Рис

– Послушай, – продолжал он увещевать меня. – Человек куда опаснее кроффа. Мы должны его убить. И истребить все следы его пребывания. А потом ты забудешь его, как забыл про кроффа, ты забываешь быстро, сам ведь знаешь.

Я молчал, пытаясь оставаться спокойным, а он, решив, что убедил меня, взлетел и набросился на шалаш бескрылого, размётывая лапник и ломая перекладины. Потом метнулся к его плошкам, побил их и хотел было сломать «крыло», торчавшее из щели в скале, но я схватил его за руку и отбросил в сторону.

– Нет.

– Позови его, он выйдет, и мы сбросим его в пропасть.

– Нет.

Алой уже не злился, он пришёл в ярость. Бешено сверкая глазами, он бросился на меня. Мы взлетели. Я ждал, что он кинется в драку, как в былые времена. Но, видно, он хорошо помнил, чем всегда кончались наши бои, и как бы ни хотел, тронуть меня побоялся.

– Ты совершаешь ошибку, – прошипел он, развернулся и полетел к северу. – Ты пожалеешь об этом! – крикнул он напоследок.

Я дождался, пока он превратится в точку, и когда эта точка исчезла, спустился на плато. Бескрылый всё ещё сидел в своём убежище. Но как только я ступил на землю, он вылез из расщелины и бросился к своему шалашу. Я думал, что он хочет проверить целость своей сумки с листками и записями, но он вдруг начал расшвыривать ветки, доламывая шалаш.

– Что ты делаешь? – удивился я.

– Я не должен был строить это, – сказал он, не глядя на меня. – Глупо было здесь обживаться. Я мог бы спать и на куче веток, дождей-то здесь почти и не бывает. Зато Алой не увидел бы…

– Перестань. – Я поймал его за руку, ещё раз удивившись тонким косточкам. – Алоя не обманешь. Нужно построить шалаш покрепче. Чтобы выдержал, если он вздумает кидать камни. А когда будешь складывать новый очаг, воспользуйся глиной, чтобы скреплять камни. Тогда они не будут раскатываться в стороны. Строй прочно, чтобы ты смог спрятаться и переждать его нашествие, если меня не будет рядом.

Бескрылый грустно посмотрел на меня и покачал головой:

– Думаешь, я могу построить что-то, что он не смог бы разрушить? Ох, Рис. Он размётывал города, сбрасывал в море целые армии, а ты говоришь мне строить?

– Он не так силён, как я. – Я улыбнулся бескрылому. – Хоть он и умнее, но ни разу не смог победить меня ни в драке, ни в споре. Я помогу тебе, вспомню, как я строил раньше. Я ведь умел когда-то. А пока не построим тебе надёжный дом, я буду рядом. Так что успокойся и верни все вещи на место.

Бескрылый странно посмотрел на меня, покачал головой и вдруг подступил ближе и обхватил так, будто собирался лететь со мной. Я подождал, пока он разожмёт руки, чтобы что-нибудь ему нечаянно не сломать, и когда он отпустил меня, взлетел.

– Бери своё «крыло», полетим в предгорье, – крикнул я, набирая высоту, – поищем хорошей глины. Надо слепить тебе новые горшки.

* * *

Алой долго не появлялся. Прошло лето, и уже кончалась осень, а его всё не было видно. За это время бескрылый многое успел. Он выстроил дом из камней и тростника, сделал запасы на зиму, насолил и насушил рыбы, мяса, грибов и орехов. Сшил себе тёплую одежду и обувь. И конечно, научился летать. Теперь он мог взлетать сам, разбегаясь и прыгая вниз с края плато. Но не всегда у него получалось самостоятельно вернуться назад. И тогда я подбирал его с земли.

Я не переставал удивляться скорости, с которой он учился и работал. Натаскав камней для строительства дома на плато, я показал бескрылому, как их укладывать и скреплять, чтобы стены не обрушились, если Алою придёт в голову бомбардировать дом камнями. И пока я отдыхал, он подвёл стены под крышу.

Он хотел сделать дом таким большим, чтобы я мог помещаться в нём, а я советовал ему делать его по своим меркам. В итоге получилось нечто среднее. Я мог войти в его хижину, согнувшись и сложив крылья. Хотя делал это нечасто. Запах жилья, жаренного на огне мяса, прогорклого жира, который бескрылый использовал для светильников, чад от очага и сам запах бескрылого, усиленный замкнутым пространством, быстро заполнял мои лёгкие. И я бывал вынужден, задыхаясь и кашляя, выходить наружу.

Когда была закончена крыша с основанием из толстых, упругих стволов тростника, я набрал камней и швырял их в дом сверху, до тех пор, пока не удостоверился, что он выдерживает бомбардировку и не обрушится на голову бескрылому.

Построив дом, бескрылый тут же принялся делать запасы на зиму. Он собирал ягоды и орехи, ставил ловушки на птиц. Сушил, коптил и вялил добычу. А кроме того, он продолжал ткать, используя не только траву джут, но и шерсть снежных прыгунов, и толстые волокна низкого кустарника, росшего в распадках. Он научился красить ткань в разные цвета. Делать её тонкой и толстой, в зависимости от потребностей. В его доме появились тёплые одеяла и толстые коврики, тонкие ткани, которые он повесил на стены и постелил на кровать.

А ещё он взялся столярничать. Я принёс ему топор и ещё один нож, с широким толстым лезвием. И вскоре в его доме стояли кровать и стол, вырезанные из дерева, и стулья, сплетённые из полосок тростника.

Я объяснил ему, как сделать гончарный круг, придумку Алоя, и бескрылый тут же научился лепить красивые круглые горшки и миски, взамен своих кривобоких, побитых Алоем.

И всё это за несколько месяцев! Я на те же дела потратил бы годы.

Но он ещё успевал летать. А вечерами, сидя на крыльце своего домика, свистел на вырезанной им из тростника дудочке.

Несмотря на обилие кроффов вокруг, бескрылый никогда не просил меня научить его делать оружие. И сам не гнул луков, не точил дротиков. Даже нападение Алоя не заставило его подумать об этом. Видно, он был убеждён, что моё покровительство – лучшая защита. Я-то в этом так уж уверен не был.

Как-то незаметно бескрылый вошёл в мою жизнь, сделав её размеренной. По утрам я охотился и собирал те плоды, что давали мне склоны гор. Ягоды и мелкие дикие яблоки. Он ставил силки на зверей и птиц, потом работал под навесом у дома, что-то строгая или выпиливая. Днём я чаще всего спал. А он ткал или коптил рыбу и мясо. Когда солнце клонилось к закату, я прилетал на плато, он доставал своё крыло, и мы кружили между скалами.

Иногда ему удавалось оставаться в воздухе без моей помощи по часу, а то и больше. Но чаще он терял высоту, и мне приходилось снова поднимать его на плато.

В темноте мы возвращались. Он разводил огонь в очаге, варил в котелке вкусный напиток из трав и ягод, я садился на траву, он на крыльцо, и мы разговаривали или молчали.

Иногда я рассказывал о том, что помню. Начав вспоминать, я понял, что помню многое, что, казалось, давно забыл. События разной давности начали всплывать в моей памяти, как только в них возникла нужда.

Например, увидев первый раз в руках бескрылого дудочку, я вспомнил, что когда-то открыл для себя музыку, и тоже вырезал дудочки, натягивал кожу на барабаны и экспериментировал. В те дни мы часто встречались с Алоем, он придумал несколько инструментов со струнами, и мы играли вместе, сочиняя всё новые мелодии.

Теперь, слушая незатейливые мотивчики бескрылого, я вновь захотел извлекать звуки из дерева и кожи. Во мне зазвучали прежние мелодии и начали складываться новые.

В голову стали приходить разные усовершенствования для инструментов, которыми пользовался бескрылый. И я уже всерьёз подумывал снова облететь планету и взять с собой бескрылого, которому так хотелось посмотреть мир.

Мой разум очнулся от многовековой спячки, и оказалось, что жизнь вокруг вовсе не стала скучной, просто я перестал её замечать, и вот теперь будто открыл глаза. И толчком к этому послужил бескрылый. Он искал меня, чтобы прозреть самому, но невольно заставил и меня проснуться.

* * *

Алой появился в конце осени. Я нёс бескрылому только что пойманную в горном ручье рыбу и увидел, как он кружит над плато. Было раннее утро. Солнце недавно встало, и его лучи просвечивали сквозь крылья Алоя. Я невольно залюбовался красотой его гибкого тела, змеиной ловкостью и точностью движений.

Бросив рыбу у входа в дом, я поднялся к Алою. В этот раз он не смеялся. Напротив, был хмур и заговорил, с укоризной глядя на меня.

– Здравствуй, Рис.

– Здравствуй, Алой.

– Ты всё ещё не прогнал человечка?

– Я всё ещё хозяин в Серых скалах.

– Это кончится плохо, Рис. Ты же знаешь, я тоже приручал человечков, учил их говорить, строить, ковать железо. И помнишь, к чему это привело? Они чуть не убили меня. Я потерял глаз в войне, которую они затеяли со мной.

– Твой глаз давно регенерировал, те же, кого ты убил, не воскресли.

– Ты всегда думаешь не о том! – вспыхнул он. – Не важно, что стало с ними, важно, что стало со мной. Ты думаешь о других, когда я думаю только о тебе!

– О себе, – смеясь, поправил я. – Будет тебе, Алой. Что ты так беспокоишься? Между нами всё так же, как и прежде.

– Нет, не так же! – гневно вскрикнул Алой. – Пока этот червяк живёт в твоих скалах, по-прежнему не будет.

– Нашёл бы ты себе занятие, – посоветовал я лениво. – Тебе бы снова стало весело и интересно жить.

– Я не хочу жить без тебя.

– Но я с тобой. И всегда буду с тобой. От того, кто живёт в моих скалах, это никак не зависит.

– Но ты занят им! Ты придумываешь для него вещи. Носишь ему рыбу.

– Ты что, разучился ловить рыбу? – рассмеялся я. – Хочешь, и тебе принесу.

– Дело вовсе не в рыбе! Ты подвергаешь себя опасности, доверяясь ему. Ты забыл, что мы созданы друг для друга и можем доверять только себе.

– Ну, положим, тебе я никогда особо не доверял. Да и ты мне тоже. Ты не хитришь и не пытаешься меня провести, только если чем-то увлечён или если видишь, что я рассержен. Полно, Алой. Да, мы похожи. Я люблю тебя и рад видеть тебя время от времени. Но ведь есть ещё мир. Ты помнишь, как быстро мы устали друг от друга, когда пытались жить вместе? А редкие встречи оказались много плодотворнее долгого совместного времяпровождения. Пусть так будет и впредь. Возвращайся на Синие камни и найди себе занятие. Тогда я с удовольствием составлю тебе компанию.

– А его присутствие тебя не утомляет? – сверкнул глазами Алой и посмотрел на домик бескрылого. – Он не надоедает тебе, как надоедаю я?

– Он ничего не требует. Да и вижу я его нечасто.

– Зачем ты врёшь? – криво улыбнулся Алой. – Каждый вечер я смотрю, как он поднимается в небо на своей шкуре, а ты кружишь рядом.

– Выходит, ты всё-таки нашёл себе занятие? – насмешливо спросил я. – Следишь за мною. В этом я не смогу к тебе присоединиться. Найди другое.

– Я найду способ извести твоего питомца, уж поверь мне, – фыркнул Алой.

– Не стоит враждовать со мной, – посоветовал я, надвинувшись на него. – Попытаешься причинить ему вред, сломаю тебе крылья.

– Ты обезумел, Рис! – Алой отпрянул от меня, забив крыльями, чтобы удержаться в воздухе. – Я только хочу тебя спасти, а ты угрожаешь мне.

– Возвращайся на Синие камни и оставь меня в покое. Я не нуждаюсь в твоей заботе. Да и заботиться ты умеешь только о себе.

– Ты никогда не ценил меня, – процедил Алой, зло сощурившись. – Уверен, тому кроффу ты говорил больше ласковых слов, чем мне. Но ничего. Я убью этого человечка, ты его забудешь, и всё станет как раньше.

– Ты встречал других изначальных, Алой? – спросил я, вдруг подумав, что в словах бескрылого, возможно, и был смысл. Если Алой так ревновал меня к человечку, то мог скрыть от меня существование других существ, похожих на нас больше, чем люди.

– Изначальных? – певуче выговорил Алой. – Что это за слово, не знаю такого.

– Перестань кривляться, – устало попросил я. – Ты знаешь. Кхор и Бат, а ещё Уюр. Ты встречал их?

– Никого я не встречал! – вдруг разозлился Алой. – Только я и ты. Больше в целом мире никого нет. Как ты этого не поймёшь?

– Как это? Ты летаешь везде, всё видел и не знаешь того, что знают люди? – усмехнулся я, рассчитывая задеть его самолюбие. Задел.

– Кхор и Бат безмозглые чудовища, живущие в море! – прошипел он. – Они пожирают всё, что могут затолкать в рот. А Уюр – безумец, ползающий среди камней в норах у корней южных гор и болтающий сам с собой! Ты это хотел услышать? Да, я не говорил тебе о них, потому что не о чем было говорить!

– Значит, ты столько лет лгал мне? – искренне удивился я.

– Я не лгал! Я сказал, что таких как мы нет в мире, и это правда. Единственная правда, которую тебе нужно знать.

Я нахмурился и спикировал к Алою, собираясь втолковать ему, что сам знаю, что мне нужно, а что нет. Правильно угадав мои намерения, он отпрянул в сторону, угрожающе выставив рога, и сказал с горечью:

– Вот видишь? Я был прав. Люди опасны. Ты позволил поселиться в горах одному человеку, и он уже поссорил нас!

– Вовсе нет. Я не злюсь на тебя. Просто удивился твоему терпению. Обычно ты им не отличался.

Алой был легче меня, он двигался со змеиной грацией и скоростью птицы, поймать его было почти невозможно. Зато я всегда был выносливее. Вот и сейчас, разозлившись и тратя много сил на то, чтобы удержаться на одном месте, да ещё и кричать на меня, Алой заметно устал, а я мог ещё час или два провисеть в воздухе, не снижаясь.

Несмотря на то, что ярость лишала его рассудка, он всё же не рискнул напасть на меня, помня, что в поединке со мной у него нет шансов.

– Как ты мог так долго молчать о том, что нашёл других изначальных? – снова спросил я, когда он немного успокоился. – Я думал, что ты говоришь мне всё.

– Они не стоят того, чтобы о них говорить, – буркнул Алой, пытаясь восстановить дыхание. – У них нет разума. Им создатель наделил только меня и тебя. Ну ещё бескрылых, но тем он не дал долгой жизни. Так что, сам видишь, я не лгал, сказав, что таких как мы больше нет.

– Ты говорил с ними?

– Нет! Ты будто не слышишь меня! С ними нельзя говорить, они безмозглые.

– Как же ты узнал, что у них нет разума?

– А как ты узнал, что его нет у кроффов или горных ящеров? – язвительно парировал Алой. В словесных баталиях он всегда был ловчее меня. – Разве ты говорил с ними?

– Нет, – согласился я. – Но животные сильно отличаются от нас, тогда как другие изначальные должны быть на нас похожи. Они ведь похожи на нас, верно?

– Слетай и погляди на них сам, если так хочешь знать, как они выглядят, – насмешливо сказал Алой, не желая отвечать на вопрос. – Только ты ведь не летаешь над морем, боишься чудищ. Да и в пещеры ни за что не полезешь. А у Бата, Кхора и Уюра нет крыльев, чтобы подняться к тебе.

Он устал висеть в воздухе, а спускаться на мои скалы, видно, не рискнул.

– Я возвращаюсь к себе, – сказал он, разворачиваясь. – Хочешь, летим со мной, я приготовил питьё из ягод с тех лоз, что растут на склоне. Тебе оно нравилось, помнишь?

– А ты расскажешь мне об изначальных?

– Расскажу, что помню, – слишком легко пообещал он.

Я знал цену его слову и не поверил, но последовал за ним, чтобы увести его подальше от плато и отвлечь от бескрылого.

Дом Алоя – Синие камни, в трех днях лёта от Серых скал. Мы летели весь день. К вечеру поднялся встречный ветер, и даже я начал уставать, что уж говорить об Алое. Но он не сдавался и ни разу не предложил передохнуть.

Когда стемнело, мы устроились в защищённом от ветра ущелье. Алой болтал без умолку, но ни о бескрылом, ни об изначальных не упоминал. Он был возбужден, я чувствовал, что он задумал обмануть меня, только не знал как. На всякий случай я решил не спать в эту ночь. И когда Алой завернулся в крылья и улёгся на пожухлой траве, я сел у края скалы и стал смотреть на звёзды.

Алой не шевелился до самого рассвета. А когда золотистый спутник заполз за скалы, и небо из коричневого стало серым, он зашуршал крыльями. Я обернулся, но чуть опоздал. Камень ударил меня в висок. Перекошенное от злости лицо Алоя исчезло, а когда тьма рассеялась и я снова смог видеть, его уже не было в ущелье.

Кровь на лице засохла, и мне пришлось пальцами разлеплять веки, чтобы открыть глаз. Голова всё ещё гудела, но я не мог медлить. Если Алой опустится на плато раньше меня, бескрылому несдобровать.

Я догнал его, когда солнце миновало зенит и покатилось вниз по небу. Он устал ещё вчера и мало отдыхал ночью. Иначе бы я никогда его не настиг. А теперь, завидев в небе черную точку, я понял, что не пройдёт и часа, как я его нагоню.

Алой заметил меня тогда же, когда и я его. Он попытался прибавить скорость, но надолго его не хватило. Медленно, но верно расстояние между нами сокращалось. Но и Серые скалы, и плато с бескрылым приближались тоже.

Я устал. Это значит, что Алой, куда менее выносливый, чем я, устал ещё больше. Но он отдыхал ночью, а я провел её без сна. Да и удар камнем давал о себе знать. Перед глазами всё плясали чёрные точки. Если Алой рискнет драться теперь, сложно сказать, на чьей стороне окажется победа. Я сильнее и выносливее, да. А он хитрый и ловкий. И при этом мы оба устали. Но отступать я не думал. Впрочем, как и говорить с ним. Если он в чём и превзошёл меня, так это в упрямстве. Он не оставит в покое бескрылого, что бы я ему ни сказал. Оставалось одно. Покалечить Алоя, чтобы он долго не смог летать, а за это время увести с плато бескрылого.

Когда мы сблизились так, что я различал пятна на коже Алоя, он обернулся. Его лицо, хоть и перекошенное от ярости и страха, по-прежнему было прекрасным. Глаза горели недобрым огнём, а чёрные длинные волосы плыли за ним, будто по воде. Я шлепнул себя по виску, чтобы напомнить о том подлом ударе камнем. И выгнать из головы слабые мысли. Алой знал, что красив, и знал, что мне нравилось смотреть на него. Но в этот раз он зря надеется, что любуясь им, я пропущу его маневр или не смогу уйти от удара. И на жалость может не рассчитывать. Слишком много я позволял ему. Хватит.

Серые скалы поплыли под нами тогда, когда солнце скатилось к морю. В темноте я видел не так хорошо, как днём, и прибавил скорости, чтобы нагнать Алоя, пока совсем не стемнело. Но он вдруг снова обернулся, испуганно глянул на меня и, сложив крылья, камнем рухнул в ущелье.

Я стал снижаться, медленно, по спирали, вглядываясь в закатный сумрак. Но, как ни искал меж камнями внизу Алоя, разглядеть не сумел. Спустившись на узкий выступ, чтобы передохнуть, я сел и свесил ноги в пропасть. Тут же меня в плечо ударил камень, а потом ещё один, ещё и ещё. В грудь, в лоб, в колено, снова в плечо. Алой метко умел швырять камни. И хоть вреда они мне причинить не могли, слишком издалека он кидал, всё же пришлось покинуть удобный выступ. Алой снова перехитрил меня и ушёл от боя. Мне не найти его в темноте ущелья, придётся дожидаться утра. Я сделал ещё один большой круг над ущельем и полетел к плато.

Над домиком бескрылого курился дымок. Я тяжело спустился на плато и сел на траву у входа. Тут же скрипнула дверь, и бескрылый, остро пахнувший дымом и горелым жиром, коснулся моего лица.

– У тебя кровь в волосах, Рис, – сказал он, разделяя пальцами пряди.

– Алой ударил меня камнем, – нехотя признался я. – Он спрятался в ущелье неподалёку. Отдохнёт и нападёт снова.

– Мне нужно уходить, – грустно улыбнулся бескрылый, глядя туда, где совсем недавно село солнце. – Не хочу всё время бояться его. Не хочу чтобы ты с ним дрался.

– Мне придётся, – буркнул я, оттолкнув его руку. Волосы прилипли к ране, и отлепляя их, он причинил мне боль.

– Погоди, я воды нагрею. – Бескрылый скрылся в доме, а я всё следил за небом. Алою ночь не помеха.

Бескрылый промыл мне рану на виске травяным отваром и принёс воды напиться. Пока он возился, совсем стемнело. Спутники сегодня не показывались, светили только редкие звёзды. Я всё поглядывал на небо, надеясь заметить крылатую тень.

– Отдохни, Рис, – посоветовал бескрылый, выплеснув остатки отвара из котелка. – Вряд ли он рискнёт напасть на тебя до утра.

– О, ты не знаешь Алоя, – усмехнулся я. – Он хитрый и быстрый. А камни кидает так метко, что может убить ящерицу на соседнем склоне.

– Тогда войди в дом, – предложил бескрылый. – Я не буду закрывать дверь, чтобы ты мог дышать. А стены камнем не пробить, ты сам проверял.

Я вдохнул запах бескрылого, поморщился, с сомнением посмотрел на дверь его домика и всё-таки решился. Я не спал ночь, а два дня летал, почти не отдыхая. Мне и вправду надо отдохнуть, чтобы суметь отразить атаку Алоя.

Бескрылый постелил на пол толстую плетёную циновку, и я лёг головой к двери. Тошнотворный запах всё равно лез в ноздри, но не помешал мне заснуть. Сквозь сон я слышал шум крыльев и шёпот бескрылого.

А когда проснулся, солнце уже показалось над горами. Алоя нигде не было видно, а бескрылый спал, свернувшись у меня под боком.

Я наловил рыбы в реке и смыл с себя затхлые запахи человеческого жилья, а вернувшись, застал бескрылого за сборами. Он перебирал свои припасы, часть клал в мешок, а часть заворачивал в тряпки и прятал в расщелинах.

– Алой не появлялся? – спросил я, бросив рыбу на траву.

– Ночью я слышал шум крыльев, но выглянуть побоялся, – признался бескрылый.

– Поможешь мне спуститься в предгорье?

– Зачем?

Бескрылый оставил своё занятие, подошёл ко мне, сел рядом и долго молчал, наблюдая за тем, как я ем рыбу. А потом улыбнулся невесело и сказал, глядя мне за плечо: – Я хотел бы остаться, Рис. Но ведь он вернётся. Вернётся и будет драться с тобой. Он не хочет, чтобы я жил здесь, и не успокоится, пока я не исчезну.

– Ты ещё хочешь увидеть мир? – спросил я, отбросив обглоданный рыбий остов. – Можем отправиться сегодня.

Глаза бескрыло радостно вспыхнули, он подпрыгнул и закружился по траве. – Да, Рис! Да! – Но тут же остановился, будто споткнувшись. – Он будет нас преследовать.

– Может, и нет, – отмахнулся я. – Возьми в свой мешок припасов, только выбери тех, что полегче. И крыло укрепи, чтобы не развалилось в воздухе.

Бескрылый ещё постоял, озадаченно глядя на меня, а потом, будто его толкнули, побежал собираться. А я растянулся на траве, чтобы дать крыльям отдохнуть перед дальней дорогой.

* * *

Конечно, лететь с бескрылым, болтавшимся на крыле, было легче, чем нести его в руках. Но не так легко, как с Алоем. Мне всё время приходилось ловить его за дугу и поднимать выше, а то и удерживать в воздухе, если он долго не мог поймать поток или ветром его гнало не туда. К тому же мешок бескрылого, который он набил съестными припасами, поделками, тряпками и листками, добавил ему веса и тянул лёгкое крыло к земле.

За полдня мы едва смогли добраться до леса и заночевали на холме, подальше от людских поселений. Алоя я не видел, хотя время от времени бросал бескрылого парить на крыле, поднимался выше и смотрел в сторону гор.

Бескрылый предположил, что Алой так устал, что проспал наш отлёт. Но я в это не верил. Скорее, он не стал нас преследовать, потому что думал, что к вечеру мы вернёмся. Сейчас он наверняка устраивает нам ловушку на Серых скалах. Пусть. Путешествие наше займёт много времени, а ждать Алой не мастак. Устанет, бросит всё и вернётся к себе на Синие камни. А если нет… что ж, я дал ему шанс.

В горах стояла осень. Когда мы улетали, трава уже начала желтеть, а ночью подмораживало. В лесу ещё задержалось лето. Деревья зеленели, жёлтые листья попадались редко. Над лесом мы летели два дня. Потом начались равнины. Три дня мы летели над ними и достигли другой горной гряды. За ней снова начался лес.

С каждым днём становилось всё теплее. Воздух здесь был иной, чем у меня в горах, другие деревья, другая живность. И, хоть я бывал в этих местах раньше, меня это тревожило. А вот бескрылый радовался каждому новому впечатлению. Во время отдыха он тщательно зарисовывал земли, виденные сверху, описывал животных и птиц, какие попадались ему на глаза, отмечал дни пути. Я только посмеивался и ждал, когда, наконец, закончатся его листки. Но он меня удивил. Бумага кончилась, а писать он не перестал. Теперь он использовал длинные тряпки, сворачивая их в свиток. Вот, оказывается, зачем он так много ткал! Хоть его ткань и не походила на бумагу, но зато была прочной и тонкой. Буквы и рисунки хорошо виднелись на ней. Хоть меня и смешило его желание поделиться своими знаниями с другими человечками, от нечего делать я научился разбирать его каракули. И даже помогал ему составлять карты, так как память и зрение у меня были куда как лучше, чем у бескрылого.

За лесом снова началась равнина, и стало совсем уж жарко. Человечков в этих землях оказалось намного больше, чем у нас в предгорьях. Сверху мы видели огромные города, которых не было тогда, когда я был здесь в последний раз. Поля и сады на месте пустынных раньше степей. Дороги, петлявшие между ними. По дорогам двигались запряжённые в телеги крупные животные. Бескрылый восторженно ахал, а я недовольно бурчал. Мир как-то быстро изменился. Бескрылых стало много. Слишком много. И хоть до моих гор они пока не добрались, в скором времени могут преодолеть свою гряду и расползтись по равнинам, а там и до предгорья Серых скал недалеко.

О городах, над которыми мы летели, бескрылый только слышал. Сам он за горной грядой никогда не бывал, но его соплеменники забредали сюда. И даже ходили дальше на запад к гряде Красных гор, в корнях которых, по преданию, жил Уюр. По словам бескрылого, люди считали, что Красные горы стоят на грани мира. Я смеялся, слушая его болтовню. Но не меньше его хотел добраться до Красных гор. Кто знает, может, хозяин подгорного мира покажется мне. Алой сказал, что Уюр – безумец, бормочущий в темноте. Может, так и есть. А может, он сказал это только для того, чтобы я его не искал.

Красные горы оказались высокими и острыми скалистыми пиками, будто частоколом отгородившими равнины от раскинувшейся по другую сторону гряды огромной пустыни. Как ни странно, хоть равнины были запружены человечками, в предгорье снова стало безлюдно.

– Там, где живут изначальные, люди не селятся, – объяснил мне бескрылый. – Видно, Уюр и вправду живёт под этими скалами.

– Ты знаешь, как он выглядит? – спросил я, рассматривая острые кроваво-красные пики, испещрённые трещинами и разломами.

– Люди говорят, – крикнул бескрылый, пытаясь перекрыть свист ветра, – что он похож на тебя и Алоя, только крылья его не держат в воздухе. А ещё говорят, будто он весь изломан, отовсюду торчат острые шипы, и ещё у него есть хвост.

Бескрылого отнесло в сторону, я перестал его слышать, пришлось догонять. – Что?

– Хвост! Огромный хвост волочится за ним, когда он ползёт по тоннелям под горами. Гляди! – Бескрылый, хоть и не отличался хорошим зрением, увидел странный выступ меж зубцов раньше меня и указал на него пальцем. Выступ был похож на грубое изваяние рогатой головы, на месте, где должен быть рот, зиял чёрный провал, видно, ведущий вглубь скалы, а прямо под ним был укреплён большой, почти круглый валун. – Это похоже на жертвенный камень, Рис! – испуганно вскрикнул бескрылый. – Он будто залит кровью.

– Это просто цвет местного камня, – отмахнулся я. – Поэтому эти горы и называют красными.

– Говорят, что Уюр пожирает рискнувших подняться в его скалы путников, – добавил бескрылый. – Не знаю, правда ли это, но мне здесь жутковато. Мы заночуем в Красных скалах?

– Пожалуй, – отозвался я и, ухватив крыло за дугу, начал спускаться. – Солнце скоро сядет. Не хочу летать между скалами в темноте.

Я выбрал небольшую площадку между двумя пиками, немного выше того камня, что напугал бескрылого, опустил на неё своего человечка, а сам отправился искать воду. Небольшой ручей водопадом спускался в предгорье, где сливался с другими ручьями, чтобы на равнине превратиться в речку. Рыбы в нём не было, но зато вода оказалась чистой и вкусной. Когда я вернулся, бескрылый уже развел костерок и ухитрился поймать небольшого зверька, напоминавшего снежного прыгуна. Зверька, очистив от шкурки, съел я, а бескрылый сварил себе похлебку из сушёного мяса и зерна, собранного им на равнине.

Я отдыхал, завернувшись в крылья, глядя на заходившее солнце, а бескрылый корябал свои записки, когда скалы, на которых мы расположились, неожиданно вздрогнули.

– Что это, Рис? – охнул бескрылый, испуганно оглядываясь.

– Горы иногда трясутся, – отозвался я равнодушно. – Что-то движется под землёй, вот они и дрожат.

– Что-то или кто-то? – напряжённо переспросил бескрылый, прислушиваясь. – Может, Уюр недоволен тем, что мы расположились в его владеньях?

– Даже если он и вправду живёт в этих горах, – хмыкнул я насмешливо, – даже если он существует и ползает под землёй, где-то под нами, откуда ему знать, что мы здесь? Да и не может он быть так силён, чтобы двигать горы.

Скалы снова дрогнули, в этот раз сильнее, с ближайшего скального выступа посыпались камешки, откуда-то дохнуло сыростью и медью, а огонь в костре бескрылого затрепетал, рассыпая искры.

– Может, спустимся вниз? – умоляюще глянул на меня бескрылый. – Что если это Уюр, и что если он такой же свирепый, как Алой?

«Алой» повторило невесть откуда взявшееся эхо. Бескрылый вздрогнул и оглянулся.

– Нельзя кричать в горах, – буркнул я недовольно. Мне здесь тоже было как-то не по себе, но признаваться бескрылому в этом не хотелось. – Камни сыплются из-за твоих криков, а Уюр тут вовсе ни при чём.

«Уюр», – повторило странное эхо. Бескрылый сжался в комок и в ужасе глянул на меня. Я встал и крикнул в темноту:

– Уюр? Ты здесь? Покажись.

– Ты вернулся, Алой? – донеслось до нас. – Убирайся прочь!

– Это не Алой, Уюр, это я, Рис, – пояснил я тише. Видно, Уюр прятался где-то под нами, а голос его раздавался из какой-то невидимой в темноте расщелины.

– Рис? – глухо повторило «эхо». – Я слыхал это имя…

– И я твоё слыхал, – сказал я и оглянулся, пытаясь определить, откуда звучит его голос.

– Ты пришёл убить меня?

– Нет, зачем мне твоя смерть? – удивился я. Видно, прав был Алой, Уюр действительно спятил в темноте. – Я хочу увидеть других изначальных.

– Тот, другой, говорил так же, – голос зазвучал громче, наверное, Уюр подполз поближе. – Алой. Всё расспрашивал меня, убеждал, а когда я выполз наверх, забросал камнями.

– Это он любит, – буркнул я. – В меня он тоже бросался камнями. Если боишься меня, не выходи, поговорим так.

– Погаси огонь, – велел Уюр. – И впредь в моих скалах огня не разводи.