Buch lesen: «Зазеркалье»

Предисловие

Все, находящееся в этом мире, имеет свой срок годности, а после, конечно, без следа из него исчезает. Все живое, материальное, имеет невидимую нить, которая тянет последствия предшествующего события, эта нить напрямую связывает весь наш большой земной шар, ничто не вечно в этом мире, ничто не постоянно.

Хотя бы раз в жизни каждый задумывался, что же ждѐт нас в конце? Возможно, после жизни будет какой-то итог, а возможно и продолжение, реинкарнация. Либо темнота, когда наши веки опустятся последний раз, темнота, которая заберет наш разум и воспоминания о том, что мы узнавали на протяжении жизни, кого любили и знали, о ком грезили, о ком молчали, заберет наше «я» в вечность времен. Люди веками доказывают друг другу теоремы, что за стеной под названием «смерть» кроется что-то неописуемое, которое невозможно увидеть или услышать, а только лишь воображать, рисовать образы и проекции в умах. Люди ищут недосягаемую и пугающую истину, но не стоит забывать, что истина – ложное восприятие вещей, посредством мыслительного процесса другого человека, после перерастающее в его субъективное мнение. Люди бьются над догадками, что на самом деле происходит после наступления биологической смерти?

Наша жизнь подобна хождениям героя «Божественной комедии» Данте Алигьери: поиски просвещения себя и очищения мира от скверны, погоня за чудом, которое мы так хотим видеть, но чудо для каждого свое: новый дом, дети, любимый человек, карьерный успех. Все это необходимо, чтобы жизненный путь казался легче, но так не бывает, за всем этим стоит скрупулезный труд, неминуемо ведущий нас к концу и об этом не стоит забывать. Не стоит также забывать, что самая ценная валюта для человека – время. Оно отведено для каждого индивидуально и никто не силах его повернуть вспять, никто не может им управлять, никто не может ему

трактовать свои намерения, только время решает, как ему быть, что с тобой будет, и сколько ты сможешь покорять вершины или падать вниз с самой высокой точки земного мира.

Я верю, что у каждого из нас сложная, тернистая дорога жизненного пути. Следуя по ней, мы то – расцветаем, то увядаем раз за разом, словно проходя жизненные уровни, которые делают нас лучше или наоборот ломают, чтобы показать, где мы не можем совладать с теми или иными ситуациями на данном этапе времени. Если не получается, сильные люди возвращаются вновь, чтобы победить и изменить себя безвозвратно. Это проекция себя в «зазеркалье». Каждый раз, каждый день необходимо быть лучшей копией самого себя, чтобы пройти свой путь с высоко поднятой головой.

Мой роман – философское изречение о том, что может произойти в случае, если человеку даровать вечную жизнь. Каково это? Вечно ходить по

«мирам», изучая и впитывая в себя происходящее вокруг, наблюдать, как уходят все твои любимые люди, но при этом оставаться в рассудке на Земле. Данная тема не теряет своей актуальности никогда, будоражит умы уже не одно столетие и будет продолжать пугать и восхищать ровно столько, сколько мы будем искать такие эликсиры бессмертия, как философский камень или святой Грааль.

Я хочу посмотреть на данную тему иначе, ведь немногие из нас готовы жить вечно, чтобы продолжать свой путь, бескрайний, как африканская саванна. Эта история человека, который не выбирал, кем ему быть и как ему жить, выбор был сделан за него, а он лишь работает с тем, что есть. Так давайте же перейдем от слов к делу. Приятного прочтения.

Глава 1

Его зовут Ллойд Грин. По правде, ему не впервой находиться в полицейском участке, но сегодня он пришел сюда сам. За свою длинную жизнь Ллойд наделал много плохого и много хорошего. Где, что и в каком количестве, точно сказать невозможно. Все это было сознательно или бессознательно, никто не сможет этого понять в полной мере, как бы этого не хотелось. Ллойд всегда попадал в разные переделки, ничего не поделаешь, как говорится, один раз живем. Он часто наблюдал, как неутомимо передвигающиеся стрелки часов словно намекали ему о том, что пора взяться за дело. Интересно было наблюдать за людьми, которые несли в мир мнение, что время – самый ценный ресурс. Так-то оно так, но не для него. Грин словно застрял во всепоглощающем лимбе, и его пелена помогла ему перестать следить за счетом времени. Помогла осознать его реальную важность для человека. Ценность времени стала проявляться, когда из жизни стали уходить члены семьи, друзья, знакомые, соседи с параллельной улицы. Страшно смотреть на детей, которых ты видел день ото дня, а теперь они старики, не способные разглядеть номер подъезжающего автобуса. Да, страшно, но это факт.

Наконец-то очередь в полицейском участке дошла и до него.

– Ллойд Грин, кто такой? – полицай кричал на весь коридор.

– Я здесь.

– Грин, комната номер два, жду тебя, – ответил офицер.

Ллойд усмехнулся, насколько случайности символичны – комната номер два, как и его жизнь. Он пробежался глазами по кабинетам, пока не нашел нужную дверь, спрятанную в глубине коридора. Интересное и удобное расположение – как раз, чтобы никто не смог помешать допрашивать людей с особым пристрастием. Ллойд открыл кабинет и увидел, что офицер, который его вызвал, уже сидел внутри:

– Заходите! Итак, Ллойд Грин, меня зовут офицер Херст. Давайте немного пробежимся по вашему досье, мне кажется, тут есть ошибка с датой рождения. Так уж и не скажешь, что вам почти две сотни лет. Да, проседь в волосах, глаза карие, рост 183 см, среднего телосложения. Сходится все, кроме даты рождения. Ответьте мне на пару вопросов, и мы решим, как поступим, – сказал Херст.

Глаза офицера Херста Бриджеса бегали по делу Ллойда, словно он увидел записи об НЛО в этой папке. Грину всегда было забавно наблюдать за людьми, которые выясняют его настоящий возраст, хотя это бывает не часто, дабы исключить лишние вопросы.

– Задавайте, офицер.

– Скажите, для начала, дату рождения, чтобы я мог сразу ее исправить.

– Исправлять нет необходимости, офицер, все верно. 24 февраля 1886 года.

– Не морочьте мне голову. Вы состоите на учете в больнице для душевнобольных?

– Нет.

– Вас не смущает, что на дворе 2043 год?

– Абсолютно нет.

– Тогда, сдается мне, вы решили надо мной поиздеваться.

– Офицер, я не собирался над вами глумиться. Предлагаю вам отложить досье и выслушать мою историю.

В этот момент Ллойд проследил, как у Херста стали появляться вены на лбу, а по глазам было видно, что взрыв случится через 3, 2, 1…

– Слушай меня сюда, умник, у меня нет времени разбираться в твоих больных историях, ответь на вопросы, которые меня интересуют, и катись отсюда, понял меня?

– Вам придется меня выслушать, офицер. Я пришел сказать, что торговый центр «Кристалл» заминирован. Там находится около семи тысяч человек, мне достаточно нажать на кнопку, которая находится в моем кармане, и все взлетит к чертям на воздух вместе с людьми в помещении, а также в радиусе ста метров на улице.

– Ты что, совсем обалдел мне угрожать?! Сейчас я вызываю наряд, и на твоем личике не останется следа живого, понял? Быстро отдай мне пульт! Херст достал пистолет и нацелился на Ллойда.

– Я не шучу, отдай мне пульт!

– Хорошо, тогда Мари, Елизавета и Дин пойдут в расход, они же сейчас находятся в «Кристалле», не так ли, офицер?

– Ты… ты, урод, что ты сделал с моей семьей?!

– Успокойтесь, с ними все пока в порядке, просто я хочу, чтобы меня выслушали, хорошо?

– Как ты узнал, что попадешь именно ко мне?

– Я просто все рассчитал, не более того, и даже если бы что-то пошло не по плану, то все равно бы попал к тебе, офицер Херст.

– Когда мы успели перейти на «ты»?

– Я старше тебя и могу себе это позволить, давай выпьем кофе, и я расскажу одну историю. Выслушаешь меня, и я отдам тебе все. Ты предотвратишь крупный теракт, станешь легендой, и мы попрощаемся.

– Что за чушь ты городишь, отдай мне пульт и давай без глупостей.

Херст держал Ллойда на прицеле, его глаза налились кровью, Ллойд же был абсолютно расслаблен и хладнокровен.

– Отдам, но для начала выслушай меня и прекрати орать, как свинья на убой. Так что, может, кофе?

– Ладно, ладно, сейчас принесу, и ты расскажешь мне свою чертову историю.

– Еще принеси сигареты, история будет длинной, не курить же мне ваши заменители, я их на дух не переношу. Только без глупостей! Помни, на кону жизнь твоей семьи!

– Где я тебе сигареты возьму? Я не курю.

– Найди, жду тебя.

Херст ушел, Ллойд остался один. Как же слаб разум человека в сложных стрессовых ситуациях, все переходит на уровень инстинкта, где есть два действия – защита или нападение. Херст просто ничего не понимает. Ллойд Грин надеялся, что офицер его услышит и поможет. Херст был его единственной надеждой.

Двери открылись, и показался Херст, едва удерживавший две чашки кофе. В нагрудном кармане офицера виднелась пачка самых дешевых сигарет, предположительно, насильно позаимствованная у бедолаг из обезьянника.

– Вот твой кофе и сигареты, рассказывай, – буркнул Херст.

Он швырнул пачку сигарет и ударил чашкой об стол, кофе немного разлился. В его глазах горел огонь ненависти к Ллойду, хотя это мог быть и страх. Не сразу понятно, что человек испытывает в таких ситуациях. Одно было ясно, как белый день – каждый порядочный мужчина будет так сильно переживать за свою семью. Ллойд нагнетал обстановку, но ничего не поделаешь – играть с эмоциями Херста ему было на руку. Чем больше Херст их показывал, тем сильнее Ллойд его контролировал.

– Спасибо, но можно и полегче. В общем, слушай внимательно. Моя история весьма необыкновенная и даже местами нереальная, но я и не пытаюсь что-то кому-то доказать, просто ее рассказываю. Каждый сам для себя выбирает – верить мне или нет. Некоторые считают, что я псих, другие думают, что Бог избрал меня, – начал Ллойд.

– Как по мне, так ты уж точно псих…

– Слушай и не перебивай. Мне действительно столько лет, сколько заявлено в анкете. Хочешь, верь, хочешь не верь, мне все равно – это факт. В городе, где я родился, люди малообщительные, предпочитают сторониться незнакомцев и немного странных людей. В эту категорию входил и я, но все же есть некоторые, с кем я провел свою жизнь. Мой отец был портным, а мать работала в магазине цветов. Мы жили в небольшом городке Европы недалеко от Франции, это было начало индустриальной эпохи, как обычно говорят, «затяжной экономический кризис». Времена были трудные, но мы справлялись.

Когда мне было девять лет, мать тяжело заболела, денег на лекарства и еду едва хватало. Как мы не старались, мама продержалась всего три месяца. Мой мир рухнул перед моими же глазами. Казалось, что Господь меня возненавидел, иначе, за что посылать ребенку такие страдания? Лишь слова отца заставили меня успокоиться и жить дальше:

«Сынок, все мы не вечны, у каждого наступает свой час, и никто из нас не знает, когда этот час придет. Каждый пытается прожить так достойно, как твоя мама. Она бы не хотела видеть тебя разбитым и слабым, так что соберись и борись, двигайся только вперед! Время пожить каждому дано ровно столько, сколько Бог отмиловал». Отец маму очень любил, для него она была музой – движением вверх, но даже будучи сильным и смелым, он не смог уберечь еѐ. Именно тогда он и стал для меня примером. Я видел, как мужчина должен обращаться с женщиной, мы по праву были счастливой семьей, я гордился своим отцом. Послушав его слова, я столько сидел за книгами, что забывал счет дням и месяцам. Безусловно, я был увлечен книгами. Всегда, в независимости от своего места пребывания, они затягивали меня в новые миры, новые слова, новые мысли и помогали не думать о маме. У меня была мечта, как и у всех мальчишек нашего города: быстрее отсюда выбраться и стать успешным человеком. Представь себе, почти за двести лет ничего не изменилось, все на своих местах. У молодых парней такая же мечта. Те, кто жил в деревнях, хотели в город, кто жил в городе хотели в другую страну. Жаль, про космос никто не знал, мечтали бы и о нем. Это, конечно, пришло потом, но смысл никогда не меняется – вечная гонка, в которой все мы пытаемся словить ту самую госпожу Удачу.

В двенадцать лет я начал работать, чистил обувь людям на вокзалах или площадях, а в свободное время продолжал изучать литературу, хотел поступить в школу, чтобы получить образование и счастливый билет в жизнь. Таким, как я, мало везло в этом мире, в основном, в школу брали детей из более состоятельных семей, родители которых оплачивали общеобразовательную школу и курс иностранного языка. Их место под солнцем было забронировано с самого рождения, но все же я не терял надежды. У меня был друг Карл Винчестер, он всегда звал меня играть в мяч. Наши матери когда-то работали вместе уборщицами, иногда мы собирались вместе, но это было очень редко. Он звал меня играть в мяч, а я читал книги. Отца у Карла не стало рано – он умер на войне, как и все мужчины, которые сражались за честь государства, никто не понимал всего до конца, не было Интернета и средств массовой информации, как сейчас.

Херст начинал закипать еще сильнее, но Ллойд не подавал вида, и в какой-то момент Херст перевел акцент на себя:

– Так ты мне решил рассказать свою биографию? Давай перейдем к делу уже.

– Замолчи! – после этих слов Херст посмотрел на Ллойда изумленным взглядом, но послушался и промолчал.

Ллойд продолжил:

«Так вот, как-то раз мы с Карлом отправились на речку, которая была далеко за городом. Сделав себе качели, мы говорили с Карлом обо всем на свете, делились знаниями или интересными сплетнями города. Кроме природы и нас там никого не было, и ничего не мешало нашему общению. Вечером, когда солнце садилось, мы катались на качелях и наблюдали за тем, как менялись вода и небо. Когда ты раскачиваешься на качелях и поднимаешь голову, затем резко опускаешь ее, тогда непонятно, где небо, а где вода, грань между ними стирается. Оборачиваясь в сторону города, вдали было видно, как пыхтели первые заводы, валил такой дым, словно там обосновались адские машины, а если стоять возле них, то можно было лицезреть языки пламени. Я всегда мечтал побывать рядом с небом, звездами, но Карл смеялся и говорил мне, что это небылицы. Я категорически не соглашался с ним в этом. Обычно наши посиделки заканчивались тем, что родители начинали нас разыскивать, но после нескольких подобных случаев они всегда знали, куда идти. Телефонов, как сейчас, тогда не было. Когда родители нас находили, мы получали свои законные подзатыльники и расходились по домам.

– Слушай, Ллойд, мне искренне жаль твою маму и то, что у вас происходило, но давай я позвоню врачам. Может, тебе нужна помощь психолога? Они тебе помогут, я знаю одну хорошую женщину, она как раз работает с похожими пациентами, а ты просто отдашь мне пульт. Обещаю, тебе помогут, все будет хорошо, я лично проконтролирую все эти моменты.

– Херст, я не сумасшедший, пойми же! Послушай меня до конца, и тогда отпадет необходимость говорить мне эту чушь. Если ты будешь перебивать меня через каждые пару минут, то мы тут проторчим до следующего дня, понял? Или ты хочешь, чтобы я нажал на кнопку?

– Слушай, а ничего, что ко мне заявляется мужик, который говорит, что он 1886 года рождения?! Того лучше, он готовит теракт именно в том месте, где сейчас находится моя семья, при этом рассказывая мне блаженным голоском о том, как он провел свое детство, – глаза Херста снова гневно забегали по лицу Ллойда.

Ллойд прекрасно понимал все чувства Херста, но без этого рассказа он ничего не поймет. Рассказчику надо подвести к сути проблемы, объяснить все происходящее и как-то убедить Херста слушать дальше. В этот момент, словно по дуновению ветра, у Ллойда родилась отличная идея:

– Хорошо, Херст, ты можешь позвонить своей жене, если хочешь, но дослушать ты должен.

– Ты разрешаешь? Спасибо, Ваше благородие, сейчас позвоню и скажу, чтобы они валили к черту оттуда!

– Не советую этого делать.

– Это еще почему?

Ллойд достал из-под штанины пистолет и направил его в голову Херсту. Его реакция была очевидная: последний вскочил со стула и потерял бдительность, что явилось грубой ошибкой офицера. В этот момент Ллойд вздернул курок и улыбнулся. Они оба вошли в связь, и Херст понял, что просто так из этой комнаты он не выйдет, а значит, игра продолжается.

Глава 2

Обстановка стала накаляться еще больше, Ллойд не собирался ни на минуту сбавлять обороты, чтобы довести начатое до конца. Он держал Херста на прицеле и всем видом показывал, что не уступит ему ни в чем, если тот не выполнит его требования. В этот момент Херст не прекращал предпринимать попытки повернуть ситуацию в свою сторону:

– Ты, псих, убери пушку! – крикнул Херст.

– Не ори! Сядь и звони жене! Не вздумай сказать лишнего, при этом закрой дверь на ключ, чтобы никто не вошел, – ответил Ллойд.

– Ты просто чокнутый! Зачем я вообще сегодня приехал на работу, надо было сказать, что болею…

– Закрой дверь и сядь, я не люблю кричать и повторять по нескольку раз, или ты хочешь меня вывести из себя?

В конечном итоге Херст сдался и подчинился требованиям Ллойда, он закрыл двери и кинул ключ на стол. Херст даже не догадывался, насколько правильно он поступил. Он твердо знал, что его семья в опасности, и, если придется рискнуть своей жизнью ради этого и умереть в этой бездушной комнатушке, то, значит, так тому и быть. Все это время Ллойд сопровождал Херста дулом пистолета, и в конечном итоге Херст вернулся на то место, где стоял изначально, и игра продолжилась:

– Ты доволен? Теперь звони.

Ллойд достал телефон и кинул Херсту на стол.

– Нет, я лучше со своего наберу, – сказал Херст.

– Ставь вызов на громкую, – ответил Ллойд.

Спустя три гудка, Мари взяла трубку, Херст спросил у нее самые банальные новости. Ллойду казалось, что дрожь в голосе выдаст Херста, но все прошло более, чем спокойно. Мари сказала, что у них все хорошо, и они будут в торговом центре еще пару часов, так что может оно и отлично. По Херсту было видно, что он в любую секунду был готов сорваться и сказать, как обстоят дела на самом деле. Ллойд в процессе всего разговора контролировал взгляд Херста, дав ему понять, что лишнее движение приведет к фатальной ошибке офицера. Херст договорил с Мари, отключил вызов и убрал телефон в карман.

– Доволен?! Убери ствол, я дослушаю твою «великолепную» историю.

– Спасибо. Поверь, это нужно было тебе, а не мне, чтобы ты понимал, что я не буду просто так тебе рассказывать какие-то небылицы. Так вот, на чем я остановился? – сказал Ллойд.

– Насколько я помню, ты начал мне рассказывать про своего друга Карла.

– Да, точно, но про него я рассказал, так что едем дальше. Когда мне было двадцать лет, началась череда ужасных событий – это была, как говорят в народе, черная полоса. Зимой 1906 года тяжело заболел мой отец, у него была лихорадка, денег на лекарства едва хватало, приходилось ограничивать себя и отца в еде. Я трудился на двух работах. Утром был курьером, а вечером разгружал продовольственные вагоны, у нас проходили через железнодорожные пути. В какой-то момент я напрочь забыл про сон, отцу при этом лучше не становилось. Карл помогал мне, хотя у него были собственные заботы. Тогда появилась Жанне – девушка Карла, он уделял ей почти все свое время, а остальной промежуток времени проводил на работе. Мы стали редко видеться с ним, но, когда это происходило, Карл постоянно твердил о свадьбе, говорил, что купит дом, и его девушка нарожает ему дюжину детей. Я иногда просил его посидеть с отцом, потому что работал, и не всегда получалось ухаживать за ним. Когда я возвращался со смены уставший, просто физически не мог общаться с отцом, но все равно был бесконечно благодарен Богу за то, что отец жив, и я прохожу, свое испытание жизни, которое выпало мне в таком юном возрасте. Я верил и молился постоянно. В то же время, Карл говорил мне, что скоро у него будет шикарная свадьба, и они заживут достойно, но к лету, когда умер мой отец, Жанне ушла от Карла. Он стал словно сам не свой, его охватила волна черной силы, которая дергала и манипулировала Карлом, будто к спине его пришили нити кукловода, ярость перетекала в горе и наоборот. В один из дней Карл попросил меня проследить за Жанне, посмотреть, чем она занимается, что делает, как живет без него. Думаю, ты понимаешь посыл сего действия. Мне это показалось идиотским планом, но смотреть, как друг мучается из-за девушки, я тоже не очень хотел, мне пришлось согласиться. Я был обязан Карлу, он помогал мне в трудную минуту. Этот дружеский груз ответственности каждый из нас нес поровну. Мы были как сводные братья – всегда рядом, неважно, хорошее или плохое было время. Я стал следить за Жанне. Сначала я выслеживал те места, где она бывала зачастую, но ничего особенного я не видел, Жанне просто занималась своими женскими делами. Мне казалось, что это глупая затея и пустая трата времени. Только на четвертый день в аллее, напротив театра главной улицы нашего города, где обычно проходят все мероприятия, Жанне встретилась с каким-то господином, он провел ее в свой кэб, и они уехали. Я решил дождаться Жанне возле ее дома и узнать, когда она вернется. Мне пришлось пробыть всю ночь под ее домом. Она вернулась, как ты понимаешь, не одна, а в сопровождении того же человека, на том же кэбе. Этот мужчина был старше нас с Карлом, при этом по его одежде было видно, что это человек голубой крови. Помню, по возвращению домой, я обнаружил Карла, лежащего пьяного на полу в спальне, его штаны были мокрым (видимо, не успел дойти до уборной), на столе каталась пустая бутылка вина и пара недоеденных кусочков хлеба. Сразу было видно, что Карл всю ночь ждал новостей. В тот момент мне показалось, что алкоголь очень скоро заменит ему обычную воду. Также я замечал, что он переставал меня слушать. Я подошел к нему и толкнул ногой в бок, но это было ошибкой, Карла вырвало на мой сапог. Я накинул на него одеяло и ждал, когда он придет в себя. Ночью, когда я уснул, сквозь сон услышал шорохи, я поднял голову и увидел, как мой друг рыщет в доме в поисках воды, видать малому горло сушило нехило. Я тоже встал и решил не откладывать разговор на утро, мы сели за стол, я начал рассказать, что видел и описал этого господина, который сопровождал его возлюбленную. Он сначала мне не верил, бормотал, что такого не может быть, и я специально наговариваю на нее, что это случайность, но потом в его голове, в которой из стороны в сторону переливался алкоголь, появилось понимание того, что действительно произошло. Я наблюдал павшего мужчину, которого убила не пуля, не штык, не холера, а простое чувство любви. Чувство, которое впоследствии убьет и меня, как и всех мужчин этого мира. Вроде обычное ощущение – игра гормонов, но оно такое сильное, что не каждый может с ним совладать. Хотя можно предположить, что в то время не сильно люди разбирались, что происходит, и как на самом деле. Наука мало кому была известна, от того люди и мучились, словно жили без кислорода. Пришла весна. Карл все пил, а я пытался свести концы с концами. Общение с другом сошло на ноль. С учетом того, что родителей у меня больше не было, а друг находился в фрустрации алкоголя, я остался один. Как-то я зашел в бар, в углу бара лежал пьяный Карл. Я заказал себе бокал белого сухого вина после рабочего дня, чтобы немного разгрузить тело и голову. Пока бармен оформлял мой заказ, я все-таки решился подойти к своему «другу». Увидев меня, он попятился назад, громко кричал, словно увидел дьявола. Это было наваждение, тогда я думал, что возможно не только алкоголь, но и сам Бог решился тоже отвернуться от него. Попытки привести Карла в чувства были безуспешны, тогда я умолял Бога, просил, чтобы Карл очнулся и взял себя в руки, но меня никто не слышал – это было ужасно. После, Карл начал блевать себе под ноги, упал со стула и снова уснул в своих же выделениях. Я закинул его на себя, как мешок с картошкой, и понес к выходу. Пройдя мимо барной стойки, я залпом осушил свой бокал и кинул монет за выпивку, свистнул соседнему кэбу, накинул еще пару монет и закинул туда тело. Мы поехали домой. По приезде я кинул Карла на кровать и привязал веревками, что были в доме, чтобы покончить с этим. Как думаешь, офицер Херст, смог ли ты жить в такое время? Похоже ли это на бредни и фантазии сумасшедшего человека, что я тебе говорю? Это только начало моей истории, и чтобы ты понял в полной мере, ты обязан, просто обязан слушать то, что я тебе говорю, а когда я остановлюсь, ты можешь задавать мне вопросы. Вот тогда я очень надеюсь, что ты мне поверишь, и не будешь считать меня идиотом или психом.

– Возможно, ты прав. Честно сказать, я с таким не сталкивался, но пока я тебе не верю. Кроме твоих слов, больше никаких доказательств нет, и я не совсем понимаю, что на самом деле происходит, – ответил Херст.

– Я знаю. Ладно, я продолжу, будут тебе доказательства, только послушай, согласен?

– Есть ли у меня выбор?

Ллойду было смешно наблюдать за Херстом, сама ситуация выходила очень странной. Херст закурил вместе с Ллойдом и сразу начал кашлять, видно сразу – не курильщик.

– Фу, черт, как вы можете курить эту дрянь? – сказал Херст.

– Обычно, как и все остальное, сначала у тебя отвращение, но потом втягиваешься. Многие писатели, полководцы, спортсмены, врачи курят для того, чтобы думалось быстрее или для того, чтобы отвлечься от мира хотя бы на пару минут, пока ты занят ритуалом курения. Сигарета – это инструмент для разгона твоих дурных мыслей, но каждый, конечно, может трактовать это по-своему.

– Интересное сравнение, – сказал Херст, – так что было дальше? Мы до конца так и не доберемся, если будем постоянно отвлекаться.

– Да, продолжим. С Карлом основное я все рассказал, теперь перенесемся в более позднее время, чтобы не топтаться на одном месте.

Так вот, однажды я зашел за шоколадом, недалеко от нашего дома была лавка со сладостями. Мне хотелось взять немного шоколада и карамельные тянучки, я просто обожал карамель. Как сейчас помню: мне 22 года, на дворе 1908 год, я захожу в магазин сладостей «Мисс Свит», а за прилавком стояла она – женщина, которая объяла мой разум полностью и не отпускала до самого конца своей жизни. Ее звали Кира, она была моей первой и единственной женой – человеком, которого я бесконечно люблю до сих пор. Я никогда не забуду запах ее волос с первой нашей встречи в магазине. Они пахли лавандой, корицей и кофе. На вид, как и на ощупь, ее кожа была мягкой, будто бы она только вчера родилась. Наше знакомство было очень нелепым. Мы Кирой познакомились, когда я по неосторожности обвалил всю полку с шоколадом, потому что спешил отнести Карлу лекарство. К Рождеству он заболел, не знаю, это была интоксикация или лихорадка, я так этого и не понял, но смысл был в том, что я попал в ту самую ловушку, где был мой друг, любовь начала струиться по моим венам и была еще не так страшна, как казалось. Кира стояла, уперев руки в бока, и смеялась над дураком, который обронил всю полку, было очень неприятно, но я спешил. Ее реакция меня поразила. Кира была одной из тех немногих, кто не стал кричать, как заносчивая бабка, что что-то пошло не так в очередной раз, а просто смеялась. Это было так просто и так прекрасно. В тот день мы с ней перекинулись лишь парой фраз, как я уже говорил, мне надо было спешить. По возвращению домой я увидел, что Карл лежал на моей кровати и корчился, ему было плохо, словно демон пытался выйти из него в тот момент. Я сказал ему: «Если ты будешь продолжать валяться, то толку от тебя никакого, так можно довести себя до смерти. Давай-ка ты наконец возьмешься за себя, встанешь и начнешь жить заново! Неужели ты будешь страдать всю жизнь по этой суке? Я принес тебе лекарство, надеюсь, оно поможет и станет легче». Карл мне ответил что-то вроде: «Друг, не надо так про нее». Между нами возникла перепалка. Мы кричали друг на друга, бранились, но уже через пару минут такой ругани каждый решил взять перерыв. Сигарет тогда не было, приходилось комбинировать из подручных средств, что есть. Я отсел от Карла, забил небольшую трубку всякой дряни, похожей на табак, и задумался, – Ллойд отвел взгляд, но продолжил: «Знаешь, вспоминая это, я думаю, что чувства людей – это их же болезнь, если бы не было чувств, мы бы все давно жили в тысячу раз лучше, поверь. Все же, без них не было этого привкуса сладости или горечи, не было бы гонки в жизни. Мы пытаемся успеть все на свете, но это невозможно, да и физически нереально. Тем не менее, мы пытаемся. Азарт, одержимость, мания величия и так далее – вот, что нас ведет вперед. Ах, да… и любовь, конечно».

Я отвлекся, извини. За Карлом я смотрел еще пару лет, примерно до войны, точно не помню. В 1915 году Карла убили, с того момента все и началось. Если ты уж хочешь забежать наперед, то я начал встречаться с той продавщицей Кирой из магазина сладостей. Сначала я не мог к ней подойти, но в 1910 году у нас все закрутилось. Мы дружили, я никак не решался признаться ей в любви. Кира считала меня своим другом, и через некоторое время у нее появился ухажер. Я его быстро убрал с пути, взял яйца в кулак и признался Кире в любви. Так у нас закрутился роман, потом война. Мы не успели пожениться, а потом… За одну затяжку Ллойд выкурил почти всю сигарету, очнулся в госпитале, хотя не должен был.

– Что ты имеешь ввиду? – спросил Херст.

– Видишь, ты ничего не понял. Поэтому прошу нормально послушать меня, чтобы я мог разложить тебе все по полочкам и объяснить всю цель своего появления в твоей жизни. Так что, продолжать? Или как? А может, я нажму на кнопку и по домам?

– Ладно, хрен с тобой, заинтриговал, опускай пушку. Мне становится даже интересно, но я все равно считаю тебя больным психопатом.