты на меня безоружного с шаблей пошел – чего ж не зарубил? Боялся – вот чего. Суда боялся или пана своего. И вечно с вами, лейстровыми, так. Собаки, а не люди – брешут, не кусают. У ляхов на цепи сидели, а теперь у москалей. Достал шаблюку – так руби! Шаблюка она – баба. Ей кровушки испить давай. Ты бабу у себя в светлице разбираешь, чтобы шутки пошутить? Вот и с шаблюкой так.

Он, шатаясь, поворачивается к казакам.

ПРИБЛУДА: Ховайте, хлопцы, шабли от греха. Бо порублю.

НАТ. ШИНОК ВЕЧЕР

Шинок в закатном свете, тишина, безлюдно, лишь слышно пение сверчков в степи. Внезапно дверь распахивается, из нее вылетают перепуганные казаки, некоторые без сабель, некоторые в изорванной или слегка окровавленной одежде, но раны несерьезные – царапины. Слышен отрывистый сабельный звон, и в двери падает последний казак, вскакивает и убегает, спотыкаясь. Из двери нетвердо выходит приблуда с саблей атамана в одной руке и нагайкой в другой. Он бросает саблю перед собой в траву и берет нагайку в правую руку.

ПРИБЛУДА: Я не люблю эти шабли, дурные они, как и бабы, лишь бы звенеть без толку, тьху! (смотрит на казаков) Я тут попьянствовать собрался до утра, так что идите шляхом, пока целы, и коней оставьте! Оставь, тебе сказал…

Он замечает безоружного казака, двинувшегося к конюшне, и огревает его нагайкой. Несколько вооруженных побратимов бросаются ему на выручку, но приблуда легко уклоняется от их ударов и избивает их нагайкой со страшной силой, как будто танцуя вокруг них, при особо опасных выпадах прыгая и перекатываясь в траве, лупя казаков нагайкой по ногам и подсекая подножками. В конце концов двое казаков остаются лежать в траве, едва ворочаясь, а остальные убегают. Приблуда нетвердо подходит с нагайкой в руке к тыну и смотрит на шлях, на закатное зарево над степью, затем возвращается в шинок.

ИНТ. ШИНОК ВЕЧЕР

Приблуда заходит в пустой шинок и неспешно хозяйничает там – наливает себе горилки, садится за стол и ест колбасу, вяленую рыбу, галушки. Наевшись и еще пригубив горилки, он достает из торбы люльку и табак, закуривает, курит, задумавшись, затем напевает пьяным, но красивым голосом.

ПРИБЛУДА: Та наступала черная хмара – стал дождик накрапать. Ой там собралась бедна голота до шинка гулять…

НАТ. ШИНОК СУМЕРКИ

К шинку в сумерках подъезжает целая ватага казаков. Многие из них вооружены мушкетами-янычарками и пистолями. Слышно, как приблуда поет внутри шинка.

ПРИБЛУДА: Пили горилку, пили й наливку, и мед будем пить… А кто с нас, братцы, будет смеяться – того будем бить!..

ИНТ. ШИНОК СУМЕРКИ

Приблуда сидит и поет за столом с погасшей люлькой в руке. Вдруг с улицы доносится хрипловатый и несколько квелый женский голос.

ГОЛОС: Добрый человек, выйдите к нам – поговорим!

Приблуда сплевывает на пол и вытрушивает люльку, насыпает в нее табака и прикуривает огнивом.

ПРИБЛУДА (запевая): Ой идет богач, ой идет дукач, насмехается…

ГОЛОС: Добрый человек!

ПРИБЛУДА: Молчи, короста! Дай я песню допою…

За окнами слышится какая-то суета, затем вновь тот же женский голос.

ГОЛОС: Я с вами запою, хотите?

ПРИБЛУДА (сквозь зубы): А чтоб ты сдохла! (поет) Ой за що, за що, вража голота напивается?…

Женский голос вдруг присоединяется к его, и они допевают куплет вместе.

ПРИБЛУДА (сквозь зубы): Тьху, баба дурная, перепаскудила!..

Он тяжело встает, бросает люльку на стол и берет с прилавка нагайку, идет к двери.

НАТ. ШИНОК СУМЕРКИ

Приблуда выходит из шинка с нагайкой. Он видит ватагу казаков, окружившую полукругом шинок, некоторые с обнаженными саблями, но большинство с мушкетами и пистолями, целится в него. За возами стоит горстка посполитых, среди которых – шинкарка и сварливая крестьянка с мужем. Впереди же всех, почти в центре двора, стоит не слишком высокая худенькая молодица. Одета она дорого, но сдержанно – воловьи чеботы, черная юбка с красным оборком, запаска с черной вышивкой, корсетка черная с красной каймой, сорочка с аккуратными узорами на рукавах, бирюзовые бусы на шее. Лицо у молодицы очень юное и по-девичьи красивое, лишь при этом болезненно бледное. А вокруг белого очипка обмотан и несколько щегольски закинут назад необычный черно-белый клетчатый платок.

ПРИБЛУДА: Ты чего же мешаешься, вражья паскуда? Чего? Не видишь, я пьянствую тут и пою?

МОЛОДИЦА (примирительно выставляя руки): Добрый человек…

ПРИБЛОДА: Какой я тебе, Христа душу твою йоб, добрый человек? Ты чего же, вылезла, сучья дочка? Чего? Или ты думаешь, шо если перед сотником или полковником своим ноги раздвинула, так уже и атаманша? Ты чего, же чертова сука? Чего? Куда б ты мешалася, мать твою йоб! Тебе полковнику твоему лейстровому ноги омывать… которые и в шаровары не влезают вместе с пузом. А ты в шинок метешься среди ночи и красуешься со лицарством своим? Вот я тебя, паскуду, научу смирению!..

Во время этой пьяной тирады очень гневаются казаки – некоторые из них подходят ближе или угрожающе поднимают мушкеты, но молодица реагирует иначе. Сначала она пытается сдержать улыбку, потом улыбается, а потом заливается беззвучным смехом, прикрыв губы рукой, в припадке этого смеха она, едва совладав с собой, машет казакам, и они отходят назад, опускают мушкеты. Приблуда же только в конце речи замечает произведенный эффект.

ПРИБЛУДА: Чего ж ты скалишься, глупая баба?

МОЛОДИЦА: Ой… Я уже прослышала, что вы восхитительный ритор, но это… Ох… Ха-ха! Послушайте, едемте с нами на хутор! Сейчас небезопасно на дорогах, и зачем вы будете тут пить один? У нас есть свежий мед, баранина… не откажитесь! Я приношу вам извинения за поведение моих людей, они будут наказаны, вы благородно поступили, осадив их. Но пусть шинкарка закроет шинок как годится, и мы погуляем, как люди, у нас… Ну, хотите я с вами еще спою?