Buch lesen: «Комментарии к «Государю» Макиавелли»

© Разуваев В., 2014

© Центр гуманитарных инициатив, 2014

* * *

Моей жене Лилии

и ее родителям Владимиру и Людмиле

Введение

Общепризнанно, что современная политология началась с «Государя» Макиавелли. Фактически, если речь идет о ее нынешнем виде, он ее создал, если иметь в виду революционные принципы, с которыми флорентийский автор подошел к изложению своих идей. Маленькая книжка за несколько сотен лет серьезнейшим образом повлияла на ученых, политиков и все политические сообщества сначала Европы, а затем и всего мира. Понятие «макиавеллизм» стало нарицательным, а чтение этой работы фактически оказалось обязательным для всех, кто всерьез занимается общественными науками. Впрочем, даже не читавшие книгу, по крайней мере слышали о Макиавелли и его труде.

Неудивительно, что творчество одного из самых знаменитых флорентийцев вышло за пределы чистой политологии и стало культурным явлением. Сейчас мало кому придет в голову отрицать, что понимание эпохи Ренессанса немыслимо без учета вклада в нее первого политолога в современном смысле этого слова¹. А постоянная дискуссия вокруг взглядов Макиавелли сделала его творчество культурным элементом и последующих эпох.

На этом фоне понятно, что творчество Никколо (пусть он простит меня за формальное панибратство) вызывает огромный интерес среди политологов. Библиография работ, посвященных флорентийцу, огромна и увеличивается с каждым годом². Одолеть все труды о нем едва ли возможно, разве что какой-нибудь уже состоявшийся полиглот (а соответствующие публикации вышли на большинстве языков мира) не решит посвятить этому свою оставшуюся жизнь. Исследованию подвергаются как жизнь Макиавелли³, так его труды и воздействие последних на мировую политику и культуру.

И самой знаменитой из работ Макиавелли стал «Государь». Как ни удивительно, число подробных комментариев к этой работе очень мало. Точнее – их вообще нет. Лучшим образцом на сегодняшний день является, на мой взгляд, исследование Алана Гилберта⁴, хотя есть и варианты, ориентированные на нужды студентов, бегло изучающих данный труд, и адаптированные для быстрого чтения⁵. И нет ни одного подробного комментария русских авторов, что, в общем-то, неудивительно, учитывая сложное отношение к Никколо в советское время. Довольно характерно, что до сих пор сохраняет свою актуальность вступительная статья А. К. Дживелегова к первому советскому издания «Государя».

Между тем, в последнее время появилось много книг, которые либо прямо называются «новый Макиавелли», либо так или иначе имеют дело с переосмысливанием его идей не только для политики нашего времени, но и для различных социальных групп (и даже полов) современного общества⁶. Наверное, это естественно, учитывая вклад флорентийца в политологию и вообще в гуманитарные науки, а также популярность его идей и особенно имени. Сейчас это принято называть брендом. Что ж, история временами воздает своим героям сверх ими ожидаемого.

Италия времен Макиавелли находилась в очень сложной политической и экономической ситуации. Это была страна, точнее в те годы территория, где Возрождение проявило себя сильнее, чем в других европейских государствах. Достаточно сказать, что Микеланджело, Леонардо, Рафаэль и Тициан (да и не только они из великих людей) были современниками основателя современной политологии (кстати, с двумя первыми из них он был знаком лично). Притом экономика Италии находилась в стагнации, а политику определяли раздробленность и соперничество многочисленных государств. Среди них доминировали пять политических образований: Венеция, Флоренция, Милан, Папское государство (включавшее в себя и Рим) и Неаполитанское королевство.

Ситуация резко осложнилась, когда герцог Милана Лодовико Сфорца*⁷ призвал французов в Италию, обещая поддержать династические претензии Карла VIII на Неаполитанское королевство (т. наз. Анжуйское наследство) и надеясь, что взамен Париж поддержит его в территориальных спорах с Венецией. Вторжение, начавшееся в августе 1494 г., прошло на удивление легко. В двенадцатой главе своей книги Макиавелли напишет, что французскому монарху «и впрямь удалось захватить Италию с помощью куска мела». (Речь шла о том, что кусками мела идущие впереди армии квартирьеры размечали дома для постоя наступающих французских войск). В феврале 1495 г. Карл взял Неаполь. Другое дело, что срочно образовавшаяся антифранцузская коалиция, в которую вошел даже все тот же Сфорца, заставила французов покинуть Италию.

В 1499 г. преемник Карла Людовик XII вторгся в Италию, претендуя уже не только на Неаполь, но и на Милан, на который у него были наследственные права по линии матери. Французский король опирался на альянс с папой Александром VII (Борджиа)*. (Для укрепления своих политических позиций во Франции Людовику нужен был развод со своей женой, дабы жениться на вдове Карла VIII). Сделка была циничной, впрочем, вполне в духе того времени. Папа дал согласие на развод, а Людовик взамен пообещал помочь его сыну, Чезаре (еще один вариант перевода – Цезарь) Борджиа (вариант – Борджа)*, завоевать входившую в состав Папского государства Романью, где формальные наместники Ватикана давно уже чувствовали себя полностью независимыми. Кроме того, у союзников были территориальные претензии к Неаполю.

Дальнейшие события так или иначе описаны в нижеследующих комментариях. Здесь, вероятно, следует лишь подчеркнуть, что при жизни Макиавелли, да и на много времени после нее, присутствие иностранной военной силы (вслед за Францией в Италию вторглись испанские войска), постоянные военные действия и повсеместное насилие стали тяжелейшей реальностью для этой страны. Для него было совершенно очевидно, что изгнать их может только успешный государственный деятель новой формации. Отсюда, собственно говоря, отчасти и тот подход, который сделал флорентийца великим в мировой политике и мировой политологии.

Теперь пришло время перейти непосредственно к автору «Государя». Никколо Пьеро Микеле Макиавелли, сын Бернардо Макиавелли*, родился во Флоренции 4 мая 1469 г. в семье бедного юриста почти сразу же после начала правления Лоренцо Медичи*, прозванного Великолепным. Герб семьи – синий крест на белом фоне, позднее были добавлены четыре гвоздя, mali clavelli, – символ «гибельных гвоздей» страстей Христовых. Бернардо был малообеспеченным юристом, политикой принципиально не занимался. Вполне достойный, хотя и очень скупой человек, книжник (этим уже многое сказано). Мать Никколо умерла в 1496 г. Вполне возможно, что Бернардо использовал свои старые связи, чтобы помочь сыну в устройстве на государственную службу.

В семье было четверо детей – два брата и две сестры. Никколо был старшим сыном, соответственно наследником Бернардо. О его детстве и юности почти ничего не известно, за исключением крайне скудных фактов. Обучался в школе при монастыре Сан-Бенедетто, учился читать и писать по латыни. Это было очень важно, поскольку именно на этом языке в то время велось делопроизводство. С целью усовершенствовать свою латынь в ноябре 1481 г. начинает учиться в школе Паоло да Ронсильоне, признанного знатока этого языка⁸. Есть неподтвержденное предположение, что во второй половине 1480-х посещал Флорентийский университет и даже слушал там лекции Марчелло Адриани* (следует уточнить, что Адриани официально был профессором этого университета с 1494 г. по 1503 г., так что здесь имеет место хронологическая нестыковка). Во всяком случае, есть все основания говорить о его неплохом знакомстве с латинскими классиками⁹. Едва ли он был в контакте с кружком гуманистов Медичи – по целому ряду причин.

Есть версия, согласно которой Никколо где-то после 1489 г. жил и работал в Риме в качестве банковского служащего¹⁰. В адрес автора этой догадки последовала жестокая критика¹¹. На деле доказать что либо или опровергнуть сейчас практически невозможно. Тем не менее, данное предположение представляется крайне сомнительным и малоубедительным. В частности, потому что не подтверждается ни одним из последующих свидетельств, в том числе из переписки самого Макиавелли. Принято считать, что Никколо Макиавелли, работавший в Риме в банке, был попросту тезкой автора «Государя»¹², сын Алессандро, представителя другой ветви рода Макиавелли. В результате мы фактически ничего определенного не знаем о Никколо до 1498 г., когда он поступил на государственную службу после свержения Медичи и появления нового республиканского режима.

Занятые им сразу же посты – секретарь Второй канцелярии (Канцелярия внутренних дел) и секретарь Совета десяти. Дохода они приносили не так уж много, столь же мало было и реальной власти – Макиавелли стал исполнителем чужой воли, а не творцом политики. Поскольку исполнителем он был хорошим, то ему поручили вести еще и переписку Первой канцелярии (Канцелярия иностранных дел)¹³. Написанные им до «Государя» политические сочинения («О положении в Пизе», «О том, как надлежит поступать с восставшими жителями Вальдикьяны», «Обзор мероприятий Флорентийской республики по умиротворению партий в Пистойе» и др.) адресовались флорентийским властям, не претендуя на издание для широкой публики. Зато после начала бурной, хотя и посмертной, популярности Макиавелли они вызвали огромный интерес со стороны исследователей.

Макиавелли не раз поручали дипломатические миссии. Он встречался с несколькими виднейшими государственными деятелями Италии, четырежды ездил во Францию, посетил Германию. Во время поездок внешнеполитические решения не принимал, только информировал правительство о своих переговорах. Правда, активно давал Синьории советы, однако та к ним не прислушивалась.

Был инициатором создания флорентийского ополчения, которое им мыслилось как противовес общепринятому в то время использованию профессиональных наемников. Однако реальное участие его детища в боевых действиях оказалось плачевным: оно было разгромлено испанцами при осаде Прато в 1512 г. При этом сам Макиавелли всю оставшуюся жизнь все равно был убежден, что ополчение по своим достоинствам неизмеримо превосходит наемное войско.

Нельзя сказать, что моральный облик нашего героя был бы достаточно высок. Известны две жалобы по поводу его криминального поведения, причем одна из них обвиняет его в «неестественном сексуальном акте» с куртизанкой Лукрецией¹⁴. В своих письмах друзьям он раскован в отношении своих сексуальных приключений, причем, честно говоря, трудно разобрать, где правда, а где обычное – увы – мужское бахвальство или желание потешить адресата. Добавим к этому обычную для флорентийцев склонность к черному юмору. Хотя, скорее всего, значительная доля истины в описаниях своих «подвигов» у будущего автора «Государя» все-таки была. Впрочем, это не касается прямо его интеллектуальной деятельности, а потому может быть оставлено нами «за скобками» в его кратком живописании.

Временами проявлял склонность к транжирству, в чем можно видеть реакцию на скупость отца. Был крайне самоуверен в отношении своего интеллектуального потенциала, из-за чего даже получил минимум одно обвинение в гордыне. Обладал прекрасным литературным стилем. Очень любил подшучивать над приятелями и над самим собой. Судя по переписке, в делах временами был небрежен и необязателен даже со своим правительством.

Радикальные перемены в его жизни настали в 1512 г., когда пожизненный гонфалоньер¹⁵ Флоренции Пьеро Содерини*, главный политический покровитель Макиавелли, вынужден был уйти в отставку и покинуть Флоренцию. К власти возвращается семейство Медичи. Секретарь Макиавелли отстранен от службы в ноябре того же года и приговорен к годичной ссылке. Это была личная катастрофа, с какой бы стороны не смотреть на происшедшее: лишение значительной части финансовых доходов, отлучение от нужной ему как наркотик политики, пропавшая возможность общаться с друзьями иначе как с помощью переписки.

Существует устойчивое мнение, что он хочет вернуться к государственной работе в рамках режима Медичи и с этой целью уже в ноябре 1512 г.¹⁶ пишет что-то вроде наставлений для них, причем советы свои основывает на принципе баланса сил в республике. Правящее семейство не обращает на рекомендации ни малейшего внимания. Больше того, вскоре Макиавелли был арестован по обвинению в заговоре против Медичи и подвергнут пытке дыбой. А затем попросту на некоторое время чуть ли не забыт в тюрьме: никакой политической ценности он не представлял, так что с ним можно было не считаться.

Его спасла амнистия по случаю избрания представителя рода Медичи кардинала Джованни Медичи папой, принявшего имя Лев X*. Макиавелли оказался свободен, пусть даже сослан в свою загородную усадьбу, однако работы для него у государства, естественно, нет. В этой ситуации он решает найти новых покровителей. Или, если угодно, вынужден их искать. Выбор невелик и его пришлось сделать в пользу дома Медичи. Было ли это изменой прежним принципам или нет, решать каждому по отдельности. В этой книге такая задача не стоит. Кроме того, следует помнить, что Макиавелли убежден (правильно или нет – другой разговор), что освобождением он обязан новому правителю Флоренции Джулиано Медичи.

Для начала он пишет поэму, посвященную избранию Льва Х. Засыпает письмами друзей с просьбой посодействовать ему в получении какого-то места в Риме, папском государстве или во Флоренции. Чаще всего направляет их Франческо Веттори*, своему другу, ставшему послом Флоренции при папском престоле незадолго до смерти бывшего папы Юлия II. В апреле и в июне 1513 г. посылает ему письма с анализом политических интересов Льва X в Италии и в Европе. Ответы часто оказывались уклончивыми. Возможно, Веттори не хотел рисковать своим карьерным положением ради изгнанника. Однако нередко принятые в литературе обвинения в его адрес в недостаточном внимании к Макиавелли явно несправедливы. Посол на деле немало сделал для своего опального друга¹⁷.

В результате флорентиец обращается к политическому сочинительству как к средству привлечь к себе внимание власть имущих. Ставка делается на «Государя». Период написания этой работы – небольшой, как и ее объем. Она должна была быть посвящена правителю Флоренции Джулиано Медичи.

Само по себе первое упоминание знаменитой книги довольно любопытно. 10 декабря 1513 г. Макиавелли описывает все тому же Веттори свою жизнь в деревне, где он находился в изгнании, причем делает это в шутливой форме. День проходит в будничной суете и азартных играх с представителями местного населения. Но все это прелюдия к главному, которое автор «Государя» описывает следующим образом (я позволю себе здесь большую цитату – дело того стоит): «С наступлением вечера я возвращаюсь домой и вхожу в свой кабинет; у дверей я сбрасываю будничную одежду, запыленную и грязную, и облачаюсь в платье, достойное царей и вельмож; так должным образом подготовившись, я вступаю в старинный круг мужей древности и, дружелюбно ими встреченный, вкушаю ту пищу, для которой единственно я рожден; здесь я без стеснения беседую с ними и расспрашиваю о причинах их поступков, они же с присущим им человеколюбием отвечают… Я записал все, что вынес поучительного из их бесед, и составил книжицу (в оригинале: uno opuscolo – В.Р.) «О государствах», где по мере сил углубляюсь в размышления над этим предметом, обсуждая, что такое единоличная власть, какого рода она бывает, каким образом приобретается и сохраняется, по какой причине утрачивается. И если Вам когда-либо нравились мои фантазии, Вы и эту примете не без удовольствия, а государю, особенно новому, она может пригодиться, и я адресую ее Его Светлости Джулиано. Филиппо Казавеккья* видел эту книжку; он может подробнее описать, что она собой представляет и какие мысли я провожу в ней, хотя я еще не кончил ее пополнять и отделывать»¹⁸ (пер. М. Юсима).

Иногда высказывается мнение, что Макиавелли создал свое самое знаменитое произведение всего за полгода, с весны по осень 1513 года¹⁹. Согласимся, что эта точка зрения сомнительна, хотя бы потому, что в письме к Веттори автор сам упоминает, что его книга еще не полностью готова. Вообще мнение о том, что работа была закончена так быстро, выглядит очень уж отличным от того, что знает современная наука.

Как бы то ни было, время создания «Государя» – одна из многочисленных загадок этой книги. У нас есть всего несколько фактов, чтобы строить вокруг них предположения и заключения.

Во-первых, в письме Франческо Веттори от 10 декабря 1513 г. указывается, что уже «составлена книжица» «О государствах», посвященная Джулиано Медичи.

Во-вторых, доказано, что с 1513 г. в текст «Государя» не внесено упоминаний о каких-либо новых событиях или проявлениях политического опыта²⁰.

В-третьих, к моменту написания письма книга еще не была закончена.

В-четвертых, рукописей, датированных 1513 г. или 1514 г., не сохранилось. Вероятно, это означает, что Макиавелли в то время не хотел ее распространения. Возможно, он надеялся на то, что она все-таки будет прочитана Львом X и сыграет роль в его карьере. Среди первых рукописей в распоряжении исследователей есть только те, которые датируются предположительно начиная с сентября 1515 г. и до октября 1516 г.

В результате мы имеем следующее:

– основная часть работы или работа полностью была написана в 1513 г. и закончена по крайней мере в конце декабря этого года;

– последняя точка была поставлена не позднее осени 1516 г.;

– мы ничего не можем сказать о том, подвергалась ли работа текстуальной правке после 1513 г. до тех пор, когда Макиавелли решил сделать свой труд достоянием общественности. Правда, существует точка зрения, согласно которой нельзя исключать возможность того, что Макиавелли делал вставки и исправления даже в 1517 г. или в начале 1518 г.²¹

Попытки Макиавелли добиться внимания со стороны клана Медичи в этом случае окончились неудачей, несмотря на то, что ему все-таки удалось преподнести книгу Лоренцо. Тот не обратил на нее никакого внимания²².

Лоренцо умер в 1519 г. Власть над городом перешла к кардиналу Джулио Медичи, будущему папе Клименту VII. Отношение власти к Макиавелли постепенно меняется, он начинает выполнять различные поручения, затем получает от Флорентийского университета, который формально возглавлял Джулио, заказ на написание «Истории Флоренции». Естественно, бывший секретарь согласился и принялся за работу. Вообще-то это оказалась самая нелюбимая им своя книга, поскольку при ее написании он был вынужден кривить душой, дабы угодить власть имущим. В дальнейшем Макиавелли много думал и писал (в том числе свои знаменитые «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» (далее – «Рассуждения») и «Мандрагору»; он был очень успешен в своих трудах), периодически занимался государственной деятельностью, хотя и не на таком уровне, как при Содерини.

Умер он в 1527 г. Есть легенда, согласно которой перед смертью он рассказал своим друзьям, что у него было видение. Он увидел группу бедно одетых и жалко выглядящих людей, у которых спросил, кто они. Ответ был: мы получили благословление и направляемся в рай. Затем он увидел еще одну группу людей. Выглядели они весьма достойно и говорили о серьезнейших политических вопросах. Он узнал в них великих философов и историков античности, таких как Платон, Плутарх и Тацит. На аналогичный вопрос они ответили, что прокляты и направляются в ад. Рассказав это друзьям, Макиавелли добавил, что будет гораздо более счастлив говорить о политике с великими людьми прошлого в аду, нежели умирать от скуки в раю.

Вскоре после его смерти началась история самостоятельного существования «Государя» или «О государствах», как в действительности было названо это творение самим Макиавелли. История, похожая на захватывающий триллер. К сожалению, автор не присутствовал даже при его начале и едва ли мог предчувствовать, какой пожизненной славе он удостоится благодаря своему детищу.

В рукописи трактат начал распространяться еще при жизни автора. С согласия его или нет – сейчас сказать точно невозможно. Скорее всего – по крайней мере с явного попустительства, если не с молчаливого одобрения. Произведение переписывалось разными людьми, о чем свидетельствуют дошедшие до нас 19 рукописных манускриптов²³. Ошибки при копировании тоже, разумеется, делались различные. Одно сравнение результатов – работа для многих историков, филологов и политологов²⁴.

Жизнь и творчество Макиавелли часто связаны со скандалами. Один из них – так называемый плагиат Агостино Нифо. Приблизительно через 350 лет после описываемых событий ученые установили, что книга последнего «Об искусстве правления» (De Regnandi Peritia) от 1523 г. выпуска является ничем иным как плагиатом с «Государя», разве что на латинском языке. С течением столетий страсти вокруг этого открытия приутихли, было обращено внимание на особенности эпохи в отношении авторского права, на то, что Нифо существенно переделал не только структуру, но и текст книги.

В этом событии больше вопросов, нежели утвердительных ответов. Дело в том, что Агостино Нифо, известнейший в свое время философ, астролог и медик, вроде бы не нуждался в том, чтобы присвоить себе чужие заслуги. У него своих хватало. Это был энциклопедически образованный человек, умный и работоспособный. Он был одним из самых известных тогдашних исследователей Аристотеля, издателем и комментатором сочинений арабского философа XII века Аверроэса. Трудов у Нифо было множество.

Одна из версий появления плагиата состоит в том, что философ стал ориентироваться на актуальные вопросы и воспользовался рукописью, показавшейся ему «бесхозной». Есть предположение, что сам Макиавелли был не против вольного обращения со своим трудом. К сожалению, реакция флорентийца на это событие доподлинно опять же неизвестна. Мы не знаем даже, было ли ему известно об этой публикации²⁵. Ирония судьбы в том, что издание Нифо было посвящено императору Карлу V, одному из тех «варваров», против которых так страстно выступал Макиавелли.

Возможно, что сам факт столь раннего «креативного плагиата»²⁶ уже в то время красноречиво свидетельствовал не только о провокационности «Государя», но и о несомненных достоинствах этого труда. В конце концов, брать, тем более много, можно только там, где есть что взять, в том числе много.

Уже после смерти Макиавелли его бывший покровитель папа Климент VII Медичи специальным декретом в 1531 г. позволил официальную публикацию сочинений флорентийца. Это оказалось прорывом плотины – дальше все пошло по нарастающей, причем неожиданно для всех действующих лиц.

Первое печатное издание «Государя» вышло в январе 1532 г. в Риме, в мае того же года – во Флоренции. Уже первая печатная публикация вызывает некоторые вопросы из-за имевшихся несоответствий рукописным вариантам, которые и сами по себе несколько различались текстуально²⁷. Противоречия были перенесены на последующие издания и первые переводы на иностранные языки. В целом же до 1557 г. было 15 изданий на итальянском и по крайней мере три в переводе на французский. Затем папа Павел IV, бывший глава инквизиции, внес все произведения Макиавелли в «Индекс запрещенных книг», по иронии судьбы опубликованный в том же издательстве, которое первое напечатало «Государя».

Решение это было косвенным доказательством популярности Макиавелли, оказавшегося в одном списке с Эразмом Роттердамским, Джованни Боккаччо и Франсуа Рабле. Книгоиздателей запрет, разумеется, не остановил. «Государь» печатался в протестантской Европе, продолжались французские издания, в Венеции в соответствующих случаях просто не упоминалось имя автора или же год издания обозначался как 1550, т. е. до появления «Индекса».

В том же году, что и публикация Индекса, иезуиты публично сожгли изображение Макиавелли. В результате интерес к его работам и, в том числе, к трактату существенно усилился. Правда, было бы неверно считать, что это было главным образом естественной реакцией на гонения: работа действительно была революционной и откровенно провоцирующей.

Примечательно, что в относительно свободной от цензуры стране, чьей столицей был Лондон, в годы правления королевы Елизаветы ни «Государь», ни «Рассуждения» так и не были изданы. Во многом эта загадка в отношении английских публикаций работ Макиавелли, возможно, объясняется тем, что англичане по ряду причин предпочитали печатать пиратские копии, указывая в качестве места выхода континентальную Европу.

Европейское политическое сообщество с самого начала высоко оценило книгу Макиавелли. Рекламы тогда не было, современной нашему времени технологии производства «звезд» – тоже. Поэтому можно сказать с уверенностью, что интерес общества к работе флорентийца был подлинным. Другое дело, что публичной полемики она на первых порах не вызвала, что не удивительно, учитывая особенности того времени. Однако затем произошел резкий взрыв интереса к творению Макиавелли, вызванный, как мне кажется, в первую очередь провоцирующими тезисами книги и особенно непривычным для того времени отсутствием «католической» составляющей в изложении и аргументах.

О том, какими тогдашнее просвещенное общество хотело видеть требования, предъявляемые к государю, можно судить, например, по следующему отрывку из пьесы Лоренцо Великолепного «Священное представление о мучениках Иоанне и Павле». Вот император Константин оставляет власть трем своим сыновьям и дает им урок:

 
Знай, кто ее стяжает по наследству,
Что власть дает нам тысячи забот,
А с ними дух и тело изнемогут:
На вкус держава горше, чем на вид.
Кто хочет испытать, что значит править,
О высшем благе прежде помышляй,
И жизнь благую выбрать подобает,
Чтобы другим служила образцом…
Отринуть роскошь от себя и скупость,
В суде любому правду воздавать,
Быть ласковым, сердечным и любезным:
Владыка будь слугой своим слугам.
 

Данные слова вроде бы выглядят заветом самого Лоренцо²⁸, хотя он сам при жизни нарушал провозглашенные здесь принципы. Кстати говоря, Макиавелли вполне мог быть зрителем во время постановок пьесы, которую ставили несколько раз в начале 1490-х годов на площади Синьории. Парадокс заключается в том, что один из возможных зрителей разрушил тезисы, на которых в то время основывалась целая концепция о том, какой надлежит быть политике и какими надлежит быть государям.

Если в Италии власти разумно решили ограничить популярность Макиавелли соблюдением молчания вокруг его имени, то во Франции на него начались нападки, что подхлестнуло любопытство общества. А потом была Варфоломеевская ночь, в организации которой обвиняли вдовствующую королеву Екатерину Медичи, дочь того самого Лоренцо II Медичи, герцога Урбино, которому Макиавелли посвятил свою самую известную книгу. Многие в ту пору называли «Государя» «библией Екатерины». Ходили слухи, что каждый из детей французской королевы-матери носит с собой по томику самой известной книги Макиавелли²⁹. Почти наверняка эта точка зрения была существенной переоценкой любви сыновей (сказанное не относится к дочери Марго, жене Генриха Наваррского, будущего короля Генриха IV) Екатерины к книгам.

В 1576 г. гугенот Инносент Жентилье пишет книгу с характерным названием «Против Макиавелли», положив начало традиции монографической критики основоположника европейской политологии. Здесь, правда, следует отметить, что данный автор видел идеи Макиавелли осуществленными в правление Екатерины Медичи во Франции, что, по его мнению, привело к известной резне католиками протестантов.

В 1590 г. появляется сочинение Юстуса Липсиуса «Политические книги», где рассматриваются взгляды флорентийца на место религии в политике и государстве³⁰. В 1613 г… об этом же пишет Каспар Шоппе. В 1592 г. иезуит Антонио Поссевино³¹ открывает серию католических монографических работ с критикой Макиавелли. Затем Габриэль Нодэ обращается к взглядам флорентийца на дипломатию, а также идею макиавеллиевского государя. В 1648 г. выходит первая биография Макиавелли, написанная его земляком Якопо Гадди. В XVII веке начинается бурная популярность работ Никколо в Англии, пусть даже главным образом и со знаком «минус».

Слава Макиавелли постепенно охватывает большинство европейских стран, но она в то время носит преимущественно «дурной» характер³². Причем во всех ведущих европейских странах. Кстати говоря, существующая литература весьма много внимания уделяет критике взглядов Никколо, которая последовала после широкого распространения в Европе его трудов³³. Интересно, в частности, детальное изложение эволюции английского отношения к Макиавелли и его работам с начала XVI по конец XVII века.³⁴

Примечательно, что допуск к его сочинениям в библиотеках долгое время требовал специального разрешения. В 1611 г. рождается термин «макиавеллизм» и с успехом распространяется по миру. Критика «Государя» в ту пору идет со всех сторон и носит по большей части уничтожающий характер. Впрочем, впоследствии появляется более взвешенная точка зрения, однако, как будет указано несколько ниже, стереотипы сохранились до наших дней (обычно негативная точка зрения сегодня распространена в политических и журналистских кругах, где макиавеллизм рассматривается как крайний цинизм в смешении с вседозволенностью власти). Впрочем, не все было так однозначно уже в прежние времена, не говоря уже о сегодняшнем. Эта книга оказала влияние на Гоббса, Руссо, Спинозу³⁵, Харрингтона, Гегеля. Идеи Макиавелли были востребованы Декартом, Фрэнсисом Бэконом и Ришелье³⁶. Именно в результате влияния работ флорентийца начала формироваться концепция государственного интереса. Затем ее в том же столетии развил Жан Боден, а в начале XVII века – Гуго Гроций. Макиавелли оказал влияние даже на Декарта³⁷.

Фридрих II посвятил опровержению «Государя» свою собственную работу (написана она была еще в бытность его наследным принцем).³⁸ (Крайне критическое сочинение Фридриха вызвало немало позднейших нареканий³⁹). Однако, на мой взгляд, книга оказалась явно недооцененной. В основном этот труд был посвящен разгрому положений Макиавелли. Работа имела существенный успех у читателей, несмотря на то, что не была подписана. Все, правда, и без того прекрасно знали имя автора. Волна интереса к этому труду оказалась такой, что почти сразу же было осуществлено несколько недоброкачественных изданий этой работы, первое из которых по просьбе Фридриха безуспешно пытался остановить Вольтер.

Как ни парадоксально, однако оба труда, на мой взгляд во всяком случае, неплохо смотрятся вместе. Возможно, это впечатление создается потому, что Фридрих в основном выступал не столько как критик, а как комментатор, причем зачастую умный комментатор, работы флорентийца. Впрочем, к концу жизни король заявил, что Макиавелли все же был прав в своей оценке политики. Ирония судьбы состоит в том, что, выступая на словах против некоторых циничных тезисов Никколо, Фридрих в практической жизни главы государства следовал такой же циничной политике, в чем-то даже превосходя автора Il Principe.