Buch lesen: «Побеги древа Византийского. Книга первая. Глубинный разлом»

© Волкович В., 2018

© Издательство «Союз писателей», 2018

© ИИ Суховейко Д. А., 2018

Часть первая
Перед грозой

 
Блажен, кто посетил сей мир В его минуты роковые!
Его призвали всеблагие Как собеседника на пир.
 

Ф. И. Тютчев. «Цицерон»

Глава I
Начало рода

– В 1078 году восстал против императора Византии губернатор города Диррахий¹ Никифор Вриенний Старший. Он разбил императорские войска и требовал свержения императора. Однако, несмотря на то, что император был свергнут и у власти в Византии встал Вотаниат, Вриенний продолжал мятеж и угрожал уже Константинополю. Тогда император вызвал военачальника Алексея Комнина:

– Алексей Комнин, тебе поручаю я разбить мятежника Вриенния, если не желает он принять от меня милости.

– О мой император, ты знаешь, что наместник Диррахия Никифор Вриенний хитрый и талантливый полководец.

– Тем более нужно его усмирить! – Император Вотаниат решительно поднялся с кресла. – Недаром же я даровал тебе титул нобилиссима. Уверен, ты сумеешь. – У него значительно больше сил, мой император…

– А у тебя значительно больше ума! – перебил его Вотаниат. – Возьми турок и пообещай им награду.

Алексей расположил войска империи на берегу реки Хальмирос рядом с фортом Каловария, решив сделать засаду. Послав разведчиков в войско Вриенния, он выяснил, что оно в два раза превосходит числом его собственное. Часть разведчиков попала в плен к мятежникам, и о замысле Алексея и численности его войска стало известно врагу.

Вриенний разделил свою армию на три части, которые расположились в две линии. В двух стадиях² в стороне находилось примкнувшее к нему подразделение печенегов.

Алексей Комнин выстроил своё войско перед противником и разделил его на две части. Левая часть, противостоящая самому сильному отряду Вриенния, состояла из элитных войск Византийской империи – франкских рыцарей и особого подразделения «бессмертных». Ею Алексей командовал лично. В правой части находились турки, которые ожидали прибытия ещё одного своего отряда. В скрытом резерве за флангом стояло подразделение, сформированное из «бессмертных». Это был главный козырь Алексея, в какой-то мере компенсирующий малую численность и неопытность его воинов.

«Вперёд!» – подал знак Комнин находящимся в засаде воинам, как только войско Вриенния выдвинулось в сторону линии обороны императорских сил.

Атака из засады вызвала замешательство в стане мятежников, но лично командовавший ими Никифор Вриенний остановил пытавшихся бежать и двинул вперёд вторую линию. Контратака была яростной, и отряд, напавший из засады, начал отступать. «Бессмертные» приняли бой, но, поняв, что фланг открыт, тоже отступили, дабы сохранить своих воинов.

– Получай! – крикнул Алексей, рванув на себя поводья с такой силой, что конь встал на дыбы, и воткнул меч в македонца, замахнувшегося для броска копья.

Вместе со своей свитой Комнин сражался в боевых порядках правой части войска и не сразу понял, что его левое крыло разбито. Тем временем печенеги атаковали правое крыло, и местный люд, набранный в войско императора, бросился бежать. Алексей вместе со своими ближайшими воинами сражался яростно, окружённый печенегами, но судьба его казалась предрешённой… Битва склонялась к проигрышу.

Однако Всевышний был на стороне Алексея. Печенеги, эти свирепые кочевники, сообразили, что у их хозяина, Вриенния, добычу можно забрать и без схватки. Они развернулись и поскакали грабить лагерь мятежника, после чего вовсе покинули поле битвы. Тем временем воины Вриенния уже окружали франков Комнина и его самого. Только теперь сообразил Алексей, в каком отчаянном положении он находится. Что же делать?..

– Приготовься! – крикнул он слуге. – Сейчас мы нападём на самого Никифора Вриенния!

– О нет, мой повелитель! Я не думаю, что это лучшее решение. Никифора хорошо охраняют, и нас убьют прежде, чем мы его достигнем!

– Ты прав. Тогда собери несколько воинов, и мы попробуем вырваться из окружения!

Шесть ратников, собранных слугой в горячке боя, окружили своего предводителя.

– Прорываемся в тыл мятежников! За мной! Вперёд! – приказал Алексей.

Воины рванули коней в галоп и вскоре прорвались в тыл противника, где их никто не ждал. После атаки печенегов на своих бывших союзников и разграбления лагеря Вриенния здесь царило полное замешательство. Алексей увидел парадную лошадь полководца, охраняемую двумя гвардейцами.

– За мной, туда! – указал он на животное. – Забираем его!

Воины поскакали следом. Алексей убил мечом одного гвардейца, второго закололи его сподвижники. Затем они вернулись на свои прежние позиции. Достигнув холма, Комнин начал перегруппировку императорских сил и послал гонцов к остаткам своего войска, чтобы объявить, что Никифор Вриенний убит: доказательством этому служит захваченная лошадь. В это же время прибыло ещё одно подразделение турок, которого Алексей так долго ждал. Дух его воинов, совсем было сломленный, заметно укрепился.

Однако войска Вриенния тоже не теряли времени даром: они окружили франкских рыцарей Алексея, и те уже готовы были сдаться. Но воины мятежников перемешались между собой, а резервы были рассеяны атакой печенегов.

– Воины, настало наше время! – обратился Алексей к войску. – В тылу противника разброд, войско Вриенния окружило наших франков и не ждёт нападения! Покажем силу нашего духа и разобьём мятежников! Вас ждут богатая добыча и много красивых женщин! Вперёд, к победе!..

На этот раз Комнин решил использовать турецких конных лучников, подошедших к концу боя. Он разделил свою вновь вдохновленную и рвущуюся в бой армию на три части. Две из них поставил в засаду, а оставшуюся, сформированную из самых надёжных «бессмертных», смешал с турками и возглавил. Целью их действий было нападение на мятежников и отступление, новое нападение и вновь отступление, чтобы заманить врага в засаду.

Атака Комнина застала врасплох воинов Вриенния, но, быстро оправившись, они бросились преследовать отступающих. Отступив, воины Алексея, в первую очередь турки, вновь нападали и повторно отступали. Вскоре враги вымотались, и согласованность их линий нарушилась.

Когда войска мятежников наконец достигли места засады, внезапно появившиеся отряды Комнина внесли панику в их ряды, и противник бросился бежать. Вриенний пытался остановить своих воинов, но безуспешно.

Алексею удалось пробиться к восставшему военачальнику:

– Сдавайся, Никифор! Твоя голова сейчас не стоит и драхмы!

Вриенний слез с коня и воткнул меч в землю. Так закончилась битва, названная впоследствии битвой при Каловарии.

Чуть позже Алексей Комнин разбил оставшихся в живых мятежников и печенегов и освободил Фракию и Фессалоники. Когда Комнин сам занял императорский трон, Вриенний был помилован и даже награждён, а его сын женился на дочери Алексея, Анне Комниной, и стал видным полководцем и историком. Алексей пожаловал ему титул кесаря.

Во время битвы при Каловарии Алексею Комнину было всего двадцать лет, однако он оказался не только талантливым военачальником, но и, как подтвердилось впоследствии, мудрым государственным деятелем.

Миша слушал отца, широко раскрыв глаза. Даже нижняя челюсть его красивого, породистого лица слегка отвисла. Он хотел что-то спросить, но Константин Михайлович, опередив его, продолжил свой рассказ:

– Тысячу лет назад на севере Греции располагалась древняя земля под названием Фракия. В географическом центре её возвышался город Адрианополь, а недалеко от него находилось небольшое местечко Комни. Столетиями жили здесь люди, занимавшиеся тяжёлым крестьянским трудом. Они пахали землю, выращивали скот, торговали. Постепенно, поколение за поколением, население разбогатело и начало скупать дешёвые земли за проливом Босфор в Пафлагонии. Пахотной земли в том месте было мало, зато скотоводство развивалось успешно и приносило огромную прибыль. Владельцы той земли, прибывшие из местечка Комни, выращивали прекрасных лошадей и славились искусными наездниками далеко за пределами своей области. Постепенно Комнины вышли в военачальники и правители различных территорий.

Константин Михайлович замолчал и задумчиво посмотрел вдаль, словно пытался разглядеть за окном таинственную страну Фракию.

– Так наша фамилия идёт оттуда, батюшка? – спросил Миша, глядя на отца большими глазами.

– Оттуда, сынок. Нашему роду более тысячи лет, он старше царского.

– А почему же мы там не остались?

– О, это долгая история… За один раз не расскажешь.

– А мы сможем туда поехать, в это место?

– Наверное, сможем, когда ты подрастёшь. Сейчас тебе всего десять лет, ты ещё мал и ничего не запомнишь.

– Я уже не маленький! Рассказывайте дальше.

– Поздно уже, Миша, пора спать. Напомни мне об этом позже, я расскажу тебе продолжение истории.

Однако этот рассказ растянулся на много лет.

Глава II
Паж

Он пытался, но всё никак не мог встать на свои ещё неокрепшие ноги. Голова перевешивала, и тело падало на соломенную подстилку, пахнущую летним зноем, грибными дождями и спелым зерном.

Конюхи обтирали дрожащее тельце тряпками, пока ржание вороной кобылицы не напомнило, что пора и ей облизать своего детёныша. Нежные материнские губы коснулись несуразного тельца с длинными, не по росту, ногами.

Михаил с интересом рассматривал вороного жеребёнка с белой звездой во лбу. Его с самого раннего детства тянуло к лошадям.

– Обратите внимание, ваше сиятельство, – обратился к Михаилу старший конюх Фёдор, – какая стать у жеребёнка необыкновенная! Знатная кровь! Породе его тысячи лет, от арабских скакунов идёт. За тридцать лет работы первый раз такого принимаю.

– Смотри, смотри, Фёдор! Он снова на ноги встать пытается! – восторженно прокричал Михаил.

Жеребёнок поднялся и тыкался своей мордочкой в тёплые, полные молока соски кобылы.

– Ванька! – позвал Фёдор молодого конюха. – Помоги малому.

Парень успокоил волнующуюся молодую кобылу, которая нервно перебирала ногами, и помог жеребёнку взять сосок.

– Михаил! – послышался зов отца. – Ты где?

– Здесь я, батюшка, сюда идите!

Князь вошёл в денник, где только что ожеребившаяся кобыла облизывала детёныша.

– О, какой красавец! – воскликнул Константин Михайлович, который понимал толк в лошадях, хотя в последнее время нечасто наведывался на конюшню. – Скажи, Фёдор?

– Скажу, ваше сиятельство, – склонил перед князем голову Фёдор. – Вот я всю жизнь в конюхах состою, но жеребчик, что родился… не видал я краше за всю свою жизню!

– Да, знатный вороной. Подрастёт – в Красное Село на скачки выйдет. Эх, где мои годы?.. – Он положил руку на плечо Михаила. – Это уже твоя доля, сынок.

– Как назовёте, ваше сиятельство? – спросил Фёдор.

– Подумать надо, – почесал голову князь.

Юноша протянул кобыле горбушку хлеба. Вороная прижала уши и отошла в угол, прикрывая от постороннего взгляда стоящего на слабых ногах детёныша.

– Ну что ты пугаешься? Разве я твоего сыночка обижу? – заговорил с ней Михаил. Но кобыла только косилась на него, прижимая уши, и не двигалась с места.

– Пошли, – потянул сына князь, – пусть она с жеребёнком побудет, для него это сейчас важнее всего. А нам на ужин надо.

Ужинали на высокой террасе большого господского дома в родовом имении Комниных Боровое. В тёплый, ясный летний день с террасы открывался изумительный вид на луга, поля и перелески Полтавщины.

За столом расположилась вся семья.

– Кэти, – обратился Михаил к сестре, приложившей козырьком ладонь ко лбу и внимательно разглядывающей что-то вдали.

– Да, Мишель?

– А ты знаешь, что меня приказом по корпусу перевели в камер-пажи?

– Нет, не слышала. А что, разве это звание присваивается за какие-то особые отличия? – Катя применила свой излюбленный иронический тон, который не всегда контролировала.

– За успехи в учёбе и отсутствие нареканий по поведению, – пропустив мимо ушей язвительные нотки, ответил брат.

– И что, тебе сейчас пансион увеличат?

– Да. Но не только это.

– А что же ещё?

– Я буду теперь нести службу при членах августейшей фамилии, семьях цесаревичей и великих князей. Присутствовать на балах, торжественных обедах и официальных церемониях. То есть везде, где нам положено находиться по протоколу.

– О! – искренне удивилась Катя. – Ты сможешь близко увидеть всю семью государя?

– Да. И если меня назначат нести службу непосредственно к императору, я получу в корпусе должность фельдфебеля и смогу в отсутствие ротного замещать его и руководить пажеской ротой.

– Ну, расхвастался! – осадил сына отец. – Ты сначала стань старшим камер-пажом, а потом уже о должности фельдфебеля рассуждай.

– Стану, батюшка, не сомневайтесь, – твёрдо ответил Михаил и отправил в рот кусок курицы.

– Расскажи-ка лучше о занятиях. Что вам преподают?

– Ну что… – раздумчиво протянул Михаил, проглотив мясо. – Класс у нас специальный, офицерами будем выпускаться, потому и предметы военные. Фортификация, артиллерия, строевые упражнения, фехтование, стрельбы, выездка. Мой конный взвод будет выпускаться в кавалерийские полки, потому много времени уделяется верховой езде. Кроме этого, изучаем физику, алгебру, геометрию, высшую геометрию, статику, механику, географию, историю и русский язык. Немецкий, французский и английский – по специализации.

– Да, серьёзная программа, – подтвердил князь, в то время как Катя с восхищением и одновременно с некоторым недоверием глядела на брата.

– Батюшка, – обратился Михаил к отцу, сменив тему на ту, что его больше интересовала, – хочу предложить вам имя для жеребёнка.

– Ну-ка, ну-ка, – повернулся князь к сыну.

– Буцефал.

Князь замер, не донеся вилку до рта. Замерла и Катенька, это слово ей ни о чём не говорило. Приезжавшая на лето вместе с родителями и братом в Боровое из Петербурга, где она училась в Смольном институте, Катя совсем недавно вошла в подростковый возраст и была настоящим бесёнком, своевольным и решительным. Строгая, почти казарменная дисциплина женского учебного заведения поначалу была для неё мучительной, девочка получала множество взысканий. Однако со временем Катюша приспособилась и через несколько лет уже считала институт своим вторым домом. Зато на каникулах, когда вся семья собиралась летом в Боровом, частенько донимала более сдержанного старшего брата. Тем не менее нежная красота её прекрасно сочеталась с независимым характером. Три года разницы не мешали брату и сестре быть добрыми друзьями.

Из всей семьи сейчас лишь мать продолжала равнодушно жевать. Она в последнее время сильно болела и в редкие минуты, когда болезнь отступала, старалась поменьше двигаться и разговаривать.

– Это конь Александра Великого? – наконец прервал молчание князь.

– Да, – ответил Михаил. – На нём царь македонский завоевал полмира.

– Ой как интересно! – захлопала в ладоши Катя. – Расскажи, Мишель! Об Александре Македонском, великом завоевателе, я слышала, но о его коне никогда. Это, наверное, случилось очень давно, когда наших родителей ещё на свете не было и их родителей тоже?

– Это случилось больше двух тысяч лет назад, – торжественно, гордясь своими знаниями, начал Михаил. – Тогда не только наших родителей ещё не было, но даже Россия не существовала, а на этом самом месте в густом лесу жили дикие люди.

Катенька испуганно огляделась вокруг. Никаких лесов поблизости не наблюдалось, и только вдали белела берёзовая роща. Может быть, дикие люди прячутся там?

– И куда же они подевались? – внимательно глядя на брата, спросила Катя.

– Вымерли, – авторитетно заявил Михаил. – Вместо них появились мы.

– А лошадь, она у этих людей была?

– Это не лошадь, а конь. И звали его Буцефал. Был он не здесь, а в Древней Греции.

– Расскажи Кате поподробнее, она ещё это не изучала, – вмешался князь, – а я. пожалуй, пойду. Надо почитать, о чём в газетах нынче пишут. – Он вытер руки салфеткой, встал и направился к двери. – А по поводу имени я подумаю…

– Слушай, – начал рассказывать Михаил сестрёнке, – две тысячи лет назад на юге Европы существовала маленькая страна – Македония. И правил ею царь по имени Филипп. Привёл к нему однажды торговец лошадьми коня и предложил купить за огромную сумму – триста сорок килограммов серебра. Красив и великолепен был конь – вороной, с белой звездой на лбу, сильный, роста высокого. Одиннадцать лет ему уже было, но оставался до сих пор необъезженным. Никто не смог обуздать его, и царь решил отказаться от покупки. И тут появился сын его, Александр, – малец помоложе тебя. «Отец, – говорит, – разреши, я попробую!» Сначала царь не хотел его пускать, мал ещё, но тогда воинов с пелёнок воспитывали. И сказал царь сыну: «Дозволяю». Подбежал Александр к вороному, схватил за узду и сразу же повернул мордой к солнцу. Наблюдательным был парнишка и заметил, что конь пугается тени на земле впереди себя. Оттого и волнуется, строптивость показывает. Успокоил коня, погладил по холке, прошептал какие-то слова особенные и легко вскочил на него. В то время управляться с лошадью учили раньше, чем ходить. Сначала Александр натягивал поводья, потихоньку сдерживая вороного, а потом, когда почувствовал, что конь не сделает ему ничего плохого, дал ему волю. Буцефал рванулся вперёд как ветер, а молодой наездник стал подбадривать его криками и ударами пяток. Царь Филипп очень встревожился: а ну как конь сбросит сына на всём скаку? Однако Александр развернулся и подскакал к отцу, стоявшему с царской свитой. Спрыгнул с коня и сразу попал в отцовские объятия. Поцеловал его царь Филипп и сказал: «Ищи, Александр, царство по силе и уму твоему. Македония слишком мала для тебя».

Катя, затаив дыхание, слушала эту историю. И когда Михаил закончил, спросила:

– А что же с ними было дальше?

– А дальше Александр стал царём и великим полководцем, его армия завоевала много стран. И всегда Буцефал спасал его от врагов. Никто, кроме Александра, не мог сесть на этого коня, всех он сбрасывал. Однажды в битве ранили вороного, а поскольку он уже был стар и ослаблен, он умер. Долго горевал царь, даже город основал в честь Буцефала. Немного после этого и сам прожил, умер от яда.

– Кто же отравил его?..

– Это до сих пор тайной остаётся. После смерти Александра царства, им завоёванные, разделили между собой его военачальники.

– Мишель, надо уговорить папа, чтобы назвал жеребёнка Буцефалом!

– Нас теперь с тобой двое. Уговорим!

Минул год. Михаил приехал на летние каникулы в имение, куда уже привезли Катеньку и плохо видевшую к тому времени маман. Князь Константин Михайлович, директор Департамента духовных дел иностранных вероисповеданий, был прикомандирован к посольству в Риме, но тоже приезжал летом в родовое имение.

Стояли тёплые деньки, лишь иногда шёл небольшой дождик, орошавший ещё зелёную луговую траву. Вокруг пасшихся кобылиц носились резвые жеребята. Набегавшись и наскакавшись наперегонки, они устремлялись к матерям, толкали мордочками соски и пили вкусное молоко. Они были воплощением молодости, свободы и воли. В подражание жеребцам юная поросль вставала на дыбы и устраивали шуточные бои за кобылиц. Но недолог срок, отпущенный лошадям, молодость их так быстротечна, а детство пролетает словно один миг…

Каждый день Михаил клал в карман кусок хлеба и бежал на конюшню. Быстро проходил по длинному коридору между денниками и спешил к Буцефалу. Жеребёнок осторожно прихватывал губами краюху с руки Михаила, а тот гладил его морду, разговаривая со своим любимцем.

– Скоро будет у тебя заездка, приучат тебя к седлу, к узде, будем скакать с тобой по полям, по лугам. А как подрастёшь, поедем на скачки. Ты, я знаю, не подведёшь меня, мы с тобой обязательно станем победителями!

Утром лошадей угнали на дальние выпасы, а к обеду прискакал Ванька на взмыленной кобыле.

– Беда, ваше сиятельство! Буцефал сломал ногу!

– Скачи за ветеринаром! – приказал ему князь и крикнул дворовым: – А вы запрягайте коляску!

Ещё издалека Михаил приметил Буцефала, понуро стоящего на трёх ногах. Левая передняя безжизненно болталась.

– Буцефал, как же это?! – спрашивал он, как будто конь мог ответить.

Ветеринар внимательно осмотрел конечность и заключил:

– Перелом. Всё. Амба. Даже если срастётся кость, к скачкам не годен.

– Ай-я-яй! – развёл руками старый князь. – А какие надежды подавал! Что делать будем, доктор?

– Ничего больше не остаётся, – констатировал врач. – Пристрелить надо, чтобы не мучился.

Князь покрутил головой:

– Жаль, но ничего не поделаешь.

– Ваше сиятельство! Разрешите, я вылечить попробую? – вдруг вмешался в разговор Фёдор.

– Не вылечишь, Фёдор, – откликнулся ветеринар, знавший конюха уже добрых три десятка лет. – Хромым навсегда останется.

– Всё, кончайте! – приказал князь, повернулся и направился к коляске.

Тут дорогу ему преградил Михаил. Он был ростом уже с отца, только стройнее его в два раза.

– Батюшка! Пусть Фёдор вылечить попробует, я прошу вас! – в глазах юноши стояли слёзы.

– Михаил, врач сказал, что напрасно это… Хромым навсегда останется. – Князь повернулся к сопровождавшему его управляющему с ружьём. – Кончайте быстрее!

– Ваше сиятельство! – вдруг выскочил перед князем Фёдор. – Константин Михалыч! Не губите животину!.. – Он бухнулся перед князем на колени. – Я же его вот этими руками принимал! Не губи, барин! Я столько лет тебе верой и правдой служил! Не для себя прошу, не губи… ради Михаила… сына твоего!

– А, чёрт с вами! – досадливо махнул рукой князь, садясь в коляску. – Забирайте.

Вечером все собрались за ужином. Наутро Михаилу и Катеньке предстояло ехать в Санкт-Петербург. В столичном особняке, которым владела семья Комниных, все жили только в зимнюю пору. Оттуда Михаилу следовало вернуться в Пажеский корпус, а Кате – в Смольный институт.

– Ну, видел государя? – пристала к брату неугомонная повзрослевшая Катенька.

– Конечно, – с достоинством ответил Михаил, – и не раз. Даже побеседовать довелось.

– Расскажи! – глаза у Кати заблестели. – Какой он?

– Ну, с виду обыкновенный офицер, однако стать выдаёт императора. Да и свита вокруг. Я не единожды службу при нём нёс, но он даже не глядел на меня. Однажды был выход в Богоявление Господне, я при дверях стоял. Государь мимо проходил, и платок у него выпал. Я подобрал и подал со словами «ваше величество». Он посмотрел на меня внимательно, но холодно и спрашивает: «Как зовут тебя, паж?» – «Михаил», – отвечаю, а сам стою ни жив ни мёртв. «Хорошо служишь, Михаил, молодец!»– говорит государь. А я ему: «Рад стараться, ваше величество!»

– Так прямо и назвал молодцом? – не поверила Катя.

– Да, так прямо и сказал. Мне потом директор благодарность объявил.

Вскоре Катю как самую маленькую отправили почивать, а Михаил обратился к отцу:

– Батюшка, расскажите ещё о нашем роде! Давно уже обещаете, да всё недосуг. Мы так редко встречаемся!

– Хорошо, слушай. Только недолго. Не забывай, что тебе завтра в дорогу.

Итак, до поры до времени Комнины не были широко известны. Первым из предков наших, удостоившихся упоминания в летописи, был Мануил Эротик. Более тысячи лет тому назад он прославился как защитник богатого города Никея от турок. А его сын Исаак стал императором Византийской империи. Только правил он недолго, его сместила другая династия.

Прошло двадцать лет. Подрос племянник Исаака Алексей. Он оказался очень способным человеком, талантливым военачальником и мудрым государственным деятелем. И в личной жизни ему повезло: он женился на Ирине, представительнице знатного и влиятельного рода, при помощи связей жены стал новым императором. Алексей правил тридцать семь лет, при нём Византия стала крепким и процветающим государством.

– А откуда у вас эти сведения, батюшка? – перебил его Михаил. – Ведь прошла без малого тысяча лет. Мы изучали Византию на уроках истории, и фамилия там наша попадалась. Ребята даже шутили: не потомок ли я императорского рода? Но я даже себе в этом боялся признаться! Никто не поверит, скажут, что хвастун. Да ещё кличку какую-нибудь обидную изобретут, у нас с этим запросто.

– Из разных источников почерпнул я сведения, сынок. Из летописей, рассказов современников, исследований историков. Жизнеописание Алексея, например, составила его дочь Анна Комнина. Называется этот труд «Алексиада». А теперь слушай дальше. Тебе интересно? Ведь нескоро ещё у меня найдётся свободное время, да и настрой особый нужен.

– Мне это очень интересно, батюшка! Рассказывайте, я слушаю.

Старый князь задумался, помешал ложечкой давно остывший чай.

– Ещё задолго до смерти, чувствуя её приближение, назначил Алексей наследником своего сына Иоанна. Однако та самая дочь Анна, которая написала «Алексиаду», была недовольна его решением. Она даже измыслила план, как заставить отца назначить преемником её мужа. Но император Алексей, хоть и семидесятилетний, что для того времени считалось глубокой старостью, не стал менять своего решения. Иоанн продолжил дело отца и почти всю свою жизнь провёл в военных походах, отражая атаки многочисленных врагов. Он был у власти двадцать пять лет.

– А вот скажите, батюшка, вы хотели бы жить в том далёком времени? – неожиданно спросил Михаил.

– Человек не выбирает, в какую пору ему жить… Перемещения во времени бывают только в фантастических романах. Каждому достаётся своё. Человек строит свою судьбу согласно собственному разумению.

– А если бы я родился в то время, я был бы другим? – настаивал Михаил.

– Возможно – другим, а возможно – таким же. Говорят, мы иногда повторяем судьбы своих предков, что-то передаётся потомкам через многие поколения. В общем, рассказываю дальше.

– Конечно, конечно, я слушаю, – откликнулся Михаил.

– Иоанн женился на венгерской принцессе, и родилось у них два сына. Младший – Мануил – стал хорошим военачальником. В то время, когда шли бесчисленные войны и из глубин азиатских пространств налетали толпы кочевников, это считалось главным достоинством. Когда Иоанн умирал, он назначил своим преемником именно Мануила, и его полководческий гений помог отстоять Византийскую империю от посягательств сицилийцев, венецианцев и турок.

Константин Михайлович замолчал и снова задумался.

– Ну а дальше? Что случилось дальше? – заворожённому Михаилу не терпелось услышать продолжение истории.

– А дальше началась кровавая междоусобица. Если помнишь, у Алексея Комнина было два сына: Иоанн и Исаак. Первый стал императором, а второй севастократором. Этот титул дословно переводится как «второй император», его придумал Алексей для своего старшего сына, чтобы ему не было слишком обидно. Так вот, второй сын Исаак женился на русской княжне из рода Рюриковичей. Тогда уже восточное христианство – православие – было распространено не только в Византии, но и в Киевской Руси. Статная и красивая это была женщина, как и все первые Рюриковичи. Родился у Исаака сын Андроник, а у Иоанна сын Мануил, которому суждено было по завещанию отца стать императором. Андроник же оставался в побочной ветви династии Комниных. Хотя двоюродные братья и воспитывались вместе, в голове Андроника вызревала зависть.

На славу уродился сын рода Рюриковичей Андроник: ростом более двух метров, красив, прекрасно сложён, силён физически, отменного здоровья и гордого нрава. Был он остроумен, имел прекрасную память, знал науки и Священное Писание. К тому же прослыл искусным воином, имеющим неукротимый характер, неудержимый в гневе. Ещё одну ипостась имел Андроник – был он страстным и неутомимым любовником, по которому сходили с ума многие знатные женщины Византийской империи. Жизнь Андроника была полна приключений, из которых он всегда выбирался благодаря своему острому уму, необыкновенной силе, решительности и воле.

Михаил с восторгом слушал отца и с нетерпением ожидал продолжения. Но Константин Михайлович, бросив быстрый взгляд на часы, спокойно и решительно проговорил:

– На сегодня всё, Миша. Завтра тебе ехать в Петербург, дорога неблизкая. Пора почивать.

– Ну, батюшка, ну ещё немножко! – совсем по-детски заканючил Михаил, однако князь решительно оборвал его:

– Продолжим в следующий раз.

Восемь долгих месяцев провисел Буцефал на растяжках. Фёдор с Ванькой каждый день делали ему массаж, кормили целебными отварами. Приезжал ветеринар, ставил уколы. Постепенно кость срослась. Фёдор с помощью Ваньки осторожно вывел Буцефала из денника, провёл по коридору во двор. За долгие месяцы болезни мышцы жеребца ослабли. С огромным трудом, поддерживаемый людьми, он сделал свои первые шаги.

– Ничего, мой хороший, всё наладится… Ты будешь скакать, прыгать на зависть всем! – говорил Фёдор, осторожно ведя Буцефала на поводу. – Вот приедет молодой барин, порадуется на тебя.

Михаил приехал в имение в конце лета. И сразу же побежал на конюшню. Буцефал встретил его радостным ржанием. Узнал!

Вывел его Михаил, вскочил в седло и тронул коня. Жеребец лишь слегка прихрамывал.

– Не огорчайся, барин, – утешал его Фёдор, – когда в следующий раз приедешь, уже и не заметишь, что у него была нога сломана.

В этот приезд обстановка в имении показалась Михаилу грустной и скучной. Катенька, которую каждый год летом забирали из Смольного на вакацию³, на этот раз не приехала. Отец был в Италии, а мать плохо видела, страдала мигренью и мало что воспринимала. Всем заведовал управляющий.

«Поеду, пожалуй… Чего здесь сидеть? – думал Михаил. – В Петербурге сестрёнку навещу. Хотя порядки у них в Смольном строже, чем в Пажеском корпусе, – свиданий почти не дают! Ну да это не преграда… Если решил – выполню. Тем более выпускной класс. Старший камер-паж всегда имеет возможность отлучиться по своим делам. А если к государю назначат, тогда и должность фельдфебеля можно получить, и в отсутствие ротного офицера руководить всей пажеской ротой!»