Вселенский спасатель. Книга 1. Планеты Ада. Том 3

Сновидение два

Лекарь спал на спине и храпел. Луна светила в окно, продолжала навевать сны.

…Дверь на улицу резко открылась, он вдохнул холодный осенний воздух полный ароматов умирающих листьев. «Больно сдавило сердце». «Да нет, это не стенокардия на холод, – согласно своей профессии врача, задумался о причине боли Слава, – это нервы». «С тех пор, как переехал в столицу, чувство тревоги не проходило». «Гулять не хотелось» … «Насильно прогуливаться с детьми по Москве в любую погоду, невзирая на дождь или снег, вынуждали обстоятельства». «Квартира, которую снимаю, за шесть тысяч, по понедельникам, каждую неделю заседал домком, во главе с председателем кооператива». «Кроме председателя, крупной черноволосой женщины статью похожей на генеральшу, на бдениях присутствовали две старушки секретарь и бухгалтер». «Не хватало лишь Швондера из романа Булгакова Мастер и Маргарита». «Вдруг председатель затянула: «Мы жертвами пали в борьбе раковой» … Дождь, холод пронзил насквозь, стало теплее. Ветер, как злодей, знал, что у Славы замок на любимой куртке разошёлся, подлец, в дырки между пуговиц залезал, как извращенец.

Вопя, – во всё горло закричали два детских голоса. Это к Лекарю, на улицу, подтянулись близнецы.

Двойня родилась неожиданно, в том числе родителей, весёлым криком, постоянно напоминали о своём существовании, думали родители, что пройдёт время, шустрые дети успокоятся. Время убегало сломя голову. Девочкам исполнилось семь, крик и беготня не прекратилась, лишь крик стал громче и бег быстрее.

Партусистент действует, – благоговейно шептала жена.

Отёчное лицо, цианотичные губы шепчут:

Пироженко хочу.

Вдруг жена начинает, задыхается:

Где нафтизин.

Слова гасят молчание в комнате.

Нет? Как же так! Теперь я умру.

На дверях здания написано: Аптека закрыта.

Утро. Жена еле, еле передвигаясь, добредает до аптеки. Её лицо счастливо.

Сохранять беременность.

«Интересно кто это сказал»? Звучат слова:

Приёмный покой.

Мне капают партусистент, – жена дрожала.

Огромное сердце билось, горя алым пламенем… Пламенный мотор, бился со скоростью сто сорок ударов в минуту. Так было двенадцать часов в сутки. Ровно столько, сколько длилась процедура.

«Кажется, вот только они родились… и вон какими вымахали». «А теперь я ими не доволен» … «Близнецы родились – красными, недоношенными, маленькими». «Даже килограмма не набрали вдвоём».

«Добрые однокурсники, акушеры, мать их…, гинекологи.

Человек в белом халате, лицо расплывается, глаз заливает слеза:

– Хорошо, что ещё дышат.

«Мне. Отцу»!

Отделение сохранении недоношенных, на вид почти девчонки, не отпускают из отделения. Просят:

Может, мамочка ляжет в отделении. Дети лежали две недели. Без вас. Пока вы лечились и не могли самостоятельно ходить. теперь пусть полежат с вами. Вместе. «Они нянчат моих красненьких, как собственных детей». «Нет на такси и домой». «Дедушка водитель такси поздравлял нас за близнецов». «Кстати, этот же водитель встретился нам опять на пути к месту регистрации близнецов в Городской Загс» «Удивительное совпадение в таком городе, как Оренбург». «Может, это сам Николай Угодник»? «Дома полная стерильность». «Жена драила и стерилизовала». «Увы, грудь дети не берут». «Отвыкли или не привыкли к груди». «А может, им было тяжело сосать грудь»? «Надо усиленно работать. Ведь дети привыкли. Лишь бы дырочка соска была побольше». «Бац». «Бутылочка пуста» … «Выходили» … «Казалось всё страшное позади»… «Но не тут, то было»!

…Лекарь с близнецами дошли от подъезда, до магазина «Спорт мастер», догнала жена. «Мысли мои спутались, их прервало щебетание Лены, жены».

Смени выражение лица. Кажется, что ты кого—то похоронил. Чем ты недоволен. Я с тобой. Дети твои любимые с тобой. Живёшь в самом красивом и богатом городе страны.

Многие только и мечтают об этой удаче.

Помолчав, жена добавила:

Ты получаешь самую большую зарплату для твоей профессии в стране.

За неё и спрашивают в три шкуры. Мало того, что доезд установили, до вызова за двадцать минут. Это в Москве с пробками. Водители, даже с мигалками, не рискуют ездить по встречной полосе. Было несколько аварий. Руководство не помогло в ремонте машин. Восстанавливали водители машины за счёт своей небольшой зарплаты. К доездам до вызова приспособился. Другая напасть – госпитализации. Время – затраченное на больного. Время – затраченное на госпитализацию, километраж… Всё повесили на шею врача скорой помощи. И за всё расплата – уволить. Поневоле будешь думать не о качестве помощи, а уложился ли ты в показатели работы или нет. Почти тридцать лет работаю в системе Скорой медицине, такого не встречал. Как быть? Даже не знаю? Хочется плюнуть и уехать.

А есть передовики на этом поприще неизвестной «доброй» медицине – статистики.

Как не покажется тебе и мне, странным – есть. Их показатели средние по подстанции шеф округлил красным цветом. Кто хуже, даже на два процента в синем круге. Некоторые из семи возможных имеют семь синих. Например: вызов без госпитализации больного в среднем по статистики подстанции занимает шестьдесят минут. В это время входит и доезд до больного, сколько ты провёл у больного с лечением, доезд по пробкам до подстанции. А у тебя предположим шестьдесят семь уже синий кружок, и ты без премии и без работы.

А я думала главная заповедь по Гиппократу, вылечи, а не можешь излечить, не навреди. А здесь точно навредишь, если будешь думать не о больном а, о показателях.

Зришь в самую точку проблемы. Передовики теперь те, у кого красных кружков семь. В прошлые времена, таких наказывали за невнимательное отношение к больным. У одной по недосмотру, даже умер больной. А теперь она в передовиках. Мне обидно столько лет работал, меня ценили. Теперь числят в синих середнячках. Как опасного среднего и премию уменьшат, как говорит начальник в разы. Разговаривал с главным толкователем библии на подстанции – Лёшей. Говорю ему:

Это от дьявола, все эти показатели. Господь велел врачевать, а не укладываться в показатели. Оказывать людям помощь.

Он твердит своё:

Начальство от бога. Как сказано, так и правильно так и надо стараться.

Где это написано в библии, что начальник от бога?

По—моему, только царь помазанник божий?

«А он не слушает, твердит своё». «Ну, ни чего»! «Сейчас осилю закон Божий». «Буду учить библию». «Не переживай, прорвёмся».

Жена, грустно наклонив голову, смотрела в глаза Лекарю. Ей было больно смотреть на мучения Славы.

Помнишь, как меня не брали на работу из—за друзей. Взяли да на полусутки. Зарплата маленькая, Ты не работала. Газеты разносили. Сколько слёз ты проплакала. Сколько за всю предыдущую жизнь не вылилось. Как ты ночами не спала пока я потомной Москве иду полной опасностей. Кардиограф не выдавал аптекарь. Уходил и не знал, будет ли моя машина укомплектована. Первая смерть в машине и произошла из—за кардиографа. Запиши он хорошо плёнку на месте. Вызвал бы я бригаду интенсивной терапии. Больного госпитализировали бы другие специалисты. Помню, как говорил этот дьявол лысый:

Где я вам его возьму.

А когда я его спрашивал, «как же мне работать». Он предлагал уехать в Оренбург. Хотя мы с тобой живём в другом городе.

Разговор прервался, на горизонте появился любимый магазин «Пятёрочка». Мысль семьи переключились на пищу. Дети закричали, как всегда, привлекая к разговору окружающих:

Купите мне что-нибудь вкусненькое: чипсы, фанту, жвачку.

Всё это одновременно. Открылись двери магазина и неприятности отступили на задний план.

Лекарь перевернулся на другой бок. Диван без матраса давил на рёбра. Сквозь сон Лекарь подумал.

«Что за дурацки сон: Синие кружочки, доезд, лысый хам. Бред, да и только»! Мысль успокоила своей простотой… Лекарь погрузился в новый ночной кошмар.

Пещера.

Отроги

уральских

гор

Шабаш был окончен. Куски правителя пещеры ярко догорали укутанные газовым облаком.

Ну, вот пошли дела кое—как. – Довольно потирая свои маленькие изящные ручки, смеясь, проговорил Чёрный принц:

Так, где же седая ведьма первая учительница сволочного Лекаря спасателя, твою мать – Вселенной.

Она перед вами сир. – раздался глухой долгий голос от которого дрожь по телу, будто из самой преисподней.

Люцифер увидел перед собой старуху с огромным горбом. Её рот был полон золотых зубов, согнувшихся в разные стороны.

Кто ты доставивший столь ценный груз.

Это я мой господин. – Из тьмы моторизовалась фигура в одежде военного покроя.

Ба кого я вижу. Ты ли это Вельзевул. Царственная муха?

Я мой господин.

Когда—то Вельзевул любил проверять ведьм и колдунов. Он появлялся перед ними, в облики мухи. Чтобы тайно выведать, кто, о чём говорит. Его военное прозвище «Властелин мух». Появится в обличии мухи перед изящным Люцифером и князем Карро, счёл унизительным, а генералом армии Наполеона, счёл достойным:

Добыли старуху, господин, из местного чистилища.

Спасибо дорогой генерал. Вы как всегда педантичны.

Князь тьмы задумчиво посмотрел на седую старуху. «Это мерзкое чудо, учительница Лекаря по младшим классам». «Как бежит время». «Да»! «Не доработала ведьма с этим боголюбимым экспонатом». «Тогда, этот гад, ещё некрещёный, далёкий от взора Ангелов». «Всё было бы на много проще». «Довела бы до смерти». «Умер, бедолага, от ангины или от инфекционного миокардита и никаких проблем».

Ну, что предложишь, старая карга? Как будем бороться с твоим, уже не юным, постаревшим воспитанником.

Плохая помощница из меня, мой повелитель, зубы сточились. – Прошамкала ведьма беззубым ртом, в котором блестели, на фоне чёрных ям, несколько оставшихся золотых коронок

Ты старый боец детского фронта. Сколько загублено детских душ, с первого по четвёртый класс, школы номер два. Ведь, бумагомарака, Лекарь, тебя ославит в веках. Ты ведь поступала так с ним, как велела партия и правительство. Ну, послужи мне. Будешь ходить по аду с новенькими золотыми челюстями. Заберём тебя во Вселенскую адскую империю. Денница будет доволен.

А кто такой Десница.

Ну, милая моя. Сказывается твоё коммунистическое воспитание. Плохо ты, ведьма, учила закон божий. Денница самый главный ангел, сотворенный Создателем. Не захотел ходить под Богом. Любить его. Объявили клеветником, то есть на том языке Сат… Ну, да и ладно. Хватит с тебя информации. Вообще он мой повелитель и твой.

Мой повелитель!

Не называй меня так. Называй ваше высочество.

Одно могу сказать ваше высочество. Того кого вы ищете в родном доме нет. Довело его семью безденежье.

Подался с выводком и женой в столицу деньги зарабатывать.

Где Вельзевул?

Здесь Ваше высочество!

Громогласно объявил герцог Карро, указывая на бонапартийского генерала.

Новый представитель тёмных сил появился в пещере, опять так же внезапно, из воздуха, как предыдущие господа.

Это Вельзевул. Лучший друг самого Сатаны.

Я прекрасно знаю кто это. Дорогой муха ты почему исчезаешь и появляешься так внезапно. Хочешь, чтобы я опять тебя распылил в вечности. Работа вся насмарку! Старая ведьма бесполезна. Лекарь смылся.

Лицо Вельзевула вытянулось и побледнело.

Карро представляя демона, расшаркался, как знаменитый конферансье, забыв добавить, что этот князь тьмы, умеет соблазнять людей гордостью.

Как так ненаглядный сынок, – желваки заходили на красивом юном лице

Чёрный принц перевёл огненный взгляд на лежащих, связанных лианами, нечисть.

Одно радует, – сменив жестокую маску на улыбку, сказал Люцифер, – замечательно мы их связали, живое растение Лиана пригодилось.

Зря удивляетесь, дорогой отец.

Произнёс Герцог Карро. Его голос уверен и дерзок:

Что для местных часы. Для нас, песчинка. Дни – мгновения.

Спасибо, за просвещение. Что же нам теперь делать с пропущенными не по нашей вине мгновениями. Бросать эту красоту.

Взгляд демона залоснился. Чёрный принц испытал великое удовольствие, осматривая пещеру, переделанную под резиденции его высочества. Весь камень отшлифован. «Яшма». «Какие картинки ада рисует волшебный камень».

Демон с гордостью подумал о тьме. «Нефтяные озёра, окружены возвышением из камня». «Походный трон сверкает золотом». «Местный демонический бомонд заключён в клетки». «Каждая клетка содержала заключённого согласно роду, племени, рангу». «Воздушные, летали над полом». «Огненные, летают над сводом». «Бояться, заразы, даже спустится ниже и поджечь нефть». «Водяные и болотные из кикимор дрожат». «Расположились на окружающем жидкость парапете». – Не надо красоты менять ваше высочество, – прогудел Вельзевул.

Не скрывая самодовольства, проскрипел демон:

В Москве уже работают ваши преданные слуги. Там много наших сторонников. Все согласны служить вашему высочеству. На видном месте повесим огромный экран. Будем из штаба любоваться великолепной операцией.

Сон третий

Лекарь спал, беспокойно разбросав большое, толстое, тело по дивану. Тело лежало так, что жене, спавшей рядом осталось весьма мало места. Как хорошая жена, она дремала, свернувшись калачиком, подобрав ноги под подбородок, не смея, беспокоить мужа. Слава имел наглость спать на спине, храпеть, рискуя бурным дыханием разбудить спящих на соседнем диване детей – девочек близнецов. Наглец, продолжал видеть вещие, добавляя наглости, срамник, видел цветные сны: «Два дня шуршит за окном дождь». «Природа рыдает по патриарху». Лекарь, хмурясь, смотрел в окно на оголённые деревья. «Жаль неба не видно с первого этажа». «Очень плотно пространство загорожено многоэтажными панельными домами». «Не видно голубую высь». «Даже в хорошую погоду в комнате полумрак». «Тем более в декабре». «Здесь в Москве идёт вместо снега нудный бесконечный дождик». На экране телевизора шла церковная служба. Провожали в последний путь «Предстоятеля Первосвятителя Преподобного Светлейшего Патриарха Всея Руси отца Алексея Второго». «Он умер пятого декабря двухтысячно восьмого года». Лекарь сел к компьютеру. Тщательно записал дату смерти и полное звание покойного в свою, ещё, очень далёкую до опубликования книгу. Мысли мешали Славе писать. «Так и не попали проститься с Патриархом». Горькие, до слёз, мысли не давали сосредоточиться. «Кто—то запросто может пройти простится». «Кому—то пришлось с маленькими детьми простоять перед храмом Христа Спасителя четыре часа». «Выслушивать враньё милиции о том, что вот—вот, все выйдут из храма и тогда пустят проститься». На экране телевизора: митрополиты, архиепископы, епископы, дьяконы, президенты, их жёны. Делегации православных церквей различных стран ближнего и дальнего зарубежья. Приглашённые делегации других концессий. Знаменитые люди. Все прощались с великим человеком. «Даже мусульмане, не имеющие к православию никакого отношения, простились» …. «Можно позавидовать богатым людям. Их семьи чуть ли не ввезли на личных авто в храм». У Лекаря от отчаяния перевернулось сердце… «За часы стояния в храм дети проголодались». «Близнецы, особенно хотели проводить Патриарха». До сих пор Лекарь слышал слова девочек: «Папа, папа поговори с милиционером». «Ведь ты же мужчина»!

«Ты сильный»! «Может, они нас без очереди пропустят». Слава, скрипя душою спросил. Отчётливо запомнил ответ: «Не велено пускать», пробормотал милиционер. Одновременно, «блюститель закона», пропуская другую пару людей. Он пропустил людей по указанию крепкого мужчины в гражданской одежде. «Что тут поделать». «Даже проститься с великим человеком, нужен блат, или богатство, или слава, или власть» Слава лихорадочно стал ловить и печатать слова, летящие в голову, как птицы. Лекарь слабо печатал и боялся упустить хоть слово из навеянного. «Чтобы попадать к знаменитым и великим». «Даже на похороны»! «Надо»! «Либо стоять ночами напролёт». «В моём положении, с двумя маленькими детьми, которых некому оставить, невозможно»! «Либо надо быть богатым». «Всех и всё покупать по бешенным столичным ценам!» «Либо быть знаменитым»! «Лучше конечно стать президентом»! «Увы, в моём возрасте и на моей работе, уже не станешь»

За окном дождь лил не переставая. «Природа рыдает»! «Она должна рыдать»! «Ведь люди потеряли одного из лучших»! «Природа даже не представляет, что своим аномальным теплом убила одного из великих своих сынов». «Нет, нет», Лекарь спорил с мыслями. «Его призвал Создатель»! «К себе»! «В Святое Воинство»! «На войну»! «С самим дьяволом»! «На защиту людей!» «Почему же плачут небеса»?

Лекарь на мгновение задумался. Ответ, записал в лёгкие странички компьютера. «Небесное, Святое Братство, скорбит»! «О нём Великом»! «Гений, закончил земной путь». «Это ли не скорбь». «Таланты, не приходят из неоткуда». «Предок Алексея Редигера – граф Редигера – воюя за отечество, против французов, не мог догадаться, что правнук станет Патриархом Всея Руси». «Его доблесть в боях, на благо отечества, ковала будущее своим потомкам». «Отец, Предстоятеля Первосвятителя, служением богу укрепил душу ребёнку». «Можно ли предъявлять претензии к прародителям, за то, что их потомок вынужден стоять в очередях, не имея денег, славы или удачи» …. «Ведь они не задумывались, что жизненным подвигом куют кто счастье и славу, кто бесславье и проклятье потомкам». Мимо уже около часа движется колонна шикарных автомобилей. Автомобили окружены лихорадочно мигающими машинами гаи. Одна из машин везёт почившего Патриарха к пристанищу его святой жизни. Богоявленскому, Елоховскому кафедральному собору. «Надо обязательно сходить в собор преклонить колени перед ушедшим Патриархом». «Надеюсь, для этого не придётся стоять ночь напролёт не надо быть богатым знаменитым и не иметь высоких покровителей». Лекарь спал в беспокойной фазе сна. Слава пытался, что—то сказать, речь стройная понятная, только во сне. «Как умер Патриарх»! «Быть того не может»! Лекарь не поверив погрузился в новые сновидения.

Сон четвёртый…

Двор принял Лекаря в мягкие пушистые снежные объятья. Ночь. Фонари, как глаза. Двор кота, окунувшегося в сугроб. «Вторую зиму в Москве. Впервые вижу здесь такой пушистый снег». Лекарю нравился снег. Столица нарядилась в белые одежды. Её, как ёлку украсили разноцветными гирляндами, от ёлочных базаров шёл таёжный запах. Дух елей и сосен в сочетании с уличными гирляндами и снегом навевал Лекарю мысли. «Новый год»! «Скоро новый год»! Радостная мысль, менялась грустной мыслью и тревожной. «Увы, книга, как назло, не пишется». «Как будто тот, который диктовал книгу, отвернулся». «Наверно диктует книгу другому автору». «А как же Я»! «Разочаровался, наверное, в моих писательских способностях». Слава брёл по мокрому асфальту. Сугробы у снега в Москве не получались. Снег тут же убирала многочисленная снегоуборочная техника. «Лень вперёд меня родилась». «Так говаривала бабушка в детстве». «Когда я, маленький Славик, не хотел помогать ей по хозяйству». Лекарь удалялся от подъезда. Он шёл по ярко освещенному двору, буквально забитому техникой. Автомобили нашли себе парковку во всех мало—мальски свободных местах огромного двора. Навороченные новые иномарки. Старые иностранные огромные рыдваны. Калеки отечественные. Только что купленные отечественные автомобили. «Брошены любимцы беспечными хозяевами на ночлег». Лекарю пришлось петлять между ними, чтобы выйти из двора дома на Дмитриевское шоссе. Здесь стояли киоски, торгующие пивом, сладкой газированной водой, минералкой и прочей снедью, круглосуточно. Общий пейзаж города, сбоку от крупного спортивного универмага «Спортмастер», оживляла ёлочная ярмарка, похоже, тоже торговавшая всю ночь. «Около магазина, стоят те же железные кобылы». «Всадникам, наплевать, останутся их лошади целыми до утра». «Какая волшебная ночь». «Какой замечательный мохнатый снег». «Какой я идиот, не хотел выходить на улицу». «Поддавался каким—то неизвестным страхам». «Во дворах, улицах, проспектах, бульварах, шоссе Москвы, светло как днём». Народ бродит, не замечая, что уже 22.00, а не восемь часов утра. Столица в делах и заботах. Спасибо детям попросили сходить за минеральной водой. Подсела семья, плотно, на сильно газированную минеральную воду. Понимаешь, из крана не хотим пить. Там далеко, на маленькой Родине, редко позволяли себе, даже молоко, только детям». Лекарь подошёл к ларьку. Ветрина, крошечного магазина, ломилась от изобилия напитков. Ларёчник толи узнав постоянного клиента, толи, зная киоск наизусть. С секундной заминкой сунул в руки Лекарю двухлитровый пластиковый флакон с «BON АQVA». Именно сильногазированный, который предпочитал Слава с семьёй. «А ведь этого изобилия могло и не быть», Лекаря накрыло солёной горькой волной воспоминаний и понесло в бурный океан недалёкого прошлого. Сновидения меняло одно, другим. Лекарь метался в непонятном для него будущим… Очередное сновидение, было страшным.