Рис

Мы уже пролетали над побережьем, когда нас настиг налетевший невесть откуда шквальный ветер. Он поднимал позёмку, закручивал вихрем снежную труху и швырял в лицо. Лететь стало сложно. Ветер слепил меня. Я то и дело терял из виду крыло человечка. Стоило мне отпустить дугу, его тут же относило в сторону. Он что-то кричал мне и махал руками, но за свистом ветра и шумом волн я его не слышал.

У себя в горах я редко поднимался в небо, когда дул ветер. Боялся удариться о скалы. Резким порывом меня могло швырнуть вниз или даже переломать крылья. А лететь в такой ветер над морем было вдвойне опасно. Огромные волны грозили захлестнуть и утащить на дно, а морские глубины населяли гигантские хищники.

Ветер всё крепчал. Морской берег был усыпан домишками бескрылых, и я никак не мог выбрать места, куда опуститься. Я боялся открытого моря, но человеческие поселения пугали меня не меньше. Конечно, мой бескрылый уверял, что Алой навсегда отучил людей поднимать руку на изначальных, но кто знает, что может прийти им в головы. И всё же нужно было садиться, пока не разразился настоящий ураган и не унёс нас в бушующее море.

Решив, наконец, спускаться, я хотел снова поймать за дугу крыло человечка, но его вдруг подхватило внезапным порывом, крутануло в воздухе и, крепко стукнув меня по плечу тростниковой рамой, бескрылый, вопя и кувыркаясь на своём крыле, исчез в воющей, вихрящейся мути.

Я, напрягая все свои силы, бросился следом. Крыло то мелькало впереди, то исчезало вновь. Я никогда не поднялся бы в воздух при сильном ветре. А в такую бурю вообще не вышел бы из пещеры. Но сейчас не мог опуститься на землю. Нужно было поймать бескрылого, пока его не швырнуло в воду или не расплющило о скалы.

Не знаю, сколько нас болтало между небом и морем. Я не понимал, день сейчас или ночь, с какой стороны нас принесло и в какую гонит. Но вот ураган кончился так же внезапно, как налетел. Ветер уже не гудел в ушах, махать крыльями стало куда легче, вокруг посветлело, и я почти сразу увидел бескрылого. Его крыло потрепало ветром, но ремни и тростниковые жерди выдержали. Мой человечек по-прежнему висел, привязанный к раме. Только крыло его теперь не летело прямо, а петляло в воздухе, приближаясь к бушующим внизу волнам.

Ураган отнёс нас в море, как я и боялся. Да так далеко, что берегов я не видел. Ни солнца, ни спутников, ни звёзд в пелене туч было не разглядеть, и я не знал, куда нам лететь. Поймав бескрылого за дугу, я поднялся с ним выше, но ничего не увидел. Только свинцовые волны пенятся и бьются, куда ни глянь.

Пришлось отпустить бескрылого и взлететь ещё выше. Берега я так и не разглядел, зато заметил белое пенное кольцо, видимо, скалистый остров посреди шторма.

Крыло моего человечка, описывая круги, уже спустилось к воде, и я поспешно спикировал вниз, чтобы не дать ему упасть.

Я уже схватил дугу и потянул на себя, как вдруг из воды высунулась огромная шипастая голова, зубы зверя клацнули в попытке схватить бескрылого. Я бешено замолотил крыльями, набирая высоту и волоча за собой человечка, безжизненно обвисшего на ремнях. Чудовище потянулось за нами, разинув зубастую пасть. Мышцы спины свело и пронзило болью, но я только крепче стиснул в пальцах дугу, изо всех сил хлопая крыльями. Зверя поднимало и опускало на волнах, и несколько ужасных секунд мне казалось, что его челюсти сомкнутся и утащат нас с бескрылым в пучину. Но тут вдруг чудовище дёрнулось, исторгло из себя фонтан тёмной, почти чёрной крови, и рывками погрузилось в воду. Я решил, что его схватила тварь ещё большая и опасная, и поспешил убраться с места сражения.

Водяные валы всё ещё высоко вздымались, но ветер поутих, мои крылья уже могли с ним справиться. Я полетел к далёкому островку, держа за дугу крыло. Бескрылый, видно, лишился чувств от вида чудовища и теперь обвис на своих ремнях, как тряпка.

Становилось всё светлее. Белёсая муть растворилась, из-за туч показалось солнце. Внизу, на воде, я увидел нашу с бескрылым двойную тень и поднялся повыше, на случай если ещё какое-нибудь чудище захочет на нас напасть. И не напрасно.

Остров ещё не успел увеличиться в размерах, когда среди волн вдруг появилось лицо, и волосы, плывшие по воде, как водоросли. А потом существо высунулось из воды по пояс, и я понял, что это изначальный. Бат или Кхор.

С высоты он показался мне огромным, даже больше меня. Его грудь и плечи бугрились мышцами, мокрая кожа блестела, волосы облепили шею и спину. В одной руке он держал топор, в другой короткое и явно тяжёлое копьё. Я летел высоко и не мог разглядеть его как следует, но спуститься не решился. Его лицо показалось мне злым. А жесты враждебными. Изначальный выл и рычал, потрясая копьём. Я успел только подумать, где водяной житель смог раздобыть железо, как он метнул копьё в нас, и я снова дёрнул крыло за дугу, резко взмыв вверх. Тростник затрещал, но выдержал. А копьё пропороло крыло человечка и, царапнув мне кожу на боку, полетело дальше, не причинив особого вреда. Изначальный нырнул, снова выпрыгнул из воды и снова погрузился, наверное, ждал, что мы упадём в воду. А когда понял, что его копьё никого не ранило, разозлился и принялся размахивать топором. Но мы с бескрылым были уже далеко, и каким бы сильным ни был изначальный, так высоко подкинуть топор он бы не смог.

Я решил, что силач, метавший копьё, скорее всего – Бат. Бескрылый говорил, что люди боятся его не меньше Уюра. Не знаю, был ли он безумен, но очень умным явно не выглядел. Желания познакомиться с ним у меня не возникло, и я, покрепче сжав в пальцах дугу, полетел прочь.

Неспешно набирая высоту, я настороженно поглядывал вниз, когда впереди, почти у самого острова, куда мы направлялись, раздался громкий, пронзительный вой. Тот самый, что мы с бескрылым слышали когда-то на берегу.

Я завис в воздухе, прищурился и среди волн, в брызгах пены разглядел второе существо, направлявшееся к нам. Оно выскакивало из воды, пролетало над волнами, трубя в раковину, погружалось в воду и снова взмывало в воздух, сжимая в руке трезубец. Я полетел ему навстречу, и вскоре оно приблизилось настолько, что я сумел его рассмотреть.

Если силач с копьём – Бат, то этот изначальный был Кхором. Его волосы и кожа оттенком напоминали мои. Крылья у него тоже были, но меньше моих, и явно приспособленные для плавания, а не для полёта. Хотя ему удавалось планировать над волнами какое-то время. Он был тоньше и изящнее того, кто швырял в меня копьём. Оказавшись подо мной, изначальный запрокинул голову и помахал рукой. Я невольно залюбовался его грациозными движениями, но на всякий случай поднялся повыше. Конечно, бескрылый говорил мне, что Кхор любит всё живое и даже иногда помогает людям, но я решил, что сейчас неподходящее время, чтобы проверять, так ли это.

Не тратя больше времени на разглядывание существа, я устремился к острову. Силы мои были на исходе, а бескрылый так пока и не пришёл в себя.

Достигнув скалы, едва видневшейся в брызгах и пене, я опустился на мокрые камни и отвязал человечка от крыла. Он дышал и даже застонал, когда я положил его на камни, но глаз не открыл. Одежда его промокла насквозь, а кожа была холодной. Решив, что он замёрз и поэтому не двигается, я прижал его к себе и сомкнул крылья. А когда, согревшись, снова расправил их, уже смеркалось. К вечеру шторм унялся. Волны теперь не бились с силой о камни, вздымая тучу брызг, а плескались внизу. Скала, на которой мы обосновались, оказалась совершенно голой и безжизненной. Судя по обилию помёта, здесь любили отдыхать морские птицы, но, видно, в более тёплое время. Сейчас же здесь их не было. Не было вообще ничего. Ни травинки, ни кустика, только камень, снег и птичий помёт.

Я немного отдохнул, согрелся и согрел бескрылого. Оставалось только привести его в чувство. Положив его к себе на колени, я потрогал тщедушное плечо, осторожно, чтобы не сломать ему ненароком тонкие косточки, и вдруг воздух пронзил воющий звук раковины Кхора. Да так близко, что я поспешно сгрёб бескрылого в охапку, расправил крылья и хотел было взлететь, но снизу меня окликнули:

– Погоди! Не улетай, я не желаю тебе зла.

Я опустил бескрылого на камни и осторожно заглянул вниз.

Тот изначальный, что недавно парил над волнами с раковиной в руке, теперь приник к скале и полз по ней ко мне, извиваясь как змея. Я отшатнулся от края, и он снова позвал.

– Погоди! Ты не Алой. Кто ты?

– Рис. А ты, наверное, Кхор?

– Да. – Он медленно выбрался на камни и распластался на них в двух шагах от меня. Сложением и тонкими чертами он напомнил мне Алоя, а цветом кожи и формой рогов – меня самого. Тело же его было похоже на тело Уюра, только не такое костистое. Ступни Кхора были плоскими и широкими, как плавники рыбы, а хвост длинным и мускулистым. Уюр говорил, что он очень красив. Пожалуй, я был с ним согласен.

Кхор запрокинул голову и настороженно посмотрел на меня своими странными глазами глубоководного зверя. Положил на камни и оттолкнул в сторону костяной трезубец, чтобы я понял, что он не хочет причинить мне вред. А я, решив, что вряд ли он представляет больше опасности, чем Уюр, опустился на колени, загородив собой бескрылого, и ждал, когда Кхор заговорит.

– Алой рассказывал мне, что у него когда-то был крылатый брат, но он захотел узнать, что там на самом верху, поднялся высоко к звёздам, упал и разбился, – наконец сказал Кхор, я озадаченно глянул на него и рассмеялся.

– Алой не выдумал эту историю, только к звёздам поднимался он сам, а вовсе не я.

– Не то чтобы я сразу ему поверил, – сказал Кхор, обнажив в улыбке острые и частые иглы зубов. – Только я побывал во всех уголках мира, где есть вода. И в горных озёрах бывал, и в подземных реках, а тебя никогда не встречал.

– Я редко покидаю гряду, – кивнул я. – А над морем не летаю с тех пор, как увидел зверя, сожравшего не успевшую удрать птицу.

– Летать над морем опасно, – согласился Кхор. – Но думаю, ты можешь погружаться в воду и плыть.

– Могу. Но предпочитаю нырять в прозрачных горных реках.

– А мне больше по душе морская вода, – сказал Кхор, выжав собранные в узел длинные волосы. В светлые пряди были вплетены стебли растений, нити жемчужин и раковин. Видимо, Кхор любил украшать себя, как и Алой. На шее его тоже висели нити, унизанные раковинами и камнями. А на поясе, сплетённом из кожаных ремешков – та самая раковина, в которую он трубил, и нож, очень похожий на те, что делал когда-то Алой.

– Но в пресных водоёмах я тоже бываю, – продолжил Кхор, откинув волосы за плечи. – Алоя я впервые увидел, когда он рыбачил в большом озере, у западного хребта вашей горной гряды. Тогда он и сказал мне, что одинок, потому что брат его погиб.

– Алой мастак сочинять. Мне он сказал, что ты и Бат – безмозглые чудовища.

– Вот как? Зачем он так сказал? Не хотел, чтобы ты искал нас? Но почему?

– Бат кинул в меня копьё, – напомнил я. – Так что, может, Алой не так уж и не прав.

– Бат ненавидит людей, – начал было Кхор, но тут его хвост соскользнул, едва не утянув за собой хозяина вод. Кхор вцепился в камни длинными, тонкими перепончатыми пальцами и завозился, устраиваясь так, чтобы не сползти вниз со скользких камней. Остров был маленьким, на нём едва поместились мы с бескрылым, для Кхора места почти не осталось, и он с трудом удерживался на самом краю. К тому же он старался не приближаться ко мне слишком. Может быть, не хотел пугать, а может, сам боялся. И я его понимал. Конечно, странно бояться меня тому, кто каждый день плавает среди огромных чудовищ и убивает их, когда хочет. Но ведь я был разумен, а морские звери нет, их повадки Кхору были известны, а меня он видел впервые. Кхор перестал наконец елозить по камням, скрутил кольцами хвост, выгнулся и, снова подняв взгляд на меня, продолжил: – Он хотел убить не тебя, а человечка. Зачем тебе этот человечек? Зачем ты принёс его сюда?

– Нас снесло в море ветром, – ответил я, открыто разглядывая Кхора. Он тоже с любопытством рассматривал меня, и в его лице я не увидел ни враждебности, ни хитрости, ни безумия.

– Но вы с Алоем живёте в горной гряде, а горы далеко.

– Мы с бескрылым облетели мир вслед за солнцем, и уже возвращались в горы, когда нас настиг ураган.

– Облетели мир? – задумчиво повторил Кхор,з и по-змеиному быстро облизал губы. Видно, без воды его кожа быстро высыхала. – Ты тоже ищешь следы создателя?

– Что? Нет… наверное. – Я удивлённо посмотрел на него. – А ты? Ты что-нибудь помнишь? О том, как попал сюда? О начале времён?

– Нет, – покачал головой Кхор. – Но я задаю себе те же вопросы. И ответов пока не нашёл. Сколько себя помню, вокруг была вода, солёная и пресная, а над ней небо. Потом я узнал, что есть ещё суша. На земле я становлюсь неповоротливым, зато я смог побывать во всех уголках мира, где есть вода. А вода есть почти везде. Иногда она течёт поверху, а иногда под землёй. Я тоже огибал планету несколько раз, только по воде. Видел разные земли, разных зверей. Человечки живут везде. Но мне кажется, я помню время, когда их не было или было так мало, что я не встречал их следов.

Он задумался и замолчал. А я вспомнил про своего человечка и оглянулся. Оказывается, бескрылый успел прийти в себя и теперь отполз подальше от нас и вжался в камни, прячась от Кхора.

Я полагал, что Кхор не станет убивать его, но всё же не спешил успокаивать бескрылого. Пусть прячется, если так хочет. Должно быть, внешность Кхора кажется ему пугающей.

– Так зачем тебе человечек? – очнувшись, спросил Кхор. – Зачем ты таскаешь его за собой?

– Он тоже ищет ответы, – признался я. – Сделал себе крыло, чтобы подняться в небо. И знаешь, не будь его, я бы не встретил ни тебя, ни Уюра. До встречи с бескрылым я даже не знал, что есть другие изначальные. Алой долго лгал мне.

– Не одному тебе, как видишь, – улыбнулся Кхор, снова обнажив острые белые иглы зубов. Чтобы смотреть мне в лицо, ему пришлось сильно прогнуться в спине, опершись на руки. Может, он и мог стоять прямо, но тело, привыкшее к воде, на суше, должно быть,. казалось ему тяжёлым. – Я давно понял, что мы с Батом не можем быть здесь одни, и отправился на поиски других. Нашёл Уюра и Алоя, вот только тебя не смог отыскать. Если бы Алой не сказал мне, что ты погиб, я бы придумал способ подняться в твои скалы. Ведь и там есть реки.

Я слушал его и удивлялся. Почему мы оба так легко поверили Алою? Может, Кхор знает его не так хорошо, но разве я не замечал раньше, как часто он лжёт? Замечал, но продолжал верить ему. Он сказал, что таких как мы больше нет, и я не стал проверять. Сказал, что над морем летать опасно, и я легко поверил. Конечно, море кишит чудовищами, но ведь они живут в воде и не могут прыгнуть высоко. Так почему же я никогда не летал над морем?

Пока мы говорили, шторм совсем стих. Волны всё ещё грохотали о камни внизу, но ветер больше не выл, взметая пену, да и снежная пыль перестала кружиться в воздухе. Зато похолодало. Невидимое за тучами солнце закатилось за горизонт, стало темнее, но Кхора я всё равно видел хорошо. Его кожа, казалось, излучала слабенький зеленоватый свет. И водоросли, вплетённые в волосы, тоже светились зелёным.

– Ты сказал, что встречал Алоя, – вспомнил я. – Давно это было?

– Давно, – поморщился Кхор. – С некоторых пор я не жажду видеть его. Сначала я думал, что мы похожи. С ним было интересно. Он много знает и умеет. Часто рассказывал мне о земле, о человечках, что живут на побережье и в глубине материка. Приносил разные диковинки. Научил нас с Батом пользоваться железом вместо точёных раковин и костей, плести корзины, разводить огонь. Придумывал новые развлечения. Он казался дружелюбным и так красиво говорил, что я верил ему. А потом…

Кхор замолчал, посмотрев мне за спину. Я обернулся. Оказалось, это бескрылый выбрался из своего убежища между камнями и выглянул из-за моего плеча. Верно, ему тоже захотелось посмотреть на Кхора. Поняв, что его заметили, бескрылый поспешно присел, а Кхор продолжил:

– Ты, должно быть, помнишь, что Алой затеял войну с людьми. Он перессорил их между собой, они принялись убивать друг друга как безумные. Они дрались и умирали на берегу и в море. Те, что называют себя моими детьми, сказали мне, что Алой велел им мучить и казнить других, у которых кожа темнее и чёрные волосы. А тем велел убивать этих, что жили на побережье. Морские рыбы разжирели на человечине, а воздух пропитался трупным смрадом. Человечки с побережья просили меня удержать Алоя. Мне нет дела до их жизней, но я не люблю бессмысленной смерти. И если бы я нашёл в те дни Алоя, то попытался бы его образумить. Но, видно, он избегал рек и озёр, потому я тогда так его и не встретил. Зато увидел, как горят поля и леса, а напуганные человечки бегут из разрушенных городов. Берега рек усеяны были их трупами. А небо застилал дым. С тех пор мне не хочется говорить с Алоем. Он совсем не похож на меня, им движет что-то другое.

Кхор замолчал, ожидая моих слов, но я молчал тоже. Я не знал, что двигало Алоем в то время. Может быть, он хотел отомстить за выбитый глаз, а может быть, просто развлекался. Но я знал, что Алой мог быть и другим.

За моей спиной тихо стоял бескрылый, внимательно слушая наш разговор. Он прижимался ко мне, прячась от глаз Кхора в складке крыла, всё ещё дрожа то ли от холода, то ли от страха перед Кхором. Бескрылого ужасали все изначальные разом, разве что кроме меня, но Алоя он боялся больше всех. Вряд ли я теперь смогу убедить его, что Алой вовсе не так жесток, как кажется, если даже Кхор не хочет больше видеть его.

– Человеческая жизнь – хрупкая, – наконец сказал я. – Я не следил за ними, но думаю, они умирают во множестве и без Алоя.

– Это так, – согласился Кхор. – Но скажи, разве тебе при виде живого существа, терпящего мучения, не хочется помочь? Ты вот кинулся в бурю, чтобы спасти человечка, а мог бы бросить его. Если бы его сожрал тот зверь, ты бы спокойно смог улететь. Но ты так не поступил, верно? Пусть тебе дорога лишь его жизнь, а все остальные люди безразличны, вряд ли ты станешь уничтожать их поселения просто так, безо всякой причины. И я и Бат, мы убиваем, только когда голодны или в гневе, даже глупую рыбу. А у людей есть разум. К тому же… как знать, может, наша жизнь и их как-то связаны. Время от времени я разговариваю с ними, и мне кажется, они становятся всё умнее. Возможно, когда-нибудь они так размножатся, что заполонят весь мир и нам не останется места. Но, может, в этом и есть конечная цель. Как думаешь? Ведь должен быть в нашем существовании какой-то смысл?

Я не ответил, напуганный странными мыслями, рождёнными его словами. А он, устав изгибаться, снова растянулся на камнях, как змея, подложив под голову руку.

– Но Алой не ищет смысла, – усмехнувшись, продолжил Кхор, задумчиво разглядывая шнурки и бусины, намотанные на запястье. – Ему непременно надо что-то затевать. С кем-то воевать, кого-то обманывать, измышлять какие-то каверзы. И всё это чтобы посмотреть, как горит прежде богатый живностью лес, или полноводная река меняет берега, или племя людей уходит с насиженных мест. Как-то я спросил, зачем ему это, а он только рассмеялся.

– Он, как Бат – ненавидит человечков, – пожал плечами я.

– Нет, Бат не такой, – не согласился Кхор. – Он показался тебе чудовищем, правда? Но это не так. С людьми он бывает жесток, это верно. Ему не нравится, что их становится всё больше и больше и они шныряют повсюду на своих судёнышках. А со мной он не ссорится. Мы всегда вместе и ладим. Он мало говорит, а думает ещё реже, но он не ищет способа навредить людям, а вредит только когда натыкается на них случайно. Бат хочет, чтобы всё вокруг оставалось неизменным, а с человечками так не выходит, сам знаешь. Вот он и злится на них. А чего желает Алой, думаю, он и сам не знает.

Я промолчал, задумавшись, а знаю ли я, чего хочет Алой? Почему он затеял воевать с человечками? Почему так ненавидит моего бескрылого, что рискнул ударить меня камнем, лишь бы добраться до него? Что им движет?

– Алой не безумен, как Уюр, – будто споря с Кхором, сказал я. – И не жесток, как Бат. Он просто хочет, чтобы было всё по его, и злится, когда кто-то заступает ему дорогу.

– А ты? – перебил меня Кхор. – Чего хочешь ты?

– Не знаю, – признался я, помолчав. – Но ты прав, я не стал бы убивать без нужды.

На мгновенье мне показалось, что я тоже видел когда-то дым, стелившийся над равнинами, слышал запах крови и горелой плоти, крики боли и ярости, но видение, как всегда, ускользнуло, как клочок тумана в жаркий полдень, и я продолжил, тряхнув головой:

– Я многого не помню. Может быть, я тоже искал ответы, может быть, даже нашёл их, но забыл. Мне кажется, когда-то я был похож на тебя, искал что-то новое, изобретал, учился… но потом… что-то случилось, и… я просто жил в своих горах, охотился, спал, ел. Если бы меня не навещал Алой, я бы, наверное, и говорить разучился, как Бат.

– Бат умеет говорить не хуже нас с тобой, – рассмеялся Кхор. – Только его не занимают вопросы. Он любит охоту, любит носиться по волнам в шторм, а потом погружается на самое дно и может не всплывать по нескольку дней. Он помогает мне во всём, но не хочет знать, как попал в этот мир. А я хочу. Как, и главное, зачем мы все оказались здесь.

– Кто-то принёс нас сюда, – сказал я. Кхор кивнул и живо подхватил:

– Так давно, что мы об этом забыли. Знаешь, я думаю снова навестить Уюра.

– Зачем? Я видел его недавно, он ничего не помнит.

– Он – да, – согласился Кхор, задумчиво теребя прядь волос. – Но Лог, его брат, застывший в воде, может помнить больше нас. Кто знает, сколько он спит? Когда уснул? Может, так давно, что ещё не забыл начало времён.

– Ты думаешь, его можно разбудить?

– Нужно попробовать. В прошлый раз я так и не смог уговорить Уюра, но вместе у нас, может, и выйдет.

– Я пойду с тобой, если ты хочешь, – помолчав, кивнул я. – Только не сейчас. Зима – сезон ураганов. Летать зимой опасно.

– Тогда подождём весны, – согласился Кхор, посмотрел на мои крылья и предложил.

– Ты, наверное, голоден? Я могу принести тебе рыбы, вкусных моллюсков и съедобных плодов морских растений.

Я подумал про обессиленного бескрылого и кивнул.

Кхор подхватил свой трезубец, не спрыгнул, не сполз, а будто стёк с отвесного края скалы, и скрылся в волнах. Да так внезапно и ловко, что я едва уследил за ним. Движеньями он напомнил мне Уюра, такой же гибкий и быстрый.

Проводив Кхора взглядом, я выпрямился и огляделся. Небо уже совсем очистилось от туч, от недавнего урагана не осталось и следа. Только море недовольно шумело у подножия скалы. Из-за горизонта выплыл спутник и лениво полз по небу, окрасив волны фиолетовым.

Бескрылый отлип от моего крыла и теперь с тревогой глядел на море. Я присел рядом с ним на камни и тихонько толкнул его.

– Ты был прав. Алой лгал мне, – сказал я. Он вздрогнул и обернулся.

– Кхор вернётся?

– Да. Принесёт нам рыбы. Поедим, дождёмся утра и полетим дальше.

– Хорошо. – Бескрылый всё ещё дрожал, хотя одежда его уже высохла, а от редких порывов ветра защищал скальный выступ. Я понял, что он боится, но не понимал почему. Как бы пугающе ни выглядел Кхор, вёл он себя вполне разумно и дружелюбно. Разве что бескрылый боялся Бата, который, судя по всему, плавал где-то поблизости.

Чтобы успокоить бескрылого, я сказал:

– Кхор хочет знать, кто создал наш мир и населил его. Он задавал мне те же вопросы, что и ты.

– Я слышал, – кивнул бескрылый и обхватил себя руками, чтобы унять дрожь. – Это значит, что он тоже не знает ответов.

– Но он хочет узнать.

– Алой сделал так много, чтобы вы не встретились, – вздохнул бескрылый и поёжился.

– Как он теперь разозлится!

– О! – рассмеялся я. – Он всё время злится. Теперь хотя бы повод есть.

– Ты не спешишь, доверяясь Кхору? – вдруг спросил бескрылый. – Люди говорят, что он умён и незлобив, но люди могут ошибаться.

– Пока ошибался только я, – усмехнулся я, покачав головой. – А твои «люди» во всём оказались правы. Не волнуйся, я не собираюсь нырять за Кхором в пучину. Но теперь я знаю, что он есть, и смогу найти его, если захочу поговорить.

Вскоре Кхор показался на волнах и снова протрубил в раковину, чтобы я знал, что он вернулся. Он принёс еды, как и обещал, только в этот раз взбираться на скалы не стал, видно, ему было трудно подолгу бывать на суше. Позвав меня снизу, он протянул мне сетку и, сказав, что вернётся с рассветом, исчез в волнах.

В сплетённой из гибких стеблей сети была рыба, ракушки и большие, грушевидные не то плоды, не то клубни. Бескрылый разгрыз несколько раковин и съел пару сочных кисло-сладких плодов. Сырую рыбу он не жаловал, а на голых камнях её не пожарить, так что всю рыбу съел я.

Пока я ел, мой человечек поправил своё крыло, подтянул ремни и укрепил раму. На небо выкатился второй спутник, залив всё вокруг золотистым светом. Стало как будто теплее. Бескрылый ожил, занимаясь починкой, совсем перестал дрожать и даже принялся напевать себе под нос. Я поглядывал на него, не переставая удивляться его натуре. Только что он трясся от пережитого ужаса, едва не сгинув в урагане и пасти чудовища, трепетал в присутствии Кхора, а теперь латает крыло, пробитое копьём Бата, и как ни в чём не бывало распевает песни.

Вспомнив про Бата, я рассмотрел след на боку, оставленный его копьём. Царапина оказалась неглубокой и совсем не беспокоила. Но я всё же залепил её водорослями, надрав их с камней у подножья скалы. А потом завернулся в крылья и сел дожидаться утра.

Бескрылый закончил с починкой и, втиснувшись ко мне под крыло, уснул. А мне не спалось. Разговор с Кхором растревожил меня. Да и сама наша встреча, ещё недавно казавшаяся мне невозможной, разворошила мысли. Куда проще было думать, что мы с Алоем одни в этом мире, чем ответить, как так вышло, что мы не встретились раньше. Неужели тому виной только лишь ложь Алоя? А если нет, то что?

И как случилось, что никто из нас ничего не помнит о начале времён? Пусть я многое забыл, но ведь у Алоя память куда лучше моей. Уюр обезумел, но Кхор – умён и рассудителен. И всё же, какими бы разными ни были, в одном мы схожи. Ни я, ни Кхор, ни Уюр, ни Бат, ни Алой, мы не знаем, что было вначале. Почему? Если бескрылые правы и нас создал Творец этого мира в самом начале времён, то почему мы все об этом забыли?

До самого утра я думал. То пытался вспомнить время, когда Алой воевал с бескрылыми. То вспоминал дни, когда бескрылых было совсем мало или даже вовсе не было, и мы с Алоем беззаботно носились над миром, придумывая названия всему вокруг. А то, безо всякой связи, принимался думать об Уюре, ползающем в одиночестве в норах под горами. Или представлял Кхора, взлетавшего над волнами. И хоть я видел его совсем недавно, лицо его всё время расплывалось, превращаясь в лицо Алоя. Они были так похожи, что даже я мог бы их спутать, если бы не разный цвет кожи, странные глаза и рыбьи зубы Кхора. Да ещё рога у Алоя торчали вперёд, а у хозяина вод они красиво огибали голову, помогая убрать волосы со лба.

Наверное, эта схожесть сблизила их, а потом Кхор оттолкнул Алоя, поражённый его беспричинной жестокостью, и тот, конечно, разозлился и теперь ненавидит его не меньше, чем бескрылых. Что ни говори, лучше всего Алой умел заводить врагов и ссориться со всеми. И всё же ни Кхор, ни Уюр, ни напуганные человечки не знали Алоя, как я. Может, он и хотел, чтобы его боялись и считали чудовищем, но он им не был. Не жажда крови и страданий двигала им, а обида и ревность.

Когда море окрасили первые лучи солнца, Кхор опять затрубил в свою раковину, и мой бескрылый беспокойно зашевелился. Я взлетел и спустился к самой воде, где меня уже поджидал Кхор. Он снова принёс плодов и ракушек, а ещё флягу пресной воды.

Среди волн, в лучах восходящего солнца он показался мне ещё прекраснее, чем вчера. Его мокрая кожа блестела, прозрачные короткие крылья-плавники трепетали за спиной, а волосы отливали золотым, развеваясь на ветру. Должно быть, от того, что Кхор был так похож на Алоя, он казался мне давно знакомым, хотя я и был уверен, что никогда не встречал его раньше. Сегодня он уже не боялся меня и не старался держаться на отдалении. Его кожа оказалась холодной и гладкой, как чешуя рыбы. А перепончатые пальцы с острыми когтями – цепкими и сильными. Мне нравилось говорить с ним и смотреть на него. И он не спешил бы расстаться, если бы не заметил, что я стараюсь избегать холодных брызг. Я, конечно, не мёрз так, как бескрылый, и не трясся, но всё же предпочитал солнечный свет ледяной воде.

– Я буду ждать тебя в большом озере, том, что у западного хребта, Рис, – сказал Кхор, улыбнувшись мне напоследок. – Прилетай, когда в горах сойдёт снег. А если захочешь увидеть меня раньше, прилетай сюда, мой дом неподалёку, и я часто вылезаю на эти камни, чтобы погреться на солнце.

Я хотел напомнить ему, что летать над морем опасно, но тут из воды прямо передо мной неожиданно вынырнул Бат. Оскалив такие же острые зубы-иглы, как у Кхора, он нагнул голову, выставив короткие, мощные рога, и угрожающе вскинул копьё. Я взлетел, не дожидаясь, когда он снова швырнёт его в меня. А Кхор поспешил нырнуть, утянув Бата за собой. Я подумал, что Уюр, несмотря на некоторую странность, всё же выглядит менее безумным, чем Бат. С тем мне хотя бы удалось поговорить, а этот только и знает, что рычать да махать копьём. Но Кхор, по-видимому, любит его и за долгие годы научился с ним ладить.

Поев, мы с бескрылым взлетели и направились к берегу. Кхор долго плыл под нами, иногда выпрыгивая из воды, но когда впереди показалась земля, он последний раз протрубил в свою раковину, нырнул и больше не появлялся.

* * *

Опасаясь ветра и моря, весь следующий день мы летели вглубь материка и лишь потом вернулись на прежний курс. Хоть Кхор и оказался дружелюбным, морская пучина всё же кишела чудовищами, умевшими выпрыгивать из воды. В этот раз нам повезло, Кхор и Бат охотились неподалёку, но в следующий раз они вряд ли окажутся поблизости.